Лия с трудом разлепила тяжелые веки. Открывать глаза было так тяжело, словно к каждой реснице привязали по кирпичу. Именно такая ассоциация возникла в ее сонном мозгу, не заморачивающемся тем, как к ресницам можно привязывать кирпичи.
Она сидела на жесткой холодной кровати, укрытая тонким сероватым засаленным одеялом. Она попыталась подняться, но не смогла, а спина в районе лопаток отозвалась болью. Ветви! Но откуда? С даром хранителя она взяла под контроль свою древесную сущность и при желании могла не зацветать, чем с радостью воспользовалась этой весной!
Лия обнаружила, что может свободно крутить головой. На секунду она обрадовалась, что это все-таки сон: во время настоящего цветения ее волосы твердеют, превращаются в ветви, переплетаются с теми, что растут из спины, и, естественно, ограничивают движения головы… Она завела руку назад, но нащупала у себя на голове только жиденькие волосы, обрезанные по плечи и едва покрывшиеся почками.
Ее взгляд скользнул ниже, по одеялу, и Лия недоверчиво сдернула шерстяную ткань. Живота не было! Внутри нет их с Лироем еще не родившихся малышей! Она не беременна!
Лия рванулась, снова пытаясь подняться. Ветки не были такими уж большими, но все тело было слабым, вялым, едва слушалось. Магия еле теплилась внутри и почти не чувствовалась. Не было длинных красивых кос, не было ее детей, не было вообще ничего! Была только жесткая кровать с тонким одеялом и гулкие каменные стены…
Она осмотрелась и узнала подземные темницы собственного дворца. Когда-то она спускалась сюда. Темницы были пережитком прошлого. Здесь уже триста лет хранились только бочки с вином, и даже параноику Васанту не приходило в голову держать здесь кого-то.
У Лии закружилась голова. Она попыталась вспомнить последние случившиеся с ней события, но мысли путались. Как так получилось, что она лишилась детей и магии, и сидит в темницах под собственным дворцом? Их с Лироем что, свергли?
Могли. В деле с покушением, в котором сначала обвиняли ее отца, осталось много белых пятен. Тех, кого нашли — казнили или посадили. Но нашло ли следствие всех причастных? Был ли главный обвиняемый действительно тем, кто стоял за всем этим? Или настоящие главные организаторы покушения могли залечь на дно и выжидать момент…
***
Аметист блаженно потянулась в кровати. В высокие стрельчатые окна ее покоев било яркое солнце. Она любила такие хорошие теплые солнечные дни, когда вставать легко, настроение замечательное, а мысли не омрачает необходимость присутствовать на каком-нибудь балу, встрече или приеме.
Она села на кровати и широко зевнула. Услышав, что принцесса проснулась, в покои проскользнула Тина. В руках она держала тазик теплой воды, а на локте висело чистое полотенце. Тина была на пять лет старше Аметист и происходила из обедневшего дворянского рода. Король и королева не могли дать ее родителям денег просто так, поэтому помогли им, но взяли Тину прислуживать принцессе: одевать, мыть, причесывать, убирать покои, готовить одежду и обувь, следить за гардеробом. Это было очень почетно. Когда во дворце поселилась Лия, Аметист подумала, что бедняжка Тина совсем замучается обслуживать их двоих. И испытала шок, увидев, как Лия сама умывается, причесывается, надевает чулки, завязывает бантики, умеет вешать свои вещи в гардероб и даже исхитряется сама себе затянуть шнуровку на спине! Новая подруга открыла маленькой Ами целый мир, где люди прекрасно справляются с этим сами. Правда, другие дамы не обладали такой хорошей гибкостью и для помощи с шнуровкой на спине все-таки звали служанок.
Тина замерла перед Аметист, с участием заглядывая в ее лицо, словно надеялась на какое-то чудо.
— Доброе утро, Ваше Высочество, — тихо сказала она.
— Привет, Тина! — бодро поздоровалась Аметист. — Не помнишь, у меня сегодня есть по расписанию какие-нибудь официальные мероприятия?
Тазик выпал из ослабевших пальцев служанки и грохотом покатился по полу. Вода забрызгала ноги Аметист. Тина еще несколько секунд таращилась на нее, затем отмерла и выбежала из покоев.
— Ее Высочество заговорила! — послышался ее крик из коридора.
