Стайлз отвёл взгляд, лишь бы не смотреть в глаза другу. Он был даже немного расстроен, что сейчас в раздевалке они вдвоём. 

— Где ты пропадал? — в который раз спросил Скотт. — Ты знаешь, как я переволновался? Почти двое суток, Стайлз! Мне пришлось врать твоему отцу, что ты у меня! Ты не мог бы хотя бы меня просвещать по поводу своих внезапных исчезновений? И что это за «я схожу с ума»?

— Ну... — Стилински замялся. Он не собирался рассказывать МакКоллу обо всём, что с ним произошло. Нет, сначала собирался, особенно назло Питеру, который велел молчать, а потом резко передумал, не зная как всё объяснить. Да и разве Скотт поймёт? Но почему-то Стайлз не чувствовал к нему... доверия, как это было раньше и похоже, сам МакКолл это прекрасно понимал. — Просто меня задрало всё к чертям и я... я хотел побыть один. Ты с Эллисон, Лидия постоянно меня игнорит, так что я не выдержал и просто... Это даже не объяснить.

Скотт недовольно поджал губы, то ли поняв, что ему врут, то ли недовольный ответом лучшего друга и развернулся:

— Поговорим после тренировки, — бросил он, скрывшись в дверях.

Стайлз проводил его взглядом и нервно выдохнув, для верности, стукнулся головой о дверку своего шкафчика. В нём всё больше и больше разрасталось непонятное чувство пустоты, словно из груди вырвали нечто важное. К тому же он чертовски злился на Питера! Как он мог поцеловать его на глазах у Дерека? И вообще, какое он имел право целовать его? Да плевать на всех этих альф, бет и прочих оборотней. С ним явно происходит что-то не то; похоже, что Питер прав. Постоянное чувство холода не отступало, тело то и дело колотила дрожь.

Стилински зажмурился, считая до десяти. Окончив счёт, он выпрямился и тоже хотел покинуть пустую раздевалку, но, сделав пару шагов, рухнул на пол, тихо заскулив. Ноги свело судорогой, да так, что он прикусил губу, чтобы не закричать. Боль поднялась от икр выше, перерастая в невероятно колющую, дошла до торса и начала разливаться огненной лавой, словно в него влили кипяток. Кожа горела, внутренности тоже. На глаза навернулись слёзы и скатились по щекам, оставляя мокрый след.

Стайлз захрипел и на четвереньках пополз в сторону выхода. В глазах начало темнеть и во рту почувствовался тошнотворный привкус. Стилински всхлипнул, уткнувшись лицом в пол и, тяжело дыша, попытался сосредоточиться на том, что ему сейчас нужно делать.

Но в голове был бардак, мысли были рассеянными и неясными, мозги словно плавились, чувство невероятного жара, что охватило его, не отступало. Сердце начало покалывать, словно невидимая тоненькая игла каждый раз проникала всё глубже и глубже в жизненно важный орган.

— Это обратное обращение, — послышался рядом знакомый голос.

Стайлз поднял бы голову, чтобы посмотреть на говорившего, но сил на это не было. Сейчас он пытался сосредоточиться на своём дыхании, чтобы дышать более ровно и медленно, ведь при каждом рваном и резком вдохе, сердце отзывалось острой болью. Хотелось, чтобы всё это прекратилось как можно скорее.

— Если ты дашь себя обратить, то боль уйдёт, — чья-то рука заботливо взъерошила его волосы. — Не стоит мучить себя, Стайлз, просто дай мне укусить тебя.

— Нет, — пришлось приложить невероятное количество усилий, чтобы просто выпрямиться и сесть.

Хейл грустно улыбнулся. Этот парень невероятно упрям. Он ведь даже и представить себе не может, что с ним будет дальше, а это только начало. Хотелось встряхнуть этого упрямца, чтобы мозги у него встали на место. И всё же, то, что хочет от него Питер может принести куда больше боли. Всё зависит от желания самого Стилински.

