В начале лета Одиллия, наконец, решилась предложить Теодору прогулку по королевскому саду. Они встретились там после ужина. Кроме них, по садовым дорожкам прохаживались, разбившись на парочки, несколько придворных. Все кланялись королеве, а она весело кивала в ответ. Теодор почтительно плёлся следом, не решаясь поравняться с ней и взять её под руку. «Так дело не пойдёт, — подумала Одиллия с досадой. — Предложу ему присесть где-нибудь, что ли».
Они опустились на скамейку, окружённую с трёх сторон цветущими кустами шиповника, в нескольких шагах от чистого ухоженного прудика, над которым изогнулся дугой мост с украшенными резьбой перилами.
— Это мостик влюблённых, — сказал Теодор дрогнувшим голосом. На его лбу выступили капельки пота. — Здесь принято целоваться с любимыми.
— Знаю, — улыбнулась Одиллия.
— Жаль, что тут так много любопытных глаз, а то я, может, и решился бы…
— Что? Поцеловать меня?..
— Простите! Это просто вырвалось! Я не хотел вас обидеть!
— А я и не обиделась… — многозначительно промолвила Одиллия, слегка сжимая его пальцы. — Только сейчас, конечно, не время. Нас увидят.
— Не могу поверить своим ушам… Неужели ваши слова означают, что я… могу рассчитывать на взаимность?.. Нет, это слишком самонадеянно с моей стороны, вы, конечно, ничего такого не имели в виду, простите, мне просто на миг показалось…
— Какой же вы дурачок, — проворковала Одиллия нежно.
Теодор взволнованно сглотнул и крепко сжал её пальцы в ответ.
— Одетт! Где же вы? — послышался голос Ротбарта. Теодор испуганно отдёрнул руку.
— Ох, ну почему именно сейчас? — раздражённо закатив глаза, прошептала Одиллия.
Ротбарт, появившийся словно из ниоткуда, окинул Теодора насмешливым взглядом. Юноша потупился, как нашкодивший школьник, у него даже уши покраснели.
— Одетт, дорогая моя, пойдёмте. Уже выпала роса, вы простудитесь, — произнёс Ротбарт идеально выдержанным тоном – неспешно и уверенно, как и положено королю, и заботливо, как положено мужу.
— Извините, Теодор, мне пора, — сказала Одиллия ничего не выражающим голосом, вставая со скамейки. Музыкант тоже поднялся на ноги. — Доброй ночи.
Ротбарт взял её под руку и повёл через мостик. Одиллия еле плелась, про себя ругая мужа последними словами и постоянно оглядываясь на Теодора, который не сводил с неё взгляда. На середине моста Ротбарт остановился, губы его растянулись в нехорошую ухмылку.
— Ах да, это же мостик влюблённых! — воскликнул он театральным голосом.
— Пожалуйста, не надо, — шёпотом взмолилась Одиллия. — Не устраивайте цирк.
— А как вы мне запретите? — насмешливо прошептал он в ответ. — Если вы меня оттолкнёте, что о нас подумают наши подданные? Будут сплетничать, что король и королева не любят друг друга?
И он бесцеремонно прижался к её губам. Поцелуй был не очень долгим, но вовсе не целомудренным. Когда Ротбарт оторвался от неё, Одиллия взглянула на Теодора, тот стоял как пришибленный. Она украдкой послала ему грустную улыбку. Ротбарт решительно повёл жену в замок, крепче сжав её руку. Одиллия вынуждена была молчать, пока они не оказались в её спальне. Там она обрушила на мужа накопившийся гнев:
— Зачем вы меня поцеловали? Вы обещали, что наш союз будет чисто формальным!
— Вам не понравилось? — спросил Ротбарт насмешливо.
— Ни капельки! Как вам вообще такое в голову пришло? У всех на виду…
— Вот именно. У всех на виду. Я сделал это исключительно для спасения вашей репутации верной и любящей супруги. Нам не нужны сплетни. И в следующий раз будьте добры кокетничать с любовником в более уединённых местах, чем королевский сад. Там полно любопытных глаз и ушей.
— Спасибо за совет, — буркнула Одиллия. — В следующий раз уединюсь с ним в другом месте.
Ротбарт резко развернулся, взмахнув плащом, и покинул спальню. Он с такой силой хлопнул дверью, что письма, лежавшие на прикроватном столике, разлетелись по комнате. Почему он так рассердился? Действительно ли его так волнуют сплетни придворных, страшит репутация рогоносца? Или тут кроется что-то ещё? В этот раз он даже не произнёс «спокойной ночи». И хотя это пожелание всегда звучало сухо или насмешливо, оно уже стало своего рода семейной традицией, и теперь Одиллии как будто чего-то не хватало.
В ту ночь она долго не могла уснуть. Разметавшись на слишком просторной постели, она вновь и вновь перебирала в памяти события этого вечера. Она пыталась понять, что её злит больше – то, что муж так некстати прервал её беседу с Теодором, или то, что поцелуй на мосту неожиданно… понравился ей?
На следующее утро Ротбарт ни словом не напомнил ей о вчерашнем. Одиллия решила тоже делать вид, что ничего особенного не произошло. Остаться наедине с Теодором за весь день так и не появилось возможности, она лишь выразительно переглянулась с ним за ужином. Поймав её взгляд, он так разволновался, что потом всё время ронял столовые приборы. Ротбарт не преминул съязвить по этому поводу:
— Вы вроде ещё такой молодой, а у вас уже всё падает.
Шутка вышла плоской и жалкой. Никто из придворных не улыбнулся. Теодор залился краской. Одиллия бросила на мужа сердитый взгляд и под столом наступила ему на ногу. Ротбарт нагло ухмыльнулся в ответ.