Это все-таки был Магикс. Мир, привычный с детства, и вместе с тем неузнаваемо изменившийся. Город, в котором теперь жила Алиса, парил над землей. Он совсем новый, но уже довольно большой. В нем были установлены строгие порядки, комендантский час, улицы тщательно патрулировались по ночам, но днем город был приветлив и весел.

За Алисой никто не пришел. Не забрал ребенка, отпустив по своим делам. Она осталась один на один со своим маленьким сыном.

Порой, вытянувшись на диване и подремывая вполглаза, Алиса пыталась задуматься о том, что же все-таки с ней произошло, но усталость всегда брала свое. Забота о Люке отнимала все ее силы, как физические, так и душевные. У нее не было возможности разбираться, потому что нужно было решать более насущные пеленочно-распашоночные проблемы.

Ее очень выручили женщины, у которых были дети одного возраста с Люком. Алиса легко и естественно влилась в компанию знакомых-незнакомых мамочек, которых она впервые встретила три дня назад, а они вели себя так, словно давно ее знали. Ее странного пробела в памяти никто не заметил: мамские разговоры велись исключительно на темы «а у нас вчера выскочил диатез», «мы вчера сказали первое слово», «мы уже пошли», «а что, вы еще не ползаете?». Стайка мам легко и уверенно лавировала в потоке городской жизни, и Алиса, следуя за ними, постепенно осваивалась. Торговый центр, где маленького ребенка можно было за плату оставить на специальных сотрудников, а самой быстро пробежаться по магазинам. Молочная кухня, хороший детский врач, парикмахерская, где молодым мамам давали скидку. Вчера Алиса даже обменяла детскую одежду, отдав свою, из которой Люк уже вырос, и получив чуть поношеный комплект побольше размером с половиной упаковки неиспользованных памперсов. Дети в этом возрасте так быстро растут, что не успевают толком износить свои одежки, и те могут сменить несколько хозяев.

Как матери-одиночке, ей полагались социальные выплаты. Эльфея никогда особенно не дружила с математикой, но смогла вычислить, что на жизнь ей хватает. Но найм няни хотя бы на пару часов в день уже не вписывался в бюджет, и хорошо, что Алиса сначала села вычислять, а не наняла сразу. Няни были дорогие! Если посчитать, сколько она получала во время работы в Алфее, выходило, что зарплата няни даже выше… Чтобы Алисе стало по карману нанять няню, нужно было где-то подрабатывать, а Люка на время работы оставлять опять-таки няне, на которую у нее не было денег… Алиса вновь села за расчеты, думая, можно ли на чем-нибудь сэкономить. Единственный вывод, к которому пришла эльфея — сдав Люка няне, она не пойдет зарабатывать деньги, а попросту ляжет и вырубится. Получался замкнутый круг, в котором ей было не уйти от собственного ребенка.

В таком положении и думать было нечего о том, чтобы выяснять, что с ней случилось. Алиса почти уже сдалась и поплыла по течению, примирившись со своим новым положением. Но случайно выяснилось, что она выписывала новостное издание, за которым приходила в почтовое отделение, прогуливаясь с коляской. Стоило ей случайно завернуть на ту улочку, как сотрудники почты выскочили к ней сами и стали спрашивать, почему она не забирает свои журналы. К счастью, подписка была оплачена за целый год…

Теперь она вместо сказок на ночь читала Люку новости, да и сама узнавала из них все об окружающем мире. Город, в котором она жила, называется Айренвиль. Если выйти из дома и пройти в ту сторону, куда она до сих пор еще не ходила, можно добраться до края одного из парящих островов. Там будет ограда и подвесные мосты, о которых уже не первый месяц спорят, требуя заменить на что-то, что не так раскачивается в ветреную погоду. Один мост тянется к соседнему городскому острову, где расположен центральный район. Второй мост ведет к более отдаленному острову, который Алиса издалека приняла за другой район, но там был один большой замок и относившиеся к нему строения. Алиса даже разочаровалась, узнав, что там не живет самый главный правитель Магикса. Это всего лишь школа.

Перебирая вещи в доме, она обнаружила, что пыталась поступить в эту Анкарию. Найденная бумажка язвительно сообщала, что хоть Алиса Чейзер и сдала вступительные экзамены на факультет воинов-защитников, школа не принимает беременных студентов или студенток. Воинов-защитников? Беременных студентов?.. Раз Алиса больше не беременна, она могла бы попробовать поступить заново, только уже не на воина, а на какого-нибудь зельевара. У них есть зельеварение? Или поинтересоваться, не свободна ли вакансия…

Из детской послышался плач проснувшегося Люка.

