Эиен, позевывая, спустилась по лестнице, осторожно придерживая ящик с позвякивающими фиалами. Только что сваренное, еще чуть теплое противопростудное зелье уже ожидала небольшая очередь в лавке. В сыром туманном Селенттайне оно расходилось на ура. Такая несложная мелочевка, вроде противопростудных, ментоловых, слабеньких заживляющих и согревающих, полностью лежала на Эиен, пока родители варили более сложные составы.

Она поставила коробку на прилавок. Мама тут же выдернула оттуда сразу три фиала и передала покупателю, а Эиен принялась переставлять оставшиеся на витрину, и как можно скорее, чтобы не заставили сварить еще что-нибудь, и у нее появилось бы время заняться своими делами. Родители вечно загружали ее работой: иногда она ложилась поздно ночью, а рано утром уже нужно было снова вставать. А еще хуже было варить согревающее зелье. Активного участия оно требовало только первые двадцать минут, а следующие шесть часов просто побулькивало себе на медленном огне, требуя прийти всего пять раз и докинуть ингредиентов. Поэтому ненавистное согревающее задавали Эиен на ночь: она двадцать минут варила начальный этап зелья и ложилась спать, но ей предстояло вставать по будильнику через час, потом час двадцать, пятьдесят минут, час десять и час сорок. Это было ужасно! Встав, она подолгу не могла уснуть, долго ворочалась в кровати, и уже, наконец, засыпая, слышала звон будильника, оповещающего, что пора добавить в зелье еще ингредиент.

Эиен понимала, что надо помогать родителям, что их семье нелегко, но она до сих пор понятия не имела, как они оказались в таком положении! Из-за взваленных на нее обязанностей у нее не было времени толком разобраться, как она здесь оказалась и что происходит. Немногие селенттайнцы, с которыми ей удавалось перемолвиться парой слов, были угрюмы и неразговорчивы, и очень странно смотрели на нее, когда она начинала задавать свои вопросы. Одну ее на улицу не выпускали, хотя Эиен и сама не очень рвалась, особенно после того, как прямо у них за окном загрызли собачку, отбежавшую далеко от хозяйки.

Закончив расставлять фиалы, она покосилась на маму, занятую разговором с покупателем. Кажется, пронесло: маме пока не до нее! Эиен окинула взглядом лавку, собираясь улизнуть, и остолбенела: чуть в стороне от прилавка отец негромко беседовал с… Грастиерой.

 — Кажется, ваша дочь освободилась, Атанор, — повысила голос нимфа. — Возможно, она тоже не откажет в любезности сопроводить меня?

 — Н-нет, — выдавил отец.

 — Вот и чудно, — улыбнулась нимфа. — Я жду вас.

Она вышла. Мама, папа, сама Эиен и оставшийся в лавке покупатель дружно выдохнули.

Мама торопливо обслужила последнего клиента и устало провела ладонью по лицу.

 — Что происходит? — шепотом спросила Эиен.

 — Грастиера ожидает дипломатическую делегацию из Айренвиля. Хочет выглядеть представительно, окружив себя именитыми гражданами города, — гордо сказала мама. — Нужно лишний раз показать главе айренвильцев, каких выдающихся людей он прошляпил, когда ввел свои строгие законы.

Эиен пожала плечами. Она ни разу не бывала в этом загадочном Айренвиле, но не очень верила в город, который смог существовать, отказавшись от всего-всего темного и злого, даже родительский зелий. В прежнем Магиксе, даже во время гонений в сторону темных магов, родители так же держали лавку и не бедствовали. С той лишь разницей, что в перечне услуг не было тридцати двух откровенно темных и опасных зелий, ныне постоянно изготавливаемых для Грастиеры и иногда — некоторых селеннтайнцев. Гордо объявляя Эиен, что она с отцом сейчас пойдет убеждать в чем-то главу Айренвиля, мама, скорее, пыталась убедить сама себя, что они не ошиблись, выбрав из двух городов именно Селенттайн.

 — Иди переоденься во что-то поприличнее, — велел отец.