Ами с недоумением посмотрела на тазик и вытерла ноги краем простыни. Да, после пережитого в детстве потрясения она не разговаривала несколько лет, но в десять заговорила снова, познакомившись с Лией. Тине отшибло память? Бедняжка! Аметист задалась вопросом, что стряслось со служанкой, и почему она ничего об этом не знает, но мысли странно путались. Она не могла вспомнить, что было вчера. Она закончила обучение в Алфее, получила диплом, собрала все свои вещи, привезла их к родителям и… Кажется, решила погостить. Если она приехала вчера вечером, а со служанкой увиделась только сейчас, все сходится: ее не успели предупредить, что с Тиной произошел несчастный случай, а Тина еще только восстанавливает утраченные воспоминания и не знает, что Аметист разговаривает. Вроде логично, но… как-то странно…
***
Алису разбудил детский плач. Спросонья она решила, что он доносится от соседей.
Она открыла глаза и бездумно уставилась в высокий светлый потолок. Место ей было незнакомо. Новая мебель, недавний ремонт, не настолько недавний, чтобы прямо только что законченный, но сделанный в течение последнего года. Все такое новенькое, свежее.
Ребенок не утихал. Да что же это такое? Почему никто к нему не подходит?
Эльфея тяжело поднялась, потерла лицо руками, помогая себе проснуться, и отправилась на плач. К ее удивлению, источник звука обнаружился в соседней комнате. У стены стояла детская кроватка с нежно-зеленым одеялком. Алиса заглянула внутрь и увидела ребенка, на вид, пожалуй, полугодовалого.
— И чей же ты такой? — задумчиво спросила она, осторожно взяв малыша на руки. Тот сразу же затих и доверчиво прижался к ней.
Хм, и правда, чей же он? На маленькой головке пробивались редкие темные волосики. Глаза голубые. На нежном розовом ушке угадывался острый кончик. Алиса задумалась, но не вспомнила ни одной знакомой пары, у которой мог быть такой ребенок.
Посчитав свой долг выполненным, эльфея осторожно положила ребенка назад в кроватку, умиленно посмотрела на него и вдруг застыла.
Голубым был только правый глаз малыша. Левый оказался фиолетовым. Его глаза были совсем как у самой Алисы! Или ее отца! Можно сказать, это их фамильная черта! Кто он ей? Младший брат? Племянник?
Или…
Сын?
***
— Эиен, просыпайся!
Она открыла глаза. Над ней склонился недовольный отец.
— Еще пять минуточек, — пробормотала она, отворачиваясь к стене.
— Эиен! — возмутился отец. — Ты проспала добавление драконьей крови в зелье мертвой магии! Оно безнадежно испорчено! Тебе напомнить, сколько стоят его ингредиенты?!
Она наморщила лоб, послушно пытаясь вспомнить, что входит в это зелье. Странно, но она припоминала всего два или три компонента, включая эту самую драконью кровь… Хм, обычно она помнит наизусть все, что продают родители в своей лавке. Но зелья мертвой магии они никогда не продавали. Оно… Оно…
— Оно же запрещенное! — дошло до нее.
— Именно поэтому мы не живем в Айренвиле и были вынуждены перебраться сюда, — язвительно напомнил отец. — Зелье все равно испорчено, так что поднимайся, иди на улицу и набери красных слизняков в канаве!
Он вышел, хлопнув дверью.
Эиен осталась одна. Она осмотрелась и только сейчас поняла, что впервые видит это место. В комнате было сыро и мрачно, в окно пробивался жидкий неяркий свет. Разве сейчас не конец весны?..
Она взяла расческу, подошла к зеркалу и удивленно замерла. Ее волосы были белыми! Необычный цвет волос был сущей ерундой по сравнению с незнакомой комнатой, незнакомой расческой в ее руках, незнакомым зеркалом и отцом, с чего-то начавшим варить опасные запрещенные зелья. Если забыть, что ее волосы были белыми до появления у нее магии. Именно дар перекрасил ее волосы в лиловый.
Эиен взмахнула рукой, чтобы придать прическе привычный цвет, но ничего не произошло. Магия, которая за последние полгода стала привычной и послушной, не отзывалась вообще. Эиен попыталась заглянуть внутрь себя, воззвать к дару, но ощутила лишь пустоту.
Что происходит? Спросить бы у отца, но он так зол на нее… Наверное, лучше сначала выполнить его поручение со слизняками, а потом уже спрашивать.
