Совсем не в таком бодром настроении пребывала девушка, томящаяся в другой башне, где все окна были забраны решётками. Узницу звали Одиллия. Ещё неделю назад любой счёл бы её красавицей, но теперь стройное тело уродовала мешковатая тюремная рубаха, длинные чёрные волосы свисали спутанными липкими прядями, и в них застряла солома, лицо сменило молочно-белый цвет на желтовато-серый, а колдовские зелёные глаза приобрели затравленное выражение.  

Заключённых не держали в башне дольше пары недель – они лишь дожидались там суда, после чего их либо изгоняли из королевства, либо отправляли на каторжные работы, либо казнили. Поэтому комнат хватало на всех, и у Одиллии была отдельная, на самом верху. По приказу короля Вильяма стражники следили за чистотой в башне – жители города опасались распространения опасных болезней. Горшки с нечистотами вовремя выносились прочь, а солома, покрывающая каменный пол, была свежей. Однако мебель в этой тесной комнатушке полностью отсутствовала. Кормили заключённых скудно, но Одиллию это не беспокоило – переживания лишили её аппетита. До еды ли тут, когда судьба висит на волоске…

Одиллия постоянно повторяла вслух, пытаясь успокоить саму себя, что казнить её не должны. Она ведь не убийца, кроме того, судья наверняка примет во внимание её юный возраст и благородное происхождение. Однако если её отправят на каторгу, протянет она там недолго, с её-то хрупкой фигуркой и нежными ручками. Это будет, по сути, та же казнь, только более медленная и мучительная. А вдруг её там обреют наголо? Или, что ещё ужаснее, изуродуют её тонкую белую кожу раскалённым клеймом? Лучше уж умереть, чем снести такой позор!

Когда в комнатушку Одиллии сквозь прутья решётки вдруг средь бела дня влетела чёрная летучая мышь, девушка сочла это зловещим предзнаменованием. Однако прогнать незваную гостью она не попыталась. Одиллия любила всех животных, даже безобразных, кроме того, ей отчаянно не хватало безмолвного слушателя, чтобы излить душу. Она как раз собиралась рассказать мыши, расположившейся на потолке, свою историю, как вдруг та комочком упала на пол, а через миг на этом месте оказался мужчина в длинном чёрном плаще! 

Девушка с криком заметалась по комнате, но отступать было некуда.

— Не пугайтесь, Одиллия, я не причиню вам вреда.  

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — воскликнула та, застыв на месте. Почему-то именно этот вопрос пришёл ей в голову первым, хотя по сравнению с превращением летучей мыши в человека это было мелочью.

— Я знаю о вас всё, — усмехнулся мужчина.

Одиллия присмотрелась к нему, пытаясь понять, встречались ли они прежде. Высокий и широкоплечий, но красавцем его назвать нельзя, косматые брови и длинный крючковатый нос портят впечатление. Уже давно не мальчик, но ещё и не старик. Лет сорока с лишним, должно быть. Лицо пересекают глубокие складки, но фигура по-юношески подтянутая, спина гордо выпрямлена, а в длинных, торчащих в беспорядке тёмно-рыжих волосах и бороде нет ни малейших признаков седины. Одежда, выглядывающая из-под длинного чёрного плаща, неброская, но добротная.   

— И что же вы обо мне знаете? — осторожно спросила Одиллия.

— Вы происходите из дворянского рода и получили хорошее домашнее образование, — заговорил гость слегка монотонно, будто по невидимой книге читая. — Вы жили в достатке, но любви не знали. Вы – сирота, воспитывал вас дед, который относился к вам как к товару. Единственной его целью было выгодно выдать вас замуж. Когда вы отказали жениху, которого он для вас выбрал – правильно сделали, между прочим, ибо другого такого дурака и повесы свет не видывал – ваш дед пришёл в ярость и выгнал вас из дома. Скорее всего, он надеялся, что вы одумаетесь и приползёте к нему на коленях. Но не такой у вас нрав. Вы скорее умерли бы от голода, чем вернулись домой. Однако на улице вам пришлось туго. Работу найти вы не смогли, потому что не знаете толком ни одного ремесла и к тому же слишком горды. Вы стали добывать себе пропитание, переодеваясь гадалкой и обкрадывая доверчивых простачков в трактирах и на ярмарочных площадях. Вы много раз меняли внешность с помощью париков и грима, но в конце концов вас разоблачили, и теперь вы томитесь здесь в ожидании суда.

Одиллия без сил прислонилась спиной к стене.  

— Кто вы такой? — спросила она севшим голосом.

— Зовут меня Ротбарт. Вам это о чём-нибудь говорит?

Одиллия покачала головой.

