Мондштадт.

Следующее утро.

День второй.

Чувство разбитости не покидает меня. Надо же, как накрыло после пары бокалов «Полуденной смерти», причем разбавленной соком, да третью бутылки вина. Появляется мимолетное желание бросить пить.

К вечеру это желание рассеивается.

Приведя себя в порядок и закинув пару вареных картофелин в пустой желудок, мчу в Ордо Фавониус с коробкой, наполненной добром похитителей сокровищ. Джинн распечатывает, морщится. По комнате разносится яркий запах наку, потому магистр быстро возвращает крышку в прежнее положение, успев выхватить листок с описью и подписями. Позже приходится все же вновь открыть «сокровищницу», свериться с перечнем. У обоих кружится голова и спешим скорее запечатать коробку. Джинн с трудом ставит свои автографы на каждом стыке.

— Твои буквы похожи на пьяных цапель… — хихикаю я, обводя закорючки пальцем. Случайно мажу чернила.

— Заткнись, Альберих, — обиженно бубнит она, хлопнув мне по руке, но улыбается. — Отличная работа. Правда, методы твои… может стоит подключить фантазию и придумать новый способ? Не знаю, заменить твою «Полуденную смерть» на сок?

— Ох, дорогая… каждый человек, в идеале, должен получать удовольствие от работы! Как я могу отказать себе в этом? К тому же, за последний год меня ни разу не поймали.

Джинн недовольно качает головой и протягивает перо мне.

— Чуть меньше года. На, рисуй своих пьяных цапель, Альберих, — бросает она и плюхается в кресло.

Отчитавшись, отправляюсь на следующее задание, менее сложное и значимое, чем днем ранее. И все же, гонять слаймов приходится до наступления вечера. А там меня уже ждет заслуженный отдых и предстоящий выходной. Разумеется, направляюсь в «Долю Ангелов».

Незаметно для окружающих, просачиваюсь в пятничную таверну. Из-за барной стойки на меня уже глядит каменное хмурое лицо. Хм. Незаметно не вышло. Я не могу сдержаться, расплываюсь в улыбке. Усаживаюсь прямо напротив него.

— Ма-а-астер Дилюк! — протягиваю я, подпираю подбородок ладонью, чтобы поближе рассмотреть процесс прилива крови к лицу братца. Он шумно ставит стакан, наливает яблочно-лимонный сок, двигает ко мне. Бровь его изгибается. Уголок губы поднимается.

— Ваша «Полуденная смерть», капитан. Отныне она будет выглядеть именно так ближайший месяц.

Каков наглец! Второй раз подряд посягает на святое! Кощунство! Но я продолжаю держать лицо, отзеркаливаю его эмоцию. Беру стакан и залпом вливаю в себя. Стараюсь не морщиться, через силу улыбаюсь, хотя губы печет от кислоты. Ему явно не нравится моя обыденная реакция. Похоже, кто-то желал побесить меня. Но шах и мат! В этом деле я спец!

— Все чурлня, братишка. Давай по новой! — смеюсь звонко я, и кармин его глаз наливается кровью. Зубами сжимаю сигарету.

— Свою дозу ты выпил вчера, — бросает Дилюк и отворачивается. Он принимается вновь тереть несчастный хрусталь.

Я пораженно размыкаю зубы. Никотиновая палочка падает на пол. Это была последняя. В возмущении гляжу на Дилюка, но тот снова медитирует над едва ли не дырявой посудой. Честное слово, это будто его антистресс и мой раздражитель! Хочется пошло пошутить о протирании продолговатых предметов, но Дилюк сверлит дыру в моей голове пронизывающим взглядом. Движения его становятся резче, четче, стоит мне просто чуть улыбнуться. Выходит, шутку стоит приберечь до следующего раза, когда обстановка вокруг будет чуть менее жаркой.

— Если ты забыл как ее готовить…

— У нас только сок, — нагло прерывает он меня.

— А градус сока..? — но его лицо тут же становится еще более красным. — Ладно-ладно! Давай свой сок.

Рагнвиндр наливает виноградный. Всяко лучше яблочно-лимонного. Да кто вообще пьет эту кислятину?! Я подхватываю стакан и направляюсь к столику в углу, но бросаю мимолетный взгляд в окно. Хрусталь выскальзывает из рук и разбивается.

Я вскрикиваю. Таращусь на себя. Моя копия стоит по ту сторону окна и давит ладонью в стекло. Лицо едва различимое, серое.

— Эй! Что случилось? — обеспокоенно зовет Дилюк.

Я медленно оборачиваюсь. Тыкаю пальцем в окно.

— Ты видишь? Видишь его?

— Кого? — он хмурится, переводит взор в сторону улицы, после на меня. — Брось свои шутки, Альберих. Это просто Паттон. Он всегда там…

— Я не о Паттоне! — возражаю, не позволяя брату договорить. Снова смотрю в окно, но понимаю, что копия не снаружи. Это мое отражение. Снова. И оно опять пялится на меня. Снова в черном. Снова волосы топорщатся в стороны. — Да вот же он! В окне! — срываюсь на крик я. — Что ты подсыпал в мой сок?! — подлетаю к Дилюку, упираюсь пальцем в его грудь. Он отмахивается.

— Обычный сок из яблок, лимона, воды и немного сахара.

Мастер старается оставаться спокойным, но я вижу, как дрожит его нижнее веко, а желваки напрягаются. Краем глаза замечаю новое отражение в стекле широкого черного кувшина за спиной Дилюка.

— Прекрати убегать, Альберих… — шепчет оно моим голосом. Его указательный палец накручивает цепочку. Распускает. Накручивает.