Походив по небольшому дому, она спустилась на первый этаж. Там оказалась лавка амулетов, трав и зелий. Незаметно проскользнув мимо мамы, расставлявшей в витрине какие-то склянки, она подхватила с прилавка глиняную миску и выскользнула за дверь.
Перед ней предстал чужой, незнакомый город из темно-серого пористого камня. Острые шпили зданий терялись в небесах. По улицам стелился белесый туман. Над дверью, из которой она только что вышла, висела вывеска: «Алхимическая лавка Атанора и Соль Ён Нанарров»
Сквозь нависшую над городом дымку мутным пятном просвечивало солнце, а в небе рядом с ним чернело что-то огромное, как гора.
***
— Мелкая!
Эйлита заворочалась и недовольно застонала. Она заснула на чем-то жестком, и теперь все тело ломило.
— Эй, я к тебе обращаюсь! — раздраженно прикрикнули на нее, и каменная фея нехотя разлепила глаза. Над ней склонилась Джелеси.
— Поднимайся, у тебя полно работы!
Эйлита попыталась встать и со стоном схватилась за плечо. Откуда на нем бинты? Когда она успела повредить его?
— Какая работа? — захныкала она. — Я чувствую себя так, словно сейчас умру!
— За столько лет не умерла, и сейчас не умрешь! Как-то же продержались девять с половиной лет. Ричард по секрету сказал, что на десятилетнюю годовщину устроит праздник, объедимся горой жареных крыс!
Эйлита кое-как села, сонно потерла глаза, недоумевая, куда ей так срочно надо. Она зашарила глазами в поисках своего ежедневника, но увидела только продавленный матрас, таращившуюся на нее из угла крысиную морду и грубо сколоченные из досок стены. Над головой высился потолок Коралловой станции, залитый ярким электрическим светом. Загудел приближающийся поезд. Джелеси успела обзавестись новым, незнакомым, уже побелевшим шрамом на лице…
Стоп. Какая десятилетняя годовщина? Мейбе освободили семь месяцев назад, оккупация продлилась чуть меньше девяти лет! Каким образом в метро зажгли свет, если на орбите планеты висит Некротополис, исключающий использование электричества и механизмов?
— Джелеси, — тихо и очень серьезно сказала Эйлита. — Скажи, не повредила ли я вместе с плечом еще и голову?..
***
В дверь барабанили. Кажется, уже довольно давно. Руками, ногами и чуть ли не головой.
Селена разлепила глаза и обнаружила, что сидит в дорогом кожаном кресле, закинув ноги в сапогах на не менее дорогой резной стол красного дерева.
Где она? Откуда на ней эти сапоги? Кто к ней ломится? Селена глянула на энергетические потоки, но тот, кто находился за дверью, не был ей знаком.
Самым логичным было крикнуть: «Войдите!»
— Наконец-то! — обрадовались по ту сторону двери, ручка провернулась, и внутрь ворвалась… э-э-э… ну… о-о-о…
Селена прожила среди людей достаточно, чтобы научиться делать выводы о человеке по его внешнему виду, и на основании этих выводов выстраивать линию поведения. Короткая юбка или деловой костюм, неухоженные ногти или дорогая сумочка, аккуратность макияжа или его отсутствие, выбритость или небритость — вещи, благодаря которым в психологическом портрете появляются первые крупные штрихи. Первое впечатление не всегда верное, но хоть что-нибудь да угадаешь правильно. Селена еще и беззастенчиво читала энергетические потоки новых знакомцев, добавляя к психологическому портрету несколько существенных деталей.
Эльфийка, хотя, скорее, человек с примесью эльфийской крови. Маг, уровень чуть выше среднего. Двадцать-двадцать три года. И… все. Селенин ум отчаянно забуксовал, не в силах определить по одежде незнакомки род ее занятий. Топик начинался, а через десять сантиметров уже заканчивался, прикрывая только самое главное. Зато на ладонь ниже уже шел верхний край штанов, которые, в свою очередь, заканчивались чуть ниже колена. Допустим, узенькая полосочка ткани сверху — это соблазнение и привлечение. А почему тогда штаны такие странные? Прячет недостатки фигуры, потому что у среднестатистических женских особей жировая ткань охотнее всего растет именно в этой области? Такое прямолинейное выпячивание достоинств и сокрытие недостатков, еще и увешанное громоздкими золотыми украшениями, наводило Селену только на две мысли: то ли ей зачем-то понадобилась дешевая проститутка, то ли дешевой проститутке что-то нужно от Селены.
