Алиса оторвалась от бесцельного созерцания засохшей яблони. Бедные деревья! Как им тут расти, когда заводы загрязняют воду и воздух, а дым из труб заслоняет солнечный свет? Над Мейбе висели густые облака смога. Камень зданий носил следы кислотных дождей. Если Алиса случайно сходила с дорожки, то вляпывалась в грязь — густую, жирную, с отчетливым запахом чего-то технического.

Андроид-лакей заскрежетал и нагнулся вытащить застрявший в гусенице камушек. Алиса остановилась и постаралась сильно не шевелиться: в такие моменты у андроида включался режим повышенной бдительности, и проявлялась она отнюдь не в услужливости и предупредительности. Невзирая на намалеванное на корпусе одеяние лакея, андроид прежде всего был боевым.

На прогулку их вытащил Теллар. Объявил, что желает «проветрить своих любовниц» (они ему потом припомнят!) и отправился бродить по парку, разглядывая ограду. Силового поля вокруг парка, кажется, не было, оно окружало только дворец, но ограда была под напряжением, с датчиками движения и лазерными турелями. За ними с разных сторон следили одновременно три оружейных единицы: лакей и две ближайших турели. Нападешь на любую из них — среагируют две остальные. Нужно было обезвредить все три одновременно, но Теллар не понимал, как: фей среди них было только две. Если отключить турели, оставшегося лакея было бы легко обезвредить. Если избавиться от лакея, Аметист и Алиса обезвредят турели. Но лакей все время торчал при них…

— Принцесса хочет томатный сок. Прямо сюда, — обратился он к андроиду.

Аметист удивленно повернулась к нему: она не хотела сока, и тем более томатного. Но тут же поняла, что это еще один непонятный эксперимент Теллара.

Андроид заскрипел-заскрежетал, прогудел «будет сделано, ждите», но не уехал во дворец, как надеялся Теллар. Лакей выдвинул из головы антенну, помигал маленьким красным огоньком и стал ждать.

Вскоре к ним подкатился второй андроид. Лакеи перемигнулись друг с другом фотоэлементами, после чего второй остался их сторожить, а первый уехал во дворец. Должно быть, за томантным соком.

Теллар наморщил лоб. План не сработал: в подкорку машины было зашито ни в коем случае не оставлять гостей одних. Поэтому лакей призвал на помощь собрата, но призвал странно: мог бы передать, чтобы второй сразу приехал из дворца с соком. Но вместо этого дождался второго, передал ему свое старое поручение (охранять гостей) и только после этого уехал выполнять новое, с соком. Не такие уж и сложные у них алгоритмы. Боевая программа андроидов гораздо гибче, она быстрее и лучше соображает в плане «куда стрелять» и «как убивать», но программа лакея куда более прямолинейна, даже примитивна. Теллару все это живо напомнило свои первые ученические работы. Артефакту ведь тоже надо задать какие-то алгоритмы действий: когда активироваться, когда не активироваться, как действовать в зависимости от обстоятельств, и в этом у артефакторики было много параллелей с программированием…

Теллар задумался, чего бы еще такого попросить, чтобы разобраться в принципе действия андроидов, но не выпадать из образа дурачка и бабника. Ух, как гаденько ухмыльнулся им Ксибермех, с которым они встретились в коридоре! Наверное, от души развлекался, подглядывая за их «постельными игрищами» и гостями, моющимися в душе! Теллар сразу плюнул на камеру в ванной. Он привык мыться в общей душевой после тренировок, поэтому решил просто держаться к камере спиной. А со спины у него видна, извините, попа. Попа есть и у самого Ксибермеха. Плоская и тощая, между прочим, не чета поджарым ягодицам Теллара. Пусть завидует!