— Неудивительно. Когда старина Вилли изгнал меня из королевства, вы были младенцем. А с тех пор люди успели позабыть меня.

— Вы про короля Вильяма? А за что он вас изгнал?

— Я намеревался свергнуть его с помощью колдовства. Я и до сих пор не отказался от этой затеи. Поэтому я здесь. Мне нужна ваша помощь.

Одиллия подняла брови.

— Моя? Но что я могу сделать? Я обычная девушка, я не умею колдовать. Я только притворялась ворожеей, чтобы заработать себе на пропитание…

— Я знаю. И всё-таки вы можете мне помочь. Вы получили хорошее образование, вы умны и изящны, и в сочетании с вашим талантом к лицедейству это именно то, что я ищу. Я собираюсь сделать вас королевой, чтобы вы, в свою очередь, сделали меня королём.

— Но как?!

— Очень просто. Я умею менять не только свой облик, но и чужой. Я сделаю вас двойником Одетт. Настоящая принцесса сейчас у меня в плену вместе со своим отцом. Никто не знает, куда она пропала. В её обличье вы явитесь в королевский замок и скажете придворным, что на вас напали лесные разбойники, убили вашего отца и ранили вас, но тут появился я, перебил всех злодеев, а вас спас и вылечил. Вы прониклись ко мне чувствами и хотите назвать меня своим мужем. После этого нам придётся обвенчаться, но не волнуйтесь, это будет лишь формальностью. И мы станем править королевством до конца наших дней. Ладно, если уж говорить честно, править по-настоящему буду я один, а вы просто поселитесь в замке и навсегда забудете о голоде и лишениях. Правда, вам придётся всю жизнь провести с внешностью принцессы Одетт. Но в этом ведь нет ничего плохого, правда? Будь она старой жабой, это было бы ужасно для вас, но она – ваша ровесница, к тому же красавица, так что вы только выиграете от этого превращения. Не поймите меня неправильно, вы, конечно, и сейчас очень хорошенькая…

— А что будет с настоящей принцессой? И с её отцом?

— Ничего страшного, уверяю вас. Я оставил их в живых, только заколдовал. Одетт стала прекрасным белым лебедем. Она будет мирно жить на озере возле моего замка. Оно заколдовано так, чтобы вода в нём оставалась тёплой даже зимой, а по берегам всегда росли цветы. Чары защитят Одетт от стрел охотников. Моя прислужница не даст ей умереть голодной смертью. А короля я превратил в рыбу, достаточно большую, чтобы её не съели другие рыбы. Отец и дочь будут видеть друг друга каждый день. Не самая плохая жизнь, не правда ли? Другой бы на моём месте просто убил их, меньше возни было бы. Но Вильям, хоть я его и ненавижу, в своё время не казнил меня, а лишь изгнал. А принцессу мне просто жаль, она слишком молода, чтобы умирать.

— Но ведь она должна была вот-вот выйти за принца Дерека из соседнего королевства… Неужели теперь их сердца будут разбиты навеки?

— Дерек сам виноват, что не сумел её удержать. Я ведь похитил её после того, как они поссорились во время её последнего визита к нему. Уж не знаю, из-за чего у них размолвка случилась, но если бы они любили друг друга по-настоящему, то не разругались бы. Ничего, скоро они оба утешатся, забудут обо всём. Они ведь ещё совсем дети, какая там любовь? 

— Всё равно у меня не получится вам помочь. Даже если вы превратите меня в двойника Одетт, я не смогу вести себя так, чтобы люди ничего не заподозрили.

— Сможете. Я же говорю, я нарочно искал девушку из хорошей семьи, образованную, утончённую, и при этом с актёрскими способностями… Конечно, кое-каким тонкостям этикета вам придётся научиться, но я об этом позабочусь, подготовлю вас.  

— Хорошо, допустим, я сумею подражать королевским манерам, но ведь вкусов-то принцессы Одетт я не знаю. Вдруг я пожелаю, например, чтобы мне сшили жёлтое платье, а окажется, что она терпеть не могла этот цвет. Даже такая мелочь может вызвать у моих приближённых подозрения. Несколько подобных промашек, и меня разоблачат.

— После свадьбы многие женщины меняются до неузнаваемости. Я никогда не был женат, но так говорят. Вы всегда можете сказать, что раньше не любили жёлтый цвет, но теперь любите, потому что он, дескать, нравится вашему мужу. Да и вообще вам не следует слишком много общаться с людьми. Сидите себе в своих покоях с вышивкой или книгой. Чем меньше будете болтать, тем меньше вероятность, что вас раскусят. 

— Но нельзя же мне совсем ни с кем не видеться… Мне так или иначе придётся беседовать с придворными, которые мне якобы знакомы с детства, а я даже не знаю, кого как зовут…

Ротбарт нетерпеливо отмахнулся.