К счастью, ведьмочка соображала быстро, и на все умозаключения у нее ушла секунда, за которую гипотетическая проститутка как раз пересекла кабинет и плюхнулась на стул для посетителей.
— Тут такое дело… — зачастила она, нервно поправляя прическу с двумя выпущенными вперед и порядком засаленными прядями. — Послезавтра мне нужен отгул на целый рабочий день! Точнее, с обеда завтрашнего до конца послезавтрашнего! Вот прям очень надо! Можешь вычитать из моего зимнего отпуска!
Она с надеждой уставилась на Селену.
Та скосила глаза на окно и убедилась, что на дворе середина весны. Почему тогда из зимнего отпуска? Гипотетическая проститутка уже исчерпала дни из своих весеннего, летнего и осеннего отпусков? Селена — ее сутенер? Или актриса плохо выучила роль и путается в деталях? Все это сильно походило на шоу, точнее, на два почти одинаковых проекта на разных телеканалах: одно называлось «Сюрприз», а второе «Сюрприз-сюрприз». Вокруг известных людей разыгрывали какую-то ситуацию, заставляя героев считать себя участниками, а то и виновниками, и все это снималось на скрытую камеру. Если Селену вырубили, принесли в незнакомое место и собираются разыграть, то они там все точно самоубийцы!
… Нет. Она не ощущала здесь никаких следящих и записывающих устройств. Разве что будут извлекать картинку из памяти «проститутки». Да и лишить Селену сознания не так просто. Многие годы она считала себя неуязвимой. Приключения прошлых лет заставили пересмотреть свои представления, но все равно Селена была практически неуязвимой.
Ей нужно больше деталей, чтобы понять, что происходит.
— Знаешь, мне так паршиво после вчерашнего, — протянула Селена, состроив страдальческую мину. — Не поможешь дойти мне, кхе, до места моего обитания? Как только оклемаюсь — сразу оформлю тебе отгул, обещаю!
Проститутка тут же просияла, схватила ее за руку и буквально выволокла из кабинета. По энтузиазму стало понятно, что она и не надеялась получить отгул. Согласие Селены настолько ее обрадовало, что проститутка рванула исполнять ее просьбу, ни на секунду не задумавшись о том, как странно она прозвучала.
Мимо Селены потянулись светлые просторные коридоры, переходы, лестницы. Они были в довольно большом здании, вроде бы даже замке или дворце, но современной постройки. В высоких стрельчатых окнах мелькал незнакомый город, сложенный из светло-коричневого камня, с красными черепичными крышами, башенками, зелеными садами.
Наконец, буксир в лице таинственной девицы замер перед дверью. Табличка на двери гласила: «профессор Селена Табуретная».
Разрываясь между мыслями «ой, оказывается, я серьезный профессор с табличкой на двери!» и «какая такая Табуретная?», ведьмочка невольно уперлась ладонями в дверь. От ее прикосновения ручка сама провернулась, и дверь открылась. Селене придали легкое ускорение коленом, вталкивая внутрь, и заботливо прикрыли дверь.
Селена огляделась. Вся комната была черно-синяя, включая потолок. Окна наглухо занавешены. При нажатии на выключатель загорелись настенные светильники, залив неярким желтоватым светом пространство на уровне глаз, но не освещая все помещение. Ламп на потолке не было вообще. Единственный яркий светильник находился у рабочего стола. Дверь в спальню, дверь в ванную. Минимум мебели, но много полок с книгами и мелочами. Здесь было… миленько. Очень в ее вкусе. Имей Селена возможность оформить помещение полностью по своему желанию, она сделала бы себе именно такое мрачное уютное логово. Свет ей все равно был не нужен. Свет только для гостей, чтобы не переломали ноги в потемках.
Она огляделась еще раз в поисках следящих и записывающих устройств, и пораженно замерла. Рунная сеть! Система магических знаков пронизывала все здание, но на этих комнатах была отдельная защита, не пускающая посторонних, охраняющая имущество и настроенная на нее, Селену! Сеть была хороша. Уж она-то в этом разбиралась!
Это начинало выходить за рамки банального розыгрыша. Рассчитать руны для заклинания или артефакта еще ладно, но опутать качественной рунной сетью целое помещение и целое здание — очень сложно, а под заказ еще и довольно дорого. Специалисты были очень редки, ведь мало кому под силу просчитать такую крупную сеть. Очень много математических вычислений, правил сопряжения и поиска соответствий. Ну, чего уж тут скромничать, с подспорьем в виде мозга-суперкомпьютера Селена тоже умела такое делать.