Эиен послушно взбежала по лестнице и закрылась у себя. Минут пять она рылась в шкафу, прежде чем поняла, что самый приличный ее наряд в то же время самый готичный. К нему просились массивные серьги, которые она ни разу не носила, и они висели зацепленными за абажур настольной лампы. И кожаные туфли на платформе. И затянуть волосы в тугой узел на затылке. Окинуть взглядом свое отражение в зеркале и взяться за косметику, подводя глаза и подбирая помаду потемнее. Она едва узнавала себя. Ни розовых волос, ни милой челки. Она словно попала на сцену, играя чужую, навязанную ей роль, но ей не досталось сценария этой постановки, и она не знала, где выход за кулисы…

Отец ожидал ее внизу, нетерпеливо прохаживаясь взад-вперед. Он успел надеть свой лучший сюртук, в котором встречался только с самыми важными клиентами. Мама торопливо отряхивала от пыли шляпу с потрепанным пером, которая была у отца примерно для того же, для чего у самой Эиен висели на лампе эти серьги, уже начавшие оттягивать ей уши.

Эиен подала руку отцу, и они вышли на улицу. Мама, грустно улыбаясь, помахала им на прощание.

Озерная нимфа уже ждала на пристани, обдуваемой сырым холодным ветром. За ней, на почтительной дистанции, стояли другие люди и нелюди, так же, как семейство Нанарров, приглашенные для массовости и пафоса. Эиен с любопытством закрутила головой: темный неприятный Селенттайн не располагал к прогулкам и массовым сборищам, и она впервые за долгое время видела столько людей сразу. Они ей как-то сразу не понравились. Какой-то наг пристально уставился на Эиен, облизнув губы раздвоенным языком. Он был одет в черный бархатный кафтан, смотревшийся довольно странно без штанов, которым следовало бы идти ниже. Остальные лишь удостоили Нанарров мимолетными взглядами и снова отвернулись. У всех были мрачные, сосредоточенные лица, одежды в темных, сдержанных цветах. Ни одного ровесника Эиен, даже просто кого-то молодого, но в то же время лишь двум из присутствующих можно было дать больше тридцати пяти.

Грастиера обернулась на свою свиту, и все тут же вытянулись по струнке. Вовремя: в тумане над озером начали проявляться силуэты.

***

 — Аль, блин, — позвала Селена, но тут же осеклась. — В смысле, «ай, блин», — исправилась она.

Студенты заинтересованно развернулись к ней. Аль отвлекся от тренировочного поединка и едва не пропустил летевший в его сторону сгусток едкой зеленой слизи.

 — А чё случилось-то? — спросил у Селены один из учеников, громадный рыжеволосый парень.

 — Мне нужно конфисковать у вас профессора Нейтана.

 — Щас! — пробасил рыжий, и запустил на тренировочную арену пульсар, который разорвался над головами сражающихся. Бой тут же прекратился. Аль и сражавшаяся с ним зеленокожая чешуйчатая девушка тут же разошлись в разные стороны. Похоже, пульсар был принятым у них условным сигналом.

Аль подошел к Селене, вопросительно глядя на нее, и ведьмочка потащила его подальше от любопытных ушей.

— Аль! Нас отправляют в Селенттайн! — зашептала она.

 — Нас? — переспросил он.

 — Нас — это меня и выданное мне сопровождение, — замялась Селена. — Дестридер заставил меня возглавить дипломатическую делегацию в Селенттайн. Просто отвезу какое-то письмо, скорее всего, связанное с ночным вторжением нежити. Сам Дестридер то ли непомерно занят, то ли боится лично отправиться к Грастиере.

 — И ты намекаешь мне на… — начал Аль, подводя Селену к главной мысли разговора.

 — Сегодня ночью я немного пострадала в битве с нежитью и немножко нестабильна, — призналась она. — Ну и Селенттайн, мы же все равно хотели…

 — У меня сегодня три пары, — с сомнением произнес Аль. — Травникам-алхимикам нельзя пропускать занятия, они у предыдущего преподавателя сильно отстали от программы, им хотя бы типовую защиту отработать…

Селена лукаво посмотрела на него. Ее друг просто прирожденный преподаватель! Попал в чужой мир, вынужден вести уроки в рамках отыгрываемой роли и вообще не должен заморачиваться над качеством преподавания, потому что все это временно — но искренне переживает, что его ученики отстанут по программе!

Аль посмотрел на нее, опомнился и махнул рукой.

 — Снимай меня с занятий! Я с тобой. Это важнее!

Ведьмочка кивнула.

 — А кому я сейчас прервала учебу?.. — рассеянно поинтересовалась она, и тут же прикусила язык: в памяти всплыло вызубренное наизусть расписание, а рядом обнаружился ухожор.

 — Я с вами! — объявил Анрильд.

 — У тебя учеба! — нахмурилась Селена.

