Потянулось время, полное напряженного, непрерывного ожидания.

Эйлиту и Николаса честно искали. Сначала представители обеих школ. Затем подключилась МСБ, признав, что упустила двух свидетелей по делу. Друзьям не запретили покидать Алфею, но обязали оповещать о своих передвижениях специально приставленного куратора, отправляя ему сообщения. Их собрали вместе и задали с десяток вопросов в присутствии Фарагонды и Гризельды, но все никак не вызывали на обещанные одиночные допросы с пристрастием. То ли в деле всплыли какие-то новые подробности, то ли следователи поверили, что друзья и правда ничего не знали, потому что Селена очень хорошо мимикрировала под человека и ничем себя не выдала. Что было чистейшей правдой. Они не были соучастниками ее преступлений. А маскировалась под человека она и правда хорошо: качественно проработала личность, воспроизводила все привычки, движения, рефлексы, ни в чем не выходила за рамки человеческих возможностей.

Теперь они обсуждали происходящее только в комнате: завешивали окна, запирали двери, Аметист доставала фамильный амулет против подслушивания, Аль чертил дополнительный защитный контур из своего арсенала заклинаний. Аметист осторожно предполагала, что допросы были бы куда жестче, но на МСБшников могли надавить ее родители и Лия. Аль не менее осторожно считал, что все это расследование было, скорее… рутинной процедурой. Ну, была замечена преступница. Правила предписывали опросить свидетелей, выяснить обстоятельства ее пребывания здесь, и все такое. МСБшники, на самом деле, не были так уж уверены, что поймают Селену. Куратор, напыщенный молодой человек, назначенный приглядывать за свидетелями, орал, брызгая слюной, что их подружка будет изловлена и уничтожена с особой жестокостью. Но куда красноречивее была тоскливая безысходность во взгляде немногословного пожилого следователя. Он уже чувствовал, что вся его работа — пустая трата времени.

Аль и Алиса стали чаще заглядывать в комнату Аметист и Эиен. Их словно тянуло общаться с немногими оставшимися друзьями, пока они еще вместе. Алиса даже разок заночевала с ними, засидевшись допоздна. Аль, к радости (и затаенному сожалению) Эиен, ночевать не оставался, да и заглядывал не так часто: все-таки не к лицу преподавателю-мужчине проводить все время в женском общежитии. Но в коридорах, классах, столовой девушки ловили на себе его взгляды, словно Аль пересчитывал их, убеждаясь, что пока все на месте.

Вот и теперь с ними в комнате торчала Алиса, валяясь на кровати Эйлиты. Аметист красила ногти каким-то особо стойким изумрудным лаком, придирчиво оглядывая каждый пальчик. Лак вонял неимоверно, но красота требовала жертв. Открывать окно было слишком холодно, а наколдовать какой-нибудь приятный запах никто не догадался, ведь темы разговора вертелись далеко от красоты.

 — Мама и папа войска не пошлют, — сказала Аметист. — Это окончательно. Пока Киберике не придет в голову, что леса Клейдера — этого много дров, ни одна планета и пальцем не пошевелит. Даже сам Клейдер.

 — Нам с Алисой как-то не повезло стать принцессами. У нас своих войск нет. Ни капельки, — грустно отозвалась Эиен.

 — У Алисы опекун Фарагонда! — вдруг оживилась Аметист. — Она может направить много сильных фей, да хоть тех же Винкс… Хотя нет, Винкс сейчас действуют в интересах родных планет. Их и апокалипсисом в Магикс не заманишь… Но все равно, у Алфеи есть крутые феи на старшем курсе, пусть Фарагонда отправит их…

 — Ты и есть тот самый старший курс, Ами! — напомнила Алиса. — Те самые крутые феи со старшего курса, о которых ты говоришь — это ты, Хильдис, Белиара и Виктория! Можно прибавить меня с Алем. Только из меня боец не очень, Белиара трусиха, а Виктория — полная размазня, которая с визгом убегает с поля боя.

Аметист удивленно захлопала глазами. Действительно. За несколько лет она привыкла, что в Алфее всегда есть очень умные и крутые старшие, которые запросто спасут мир, если что-то случится. Она как-то упустила, что теперь это они — самые крутые старшие. У них за спиной три с половиной года учебы, немалый магический опыт, энчантикс. Они умели плести сложные заклинания, не сплоховали бы при контакте с магическими существами, совершили чуть-чуть подвигов. Да, это и была та крутость, которой в глазах Аметист должны обладать старшекурсники. Но так запросто спасти мир? Вряд ли.

 — А на третьем курсе? — спросила Эиен.

