Одиллия не знала, под каким предлогом Теодор выпросил отпуск, да это и не имело значения. Музыканту позволили на время покинуть замок, но это было лишь половиной дела. Одиллии предстояло ещё устроить так, чтобы Ротбарт в течение этих нескольких дней не вздумал наведаться к озеру.

Поэтому, едва Теодор уехал, она приступила к мужу с разговором. Был уже поздний вечер, они остались вдвоём в её покоях. Одиллия чинно сидела, расчёсывая волосы. За это время она уже привыкла к их золотистому цвету и перестала вздрагивать при виде зеркала. Ротбарт развалился в кресле у камина, закинув ноги прямо в сапогах на низенький пуфик и что-то читая.

— Вам не кажется, что вы слишком долго не проведывали Одетт и Вильяма? — спросила Одиллия как бы невзначай. — Не боитесь, что они уже нашли способ снять заклятье и вырваться из плена? Бриджит, конечно, верная помощница, но она уже немолода и не особенно умна…

— Вы тоже не особенно умны, если думаете, что я поведусь на это, — отрезал Ротбарт, захлопывая книгу. — Хотите, чтобы я куда-нибудь свалил на несколько дней и не мешал вам миловаться с Теодором? Я понимаю, он взял отпуск, чтобы усыпить мою бдительность, но не на того напал. 

— Кто-то, кажется, говорил, что я могу заводить любовников, — напомнила Одиллия. — И что этот «кто-то» ни капельки не ревнует.

— А я и не ревную. Просто не хочу, чтобы вы ненароком выдали нашу общую тайну. Потому что ваше разоблачение будет означать и мой конец тоже. А если вы слишком тесно сойдётесь с Теодором, вы можете допустить в беседе с ним какую-нибудь неосторожность и разом всё погубить.

«Именно так я и сделала», — подумала Одиллия, вспомнив историю с собакой и шрамом. Вслух же она возразила:

— Но ведь он никогда не знал близко настоящую Одетт.

— Зато он когда-то знал близко настоящую Одиллию.

— Что?

— Да-да. Я уже успел выведать, что его семья – какое совпадение! – жила по соседству с вашим дедом, а значит, и с вами.

— Даже если так, что с того? Мы были детьми. С тех пор прошло несколько лет.

— Всё равно я никуда не поеду. Я чувствую, что вы что-то задумали против меня, и мне это не нравится. Я не выпущу вас из вида, не надейтесь.

Одиллия пожала плечами с притворно-равнодушным видом. Внутренне она ликовала – её замысел удался, муж в ближайшее время останется с ней и не помешает принцу Дереку освободить пленников. Она не могла не отметить проницательность Ротбарта – тот всё-таки догадался, что она что-то против него задумала в союзе с Теодором, хотя и не понял, что именно.

Следующие несколько дней она провела в тревоге, ожидая новостей. Поверит ли принц Дерек рассказу Теодора? Удастся ли им спасти Одетт и её отца? И помилуют ли самозванку настоящие король и принцесса, когда вернутся домой? А если не помилуют, то сумеет ли Теодор спасти её от наказания, как обещал?

Должно быть, эти переживания подкосили её здоровье, а может, виной тому был обычный сквозняк, но вскоре после отъезда Теодора она подхватила простуду. Полдня Одиллия провалялась у себя в спальне, ощущая боль в горле и озноб, но никому об этом не говоря. Когда она не явилась на обед, Ротбарт пришёл к ней в покои узнать, в чём дело.   

— Я, кажется, простудилась, — сказала ему Одиллия. Она уже успела сменить ночную сорочку на лёгкое домашнее платье розового цвета, но всё ещё полулежала на постели, кутаясь в одеяло.  

— Да, голос у тебя хриплый, — заметил Ротбарт, почему-то перейдя на «ты». Тон его был встревоженным.

— Меня знобит, — пожаловалась Одиллия. — И слабость какая-то…

Ротбарт быстро подошёл к ней, сел на край постели. Его холодная ладонь легла на лоб Одиллии.

— Открой-ка рот, — велел он при этом строго. Она повиновалась. — У тебя жар, и горло красное. Подожди, я сейчас. 

Он быстро покинул спальню и вскоре вернулся с каким-то флакончиком.

— Повезло тебе, что ты вышла за колдуна, — заметил он не без самодовольства в голосе. — Вот, выпей это.

Он протянул ей флакончик. Приподнявшись, Одиллия покорно сделала несколько глотков. Кисловато-горьковатый вкус заставил её поморщиться.

— Снадобье не очень приятное, зато действует быстро, — сказал Ротбарт, ставя флакончик на прикроватный столик. — Тебе скоро станет лучше, но до завтра ты должна оставаться в постели.

— Спасибо, — пробормотала Одиллия.

— Отдыхай.

Ротбарт поднялся и сделал шаг к выходу. 