Увы, Алисе бессмысленно было думать о вакансиях еще полтора года: в детские сады брали только с двух лет…

***

 — Я нас, мужиков, знаю! — заявил Аль, распахивая дверь.

 — Входи, — привычно буркнула Селена, давая отмашку защитной магии.

Маг пересек порог кабинета, не забыв плотно закрыть за собой дверь — это замыкало защитный контур от подслушивания и иных способов слежки извне.

 — Нет, ты понимаешь, на что идешь? — вновь заговорил Аль, нервно кружа по кабинету. — У мужиков одно на уме!

 — Аль, — вздохнула Селена. — Ты меня как… Что ты видел, глядя на меня глазами Феникса?

Аль перестал расхаживать по кабинету и честно задумался. Он редко обсуждал с другими свое состояние хранителя. Одной из причин была сложность подбора слов. Вроде мозг представляет картинку, помнит запахи и ощущения, но слова и выражения из привычного языка передают значение очень приблизительно, неточно. И не безграничная сила хранителя, не измененное состояние сознание, а такая, казалось бы, мелочь — трудность в подборе слов, заставляла осознать, что это действительно что-то сверхчеловеческое. Что-то более подходящее таким существам, которым дано уметь общаться мысленными образами, не облекая их в слова.

 — Ну… Это как тепловая карта? — пробормотал он. — В смысле, не тепловая карта… Ты не являешься понятной и доступной для меня энергией, потому что не огонь. Две самые теплые точки у тебя в голове и груди, но не там, где сердце, а точно в центре…

Селена выгнула бровь, и Аль смущенно замолчал.

 — Вас вводит в заблуждение мое человеческое тело, — сказала она. — Все вы волей-неволей очеловечиваете меня, даже зная, что человеком я не являюсь. Мое внешнее тело — оболочка толщиной в три-четыре сантиметра. Снаружи тело помягче, чтобы было больше похоже на человека. Изнанка плотнее. Немного костей для каркаса, не совсем таких, как у людей. Сердца и прочих органов в их привычном понимании нет. Кровеносные сосуды складываются в руны, которые не дают телу гореть от соприкосновения со мной. Ну и сдерживают остаточное излучение. Но это ерунда. Основной рубеж защиты — еще один контур, который идет по самой энергетической сущности, иначе я бы выжигала все вокруг себя. Касаться моего тела снаружи безопасно. Но если проникнешь внутрь через любое физиологическое отверстие на глубину больше трех-четырех сантиметров — соприкоснешься с энергетической сущностью и сгоришь. Вздумаешь заколоть меня чем-нибудь — рискуешь пробить одну из линий защитного контура, и тогда сгоришь не только ты, но и все в радиусе сотни метров.

Аль задумчиво моргнул, переваривая услышанное.

 — А у тебя вообще есть… это самое физиологическое отверстие? — спросил он, указывая глазами на уровень пояса.

 — Есть, — кивнула Селена. — Чтобы внешне все выглядело по-человечески и не вызывало подозрений. И там тоже четыре сантиметра.

Огненный маг задумался. Секс возможен и без проникновения. Даже без соприкосновения. Молодому и горячему девятнадцатилетнему организму много не надо — можно просто смотреть. Алю ведь и самому неделю назад было почти двадцать один. Но он ни к кому так назойливо не приставал, и тем более никогда не рассматривал образ Селены как что-то желанное. Бренные мощи Селены как раз отбивали любое желание. Нет, Анрильд точно фетишист-извращенец, если ему такое нравится!

 — Ну тогда просто не соглашайся… например, фотографироваться обнаженной, — почти успокоился Аль. — Хм, а вдруг у него там и есть четыре сантиметра — причем в состоянии боевой готовности?..

 — Шестнадцать, — почти неслышно пробормотала Селена.

Аль поднял брови.

 — Почему ты еще не отшила его? — поинтересовался он.

Селена с минуту помолчала.

 — Я верю, что наше перемещение — это не навсегда. Мне нужно оставить что-то Диере.

 — О, я тоже оставлю гадостей этому Алю Нейтану! — воодушевился маг.

 — Наоборот, — мотнула головой ведьмочка. — Они не были готовы к тому, что однажды уступят свои места нам. Они не виноваты в том, что мы оказались шокированы их жизнью. Тем, как она отличается от нашей. Они просто жили так, как им жилось. Может, у Диеры с Анрильдом было серьезно. А я возьму и разрушу это. Я будто предаю саму себя. Представь, каково тебе будет, если мы вернемся и обнаружим, что наши жизни, репутация, отношения с окружающими начисто загублены нашими двойниками, которые пустились во все тяжкие?

Аль задумчиво кивнул.

