Прошла уже половина лета, а Теодор так и не попытался сойтись с королевой поближе. Он пожирал её глазами, вздыхал, краснел, бледнел, потел, но ничего не предпринимал.

«Конечно, он ко мне неравнодушен, — думала Одиллия, — просто боится действовать. Я ведь королева, а он – мой подданный. А главное, он не знает, что между мной и Ротбартом ничего нет. Я должна рассказать Тео, что мы с мужем не любим друг друга».

Однажды, улучив момент, когда все поднимались из-за стола после ужина, а Ротбарта как раз отвлёк каким-то вопросом один из придворных, Одиллия как бы случайно уронила веер прямо под ноги Теодору. Музыкант и королева одновременно наклонились, и тогда она быстро прошептала:

— Завтра ровно за два часа до ужина приходите в мою гардеробную.

Теодор выглядел изумлённым и растерянным, но сказать в ответ ничего не решился – вокруг было слишком много людей. Он лишь с полупоклоном протянул королеве веер. Она резко развернулась и ушла к себе.

Гардеробную в качестве места для тайного свидания Одиллия выбрала не случайно. Она была уверена, что там им с Теодором никто не помешает. Ротбарту вряд ли пришло бы в голову наведаться в хранилище дамских нарядов, а служанки, отвечающие за поддержание одежды в порядке, входили туда лишь с ведома хозяйки. Окон в этом помещении не было. И даже если бы кто-то решился потревожить там королеву, её фаворит мог бы легко и быстро спрятаться среди платьев.

На свидание она пришла первой. Теодор появился через несколько минут. Когда он нерешительно вошёл в гардеробную, Одиллия, поставив канделябр с горящими свечами на каменный выступ в стене, подальше от вешалок с нарядами, ласково проговорила:

— Проходите, проходите, только, пожалуйста, снимите сапоги, а то я боюсь, как бы вы случайно не наступили на подол или шлейф какого-нибудь из моих платьев. Видите, сколько их тут висит. Да вы не смущайтесь, я и сама сейчас без обуви, вот, смотрите.

Она немного приподняла подол, показав Теодору стройные босые ножки. Юноша шумно сглотнул. На самом деле Одиллия не столько переживала из-за его возможной неуклюжести, сколько хотела заставить его почувствовать себя более свободно и раскованно. Однако эффект оказался противоположным. Теодор хоть и начал покорно разуваться, но вид у него при этом сделался такой, будто его пригласили на казнь. «Какой он застенчивый, прелесть просто», — подумала Одиллия умилённо. На фоне робкого музыканта она казалась самой себе коварной соблазнительницей, роковой женщиной, несмотря на то, что в действительности до сих пор оставалась невинной девой. 

Когда Теодор, слегка пыхтя от волнения, стянул с себя второй сапог, взгляду Одиллии открылся белый шрам на правой лодыжке юноши – след от собачьих зубов. На неё сразу обрушились детские воспоминания, заставив забыть об осторожности.

— Ого! — вырвалось у неё. — У тебя что, так и остался этот шрам с тех пор, как тебя моя Тильда укусила? Ой!

Она в ужасе прижала ладонь ко рту, но сказанного было не вернуть. 

— Одиллия?! — потрясённо вымолвил Теодор, впившись взглядом в её лицо.

— Что? Какая ещё Одиллия? Меня зовут Одетт, или вы забыли?

Она постаралась произнести это с видом оскорблённого достоинства, но голос её предательски задрожал. Кажется, Ротбарт переоценил её актёрские способности.

— Как тебе это удалось?! — не обращая на её слова внимания, воскликнул Теодор. — Ладно, волосы можно осветлить, можно парик надеть, в конце концов. Но у вас с Одетт черты лица разные! Цвет глаз тоже… Ты что, колдунья? А почему я этого не знал?

— Не понимаю, о чём вы говорите, и почему вы так дерзко обращаетесь к королеве! — отозвалась она звенящим голосом.

— Не притворяйся, я тебя узнал! Настоящая Одетт не может знать, откуда у меня шрам.

— Видно же, что от собачьих зубов. Я просто догадалась.

— Но собаку Одиллии действительно звали Тильда. Уж этого-то Одетт никак не может знать.

— Я просто угадала. А ваши подозрения меня оскорбляют.

— Ты сказала «моя Тильда тебя укусила», именно «моя»!

— Я не говорила «моя». Вам послышалось.

— Хватит играть! — рявкнул Теодор. От его робости не осталось и следа. — Выкладывай, как тебе удалось тут оказаться, иначе я сейчас пойду к твоему мужу и расскажу ему, что он женился на самозванке. 

Хотя положение было очень напряжённым, Одиллия не смогла удержаться от смеха.

— Ты что, думаешь, он ничего не знает? Да ведь это он и сделал меня двойником Одетт. Самой бы мне никогда это не удалось, да мне это и не нужно было…

Она тут же вновь стала серьёзной:

— Не вздумай показать ему, что знаешь правду! Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня. Ротбарт живо найдёт способ заставить тебя замолчать. Хочешь, чтобы он превратил тебя в какую-нибудь жабу?

— Так ты расскажешь мне, что с тобой произошло?

Одиллия тяжело вздохнула.

— Ладно, расскажу, если пообещаешь не губить меня.

— Обещаю, — кивнул Теодор. — Я тебя выслушаю и постараюсь помочь выпутаться из этой истории. Рассказывай.

— Я даже не знаю, с чего начать… Ты моего деда хорошо помнишь?

Теодор поёжился.

— Ещё бы! Помню, как он запрещал нам дружить, называл меня голодранцем.