— Посидишь со мной немного? — спросила Одиллия, откидываясь на подушки. Она тоже невольно перешла на «ты».

Ротбарт обернулся. Его брови чуть приподнялись, уголки тонких губ дрогнули, но ничем больше он не выдал удивления.

— Конечно, — непривычно мягким тоном ответил он, снова присаживаясь на край постели, у Одиллии в ногах.

— Расскажи что-нибудь, пожалуйста, — попросила она негромко.  

Ротбарт усмехнулся.

— Что это с тобой сегодня? Ты какая-то… другая.

— Мне просто очень плохо, и хочется, чтобы кто-то меня пожалел и позаботился обо мне, — призналась Одиллия. — Я так от всего устала… устала быть королевой, устала постоянно притворяться…

— Я понимаю, — сказал Ротбарт неожиданно кротко и серьёзно. Его обычно насмешливый вид сменился мягким и сочувственным. — Жить в постоянном страхе разоблачения… Я вообще удивляюсь твоей выдержке. Другая на твоём месте давно сломалась бы.  

— Ты тоже очень устаёшь, я знаю.

— Что поделать… Это только в сказках у королей лёгкая, беззаботная жизнь. Думал, буду счастлив, когда у меня появится много подданных, а сейчас понимаю, что толпа вызывает во мне лишь раздражение.

Они немного помолчали.

— Одиллия, послушай… — заговорил вдруг Ротбарт взволнованно. — Я давно собирался тебе кое-что сказать. Может, сейчас не самое подходящее время, всё-таки ты болеешь… но, с другой стороны, так хорошо сидим…

Сердце Одиллии словно прыгнуло куда-то в горло. Она догадалась, о чём пойдёт речь. Она чувствовала, что ещё может остановить Ротбарта, попросить его выйти из комнаты, и он послушается. Но с её губ против воли слетело:

— Говори.

Едва она произнесла это, ей показалось, что она летит на санях с высокой заснеженной горы. Стало одновременно и страшно, и сладко…

Ротбарт откашлялся. 

— В общем… я помню, мы договаривались, что наш союз будет чисто формальным, и я соблюдал уговор, не лез к тебе. Хотя мог бы… и ты ничего не смогла бы поделать, я – твой законный муж. Но я щадил твои чувства. А ты знаешь, что у меня на самом деле никого не было всё то время, что мы женаты? Я говорил тебе, что заведу любовницу, но так этого и не сделал. Нет, желающие были, намёки делали, просто я сам не хотел. Мне нужна только ты. Я полюбил тебя.

— Меня или Одетт? — спросила Одиллия с вызовом.

— Тебя. Это началось ещё тогда, когда я увидел тебя в тюремной башне. Ты была в грязном рубище, с немытыми, нечёсаными волосами, но даже такой ты мне понравилась. А уж потом, когда мы стали больше времени проводить вместе, я и вовсе потерял голову. И хотя ты сейчас в чужом обличье, мысленно я всё равно вижу прежнюю Одиллию. Я люблю именно тебя, такую, какая ты есть. И не только за красоту. Мне кажется, мы родственные души. Если бы я был музыкантом, сказал бы, что ты задеваешь внутри меня какие-то струны. Ты заставляешь меня испытывать чувства, которые во мне не вызывал никто другой. Мне хочется тебя оберегать, заботиться о тебе…

Голос его стал более низким и хриплым, дыхание – учащённым, зрачки расширились, и он то и дело облизывал губы. Одиллия смотрела на мужа, и ей казалось, будто она только сейчас разглядела его по-настоящему. Она по-прежнему осознавала, что он годится ей в отцы и что, несмотря на его высокий рост, широкие плечи и стройную талию, с точки зрения большинства людей он вовсе не красавец. Она по-прежнему видела, что его длинные тёмно-рыжие волосы нелепо торчат в разные стороны, борода тоже взлохмачена. Она видела его страшные косматые брови и длинный, хищно загнутый нос. Но теперь этот привычный облик вдруг приобрёл в её глазах какое-то странное очарование. Может быть, потому, что в каждой чёрточке лица Ротбарта читалась страсть? А его глаза – Одиллия ещё никогда не видела в них такого огня!

— Тогда почему ты так по-дурацки вёл себя всё это время? — спросила она с укором. — Почему держался со мной то холодно, то насмешливо? 

— Боялся, — нехотя буркнул Ротбарт.  

— Чего же?

— Трудно объяснить… Боялся собственных чувств. Боялся, что ты станешь надо мной куражиться, выйдешь из повиновения.    

— А теперь что изменилось? Больше не боишься?

— Мне просто надоело притворяться. Я уже давно не мальчик, у меня в запасе не так много времени на эти игры. Пора выложить карты на стол. Давай будем мужем и женой не только формально?