— Тебе ведь больно, да? — Хейл присел перед ним на корточки. — Просто согласись на обращение и я заберу твою боль.

Стайлз нервно дёрнулся и потянулся вперёд, вцепляясь в Хейла и пряча голову у него на груди. Сейчас он, должно быть, выглядит очень жалко, но ему на это плевать. Всё, что он хочет, чтобы это прекратилось. Тихо и жалобно всхлипнув, он протянул:

— Питер, пожалуйста, останови это.

— Я укушу тебя, — предупредил Хейл.

— Нет, — Стайлз отстранился, оттолкнувшись от оборотня, падая на бок. Он тяжело дышал и всхлипывал, не переставая плакать. Теперь боль пронзала всё тело. Хотелось умереть; если это может снять боль, то да, хотелось умереть.

А Питер начинал злиться, не понимая, почему так переживает за Стилински. Словно ему так же больно. Жалость оказалась сильнее. Питер перевернул Стайлза на спину и склонившись над ним, стал целовать. Поцелуи были болезненными для Хейла, потому что часть боли Стайлза передавалась ему. А Стилински наконец смог испытать облегчение, потому что боль начала отступать, и способность мыслить вернулась к нему. Стайлз обнял Хейла за шею, пытаясь притянуть его ближе и начиная отвечать на поцелуй. Он прекрасно осознавал, что именно это излечивает его от боли. 

Когда Хейл разорвал поцелуй и, тяжело дыша, рухнул рядом, Стайлз не нашёл нужных слов благодарности. Только что Хейл в его глазах совершил подвиг.

Стилински смог наконец почувствовать вкус своей крови, что сочилась из прокушенной губы. Почувствовал ли её Питер? И вообще, после того, что он уже дважды спас ему жизнь, Стайлз ему должен. Хотя самому Питеру об этом лучше не говорить, а то он непременно воспользуется этим. И всё же, сейчас боль отступила и дышать было, как никогда, легко.

— Так ты согласен на обращение? — нарушил тишину Хейл.

Стайлз сжался, боясь ответить на этот вопрос. Ответ оставался тем же, но он уже не хотел расстраивать Питера, особенно после того, что он для него сделал.

— Понятно, — усмехнулся мужчина и, приподнявшись на локтях, с усмешкой посмотрел на Стайлза: — А станешь моей парой?

— О чём ты говоришь? — недовольно воскликнул Стилински, желая подняться, но властная рука легла ему на грудь, не позволяя этого сделать.

— Я объясню тебе, что это такое, прежде, чем ты скажешь мне «нет», — Питер лёг на бок, подперев голову рукой и не сводя взгляда со Стайлза. — У оборотня может быть своя «пара». Существует одна легенда, не знаю — правдива она или нет — о том, что оборотень может разделить свою силу, чувства и ощущения с другим человеком, но для этого человек должен выпить его крови и оборотень должен выпить крови человека - совсем немного будет достаточно. И тогда один может забирать боль другого, к примеру, чувствовать друг друга на расстоянии и знать, когда другому угрожает опасность. Если ты не желаешь обращаться, то стань моей «парой» и я смогу снимать твою боль, но ты в любом случае будешь от меня зависеть. Конечно, ты можешь попытаться договориться об этом со Скоттом, но ведь он не будет рядом с тобой всю свою жизнь. А для меня было бы не сложно, находиться всегда поблизости. Просто подумай над этим, Стайлз, и потом дай мне ответ. Я не хочу принуждать тебя к чему-то нехорошему или неправильному на твой взгляд, но также, ты должен осознать, что другого выбора у тебя тоже нет.

— Что такое обратное обращение? — отводя взгляд, спросил Стилински.