Просидев день без душа, на камеру плюнула и Алиса, решив тоже просто не поворачиваться к ней передом. Она не была знатной особой и не собиралась выходить замуж за кого-то подобного. А если предложат — не пойдет, у нее есть Палладиум. Засветить что-нибудь на камеру не казалось ей таким уж непоправимым. Если Ксибермех попытается нажиться на продаже фотографий, его будет ждать разочарование. Алисины фотографии могли пригодиться разве что какому-нибудь безумно влюбленному кадетику из Фонтероссы. Желтую прессу больше интересовали звезды и аристократы: то у пьяной графини вывалится грудь из декольте, то престарелый герцог пристанет к несовершеннолетней девушке. Намыленная попа заурядной учительницы им и даром не нужна, скорее, заинтересуются самим Ксибермехом: а почему мейбианский наместник, между прочим, женатый человек, ставит скрытые камеры и снимает моющихся девушек?

В совсем другом положении находилась Аметист. Она не могла обнажиться! Каждый примеренный ею образ подвергался самой тщательной проверке, чтобы не было видно ничего лишнего, ничего не просвечивало и не выпирало. Ее учили не корчить вульгарные рожи и ставить правильные ударения в словах, чтобы не совершить промах, который мог быть запечатлен на камеру. Аметист — наследная принцесса большого, богатого и влиятельного государства. И когда она станет королевой, ей аукнется каждая компрометирующая фотография. Королевским агентам придется изымать, выкрадывать или выкупать за большие деньги все промахи Аметист, запечатленные на камеру. А уж Курт Ксибермех, член королевской семьи Киберики, может запросить за них хоть государственный бюджет Джеверла за десять лет, и ничего они ему не смогут сделать.

Кожа Аметист зудела, длинные роскошные волосы растрепались и висели неопрятными сосульками, невольно заставляя вспоминать о Селене. Только у нее нечесаные ведьминские патлы выглядели естественно, а у Аметист — нет. Всем своим существом она хотела вымыться, но как? Было недопустимо показать даже намек на округлость обнаженной груди или ягодиц!

Захрустел гравий под гусеницами подкатившегося к ней андроида. На его трехпалой руке стоял поднос с высоким стаканом, в которой покачивался от тряски томатный сок с торчащей оттуда трубочкой.

 — Благодарю, — вежливо сказала Аметист, принимая стакан и немного отпивая из него. Гадость! Все здесь было консервированным или разведенным из сухих порошков. В самом лучшем случае — размороженное. Пару раз их покормили их же собственными консервами, изъятыми при обыске. Алиса немного спасала положение, тайком наколдовывая натуральные свежие соки вместо разведенной из порошка дряни, которую им тут предлагали. Но приходилось каждый раз проявлять чудеса изобретательности, ища, куда вылить старую еду, и как незаметно наколдовать новую. Возможно, Ксибермех не знал, что Алиса тоже фея, и этот козырь пока следовало приберечь.

Теллар, насмотревшись на ограду, повернул ко дворцу. Нагулялся и надышался задымленным воздухом с кислотными испарениями.

Аметист, потягивая через трубочку безвкусный, слишком соленый томатный сок, обогнула медленно ползущего андроида по краю тропинки и вдруг поскользнулась. Она замахала руками, пытаясь удержать равновесие, но ботинок соскользнул, и Аметист рухнула прямо в грязь. Недопитый сок расплескался на грудь, как лужа крови.

Лакей мигом утратил вид доброй услужливой машины, ощетинившись сразу четырьмя стволами. Аметист, попытавшаяся было встать, испуганно застыла, уставившись на загоревшуюся в дуле встроенного лучемета красную точечку. На секунду ей показалось, что ее сейчас пристрелят. Но андроид, поскрипев электронными мозгами, пришел к выводу, что гостья не нападает и не убегает, и, помедлив, спрятал стволы.

Аметист обессиленно откинулась назад в грязь и тихонько завыла.

Теллар сошел с тропинки, опустился на колени прямо в грязь и поднял Ами на руки, пачкаясь сам.

— Пойдем во дворец, — всхлипнула она.

 — Подумай о том, что грязь может быть целебной, — попыталась утешить ее Алиса. Лаборанту-алхимику, обучающему фей, стыдно было не знать, что при такой экологической ситуации грязь будет исключительно вредна и даже опасна!