Он осторожно погладил её ноги через одеяло. Внутри у Одиллии рушились горы, извергались вулканы, плавились айсберги. Ей стоило больших усилий выговорить:  

— Это всё очень трогательно, но я не могу…

Ладонь, крадущаяся по её ногам, замерла.

— Почему? Чем я тебя не устраиваю? Да, я гожусь тебе в отцы, но я сильнее и крепче многих юнцов. Я спас тебя из заточения, сделал тебя королевой, я не жалею для тебя ни платьев, ни украшений. Да, я был с тобой грубоват, подшучивал над тобой, но я ведь объяснил тебе, почему. Если ты согласишься, мы начнём всё с начала, всё будет по-другому. Ты удивишься, сколько нежности я смогу тебе дать. Зачем тебе Теодор?

— Сколько можно упоминать его? — с досадой воскликнула Одиллия. — У меня с ним ничего не было. И кстати, если ты с самого начала был в меня влюблён, то зачем говорил, что разрешаешь мне завести любовника?

— Это были всего лишь слова. На самом деле я тайно наблюдал за твоим окружением, и Теодору не поздоровилось бы, если бы он попытался зайти слишком далеко.

Одиллия покачала головой.

Ладонь Ротбарта вновь заскользила по её ногам. Тонкое одеяло было плохой преградой. Одиллия чувствовала, что теряет власть над собой. Ещё несколько мгновений, и она сдалась бы, а потом наверняка корила бы себя за это.

И как раз в этот миг дверь спальни, сорванная с петель, с грохотом упала внутрь комнаты, подняв пыль. Одиллия вскрикнула. В проёме показались несколько вооружённых солдат, за их спинами – король Вильям, принцесса Одетт и молодой человек с густыми каштановыми волосами, высокий, стройный и широкоплечий. Одиллия не была с ним знакома, но догадалась, что это принц Дерек.

Ротбарт вскочил с кровати, раскинул руки, закрывая собой жену. Одиллия испуганно натянула одеяло до подбородка.

— Не вздумай сопротивляться, Ротбарт, — холодно проговорил король Вильям. — Сдавайся по-хорошему, и тогда, может быть, сохранишь себе жизнь, отделаешься вечным заточением.

— Сначала скажите, что вы собираетесь сделать с Одиллией.

— Мы всё знаем, — ответил принц Дерек. — Теодор рассказал нам всё. Мы знаем, что эта девушка – лишь игрушка в твоих руках. Она не преступница, а такая же жертва, как моя Одетт. Если она и была в чём-то виновата, то уже искупила вину. Это она послала Теодора ко мне и указала нам путь к твоему замку. Без неё я так и не нашёл бы Одетт.  

Ротбарт оглянулся на Одиллию, взглядом спрашивая, правда ли это. Девушка нашла в себе силы кивнуть.

— Вот оно что… — прошептал он горько.

— Поэтому, — продолжал Дерек, — её мы отпустим на свободу. Что касается тебя…

— Самое главное я уже услышал, — перебил Ротбарт. — Мне важно было убедиться, что Одиллия не пострадает. Хоть она и предала меня, я не желаю ей зла. Теперь меня ничего здесь не держит.

Он махнул рукой в сторону Одиллии. Полыхнул яркий свет, и она ощутила, как по телу прокатились знакомые щекотные волны – к ней вернулся прежний облик. Ротбарт в последний раз взглянул на неё, резко крутнулся на месте, отчего его плащ раздулся колоколом, и через миг к потолку взмыла маленькая летучая мышь.

— Ловите! Ловите! — закричал король Вильям солдатам. Те засуетились, но было поздно. Летучая мышь покинула спальню через окно.

— Этого следовало ожидать, — горько заметил принц Дерек.

— Что ж, по крайней мере, теперь он ещё долго не решится вернуться, — заметила принцесса Одетт, ласково коснувшись руки возлюбленного.

Одиллия осторожно выбралась из постели и попятилась к стене.

— Не бойтесь, — приветливо сказала ей Одетт. — Я знаю, вы ни в чём не виноваты, это Ротбарт вас заставил изображать меня. Мы с вами не враги, а сёстры по несчастью. Теодор рассказал нам всё. Кстати, он хотел с вами поговорить.

Теодор выступил вперёд. Одиллия только теперь его заметила.

— Это правда, — сказал он ей. — Давай выйдем куда-нибудь… в сад, что ли. Вы позволите, Ваше Величество? — обратился он к королю Вильяму.

— Конечно, идите. А мне пора заняться государственными делами. Честно говоря, я уже отвык от этого, — со вздохом заметил тот. — Как хорошо, что Дерек скоро займёт моё место, и я смогу уйти на покой.

— Мы с Одетт сыграем свадьбу так скоро, как только возможно, — горячо отозвался принц. — Надеюсь, ты больше не будешь возражать? — повернулся он к возлюбленной. — Теперь-то уж я тебя никуда не отпущу.

В ответ принцесса лишь ласково улыбнулась и положила голову ему на плечо.