Нет, телевизионщики не станут настолько заморачиваться ради нее одной. Тут замешан кто-то посерьезнее, как минимум МСБ. А странная девица — агент под прикрытием. От Селены чего-то ждут, чтобы… Что? Она ничего не понимала. Значит, остается подыграть, разведать обстановку, а затем улучить момент и смыться.
Она подошла к столу и наугад вытянула с полки толстую тетрадь, порядком заросшую пылью сверху, и открыла с самого начала. Хм, кому хватило терпения исписать ее почерком целый лист… нет, всю тетрадь… три…
Полка была заполнена тетрадями, исписанными, вне всякого сомнения, ее рукой.
***
Кажется, она засыпала или впадала в забытие, потому что, открыв глаза, обнаружила перед собой Ассоль. Она пошла больше в маму, и способность к весеннему цветению у нее не проявилась. Лия изумленно уставилась на нее, с трудом узнавая в худом заморенном ребенке свою сестренку. На вид ей можно было дать шесть-семь лет, хотя на самом деле…
Стоп. Ассоль в их последнюю встречу выглядела так, как положено выглядеть десятилетней девочке, которая много времени проводит на свежем воздухе, обладает отличным аппетитом и даже немного обгоняет по росту своих сверстниц. В каких бы условиях Ассоль ни находилась, она не могла снова усохнуть до состояния шестилетнего ребенка.
— Ассоль, — окликнула ее Лия, удивляясь тому, как слабо и жалко звучит ее голос. — Что случилось? Где мы?
— Тебе было плохо ночью, — сказала девочка, встревоженно разглядывая старшую сестру. — Ты дергалась и кричала.
— А где мы? — повторила Лия.
Ассоль непонимающе захлопала глазами.
— Там же, где и всегда, — сказала она.
— Где это? Где мы находимся?
— Мы всегда здесь живем, — ответила Ассоль после долгой паузы. — К нам приходит злой король и говорит, что убьет нас.
— Как это «всегда»? — не поняла Лия. — Сколько тебе было лет, когда мы сюда попали?
Сестра растерянно уставилась на нее, приоткрыв рот и шевеля губами.
— Мы всегда тут жили, — повторила она.
Фея листвы замерла. «Всегда здесь живем». Первые воспоминания появляются не раньше двух с половиной лет. Лия перечитала немало литературы о детях, готовясь стать матерью, поэтому хорошо знала это — Лирой ей целую библиотеку натаскал! Что произошло, когда Ассоль еще не было двух с половиной лет? Когда их семье пришлось покинуть Клейдер из-за обвинения в покушении, Ассоль было около года. Что же тогда получается — они не покидали Клейдер и все это время сидели здесь? А Джеверл, Аметист, Алфея, Эверикс и Лирой были одной большой красочной фантазией, которую она придумала от отчаяния?
— Ассоль, — сказала Лия. — А мама, папа здесь? Они могут сюда прийти?
Сестра посмотрела на нее почти испуганно.
— Папа на цепи сидит, — ответила она, показывая в сторону закрытого решеткой проема. — А мама умерла. Давно…
***
В дверях ее покоев толпился чуть ли не весь дворец: от садовников до кухарок и от казначея до советников. Аметист от души порадовалась, что успела натянуть легкое домашнее платье, иначе так бы и сидела перед ними в кружевной ночной рубашке.
Разогнав толпу, к ней пробились родители.
— Дочь моя, я так рада, что ты выздоровела! — воскликнула королева Сапфир, бросилась к ней, обняла и разрыдалась на ее плече.
— Я вроде и не болела, мама, — растерялась Аметист, неловко поглаживая ее по спине.
— Если ты не хочешь называть свое молчание болезнью, мы тоже не будем! И казним каждого, кто назовет его так! — патетично заявил король Сильвер и тоже полез обнимать дочь.
Аметист разочарованно засопела в папино плечо. Все ясно. На любую ее реплику все будут только восторженно охать-ахать, сейчас она ничего не выяснит. Как бы разузнать, что здесь происходит? У всех вокруг нее отшибло память, или это с ней самой что-то не то?
— Ну, раз я теперь здорова, — решила она подыграть. — Можно мне позавтракать и выйти погулять в сад?
— Конечно! — обрадовался папа, игнорируя то, как усиленно королева делала ему страшные глаза.