— Тоже плохо, — Алиса скорчила рожицу. — Таких крутых «боевиков», какими Винкс стали на третьем курсе, со всей школы наберется едва ли десяток. Региональные учебные заведения в последние годы стали престижнее. Золотая аудитория, колледжи на Линфее и Эраклионе, Бета… Знаете, почему Селене хотели дать вести боевое волшебство? Студентки вообще не умеют драться. Врагов, с которыми надо сражаться, сейчас нет. С ведьмами ссориться нельзя, потому что расизм и притеснение! Да, в школьной программе есть тренировки. Но феи быстро начинают понимать, что Палладиум с Гризельдой их жалеют, а в симуляторе ничего серьезного не случится. Они не приобретают навыки реального боя, зная, что на самом деле опасности нет. Тут нужно, чтобы тебя злобно отлупила какая-нибудь далекая от сантиментов Селена!

В дверь, как всегда, коротко стукнув, зашел Аль. Внутри Эиен все запело от радости!

Учитель огляделся по сторонам и присел на бывшую кровать Эйлиты, где теперь лежала Алиса. Принюхался и поморщился. Эиен огорченно сникла: ну вот, сейчас он сбежит от химической вони лака Аметист!

 — Аль, какими ты к нам судьбами? — поприветствовала его фея кристаллов.

 — Умираю от скуки! — пожаловался Аль. — С кем же еще проводить время, если вы все здесь? Не Палладиума же звать на свидание!

 В следующую секунду Алиса бесцеремонно выпихнула его с кровати.

 — Вот не веришь ты в свое счастье, Алиса! Если бы ты в него верила, то не беспокоилась, что Палладиум от тебя уйдет! — обиделся Аль. Он отряхнулся, огляделся, пересел на кровать к Аметист и снова сморщился от неприятного запаха.

Ну все, сейчас он уйдет — подумала Эиен. Мужчины обычно не переносят химическую вонь всяких женских штучек. Наверное, им больше по душе бензин, моторное масло и прочие сугубо мужские вонючки? Эх, Аметист, зачем тебе захотелось накрасить ногти именно сегодня вечером?..

Аль снова принюхался и удивился.

 — Розовое масло? Косметическая индустрия уже шагнула достаточно далеко, чтобы ваша химия стала приятно пахнуть?

Аметист удивленно трясла руками. Лак исчез, вместо него с ногтей капало что-то маслянистое и прозрачное, оставляя жирные пятна на покрывале. Из выроненного флакона по полу расползалась лужа, источающая сильный запах роз.

 — Это же отличная идея для соблазнения понравившегося парня! — продолжал развивать мысль фей. — Идешь весь такой накрашенный, и в самый ответственный момент твой лак внезапно становится ароматным маслом. Если парень неравнодушен к тебе, то сразу бросится спасать!

Едва успев договорить, он снова грохнулся с кровати, сброшенный уже пинком Аметист.

 — Дурак! — разозлилась она. — Я по пять минут выводила каждый ноготок, а ты тут со своими гейскими шуточками!

Аль встал, сердито отряхнулся от каких-то раскиданных у кровати ваток. Ему хотелось пообщаться с немногими оставшимися у него друзьями, а те только злятся и пихаются! Эиен бы его не спихнула. Во-первых, у нее силенок не хватит. Во-вторых, он сам не станет к ней садиться: она несовершеннолетняя.

— Вот поэтому я вами, женщинами, и не интересуюсь, — буркнул он. — Вы психопатки и истерички!

Дверь захлопнулась за ним.

Алиса вздохнула.

 — Зря мы так с ним. Он все-таки наш друг. Ему хочется общаться с нами.

 — Он с этими своими гейскими шуточками! Это же мерзко! — гневно пропыхтела Аметист, обтирая обмазанные маслом пальцы прямо о покрывало.

 — А я состою в отношениях с Палладиумом с шестнадцати лет, — отозвалась эльфея. — Скажи, Ами, а это для тебя тоже гадко и мерзко?

Аметист насупилась.

 — Ну извините меня. Оба, — нехотя выдавила она. — Если подумать, ваши отношения никак не затрагивают меня, но все равно это как-то…

Алиса поднялась с кровати и направилась к выходу.

— Алиса! — встревожилась Аметист. — Ну прости! Правда! Вы всегда будете мне друзьями, но ваш… э-э-э… необычный формат отношений мне еще нужно постараться принять до конца!

Эльфея на секунду остановилась, но все равно потянула дверь, собираясь выйти.

 — Ну Алиса! — почти взмолилась Аметист.

 — Ладно. Прощаю, — сжалилась Алиса, улыбаясь. — Но мне надо подготовить класс зельеварения к завтрашней лабораторной.

Она вышла.

С кровати вдруг вскочила Эиен, поспешно нашаривая обувь.

 — А ты-то куда? — снова забеспокоилась Аметист.