 — А… Я подумал, что… Эиен… Она должна быть где-то в Магиксе, — нерешительно начал он. — Ну какие у нее развилки в судьбе? Она тихий послушный ребенок, который всю жизнь хорошо учился и слушался родителей, и если бы не тот эксперимент…

 — Об этом я и хотела с тобой поговорить! — оживилась Селена. — Но ты с порога начал про своего Анрильда, и…

 — Он не мой! — возмутился Аль.

 — Диера поддерживает переписку с Дестридером, градоправителем Айренвиля. Всякая текучка: охрана от нежити, общественно полезные работы для провинившихся учеников, поставки-доставки, вакансии для выпускников… В очередном письме я написала имена всех наших и попросила поискать их среди населения Айренвиля. Не то чтобы я надеялась на результат, но вдруг повезет?

Огненный маг жадно подался вперед.

 — Никаких Лий и Аметист нет, — Селена принялась шарить по столу, отыскивая письмо. Она помнила наизусть его содержание и при желании даже переписала бы его тем же почерком, но в беседе с человеком лучше подкрепить свои слова настоящим письмом. — Эйлит тоже. Николасов в Айренвиле семеро, двадцать три Ника, один Николай, но ни один из них не Кайн. Алис — тридцать семь, семнадцать Элис, одиннадцать Алиссий, четыре Алиши и одна Элиша. Ни одна из них не Стейт…

 — Но Алиса может жить под другой фамилией! — встрепенулся Аль. — Если ее удочерила не Фарагонда, оставившая Алисе фамилию тети, а какая-то другая семья, давшая ей свою. Или она замуж вышла… А какая фамилия у Палладиума?.. И Эиен тогда… кгхм… любая из наших девчонок может жить под другой фамилией!

Селена задумалась.

— Ладно, Алису вычеркивать не будем, — согласилась она и обрадованно заулыбалась, наконец-то найдя письмо в хаосе документов. — С Алисы сталось бы рано выскочить замуж… Так вот, Дестридер нашел мне Нанарров. Всех трех. Они жили в Айренвиле раньше, но уехали.

Аль нетерпеливо выдрал письмо из ее рук и стал читать сам.

 — Они не обязаны отчитываться органам айренвильского градоуправления обо всех своих перемещениях, — продолжала рассуждать Селена. — Может, они уже не в Неомагиксе. Но когда они покидали Айренвиль, новым местом проживания указали…

 — Селенттайн, — обреченно договорил за нее Аль, откладывая письмо.

***

Эйлита рывком подскочила на своем матрасе. Опять. Ее не будили шорохи по углам, топоток крысиных лапок, сонное бормотание соседок по закутку. Даже электрический свет, включавшийся по утрам на полную мощность, не заставлял ее просыпаться. И уж подавно не мешало слабенькое ночное освещение, включаемое, чтобы люди в темноте никуда не падали и не наступали на собственных соседей. Но…

Лампа мигала.

Она торопливо влезла в обувь и выбежала из спальных закутков. Вокруг ничего не происходило, только здоровенный крысюк сидел в центре платформы и умывался. Он на миг оторвался от своего занятия, покосился на Эйлиту и отвернулся, принимаясь вылизывать яйца. На другом конце платформы пошевелился ночной дежурный, но окликать не стал: Эйлита не впервые выбегала посреди ночи.

Часы над обоими тоннелями вполне правдоподобно показывали три часа восемнадцать минут.

Да сколько можно?! Эйлита уже третий раз вскочила с постели, разбуженная миганием лампы. На Коралловой с ее старой проводкой вечно что-то мигало. И Эйлита каждый раз при виде мигающей лампы оборачивалась к часам в надежде, что они покажут какое-нибудь немыслимое время, возвещая о том, что к Мейбе приближается Некротополис!

Эйлита выругалась на ни в чем не повинного крысюка и пошла назад. Укладываясь на матрас, она заметила блеснувший из-под одеяла любопытный глаз соседки.

Про Эйлиту ползли слухи, и слухи неприятные. О, Тектум любил сплетничать. Здесь не было времени, возможности и сил на другие развлечения, и людям оставалось только болтать. Там, давно, в другой жизни, Николас и Эйлита были внезапно обретенными родичами предводителя повстанцев, и их не трогали из уважения к Ричарду, здесь же Эйлита стала рядовым рабочим, и ее не щадили.