— А Лия ко мне не присоединится? — добавила Аметист.
Улыбки на лицах родителей слегка завяли.
— Какая Лия? — осторожно уточнила мама.
— Лия Эмеральд, моя подруга и компаньонка, — удивилась Ами. — Она с десяти лет здесь живет!
Король и королева переглянулись, а затем снова уставились на дочь с очень странными выражениями лиц.
— Лии Эмеральд у нас нет, — сказал отец. — Нет, и никогда не было…
***
— Папа, а где мы находимся? Почему вокруг нас такой странный город, а мы торгуем запрещенными зельями?
Отец посмотрел на нее, как на дурочку.
— Это не смешно, Эиен. Ты сама все прекрасно знаешь!
— Ну па-а-п! Я же серьезно спрашиваю! — взмолилась Эиен. Не знала она ничего, поэтому и задавала вопросы! То ли она сходила с ума, то ли весь мир вокруг. Она отчетливо помнила все. Или почти все. Они прибыли на Ардерию, разыскали отца Алисы, долго болтали и решили заночевать прямо под открытым небом: Алиса запретила насекомым беспокоить их. Решив, что она уснула после долгого насыщенного дня, и ей снится такой сон, Эиен возликовала и ущипнула себя. И очень удивилась, почувствовав вполне настоящую боль. Она ущипнула себя еще и еще. Теперь там наливался синяк и тоже очень достоверно болел. Эиен не знала, что и думать.
— Не мешай мне своими глупыми вопросами! Если надеешься задобрить и развеселить меня, это бесполезно! Из-за тебя мы потеряли много дорогих ингредиентов! Знаешь, чей это был заказ?
Эиен виновато вздохнула и спустилась вниз. Мама скучала в пустой лавке и просматривала учетную книгу.
— Мам, — окликнула ее Эиен. — А что…
Нет, надо поставить вопрос иначе. Эиен знала своих родителей: если они решат, что дочь шутит, то начнут ей подыгрывать, будут выдумывать какую-нибудь ерунду с серьезным видом. Папа сейчас слишком сердит, но в другое время охотно поддержал бы игру. Родители со своими шутками только еще больше запутают ее, потому что она не знает, как все обстоит на самом деле!
— … в смысле, как мы до такого дожили? Запрещенные опасные составы, сомнительные амулеты! Они же потом будут обращены против кого-то!
Мама вздохнула.
— Ты сама знаешь, что наш основной заказчик — Грастиера. Без нее мы бы разорились. Мы работаем на нужды города, на его защиту. Вернувшись с конференции алхимиков на Эраклионе, мы просто не видели другого выхода!
— А что именно случилось? — ляпнула Эиен и тут же прикусила язык: вопрос был слишком прямой!
Мама посмотрела на нее совсем как папа: как на дурочку.
Эиен ушла в свою комнату, мысленно ругая себя. Если бы она хитрее формулировала вопросы, то, может, и вызнала бы у мамы чего-нибудь!
Так. Допустим, она потеряла память за… последний год? И забыла все события, которые привели к тому, что происходит сейчас. Родители куда-то уехали, и в их отсутствие произошло что-то, что перевернуло жизнь всей их семьи с ног на голову. Нечто лишило Эиен магии и разрушило родительскую лавку, раз они были вынуждены переселиться в какой-то странный мрачный город и поступиться честью алхимиков ради презренного золота. Если она подойдет к родителям и спросит, кто такая Грастиера, ее точно сдадут в дурку…
Но почему она с родителями поселилась в таком жутком месте? Лишенная магии, она больше не смогла бы учиться в Алфее, но друзья бы ее не бросили! Они бы что-нибудь придумали, приютили, нашли бы ей место! Неужели принцесса Аметист и королева Лия не смогли пристроить ее с родителями куда-нибудь? Да хоть бы и на Мейбе к Эйлите и Николасу, там всем рады… Ой, нет. Эиен подумала, что ни за что бы не переехала в царившую на Мейбе грязь и разруху. Куда угодно, даже в этот странный мрачный город, только не на Мейбе.
А как же Аль? Где он? Между ними была договоренность: забыть про свои слишком странно и поспешно начавшиеся «отношения», инициированные Эиен, и начать сначала: подружиться, а потом переходить к чему-то большему. К большему они пока не перешли, но Эиен давно считала, что все решено, и рано или поздно они сойдутся. Если он так легко оставил ее, выходит, что… Для него все это ничего не значило?