 — Придется принимать душ, — с нажимом произнес Теллар, обращаясь к Аметист.

***

Аль распахнул шкаф Аметист и замер перед ним. Эиен торопливо сбегала в свою часть комнаты, поправила сбитое покрывало и упрятала с глаз долой разбросанные маечки, из которых выбирала, какую надеть. Но профессор Нейтан даже не повернул головы в ее сторону. Он стоял навытяжку перед шкафом, с безупречно прямой спиной, скрестив руки на груди, и оглядывал полки, словно силясь найти что-то в общей картине.

Эиен подошла, встала рядом, не зная, что сказать или сделать, и тоже стала разглядывать полки с вещами, сложенными даже не аккуратно, а безупречно. Гризельда могла бы водить экскурсии к шкафу Аметист, демонстрируя пример образцового порядка. Что-то было даже рассортировано по цвету. Только на нижней полке в ряду уличной обуви не хватало пары.

Учитель отошел к кровати Аметист, такой же тщательно заправленной, и запустил руку под подушку. Первой находкой была голубенькая ночная рубашка, которую тот невозмутимо осмотрел и запихал обратно, а второй — записная книжечка самого что ни на есть девчачьего вида, в котором только личный дневничок и вести. Он подержал книжку в руках, будто прислушиваясь к чему-то в ней, и решительно открыл.

Эиен собиралась возмутиться: хоть Аметист и исчезла на неопределенный срок, это не давало Алю права читать ее личные дневники! Но заглянула ему через плечо и заметила среди мелкого текста крупную, подчеркнутую два раза фразу «киберийского короля зовут Освальд IV Ксибермех». Аль перелистнул страничку, и они увидели еще одно крупно написанное предложение «корона засияет, лишь очутившись на голове истинного короля», а дальше на целую страницу: «в средней полосе зимняя температура редко опускается ниже -10 градусов, кроме горной долины Зумрат, где из-за особенностей рельефа и близости к полярному морю доходит до -39».

Эиен осела на кровать, не зная: то ли расплакаться, то ли побиться головой об стенку. Она ведь видела, как Аметист вечерами читает и пишет что-то в этой книжечке! Но не лезла, думая, что Аметист ведет дневник!

Преподаватель присел рядом, держа перед собой книжицу Аметист, но задумчиво глядя куда-то поверх нее. Просидев так минуты две и придя к каким-то выводам, он извлек многострадальную прощальную записку, измятую и все еще влажную после того, как Эиен сжимала ее в взмокшей ладони. К счастью, чернила не поплыли, и оставленный номер секретаря королевы прекрасно читался.

Вызов приняли всего через три гудка, хотя у почтенной седой дамы на экране волосы были прибраны под специальный головной убор для сна, а за спиной виднелся, кажется, балдахин кровати. На ней было надето что-то вроде ночной рубашки кремового цвета, расшитой рюшами и кружевом, но такой приличной и закрытой, что в ней было не стыдно отвечать на важные звонки посреди ночи. Аль даже выпрямил спину и невольно поправил волосы.

Ничем не обозначив свое отношение к столь позднему сеансу связи, дама невозмутимо выслушала, что Ее Высочество принцесса Аметист и ее жених Теллар Аларик-де-Рой находятся на Мейбе: нашли приют у дружественного коренного населения Мейбе, либо попали в плен к киберийским оккупантам. Скорее всего, к Ее Высочеству и ее жениху спонтанно присоединилась подруга и одноклассница Аметист, Алиса Стейт, и все они поставили перед собой цель воссоединиться с уже бежавшими на Мейбе друзьями — Эйлитой и Николасом Кайнами. Кивнув, дама записала все сказанное, попросила переслать ей фотографию записки и спросила разрешения перезванивать Алю, если он еще понадобится. После чего попрощалась и отключилась.

Аль выдохнул и расслабился. Секретарь королевы была такой строгой и деловой, что он бы, наверное, перед самой королевой так не робел… Но звонки на сегодня еще не закончены.