Вряд ли слухи пошли от Ричарда — он был выше этого. Скорее всего, Джелеси разболтала. Или кто-то подслушал их разговор. Прошла всего неделя, и люди начали пялиться на Эйлиту, а при каждом ее нервном взгляде на часы — многозначительно переглядываться. Завтра с утра говорливая соседка разболтает, что эта двинутая Эйлита опять увидела среди ночи мигающую лампочку и побежала смотреть на часы. Людей можно было понять: история про целую звезду, которая прилетела и выключила киберийцам всю технику, казалась чем-то из области фантастики. Эйлита и сама начинала сомневаться, было ли это все на самом деле…

Завтра же она переведется на другую станцию. Вряд ли это избавит ее от слухов, наверняка они уже расползлись на весь Тектум. Но на Гематитовой, она точно знала, недавно меняли проводку. Там лампы не мигают.

***

Селена водила расческой по волосам, чувствуя необходимость прихорашиваться, но и осознавая бессмысленность своего занятия. И не подстрижешься. В волосах прятались тончайшие силовые линии энергетической сущности, отвечающие за… хм… как бы вам, людям, это объяснить? Самой близкой, но все равно неточной аналогией были вибриссы у животных. Отстрижешь волосы — обнажившиеся силовые линии будут бить током все, чего касаются. У двух Селен еще и различались энергетические «прически». У Эннады в ее родном облике был слегка задиристый хаер, Диера же обладала более длинной шевелюрой, которая стояла объемной ежистой шапкой.

Аль стоял рядом и тоже причесывался, за компанию. Его волосы дыбом не стояли, ложились волосок к волоску, вызывали зависть у студентов обоих полов и красиво взметывались в горячке тренировочного боя.

 — Ты же не собиралась готовиться, — насмешливо хмыкнул маг. — Голову помыла, накрасилась, какой-то цветочной дрянью пахнешь, платье из-под плаща, вижу, торчит.

 — Все это лишь для того, чтобы соблазнить его и заполучить компьютер, — пояснила Селена.

Друг продолжал насмешливо смотреть на нее.

 — Давай тебя на свидание пошлем! — рассердилась ведьмочка. — Ты у нас признанная красавица — кого угодно соблазнишь! Косички заплетем, бантик завяжем и плащ в розовый перекрасим!

Аль промолчал. А Селена умела надавить на болевые точки! Все перечисленное было излюбленными шуточками Эиен, а Эиен…

 — Ты прихвати с собой что-нибудь колюще-режущее, — буркнул он, переводя тему.

 — А то! — самодовольно кивнула Селена, вытаскивая из отворота сапога целых два стилета, из рукава — кинжал, из головного убора — замысловатое лезвие, надевающееся на руку наподобие кастета. Еще отогнула лацкан плаща, но там оказалась пара внешне безобидных булавочек с деревянными шариками на тупом конце.

 — Ты еще свою боевую табуретку возьми! — пошутил Аль.

Селена послушно сходила в спальню, чем-то погремела и торжественно водрузила перед ним табуретку.

 — Что, серьезно? Я не в том смысле… — замялся он.

Ведьмочка вытянула откуда-то бумажку и торжественно зачитала:

 — Боевая табуретка — многофункциональный предмет мебели, защиты и нападения. Ножки пригодны для метания, в полете из каждой выдвигается посеребренное лезвие. Ножка, выпущенная из арбалета (арбалет в комплект не входит), пробивает каменную стену толщиной в восемь сантиметров. Сиденье с обратной стороны имеет удобную ручку, что позволяет использовать его в качестве щита. Выдерживает прямое попадание копья, не горит в огне, не тонет в воде, обладает отражающей магией.

Аль обошел табуретку по кругу, присел на корточки и даже прилег на пол, заглядывая под сиденье, но благоразумно не притрагиваясь.

 — Дай догадаюсь: если на поясе висит оружие, то на сиденье не сесть — отражающая магия срабатывает? — заметил он, окидывая опытным взглядом резьбу на ножках. — А это что такое под сиденьем, ножом вырезанное?

— Геометрический узор на основе восьмиугольника? — уточнила Селена.

 — Ага, — кивнул Аль, едва ли не забираясь под табуретку, чтобы получше разглядеть.

— Тектраграмма, — объяснила ведьмочка. — Магические фигуры такие. Старые и редко применяемые. Привязываются на четыре стихии, поэтому они четырехугольные, восьмиугольные, двенадцатиугольные и так далее. Как отдельные заклинания они хороши, но комбинировать или модифицировать — очень сложно. Все то же самое можно делать при помощи рун, да и выходит гораздо легче. Вот я и не стала изучать тектраграммы. А Диера изучила…

Аль поднялся с пола и случайно глянул на часы.

 — Уже отбой, Селена! — спохватился он. — Выдвигайся! И не забудь, зачем тебе компьютер!

 — Да-да, проверю лайки на фотках в Ведьмограмме! — съязвила она, торопливо оглядывая себя.