— Что?..

— Что? — переспрашивает Дилюк. Он грозно сдвигает брови.

— Ты не слышишь? Он сказал, что я должен прекратить убегать! — еще громче заявляю я. Колени мои трясутся. Как и руки.

Посетители застыли. Глядят на меня, точно на безумца. Затылком чую каждую пару глаз. Ох, завтра полетят сплетни о том, что знаменитый кавалерист сошел с ума. Разумеется, если к утру пьянчуги не забудут об этом стыдном эпизоде.

Дилюк оглядывается. Вновь смотрит на меня пронзающе. Он и сам бледнеет. Отбрасывает в сторону тряпку. Хватает стакан и наливает себе тот же яблочно-лимонный сок, что давал мне. В мой же стакан. Выпивает залпом. Разводит руками.

— Видишь? Я ничего не делал, Кайа… — накрывает он мою кисть своей ладонью. — Что с тобой?

— Он не услышит. Не увидит. Никто, кроме тебя, Кай, — усмехается отражение. — Но если ты не послушаешь меня, он умрет.

Плоское изображение указывает в нашу сторону. А меня точно облили с головы до пят чем-то очень холодным. Кажется, Дилюк замечает это и тревожно сжимает мои пальцы. Призывает стихию, согревает.

Я вырываю кисть, хватаюсь за голову и выскакиваю на улицу. Прячу в карманы руки, быстрым шагом двигаюсь вдоль узких улочек, но отражение не отстает, а шагает следом, перескакивая с одного окна на другое. Слышу отдаленный голос брата, что зовет меня, но сразу скрываюсь из виду.

— Остановись. Поговори со мной. Прекрати игнорировать! — злится неправильный я.

— Это галлюцинация. — Я изо всех сил стараюсь успокоиться, но, кажется, делаю только хуже. — Это похитители сокровищ. Они подсыпали мне что-то вчера…

— Остановись, идиот!

— …или нет!..

— Стой! Я устал бегать за тобой! Выслушай!

— …всему виной наку! Я просто надышался! — радостно провозглашаю умозаключение. — Пошел в Бездну, Альберих!

Я звонко смеюсь, показываю отражению третий палец и убегаю. Скоро влетаю домой, закрываюсь, выдыхаю. Дома больше нет зеркал. Значит ночь будет спокойной. А утром отправлюсь к Джинн, выслушаю ее жалобы о галлюцинациях. Расскажу о своих. Мы вместе посмеемся. Выпьем на брудершафт гидро Барбары и избавимся от этого гадкого наваждения!

— Прекрасный план, Кайа! Надежный, как фонтейнские часы! — хихикаю я и принимаюсь готовиться ко сну.

Мондштадт.

Ордо Фавониус.

День третий.

— Кайа, рыцарь не может выходить на работу под градусом, — устало протягивает Джинн, подпирая пальчиком висок.

— Я не пил! Ни вчера, ни сегодня. И… ты правда не видела, не слышала ничего странного? — в горле образуется ком.

С каких пор я так восприимчив к запаху наку? В прошлом мы изымали и большее количество запрещенных веществ, но никогда не испытывал ничего подобного. Ладони начинают потеть. По спине бежит холодок.

— Нет, говорю же. Голова немного поболела и все, — вздохнула временный магистр. — Завязывай ты со своей этой «Полуденной смертью»…

— Она была соком разбавлена. И Дилюк не стал бы намешивать то, отчего мне сделалось бы настолько паршиво, — «наверное…»

— Так, Альберих, я временно отстраняю тебя от работы. Будет время решить этот вопрос, выспаться. Сходи к Барбаре. Может, она поможет.

Я не решаюсь спорить. Знаю — это бесполезно. Потираю глаз и покидаю кабинет Джинн. Не спеша шагаю в Собор Барбатоса. Барбара, к счастью, оказывается на месте. Только, приходится ждать окончания репетиции. За это время успеваю пару раз провалиться в сон. Просыпаюсь от звучания ласкового голоса и нежного касания к своим волосам.

Улыбаюсь, как кот довольный. Открываю глаз. Улыбка растворяется, когда вижу за спиной Барбары Розарию. Та глядит предупреждающе.

— Капитан, с каким вопросом Вы явились ко мне? — склоняет набок голову блондинка. Длинные золотистые ресницы порхают, точно бабочки. Пастор похожа на куклу. Наивная, чистая и светлая. И как она могла связаться с Розарией? Хотя, оно и к лучшему.

— У меня, кажется, проблемы, — спросонья делюсь, протирая заспанный глаз. — Мерещится всякое вечерами.

— Давайте посмотрим… — воркует девушка и начинает проводить диагностику. Над головой летают гидро шарики, но лицо Барбары остается неизменным.

— А от дремучих смесей алкоголя отказываться не пытался? — съязвила Розария, скрещивая руки на пышной груди — одно из немногих ее достоинств.

— Рози! Какого ужасного ты мнения обо мне! — нарочито обиженно отвечаю я, посмеиваясь. — Нет, меня отравили преступники. Они, конечно, за решеткой, но остаточные…

— Вы здоровы, капитан, — прерывает меня куколка.

— Оу, спасибо! — облегченно выдыхаю я, но Барбара отрицательно качает головой.

— Нет. Вы не поняли. У Вас только с зубом мудрости проблемы были. Его я вылечила, а больше… ничего, — пожимает она плечами.

— То есть?.. — все еще неверяще вопрошаю я.

— Ты точно вылечила его зуб мудрости? Кажется, ему это не помогло… — протягивает язвительно, кажется, теперь бывшая подруга.

— Вы здоровы. Это никакое не отравление и не галлюцинации.