— Если честно, я не видел никого, кто бы выжил после обратного обращения, — спокойный голос Хейла успокаивал, несмотря на то, что его слова должны были вселять хотя бы беспокойство. — Я толком не знаю, что это такое, но слышал несколько версий. Кто-то говорил, что человек подавляет волка внутри себя и тем самым разрушает в себе человека, становится одержимым и сходит с ума. Кто-то говорил, что это почти как смерть от укуса, когда человек не может обратиться, только умирает он медленнее и мучительнее. Но мне нравится версия про то, что человек не может быть ни волком, ни человеком и две его сущности уничтожают друг друга до тех пор, пока в этой борьбе организм не ослабеет и тогда обращённый умирает. Есть, конечно, и совсем сказочная версия, но отрицать её возможность не стоит — человек теряет свою человечность и навсегда превращается в волка.

— А как это остановить?

— Никак. Ты укушен, Стайлз, в твоём организме происходят изменения. Пока тебя можно спасти, но ты сам этого не хочешь, а я ничего не буду делать против твоей воли, — Хейл поднялся и отряхнулся. — Я дам тебе подумать до завтра, дольше тянуть я не могу. Либо ты соглашаешься на обращение, либо становишься моей парой, третьего не дано. Хотя ты можешь попытаться придумать выход, которого нет.

— А если я стану твоей парой, — Стайлз тоже поднялся, — то я останусь человеком?

— Поверь, ты сам этого не захочешь, — похлопал его по плечу мужчина и направился к выходу.

Оставшись в одиночестве, Стилински совсем растерялся. Он не хотел бы пережить вновь эту боль, но и обращаться он не хотел. А становиться чьей-то парой... как же подозрительно это звучит! Стать парой Питера? У Хейла явно есть какие-то скрытые мотивы. Но ведь Стайлз ничего толком и не знает об оборотнях, вся информация, что есть в сети, довольно поверхностная, истина ведь всегда скрыта где-то глубже. И у кого, спрашивается, ему всё выяснять? Верить на слово оборотню?

Недовольно пробурчав что-то невнятное себе под нос, Стилински стал переодеваться в обычную одежду. Нет, сегодня он тренироваться не будет, и похоже вообще в ближайшее время. Может, ему покинуть команду? Сейчас ему лучше сосредоточиться не на игре, а на действительно важных проблемах. Выбрать до завтра? Да Питер издевается, любое его решение всё равно будет не до конца продуманно. Еще это ограничение в выборе... Только два варианта? Ага, конечно, как же! 

Сегодня за ночь нужно будет перекопать кучу информации. Теперь, со смертью Девкалиона, можно было успокоиться, убийств больше не будет; хотя не факт, что их совершил Девкалион. И всё же, почему этот супер-альфа выбрал именно его? Питер как-то сказал, что Девкалион не пытался сделать из него бету, но если не бету, то кого? Всё это было настолько подозрительным, что Стайлз уже не знал, чему верить.

Стилински схватил рюкзак и поплёлся к двери, но не успел он взяться за ручку, как та самая дверь резко распахнулась в помещение ввалился запыхавшийся Скотт, а за его спиной маячил Лейхи.

— Что здесь делал Питер? — даже не обращая внимания на то, что Стайлз переоделся, с порога спросил МакКолл, проходя в раздевалку.

Айзек проскочил за ним следом, прикрывая за ним дверь и предпочитая оставаться немного в стороне.

— А мне откуда знать? — немного растерянно воскликнул Стилински.

— Ну да, конечно, после того, как Дерек вас вчера застукал, ты не причём!

У Стайлза пропал дар речи, и он метнул недовольный взгляд на Лейхи. Ну конечно, откуда бы ещё мог обо всём узнать Скотт? И теперь хотелось этот хвостик не то Дерека, не то Скотта порвать на кучу маленьких волчат. Но самым сложным было не это, а то, что Стилински понимал, что сейчас они с лучшим другом будут выяснять отношения и то, к какому вердикту они придут и будет конечным итогом их дружбы.