Маг снял с ее плеча свой волос, прилипший во время совместного причесывания у зеркала. Селена удивленно уставилась на него, затем благодарно кивнула и выскочила за дверь.

***

Ночью школа продолжала жить своей жизнью. Перемигивались светильники в коридорах. В недрах замка что-то скрежетало: школа залечивала свои раны. Минувшим днем на уроке алхимии произошел крупный взрыв и повредил две несущих стены. Попадавшие с полок реагенты спровоцировали еще один взрыв, опасный уже не своей силой, но осколками и брызгами. Шестеро студентов в медпункте. Селена, кляня чертову Митрию, полдня носилась, выполняя свой директорский долг: проконтролировала лечение пострадавших, собрала внеочередной педсовет, потребовала от учителей заново проинструктировать студентов по технике безопасности на каждом предмете, включая чисто теоретические математику и изящную словесность. Потому что нужно было как ни в чем не бывало выполнять директорские обязанности, ведь их невыполнение могло насторожить остальных. Пять часов было потрачено на отыгрывание чужой роли, а их главное дело так и не сдвинулось с мертвой точки. У Аля иногда бывало свободное время, но здесь он был никем и мало что мог. Он попросту не был Селеной, которая могла заявиться к любому учителю в школе, в любой орган городского управления, сердито нахмуриться, потребовать ответов на свои вопросы и тут же получить их без промедления, потому что она Селена.

Она сердито ускорила шаг. Из темного угла, откуда доносились странные чмоканья и хлюпанья, испуганно вспорхнула парочка. И чего им в комнатах не хлюпается? В Анкарии студенческие комнаты были двух видов: крохотные одиночные спаленки с общими на весь коридор удобствами, либо блоки из четырех трехместных спален, связанных общей кухне-гостиной и туалето-душем. Самое то, чтобы основное внимание уделять учебе, а в комнате только спать и держать вещи, но получалось неудобно для парочек: в трехместной комнате не скроешься от глаз третьего соседа, а в комнате-одиночке тесновато полноценно жить вдвоем. Хотя администрации школы мешали вовсе не парочки: это было усложнение жизни тем, кто поступал в школу не для образования, а проживания. Порой кто-нибудь пытался притвориться студентом, чтобы бесплатно заселиться в студенческое общежитие и пожить в свое удовольствие. Таких было легко вычислить по прогулам и полной неуспеваемости по всем предметам, их быстро вышвыривали, мстительно сообщая имена айренвильским биржам труда и жилищным агентствам. Но желающие бесплатно пожить в школе все равно не иссякали.

Селена свернула на лестницу, но не парадную, а одну из боковых, и стала спускаться на второй этаж, к спальням-одиночкам. Анрильд жил в одной из таких. Навстречу ей опять что-то чмокало и хлюпало, словно целый факультет решил устроить оргию прямо в коридоре. Следом донеслись крики, удары и звук, с которым трескается камень. Ведьмочка перешла на бег, преодолела еще один пролет и остолбенела: по лестнице сплошной серо-зеленой массой ползла болотная нежить! Подволакивая лапы, подталкивая друг друга на ступеньки, к верхним этажам двигались болотники, хмары и шигги. Во главе колонны, воинственно попискивая, топали жобры, на ходу беля ступеньки и перила.

Этажом ниже ученики уже занялись нежитью, сноровисто обстреливая болотных гадов магией. Кто-то пронесся над головой Селены, хлопая кожистыми крыльями, нырнул в коридор этажом выше и заорал: «Атас, жобры!». Жобры подействовали мгновенно: из комнат тут же стали выбегать наспех одетые ученики, сжимая холодное оружие или на ходу создавая пульсары.

Селена опомнилась и с хрустом размяла пальцы. Давно у нее не было настоящего боя! Все только лопатой грозила. Сдвинувшись чуть в бок и оседлав перила на лестничной площадке, чтобы в нее не попали, ведьмочка принялась выщелкивать слабыми молниями наступающие ряды. Подбитая нежить отлетала на нижний пролет, где кто-то уже сообразил вышвыривать тушки в окно. Целиферы съедят. Целиферы, в народе прозванные хмароедами — крупные белые птицы, на которых айренвильцы ездили верхом и возили грузы. В старом Магиксе их вид мало кому был известен, обитал в горах и исчислялся парой десятков особей, так как не мог найти себе достаточно пропитания. Когда Магикс стал Неомагиксом, целиферы научились питаться расплодившейся нежитью, их популяция возросла в разы. Вместо горных вершин они стали жить на парящих островах Айренвиля, а кормиться летали на Нижние Земли.