Достав убранный было телефон, он позвонил Лии.

Лия не брала трубку, и учитель отключился, выждав положенные по этикету шесть гудков. Задумчиво посмотрев на телефон, он вновь набрал Лию, но упорно ждал ответа даже после седьмого, десятого, двенадцатого гудка.

Фея листвы возникла на экране после шестнадцатого гудка: хмурая, вставшая в какой-то угол у окна в коридоре, облаченная во все королевские регалии. На лице застыло холодное, надменное выражение, в глазах сверкал властный ледок. Похоже, в данный момент они дозвонились не к Лии, а к королеве Клейдера.

 — Всематерь древесная, Аль! — сердито зашипела она, скользнув взглядом сначала по нему, а затем по попавшей в поле зрения камеры Эиен. — Я обозначила вам время, в которое следует звонить! У нас сейчас большое и важное собрание!

 — Заведи себе личного секретаря, такую седую важную даму, как у королевы Сапфир, — съехидничал Аль.

 — Ты оторвал меня от обсуждения взаимоотношений с соседями, чтобы посоветовать завести секретаря?! — возмутилась Лия.

 — У меня как раз новая информация по вашим соседям, Мейбе и Киберике. Или мне все же позвонить в другой раз? Когда там разрешенное для связи время, послезавтра?

Лия удивленно моргнула.

 — Говори сейчас, — властным королевским тоном повелела она.

 — Мы… нашли записку от Аметист, в которой написано, что они с Телларом сбежали на Мейбе. Сделан акцент на то, что жители Мейбе хорошие, киберийские захватчики плохие, и именно эти слова нужно говорить, когда мы будем рассказывать про бегство личному секретарю королевы Джеверла.

Плечи королевы Клейдера опустились. С лица стекло надменное выражение, и она сделалась прежней Лией, которую хорошо знал Аль.

 — Оповестить родителей, делая акцент на определенных словах… — задумчиво повторила она. — Ты передал записку дословно?

Аль кивнул.

 — Даже сфотографировал и переслал.

 — Записка с особыми акцентами… — продолжила Лия. — Она сбегала, рассчитывая, что ее родители что-то предпримут… Так, стоп, когда она убежала? Вы нашли записку… Когда вы в последний раз видели Аметист?

Он повернулся к Эиен. Та пригляделась к настенным часам и сообщила:

 — Записку мы нашли час назад. А сбежала она, наверное, уже пятнадцать часов назад, сразу после завтрака.

 — Да что же это такое! — всплеснула руками Лия. — Совершенно не интересуетесь жизнью подруги! Пятнадцать часов, и никто не забеспокоился, что Аметист нет? Что, и Алиса тоже ни разу не искала ее в течение дня?

 — Это вторая плохая новость, — нахмурился Аль. — В записке есть только про Аметист и Теллара, но Алиса тоже исчезла. В последний раз ее видели так же примерно пятнадцать часов назад. И у нее разворошен шкаф, будто она торопливо собиралась куда-то.

Лия застыла, изумленно распахнув глаза.

 — В комнате Аметист порядок и следы тщательного планирования своего побега на Мейбе, сведения о планете и разные планы действий. В комнате Алисы — следы торопливых сборов, — медленно произнес Аль, уже больше для себя. — Аметист знала, на что идет, они с Телларом выучили свои роли для всех предполагаемых сценариев. Но Алиса… Она сбежала на Мейбе, это не вызывает сомнений. Но как она сбежала? Увидела Теллара с Аметист и спонтанно присоединилась к ним? Или отдельно от них, совершенно случайно выбрав для побега то же самое время?

Королева Клейдера закусила губу.

 — Я… приеду. Как смогу, — сказала она. — Ждите.