 — Я перед А… профессором Нейтаном извинюсь, — пробормотала та, тоже выбегая из комнаты.

***

Тушеные крысы были вкуснее жареных. К ужину их протомили в чем-то сладковато-соленом, сделав мясо очень нежным и мягким. Если не думать о том, что это крыса, то вполне съедобно. Это относилось ко всей местной еде: ничего откровенно несъедобного здесь не готовили, все так или иначе годилось в пищу, но лучше не думать о том, чем оно было при жизни.

Надзирательница Эйлиты вернулась, но не стала никуда уводить ее. Так они и сидели вчетвером: Эйлита и Николас наблюдали за жизнью Тектума, а двое надзирателей — за ними. Женщину звали Обработчица крысиных кож/педагог/43/Марта Эванс. Она призналась, что до оккупации была учительницей начальных классов, а теперь иногда проводит инструктажи. Учить здесь некого. Все дети либо уже выросли, либо умерли. А заводить новых детей никто в здравом уме не станет. Люди здесь редко образуют пары и стараются не привязываться. В Тектуме была учреждена обязательная воинская повинность — раз в какое-то определенное время отдохнувшие, отъевшиеся люди снимались со своих мирных подземных должностей и отправлялись на поверхность: партизанить, грабить склады, освобождать рабочих с заводов. Оттуда они могли уже не вернуться. Марта Эванс как раз только-только бежала с завода, поэтому у нее впереди пара месяцев мирной работы на производстве меха для одежды.

Люди дружат в основном с тем, с кем работают. Работать стараются там, где живут, или переселяться туда, где работают. Спят в закутках на десять человек. Закутки мужские и женские, семейных нет, так что Эйлита и Николас, если пройдут проверку личностей, будут спать отдельно друг от друга. Возможно, и жить придется на разных станциях. Можно не работать вообще, но тогда паек урежут до минимума. И будут чаще забрасывать на поверхность. Особые привилегии были только у уникальных, незаменимых специалистов — в виде отдельного помещения для жизни и освобождения от обязанности подниматься на поверхность. Но те все равно поднимались.

Эйлита слушала все это, наблюдала и приходила все в больший и больший ужас. Это не было жизнью. Это было жалким существованием. Они упорно цеплялись за свою жизнь, просто оттягивая неизбежное. Они понемногу отбивали людей из плена, а потом понемногу попадали в плен сами. Они не заводили детей, но умирали от тяжелых условий жизни или попадали под выстрелы. Мейбе же просто медленно вымирает! Просто стараясь выжить, они ни к чему не придут. Через много лет, когда Киберика выкачает из планеты все полезные ресурсы, у нее все равно не останется населения, которое продолжит жить и приведет все в порядок. Надо было не ждать и немедленно что-то делать, но что? Если она всего лишь одинокая фея, которая пока что не доказала, что она настоящая мейбианка, а не шпионка-киберийка!

Освещение на станции чуть-чуть померкло. Люди, занимавшиеся своими делами, забегали чуть-чуть активнее. Некоторые стали садиться на самый край платформы и чего-то ждать.

 — Что происходит? — нахмурился Николас.

 — Вечерние поезда пошли, — сказала Марта. — У нас не так много электричества. Чтобы хватило поездам, приглушают освещение.

И правда, люди все больше сосредотачивались у края платформ. Из тоннеля донесся едва слышный глухой гул — где-то шел поезд.

Над ними кто-то навис, загораживая еще сильнее потускневшее освещение. Эйлита задрала голову. Ричард! Правитель/политик/вождь повстанцев/как там его/Ричард!

 — Поднимайтесь, — велел он. — Едем на Гранитную, к серверам.

Николас и Эйлита встали, невольно вытягиваясь в струнку от властного, строгого приказа. Марта и Уильям тоже торопливо подскочили, вновь помещая руки на рукояти оружия.

 — Сам отведу, — покачал головой Ричард, и надзиратели чуть отступили назад. — Их обыскали и просканировали, пока они спали. Им не с чем нападать на других.

Эйлита едва не брякнула, что и без оружия способна обрушить им потолок на головы, но решила приберечь это на крайний случай.

В сопровождении молчаливого Ричарда они подошли к краю платформы. В их сторону косились с любопытством: наверное, всем было интересно, куда направляется их лидер с двумя загадочными незнакомцами. Эйлита тоже украдкой косилась на него, думая, каков он из себя. Лидер повстанцев держался ровно, с безукоризненно прямой спиной, и от этого выглядел словно выше других, хотя сам был одного роста с Николасом. Что-то в нем было такое особенное, что сразу выделяло в нем лидера. Хотя он был так же тощ, так же не слишком ровно пострижен, в такой же потертой крысиной куртке без знаков отличия. Для лидера он был довольно молод. Его выбрали сразу или он возглавил Сопротивление только недавно? Если прикинуть, сколько ему лет, на момент начала оккупации ему было всего шестнадцать или семнадцать…

Из тоннеля медленно выполз поезд из четырех вагонов. Людей в нем было немного, а у последнего вагона и вовсе срезана крыша. Этот, последний, был заполнен какими-то ящиками и мешками, на которых грустил мужичок с планшеткой и дремлющим в капюшоне здоровенным крысюком.