Схватка близилась к завершению. На лестнице осталось не больше дюжины наиболее увертливых хмаров и две жобры. Селена задумалась, стоит ли соваться к ухожору: весь наведенный марафет был безнадежно испорчен. Запахов Селена не различала, но догадывалась, что от нее несет гарью и болотной тиной. Плащ был забрызган слизью хмара, челка липла ко лбу. Как минимум придется переодеваться и мыть голову.

Она спустила ногу и нагнулась, чтобы освободить полу плаща, зацепившуюся за кованый завиток… и ощутила, как тело парализует холод. Чей-то пульсар ледяной магии врезался в ее плечо. Только не это! Мертвое ледяное тело Диеры было очень уязвимо для холода, а энергетическая сущность — взаимосвязана с ним слишком большим количеством каналов! Меркнущим сознанием она еще отметила, что падает вниз между пролетами, а потом окончательно отключилась.

***

Отогревающееся тело медленно возвращалось к жизни. Селена лежала на кровати в незнакомой комнате. Плащ с нее сняли, но он висел рядом: ведьмочка чувствовала энергетические эманации от вшитых в подкладку амулетов.

Матрас прогнулся под весом присевшего на край человека. На лоб легла горячая ладонь, скользнула по щеке, палец коснулся губ. Ухожор! Битва с нежитью проходила рядом с общежитиями воинов-защитников, Анрильд наверняка примкнул к сражающимся и подобрал свою подбитую директрису. Он притащил ее к себе, потому что все равно ждал в гости. Но и снял сапоги, стащил плащ, согрел, обтер лицо, потому испачканная челка больше не липла ко лбу и щекам. Анрильд <i>позаботился</i> о ней. Что-то тут не стыковалось. Это переставало вписываться в рамки глупой юношеской влюбленности. Уже второй звоночек, сигнализирующий, что их связывает что-то большее. Первым звоночком была Арцигойя, родная планета Анрильда.

Когда-то Найери, Эвро, Фульгата и Литто образовывали систему из четырех звезд на самом краю магической зоны обитаемого космоса. Из всех вращающихся вокруг них планет обитаема лишь Арцигойя. Магии на ней немного, а магическим даром обладают лишь четыре великих рода. Четыре свои звезды арцигойцы почитали как богов: Литто у них олицетворял землю и горы, Эвро — воздух и ветры, Найери — реки и моря, а Фульгата — земной и небесный огонь. Не то чтобы оно действительно было так: звезды были просто звездами, шарами раскаленного газа, не связанными со стихиями, которые им приписывали. Эвро стала первой, чье время пришло. Чувствуя скорую кончину, она покинула систему и там на безопасном расстоянии от планеты стала сверхновой*, обратившись в туманность, похожую на космические завихрения ветра, и поныне сияющую в ночном небе Арцигойи. Двенадцать тысяч лет назад пришел черед Фульгаты. Она тоже отошла подальше, но не полностью разрушилась во вспышке сверхновой. Ее остаток переродился в нейтронную звезду. Она не могла вернуться назад, потому что ее излучение навредило бы Арцигойе. Назвавшись Некратой — «мертвой Фульгатой», она долго блуждала и в конце концов выбрала новое место у необитаемой планеты. Позже на планете все-таки поселятся люди и назовут ее Колладором… В своей вселенной Селена недавно заглядывала на Арцигойю, но не нашла того, что хотела. Литто и Найери продолжали служить солнцами своей планете, не нуждаясь в хранителях или посредниках для общения с людьми, их разум был вял, их ничто не интересовало. Детей, подобных Селене, они не порождали.

Забивая голову куда более насущными вопросами, Селена изначально не придала значения планете, с которой происходил Анрильд. В конце концов, Фульгата-Некрата покинула систему Четверых двенадцать тысяч лет назад. Звезды были для Арцигойи не настоящими богами, а просто объектами поклонения, которые сильно позабылись с течением времени и развитием технического прогресса. В названии Некротополиса от изначальной «Фульгаты» остались только две буквы. Да и Селена никому не рассказывала эту часть своей семейной истории…

Но что-то в этом было. Что-то это значило. Нравилась ли Анрильду Селена сама по себе, или он пытается склонить на свою сторону дочь Фульгаты? И если так, в курсе ли была Диера, что за его романтическими поползновениями крылось что-то еще? Она понятия не имела, как задать наводящий вопрос, чтобы ухожор ответил и при этом ничего не заподозрил… Проблема вырисовывалась достаточно серьезная, чтобы все-таки посвятить в нее Аля. И вместе с тем оставалась крайне маловероятной: Селена понятия не имела, на кой черт Анрильду сдался потомок их древнего мертвого солнца, которое даже не было их богом по-настоящему.