Аль отложил телефон на тумбочку Аметист, устало провел рукой по лицу и откинулся на подушку. Было уже очень поздно. Вчера он дежурил в первой половине ночи, отлавливая всех, кому не спится, и сегодня планировал лечь пораньше. Ах, если бы Эиен открыла шкаф Аметист часа на два раньше, чтобы к отбою он уже со всем разобрался и лег спать… Зачем она, кстати, полезла шкаф? Уже неважно… Еще и поцеловала его… Надо было собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Связаться с квартирной хозяйкой Теллара, уточнить, когда он съехал: это может пролить новый свет на подробности бегства… Встретить Лию… Может, она что-то придумает… Может…

Эиен боялась поднять голову. Ей было стыдно. Помня, как недавно убежала Эйлита, она совсем не обеспокоилась отсутствием Аметист, легко списав все на распродажу. В конце концов, Эиен прошляпила масштабную, обстоятельную подготовку к побегу, которую Аметист даже не особо скрывала: при ней записывала в книжечку данные о Мейбе и Киберике. Перебрала теплые вещи в шкафу, откладывая некоторые в сторону. Прибралась у себя вчера вечером, зная, что когда ее исчезновение заметят, обязательно обшарят комнату…

Она подняла глаза на Аля, собираясь сказать хоть что-нибудь в свое оправдание — даже Лия сделала замечание! Но обнаружила, что тот… уснул! Вымотанный за день учитель полусидел в кровати с закрытыми глазами, откинувшись на подушку Аметист, но опустив ноги на пол. Его дыхание было медленным и глубоким, а лицо расслабилось, став спокойным и умиротворенным.

Эиен смущенно попятилась и улизнула в ванную, надеясь, что за это время профессор Нейтан как-нибудь сам проснется и уйдет. Она долго полоскалась в душе, тщательно чистила зубы, заплела перед сном волосы, но, вернувшись в комнату, обнаружила, что Аль сам не рассосался с кровати. Не осмелившись его будить, она юркнула к себе под одеяло и выключила свет.

Проворочавшись минут пять, Эиен встала, потопталась рядом, размышляя, как бы вытянуть из-под него покрывало, пока до нее не дошло, что проще накрыть его покрывалом с кровати Эйлиты. Совесть вроде бы успокоилась, но сон все не шел: слишком много произошло за день. Эиен опять встала, закинула его ноги на кровать, с некоторым смущением стянув ботинки, и снова легла, но события сегодняшнего дня не выходили из головы.

Сегодня произошло много всего: она сорвала своему классу зачет по зельеварению, буквально из-под носа сбежали на Мейбе еще трое друзей, но еще она поцеловала Аля. Она поцеловала Аля! Поцеловала! Аля! Она пробила, наверное, самую главную из многочисленных стен, которыми он себя окружил. Ей придется самой проявлять инициативу, с боем отвоевывая себе место в его сердце, и это будет долго. Пусть поцелуй не был взаимным, но сегодня Эиен поняла, что ее борьба, может быть, не так безнадежна…

***

Охрана на входе, пара киберийских солдат из плоти и крови, ничего не сказала, но проводила их перемазанную грязью процессию очень красноречивыми взглядами. Похоже, у них был приказ быть вежливыми по отношению к пленникам. Пока что.

Аметист чуть ли не бегом добежала до ванной и вдруг застыла. В ванной камера!

 — Я не буду мыться! — заявила она.

 — Может, подождем, пока она высохнет, и сковырнем? — неуверенно предложила Алиса, с жалостью глядя на подругу.

Теллар потрогал грязь на своих руках: она была маслянистой и пахла чем-то машинным. Создавалось впечатление, что в парке разлили мазут.

 — Нет, Алиса. Видела, какая здесь ужасная ситуация с экологией? — покачал головой Теллар, вспоминая все инструкции по взаимодействию с опасными химическими веществами, зазубриваемыми в Фонтероссе. Не смыв грязь немедленно, можно было заработать и химический ожог, и интоксикацию организма, а если грязь еще и радиоактивна — пожизненные проблемы со здоровьем. Он задумался и выбрал объяснение, которое впечатлит Аметист больше всего: — Кожу разъест так, что навсегда останутся шрамы! А волосы выпадут и больше не вырастут!