 — У меня сегодня только эта боевая магия, а дальше сдвоенное занятие по алхимии, которое в очередной раз отменилось!

Селена решила, что даже если сегодняшняя ночная незнакомка не придет писать заявление о приеме на работу, она все равно убьет Митрию. И съест ее тело. Чего добру зря пропадать.

 — И потом, тебе же интересно, какой ответ пришел сегодня утром от Клейдера? — хитро улыбнулся Анрильд.

… если убийство Митрии не погасит ее гнев, следующим будет этот наглец. И его она тоже съест!

***

Над озером разнесся пронзительный клекот. Силуэты в тумане становились отчетливее и отчетливее. Наконец, на деревянный настил стали садиться огромные белоснежные птицы, целая дюжина. В закрепленных на их спинах седлах сидели всадники, укутанные в теплые накидки с капюшонами. Эиен привстала на цыпочки, чтобы разглядеть диковинных птиц из-за стоявших перед ней людей, и успела увидеть, как одна из них дернулась к озеру, быстрым неуловимым движением выхватила из воды что-то непонятное и молниеносно заглотила. Повисло неловкое молчание. Все наблюдали, как птица, задрав голову, совершает глотательные движения, пропихивая неизвестную тварь по пищеводу, а затем, справившись, вытирает клюв о доски пристани.

Отец тронул Эиен за локоть, и они отступили в самый конец, где из-за спин стоявших перед ними людей было ничего не видно и почти не слышно. Теперь, когда внимание Грастиеры приковано к гостям, можно было расслабиться и не следить за происходящим. По какому бы поводу ни встречались делегации, Эиен с отцом не имели к этому ни малейшего отношения.

Селена оглянулась на выданное ей сопровождение из десятка боевых магов и нехотя допущенных Аля с Анрильдом, поклявшихся Дестридеру, что будут поддерживать Селену исключительно морально. Никто не шевельнулся, если не считать птиц, крутивших головами в поисках еще кого-нибудь съедобного. Правильно. Они здесь лишь для внушительности и демонстрации силы. Топчущаяся на пристани небольшая толпа человек в тридцать, как она подозревала, была собрана примерно для этих же целей. На деле лишь двое будут говорить и решать.

Она сползла со своего седла и степенно, неторопливо зашагала вперед, давая себе больше времени разглядеть Грастиеру.

Озерная нимфа казалась хрупкой и изящной в своем длинном открытом платье. Кожа была белой, как мрамор, тонкие белые пальцы, казалось, сломаются от любой тяжести тяжелее чайной ложки, и с трудом верилось, что в этих руках она держит целый город. Но внешность была обманчива. Грастиера — энергетический хранитель своего озера, вобравшая в себя всю тьму и ужас озерных глубин, окутавшая силой весь город. Когда-то она была ведьмой или магом, или феей, пережившей серьезную утрату или потрясение, что-то такое, что сильно изменило ее взгляды на жизнь. Хотя вряд ли: под толщей доставшихся ей озерных сил едва-едва просматривалась исконная суть — что-то холодное, злобное, что никак не могло принадлежать фее. Но сейчас Грастиера не была холодом и злобой. Она была водой, туманом и мраком своего озера. Она соединилась с ним так тесно, что постоянно находилась в полупревращении: все эти волосы-пиявки, черные губы, белая холодная кожа были частью облика хранителя. Переходила ли она в это состояние целиком? Могла ли вернуться назад, в человеческий облик?

Подход, который Селена применяла к политикам, здесь не годился. Грастиера была хранителем. Дело не в том, кто сильнее. У таких хранителей сила влияет на мотивацию, не подавляя волю, но направляя действовать в своих интересах. Грастиера будет до последнего драться за свое озеро и город даже там, где разумный политик предпочтет уступить, поторговаться, пойти на сделку.

Она остановилась на расстоянии, которое полагала почтительным.

Грастиера вежливо наклонила голову, но волосы-пиявки на ее голове встопорщились. Селена стянула с головы капюшон, и ее волосы вздыбились в ответ.

 — Почтенный градоправитель Айренвиля настолько занят, что не явился лично? — вопросила Грастиера.

Селена честно пожала плечами, вынула из-за пазухи свиток и передала ей.

 — Почтенный градоправитель Айренвиля занят устранением ущерба, нанесенным нежитью.

 — Он считает приглашение на личную встречу таким незначительным, чтобы прислать вместо себя кого-то другого? — пробормотала нимфа, пробегая глазами написанное в свитке. — Какая еще продовольственная блокада?..