Ее лба вновь коснулась ладонь. Руки переместились на плечи, посылая новую волну тепла. Ах, как хотелось пролежать так вечность, позволяя согревать, заботиться о себе… Но где-то там Лия, Аметист, Алиса, Эйлита, Николас и Эиен ждали, что их найдут, вытащат оттуда, где они оказались. Нужно было вставать и добывать у ухожора компьютер. Селена сделала первый вдох, и медленно, будто еще только приходя в себя, открыла глаза.

 — Селена! — воскликнул Анрильд. — Давай же, просыпайся! Ты обещала мне свидание!

Волшебство момента тут же было разрушено. Ну не мог он сказать это как-нибудь поромантичнее, чтобы она хоть немного обманулась, поверила ему? Свидание она ему обещала, как же!

 — Да больно ты мне нужен! — разозлилась Селена. — Я по уши в проблемах, не до тебя сейчас!

 — Но компьютер у меня, — вкрадчиво напомнил Арильд.

 — Без тебя справлюсь! Сама все узнаю! Сначала в Селенттайн, потом предъявлю ультиматум сразу двум королям…

Селена рванулась, пытаясь встать. Злости в ней сейчас было столько, что хватило бы навалять загадочной Грастиере в Селенттайне, после нее тут же рвануть сначала на Клейдер, потом на Джеверл, а там уже смотреть по ситуации — хватит ли злости еще на что-нибудь. Но ее промороженное тело было другого мнения. Оно лишь судорожно дернулось и закашлялось.

У нее на секунду мелькнула идея выбраться из этого бесполезного куска мяса и отправиться исполнять задуманное прямо так. Если Анрильд желал ее тела, Селена, так и быть, любезно оставит его ухожору, а если интересовался ее сущностью — сейчас он тоже ее увидит!..

Ее обхватили за плечи и осторожно, даже бережно, помогли сесть в кровати, подсунув подушку под спину. На одеяло лег ноутбук.

Селена во все глаза уставилась на устройство. Она не так уж хорошо разбиралась в технических новинках: свои гаджеты быстро гибли от короткого замыкания, а жизнь на Мейбе тоже не располагала к освоению техники. Но компьютер был очевидно старым, скучной прямоугольной формы, без голографических проекторов. Никакой особой магии от него не исходило, кроме тонкой ниточки соединения с сетью, уходившей куда-то в небо. У Селены возникала мысль подсмотреть структуру заклинания, с помощью которого устройство выходит в заблокированную сеть, и потом повторить его на любом другом устройстве, но, кажется, это делалось при помощи технического приспособления. Оттого и компьютер такой допотопный: вставить постороннюю деталь проще в устаревшую, несложную модель, чем в современные устройства, где все части буквально сплетены в единый технический организм.

Она дождалась, пока компьютерный старичок загрузится, и полезла в поисковик. Ага. Статья про покушение на клейдерского короля и пожизненное заключение всей семьи Сайберсов. Супер. В смысле, все очень плохо. Но если Сайберсы просидели в заключении целое десятилетие, то в ближайшее время вряд ли куда-то денутся, и их жизни ничего серьезного не угрожает. Главное, чтобы Лия не наделала глупостей.

Обнимающие ее руки не спешили никуда убираться. Они медленно переползли сначала на талию, затем еще ниже, разведывая обстановку возле нижнего края узкого закрытого обтягивающего платья. Вдобавок ко всему оно застегивалось на потайную молнию. Селена не знала, что в ее гардеробе забыл такой неудобный предмет одежды, в котором было невозможно широко шагать, а при надевании понадобилась помощь Аля, но сейчас оно оказалось как нельзя кстати.

Пока ухожорские руки пытались добраться хоть куда-нибудь, Селенины уже открывали сайт клейдерского правительства. При Лии и Лирое ко всем присланным туда обращениям относились достаточно внимательно, но здесь Клейдером правил старый Васант, который вряд ли воспринимал всерьез писульки в интернете. Сам он сайт не читает, этим занимается специальный человек и доносит до короля только то, что, по его мнению, заслуживает внимания. Надо впечатлить этого человека так, чтобы он вскочил и лично побежал докладываться Васанту, и времени на раздумия у Селены немного: Анрильд уже нашел застежку платья!

Обрадованно подтянув юбку вверх, ухожор стал пробираться выше, выше, но надетые под платье теплые плотные колготки не закончились на уровне талии. Они были натянуты до самой груди. Ведь Селена очень мерзла и одевалась по-зимнему.

Анрильд разочарованно оторвался от своего занятия и наконец-то глянул в монитор.