Он строго посмотрел на них и ушел набирать ванну. Ему уже мерещился зуд на тех участках, где грязь попала на обнаженную кожу.

Аметист застыла. Какой сложный выбор! Раздевшись и шагнув в воду, она навсегда потеряет свою честь и достоинство, и будет долго торговаться за свои пикантные фотографии с Ксибермехом, а то и с покупателями, успевшими их приобрести… Оставшись в грязи, она безнадежно утратит свою красоту. Кожа и волосы — это не такие уж серьезные повреждения, Аметист останется дееспособной и унаследует престол, но будут ли подданные любить обезображенную королеву? Как отнесутся к ней родители и друзья, когда она будет выглядеть так отталкивающе? Продолжит ли Теллар любить ее по-прежнему?

Она очень живо и ярко вообразила себе картину: безобразное чудовище с короной королевы на лысой голове, а рядом молодой, красивый Теллар, брезгливо отворачивающийся от нее и заинтересованно провожающий взглядом молоденьких служаночек…

— Можно косметику… и парик… — неуверенно начала Аметист, и замолчала, проглатывая едва не вырвавшееся «не нанимать во дворец слуг женского пола». Такая королева Джеверла сразу прослывет злобной уродиной, ненавидящей всех прочих женщин за их красоту. А король либо будет изменять ей за пределами дворца, либо от безысходности переключится на мужской пол! Фу!

Мысль о том, что из-за ее уродства Теллар начнет спать с мужчинами, окончательно убедила ее. Медленно, как зомби, она двинулась к ванной.

 — О, иди сюда, вода почти набралась! — оживился Теллар, увидев ее на пороге. Если честно, он приврал: кожа восстановится после химического ожога, если правильно лечить, а волосы полностью не выпадут, но поредеют, и вернуть им былую силу и красоту будет нелегко. «Как славно, что мой аргумент сработал», — подумал он, не подозревая, что Аметист привело в ванную вовсе не выпадение волос, а воображаемая сцена, где Теллар зажимает в углу молоденького пажа. Паж почему-то был похож на Аля, только пониже ростом и более смазливый.

Аметист нерешительно потянулась к пуговицам и снова замерла. Если держать в прислуге исключительно дряхлых стариков, она будет на их фоне очень даже ничего…

Теллар привлек ее к себе.

 — Ами, — тихо выдохнул он ей на ухо. — Я буду любить тебя любой. Но мне хочется, чтобы твоя красота никогда не увядала.

Аметист замерла. От тихого бархатного шепота Теллара у нее всегда бегали по спине мурашки. Думая только об этом голосе, и ни о чем больше, она принялась стягивать с себя противно липнущую к телу одежду.

Теллар взялся помогать ей, и вскоре на ней остался только изумрудный комплект белья. Аметист снова напряглась, но парень только напоследок скользнул пальцами по бретельке лифчика и помог ей забраться в ванну, полную горячей воды и пышной мыльной пены.

 — Не бойся! — подбодрил он, кинув в нее клок пены. Клок не долетел и приземлился на голову Аметист.

Она неуверенно хихикнула, но второй клок пены налип на щеку, третий попал на лоб.

 — Эй, это не смешно! — обиделась она.

 — Смешно-смешно! Давай, присоединяйся! — запротестовал он, сосредоточенно кидаясь в нее пеной и вдруг перестал, облегченно заулыбавшись.

Аметист проследила за направлением его взгляда и поняла, что Теллар все это время пытался будто случайно залепить решетку вентиляции. Ту самую, где пряталась камера, о которой им было положено не знать! Притворно-сердито швырнув в него ответный клок пены, фея кристаллов задернула шторку, окончательно разделась и начала мыться.

Как она скучала по горячей воде! Все это время ощущение грязи и несвежести угнетало ее, портило настроение, но теперь она чувствовала себя словно родившейся заново. Когда Аметист станет королевой Джеверла, издаст указ, чтобы все мылись по два раза в день! И она будет королевой с волосами и красивым лицом!