— Просто не обращайтесь ни к кому по имени, и всё. Начинайте разговор с какой-нибудь фразы вроде «Будьте любезны…» Некоторых придворных я знаю в лицо, буду подсказывать вам их имена. Я бывал в замке в обличье летучей мыши, подслушивал разговоры. Вы, кстати, тоже будете слушать, как люди общаются между собой, и постепенно узнаете, кого как зовут. Вам нужно будет запомнить только тех, кто занимает при дворе высокое положение, а слуг вы различать не обязаны.

— Но у Одетт наверняка была близкая подруга. Уж она-то меня в два счёта разоблачит.

— Таких не было, насколько мне известно. Ну, в случае чего, вы можете притвориться, что после пережитых ужасов частично потеряли память. А если вам будет докучать кто-то особенно дотошный и подозрительный, я превращу этого человека в какую-нибудь жабу. Не забивайте себе этим голову раньше времени. Итак, вы согласны на моё предложение?

— Погодите, я хочу кое-что прояснить. Если мы будем считаться мужем и женой, мы… нам придётся спать в одной комнате?

Одиллия опустила глаза, задавая этот вопрос.

— У короля и королевы разные покои, — ответил Ротбарт. — Но время от времени мне придётся заглядывать к вам в спальню, вы правы. Иначе придворные заподозрят неладное.

— Просто заглядывать, или…

Он расхохотался.

— Моя дорогая будущая жёнушка, вы так боитесь за свою честь?

Одиллия кивнула, чувствуя, как у неё запылали уши. Ротбарт снова засмеялся.

— Какая вы, оказывается, скромница-недотрога! И это девушка, которая грабила мужчин по всем трактирам королевства?

— Это другое, — бросила Одиллия уязвлённо. — С ними я не… Я вообще ни с кем ещё…  

Она замолчала, чувствуя, что у неё теперь не только уши горят, но и лицо, и даже шея.

— В этом смысле можете меня не опасаться. Я не из тех, кто ставит всё на карту ради хорошенького личика. Стоит мне дать слабину, и вы начнёте вертеть мной, как вам заблагорассудится. Не волнуйтесь, наш брак будет чисто формальным, я вас и пальцем не трону. Поверьте, я тосковать без женской ласки не буду. Желающих стать любовницей короля найдётся достаточно. Я даже не против, чтобы вы тоже завели любовника, но только при условии, что об этом никто не будет знать. Мне вовсе не нужно, чтобы подданные за глаза называли меня рогоносцем. Ну, мы как будто всё обсудили? Вы согласны на мои условия?

Одиллия с тоской взглянула на оконную решётку.

— Не нравится мне всё это, — обречённо проговорила она, переводя взгляд на собеседника. — Я осознаю, что буду участвовать в страшном преступлении. Но вы же знаете, выбора у меня нет. Я готова вам помогать, лишь бы вырваться отсюда.

— Прекрасно! — воскликнул Ротбарт, потирая руки. — Я знал, что вы благоразумная девица. Если будете меня слушаться, то проживёте долгую, спокойную, сытую жизнь. Теперь полетим ко мне в замок. Предупреждаю, сейчас я приму облик огромного страшного зверя, но не пугайтесь, я не причиню вам вреда. Когда я преображусь, садитесь мне на спину, и мы улетим отсюда.

— А решётка? — напомнила Одиллия.

— Какая решётка? — нарочито удивлённо переспросил Ротбарт, резко махнув рукой. Из кончиков его пальцев вырвалась молния. Через миг от толстых железных прутьев ничего не осталось, а вместе с ними исчезла и добрая половина стены. Одиллия ахнула, прижав ладонь ко рту.

— Потрясающе! — вырвалось у неё. Ротбарт самодовольно хмыкнул.

Несмотря на предупреждение, Одиллия всё же вскрикнула от испуга, когда он обернулся чудовищным зверем, чёрно-зелёным, с горящими красными глазами, острыми когтями и кожистыми крыльями, больше всего похожим на летучую мышь, только размером с хорошего коня. Он хрипел, пуская тонкие струйки дыма из ноздрей. С трудом преодолевая боязнь, Одиллия кое-как взобралась ему на спину. Дождавшись, пока она крепко вцепится в косматый загривок, чудище вылетело прочь из башни. От быстроты и высоты у Одиллии перехватило дыхание, крик застрял в горле. Ветер хлестал в лицо, трепал волосы. Она не смотрела по сторонам, заботясь лишь о том, чтобы как можно крепче держаться за шею зверя. Пальцы её скоро онемели и побелели от напряжения, но она не решалась ослабить хватку.