 — Я думал, ты шутишь про ультиматумы королям! — изумился он.

***

Дверь темницы с лязгом распахнулась.

 — Все по местам! — зычно крикнул стражник.

Узники с нескрываемым удивлением разошлись по камерам. Пунктуальный король придет издеваться над ними только завтра. Еду тоже обычно приносили в другое время.

Стражник, оглядываясь на кого-то у дверей, неуверенно поставил стул возле камеры Энрике Сайберса, но вместо Васанта в темницу вошел… Лирой.

Лия невольно подалась вперед. Неужели он…

Принц скользнул по ней безразличным, немного испуганным взглядом, и Лия как-то сразу поняла: это не ее Лирой. Он такой же <i>не ее</i>, как отец и сестра, он принадлежит этой странной другой реальности…

 — А где злой король? — звонким голоском спросила Ассоль.

Отец шикнул на нее и опасливо вжал голову в плечи, но Лирой, кажется, даже не понял, кто это сказал. Он нервно оглядывался по сторонам, пытался то засунуть руки в карманы, то с независимым видом скрещивал их на груди и мял в кулаке два листка бумаги.

 — У короля сердечный приступ, — неуверенно объяснил он. — Пока он не поправится, король — я… Деревья в городах выкапываются из земли и уходят в леса. На Клейдер прибыла моя будущая невеста, но всякий раз вокруг места, где она находится, вырастает сплошная стена колючих кустов… Э-э-э… Кто из вас Лия Сайберс?

Лирой покрутил головой, глядя то на нее, то почему-то на ее отца, но все-таки правильно определил, кто из них Лия, и просунул через прутья решетки принесенные бумаги, тут же боязливо одернув пальцы.

Лия удивленно оглядела два листка, помятых и чуть влажных из-за того, что их нервно комкали в ладони.

Первый был коричневатым листком дорогой бумаги ручной работы. На ней от руки, с вензелями, пространно и велеречиво было выведено почерком королевского секретаря Джеверла, что неожиданно выздоровевшая принцесса Аметист желает свободы Лии Сайберс и всей ее семьи, находящейся в пожизненном заключении. Король Сильвер и королева Сапфир выражают опасение, что отказ снова помрачит рассудок дочери, а потому готовы поторговаться за свободу заключенных. Подписи, печати, герб, даже шелковая кисточка свисает… Ами! «Неожиданно выздоровевшая принцесса»? «Помрачит рассудок»?.. Что случилось?.. Если с Ами, с точки зрения короля и королевы, произошли внезапные изменения, это значит только одно: в этой странной непонятной реальности Аметист тоже оказалась на месте своего двойника и пытается понять, что происходит!

Улыбаясь, она развернула второй лист. Он был самый заурядный, белый и тонкий, напечатанный на принтере, но, кажется, именно он довел короля Васанта до сердечного приступа.

«Довожу до сведения правительства Клейдера: если Лия Сайберс и вся ее семья, находящиеся в пожизненном заключении, не будут немедленно освобождены и переправлены в Неомагикс, Клейдер ожидает глобальный энергетический коллапс.

Селена Бесфамильная-Табуретная, директор школы Анкария, политический представитель Некротополиса»

Лия подняла глаза на вопросительно разглядывающего ее Лироя и расхохоталась. Природа Клейдера взбунтовалась против новой невесты Лироя так, что деревья уходят из городов! Ее друзья тоже оказались в этом странном мире и ищут друг друга: Аметист готова бросить все силы на то, чтобы вызволить свою лучшую подругу, а Селена в своей обычной манере угрожает Некротополисом!

— Что там, Лия? — не выдержал отец.

Лия заставила себя успокоиться и предельно серьезно посмотреть на не-своего Лироя.

 — Ты переправляешь нас в Неомагикс. Джеверлу отчитываешься о проделанной работе и в любом контексте упомянешь Селену… — она глянула в белый лист. — Бесфамильную-Табуретную и Анкарию.

 — Н-но я… — растерялся Лирой, косясь на коричневый лист. Видимо, рассчитывал поторговаться за узников с Джеверлом, а не отдавать их бесплатно Неомагиксу. Вот ты жук, Лирой! Не погнушался пополнить государственную казну за счет богатенького Джеверла!

— Уверяю тебя, никакой выкуп от Джеверла не поможет Клейдеру, когда на орбите планеты повиснет Некротополис и навечно парализует всю вашу механику и электронику, — продолжила Лия все тем же предельно серьезным тоном, глядя в испуганно расширившиеся глаза Лироя. — Переправляешь нас в Неомагикс. Отвечаешь Джеверлу, упоминая Селену… И отсылаешь восвояси свою линфейскую невесту.