Поезд стоял на станции долго, целых три минуты, хотя людей зашло и вышло немного. Зачем он стоит так долго, Эйлита поняла потом, когда на Торфяной в грузовой вагон торопливо закатили пару бочек, а на Опаловой грустный мужичок выгрузился вместе со всеми мешками. Поездка с ветерком немного развеселила Эйлиту, но, стоило ей случайно встретиться взглядами с Ричардом, как все веселье схлынуло.

 — Мы проверим каждое ваше слово, — зловеще пообещал он.

***

В полумраке и прохладе коридора Эиен слегка успокоилась, но извиняться перед Алем не раздумывала. Да, для нее это повод еще раз увидеться с объектом своих воздыханий. Но она и правда хотела извиниться перед ним за подруг. Они были взвинчены и издерганы, у них все валилось из рук, Аметист едва ли не впервые получила на уроке плохую оценку. Вот и сорвалась на Але из-за лака, который с чего-то превратился в розовое масло…

Эиен остановилась. Она боялась, что Аль не вынесет запаха лака и уйдет, и так сильно хотела, чтобы лак перестал вонять… что он стек с пальцев Аметист ароматным маслом! У нее получилось неосознанно совершить волшебство, и у присутствующих при этом не остановилось сердце, у Алисы не выпали волосы, у Алфеи не рухнула угловая башня. Дар не сработал по прямому приказу, но услышал ее желание, подкрепленное любовью…

Эиен, улыбаясь, побежала в сторону преподавательского коридора, и через минуту уже стучала в дверь его комнаты. У нее так сильно билось сердце, что, казалось, его слышно на весь коридор.

Дверь открылась с тихим скрипом.

 — Маслом бы смазать, — пролепетала Эиен, таращась на Аля. Он успел снять плащ и остался в своей светло-серой рубашке, которая была такой тонкой, что казалась почти прозрачной.

Аль выгнул бровь, и Эиен тут же вспомнила, что у них только что случился инцидент с маслом…

 — Ой! Я не про то масло! — исправилась она. — Я хотела извиниться…

Учитель открыл дверь пошире и посторонился, приглашая зайти. Эиен прошмыгнула внутрь, с любопытством оглядываясь. Сегодня здесь не было обычного порядка: на столе навалены бумаги, целых три кружки из-под кофе, стул стоит не возле стола, а отодвинут к окну, а на диване небрежно брошен плащ…

 — Это я виновата! — заговорила она. — Аметист… В общем, это из-за меня. Меня раздражал неприятный запах, и лак сам превратился в масло. В том смысле, что не хотела именно масла. Я хотела, чтобы не было запаха, а дар сам решил, как это исполнить.

 — Ты запомнила, как это произошло? — заинтересовался Аль, тут же теряя всю свою холодность. — Смогла бы точно так же захотеть еще чего-нибудь?

Эиен честно пожала плечами.

 — Все, что я пыталась сделать раньше, я тоже сильно хотела, но у меня так не получалось…

 — Может, это какие-то определенные эмоции? Тебе было весело? Грустно? Ты была сыта, в тепле и всем довольна? Или всем вокруг недовольна?

Эиен снова пожала плечами и опустила голову, прячась за челкой. Она чувствовала, как у нее пылает лицо. Одним ее желанием было попросить Аля надеть плащ, а другим — сорвать с него эту тонкую рубашку и… и… Она смутно представляла, что сделала бы дальше, но это должно быть что-то очень жаркое и грязное!

— Я серьезно. Возможно, твой дар срабатывает при каких-то конкретных условиях. Надо научиться воссоздавать их. Либо ты привыкнешь при необходимости концентрироваться на необходимых тебе мыслях, либо постепенно освоишься, и сможешь колдовать при вообще любом настрое.

 Эиен закивала, не поднимая глаз, и попятилась к двери.

 — Вы все-таки извините Аметист, — сказала она напоследок. — Она же не специально. Она просто переживает из-за всего этого…

 — Я завалю ее на силовладении, чтобы в годовом аттестате была тройка. Но я не специально. Я же просто переживаю из-за всего этого, — злорадно пообещал учитель.

Эиен набралась смелости все-таки взглянуть на него.

С лица Аля еще не сошло злорадное выражение. Но в глазах плясали лукавые искорки…