Когда вода в ванне стала совсем черной, а пену на решетку пришлось добавить уже во второй раз, Аметист почувствовала себя чистой. Она спустила воду, отжала волосы, ставшими тяжелыми и почти черными от воды, и робко высунула голову из-за шторки.

— А полотенце? — спросила она.

Пришел Теллар и аккуратно, одними пальцами протянул ей простыню.

Довольная Аметист завернулась в нее, выбралась и ахнула: Теллар все еще был грязный.

— Немедленно лезь под душ! — испуганно воскрикнула она, забыв, как сама недавно не хотела идти мыться. — У тебя же волосы выпадут! Давай, забирайся!

— Да помось я, помоюсь, как только ты здесь закончишь… — промямлил Теллар. Грязи на нем было немного, и в основном на одежде.

Но Аметист не стала побыстрее освобождать ванную, а, напротив, принялась помогать ему. Снова включила воду, добавила пены на вентиляцию и начала буквально сдирать с него рубашку. Теллар изумленно замер: то Ами не хочет даже прижаться к нему потеснее, то вдруг сама начинает раздевать! Он вывернулся, вытолкал ее из ванной более чистой рукой, разделся полностью и залез под душ.

Аметист не успокоилась, вернулась с полотенцем и осталась ждать за шторой. Лишь слой ткани отделял ее от совершенно голого Теллара. Эта мысль была очень волнительной! Они ведь однажды поженятся и задумаются о детях, им придется раздеться и заняться, ну… производством детей. Нет, Аметист примерно представляла, что увидит, когда Теллар полностью разденется. Однажды она видела его голым по пояс. И на Аля, выходящего из душа в одном полотенце, они насмотрелись, когда еще жили в одной комнате. Как-то Эйлита спросила разрешения потрогать его грудные мышцы, и они с Лией и Алисой, хихикая, общупали все, что находилось выше полотенца, намотанного на бедра. Аметист к ним тогда не присоединилась, возмущенно наблюдая со стороны за этим непотребством.

Но теперь всего лишь шторка отделяла его от Теллара — не такого тощего, как Аль, а мускулистого, развитого, с сильными руками…

Теллару хватило минут пять, и он, высунув руку, зашарил в поисках того, чем бы вытереться.

Аметист рванулась к нему, откинула шторку, пихнула ему в руки полотенце и замерла, разглядывая его. Главное — волосы! Длительного контакта с грязью оказалось недостаточно, чтобы Теллар облысел. Его каштановая шевелюра совершенно точно была на месте. Вода стекала с мокрых кончиков волос, капая на плечи, на грудь, ползли по влажной коже ниже и ниже, впитываясь в махровую ткань полотенца, которую парень поспешно намотал себе на бедра.

Она жадно оглядывала Теллара, впервые представшего перед ней таким. Аметист сотни раз думала о дне, когда им придется раздеться друг перед другом, и представляла, что это будет что-то ужасное. Она будет дико стесняться, сбежит и спрячется, покинет Джеверл, изменит имя и внешность, и заживет уединенно, потому что никогда больше не сможет посмотреть Теллару в глаза. Но она стояла в одной влажной простыне, смотрела на него, прикрытого лишь полотенцем, и ничего страшного не происходило. Теллар оставался для нее самым родным, любимым, само собой разумеющимся, вне зависимости от того, было ли на нем что-то надето.

Наверное, это была какая-то искра, пробежавшая между ними и заставившая обоих загореться, потому что они потянулись друг к другу руками, губами, а затем и всем телом. До момента, когда Аметист упала спиной на прохладные простыни в спальне, ей запомнились только поцелуи-поцелуи-поцелуи, промелькнувшая мимо гостиная и торопливо юркнувшая к себе Алиса, догадавшаяся, что сейчас лучше не смущать их своим присутствием.

Пусть Ксибермех наблюдает через камеры, завидуя чужому счастью. Пусть волосы, не высушенные должным образом, к утру спутаются. Пусть первый раз никогда не проходит гладко. Самым главным было ощущение безграничного счастья от полного единения с любимым.