— Так вот, через несколько лет после того, как ты уехал за море учиться музыке, дед стал меня сватать за одного богатенького дворянского сынка, такого легкомысленного и развратного, что лучше бы я умерла, чем вышла за него.

— Дай угадаю. Ты воспротивилась этому браку, и дед выжил тебя из дома?

— Да. И я была вынуждена зарабатывать себе на хлеб нечестным способом.

— Ты что, стала падшей женщиной? — брезгливо скривился Теодор.

— Как ты мог такое обо мне подумать?! — воскликнула Одиллия возмущённо. — Нет, я бы скорее умерла!  

— Прости, прости. Так что ты стала делать?

— Я стала изображать гадалку, ворожею. Ловила в трактирах и на ярмарках всяких простачков, морочила им головы и незаметно вытаскивала из их карманов денежки. Я очень старалась не попасться. Половину добытых денег тратила на парики и костюмы. То цвет волос меняла, то мальчиком наряжалась, то старухой. Жильём постоянным не обзаводилась, комнату на ночь снимала всё время у разных хозяек. Но в конце концов меня всё-таки поймали и до суда заточили в тюремную башню. Там меня и нашёл Ротбарт. Он предложил мне сделку… У меня не было другого выхода, понимаешь?

— Продолжай.

— Он похитил настоящую Одетт и её отца, а меня сделал двойником принцессы, а потом женился на мне, чтобы его признали королём. И вот мы живём вместе уже год, но наш брак – всего лишь формальность, между нами нет супружеских отношений. И сколько это будет продолжаться и чем закончится – не знаю.

— А что с настоящей принцессой? И с королём?

— Они живы, но заколдованы. Одетт превращена в лебедя, а её отец – в большую рыбу. Они оба плавают в озере возле замка Ротбарта. Это заколдованное место. Ротбарт как-то говорил мне, что вода в озере всегда остаётся тёплой, даже зимой.

— Ты там была? Знаешь, как найти дорогу? — спросил Теодор задумчиво.

— Ротбарт перенёс меня туда и обратно по воздуху, но в самом замке я видела карту и хорошо её запомнила.

— Тогда ещё не всё потеряно. Мы спасём их и восстановим справедливость.

— Нет! — вскричала Одиллия испуганно.

— Почему нет? Боишься расстаться с короной? Чужие страдания тебе безразличны, главное – на троне усидеть, так, что ли? 

— Нет, что ты! Я и сама хотела бы, чтобы всё это поскорее закончилось. Не думай, что я такая бессовестная. Я вроде бы стараюсь жить обычной жизнью, даже нахожу в себе силы веселиться и кокетничать, но в душе никогда не забываю о том, что натворила. Иной раз ночами не сплю от мыслей… Деньги беднякам раздаю, чтобы совесть хоть как-то успокоить…

— Тогда почему ты не хочешь освободить короля и принцессу?

— Да они же меня казнят!

— Я сделаю всё, чтобы этого не случилось. Я сумею убедить их, что ты в этой истории всего лишь жертва, а виноват во всём только Ротбарт. Думаю, они будут так благодарны за спасение, что помилуют тебя.

— А если нет? 

— Всё равно я не дам им тебя казнить. Я что-нибудь придумаю. Найду деньги, чтобы заплатить за тебя выкуп, или устрою тебе побег. Обещаю.

— Но как мы их спасём? Мне ведь нельзя отлучаться.

— Я буду действовать один. Ты только расскажешь мне, как найти замок Ротбарта. Я поеду к принцу Дереку и всё ему передам. Вместе с ним мы отправимся туда и вызволим принцессу и короля из плена.

— Но они ведь заколдованы, — напомнила Одиллия.

— Хм… Наверняка у Ротбарта в замке есть какие-нибудь магические книги и зелья. Мы всё там перероем и найдём способ снять заклятье. Скажи, там есть стража?

— Нет. Там только одна прислужница, Бриджит, но она не колдунья, обычная старушка. С ней вы легко справитесь.

— Отлично. Итак, в ближайшее же время я отправлюсь к Дереку.

— А я, выходит, остаюсь не у дел?

— Что ты! Во-первых, ты мне расскажешь, как найти то заколдованное озеро. Без этого ничего не получится. Во-вторых, тебе предстоит очень важная задача – удерживать Ротбарта здесь, пока мы с Дереком не спасём пленников. Согласись, будет очень некстати, если он решит наведаться к себе в замок именно в тот день, когда мы отправимся туда!

— Как же мне его удержать?

— А это уж ты сама придумай. Ты его знаешь лучше, чем я. И актёрских способностей у тебя более чем достаточно, пусть они в кои-то веки послужат доброму делу. Давай сейчас закончим разговор, а то мы уже слишком много времени провели наедине, это может вызвать подозрения. Ты пока напиши во всех подробностях, как добраться до замка Ротбарта, а лучше нарисуй карту, если сумеешь. И потом потихоньку передашь эти записи мне.  

Он шагнул к двери. 

— Хорошо. Тео…

Музыкант обернулся.

— Что?  

— Ты ведь не бросишь меня, когда всё это закончится и я вновь стану собой?

— Разумеется, я не оставлю тебя в беде. Я ведь уже пообещал, что избавлю тебя от казни.

Одиллия имела в виду другое, но не стала уточнять, чтобы не показаться слишком навязчивой и нескромной. «Конечно, Тео меня любит, в этом не может быть сомнений, — сказала она себе. — Просто он сейчас слишком взволнован, чтобы говорить о нашем совместном будущем».