 — Я здесь как директор Анкарии, — возразила Селена.

По собравшейся за спиной нимфы толпе пробежал шепоток. Грастиера подняла глаза. Так-так! В чем дело? Почему они шепчутся? Что она сказала? Селена занимала пост директора всего полгода, но полагала, что является объектом пристального внимания всех политиков Неомагикса. Ее появление не должно так удивить их, значит, дело в чем-то другом… Селена мысленно записала себе еще одну задачу: разобраться, какое участие она принимает в политической жизни, чтобы не попасть впросак… Хм… Кажется, она начинала понимать, почему Дестридер отправил ее в Селенттайн. Дело не в том, что у градоправителя нет времени и желания лично прибыть сюда. Был какой-то смысл в том, что именно Селена выступала от лица Айренвиля, и этим Дестридер что-то демонстрировал Грастиере. Вот сволочь!

— Рада, наконец, побеседовать с вами лично, — поколебавшись, сказала Грастиера, внимательно разглядывая Селену. — Но я рассчитывала на встречу с Дестридером.

 — Зато у меня есть возможность озвучить вам свое недовольство! — пошла в атаку ведьмочка. — Что это за ночное нашествие нежити? Я понимаю, что у вас с Дестридером свои разногласия, но Анкарию-то за что?

Грастиера картинно обернулась на свою свиту.

 — Разве не нам закрыт вход в ваш город? — громко вопросила она, и люди подобострастно закивали. — Разве мы не были лишены возможности получать образование?

Селена тоже зачем-то обернулась на свое сопровождение, но они оставались неподвижными.

 — А кто запретил-то? — уточнила она.

 — Нам нет хода на ваши парящие острова! — четко и раздельно повторила Грастиера.

Селена быстро прогнала в памяти школьный устав.

 — Анкария находится на территории Айренвиля и подчиняется его законам, но не является его частью, — процитировала она.

 — И что?.. — недоуменно моргнула Грастиера.

 — Устав школы, — объяснила ведьмочка. — Анкария находится на территориях Айренвиля, но не во всем разделяет его политическую позицию. И ни в одном параграфе школьного устава нет запрета принимать учеников из Селенттайна.

Сопровождавшие ее боевые маги заерзали в седлах. Ага! Получай, Дестридер! Селена ведь ничего противозаконного не делает. Устав школы составлял сам градоправитель на пару с первым директором Анкарии. Неизвестно, почему там не было такого, казалось бы, очевидного запрета брать учеников из конкурирующего города. Ведьмочка склонялась к версии, что школьный устав был создан раньше появления Селенттайна, а потом Дестридер просто не сообразил. Или сообразил, но Диера не дала переделать устав.

 — Не верю, — сказала Грастиера. — Законы вашего города…

 — Это не противоречит им, — ответила Селена, радуясь, что вызубрила и городские законы тоже. — Ученикам на территории Анкарии придется соблюдать законы Айренвиля. А в сам Айренвиль не выходить, не оформив хотя бы временную регистрацию в городе. Насколько охотно их там будут регистрировать — не знаю. Не от меня зависит. Но пока студент нормально учится и не нарушает действующие в школе законы, у меня к нему нет претензий.

 — Вот и докажите, — заявила нимфа. — Заберите к себе ученика, прямо сейчас, чтобы мы все убедились!

 — Давайте! — решительно закивала ведьмочка. Что тут плохого? Не сама же Грастиера собралась ходить на уроки. От пары новых студентов вреда не будет. Начнут нарушать городские законы, собирать восстание против айренвильского правительства и все такое — Селена их с чистой совестью исключит, это прописано в уставе школы. Скорее, ученики со временем привыкнут к Айренвилю и переселятся туда окончательно: уж больно гадко было в озерном городе. Селена подозревала, что в Анкарии и так уже учится десяток-другой селенттайнцев, при поступлении умолчавших, что они оттуда. Документы и справки у поступающих особо не спрашивали, некоторые попадали в Неомагикс в таком плачевном положении, что при них и паспортов не было… И Грастиера прекрасно знала об этих студентах. И наверняка они для нее шпионили. Но сейчас ей было принципиально выбить из Селены официальное разрешение.

Грастиера развернулась к своей свите и вытянула шею, высматривая кого-то.

… Эиен давно не следила за происходящим. У нее в кармане нашелся блокнотик с рецептами ароматических зелий, которые были написаны ее рукой, но она видела их впервые. Освежитель воздуха, парочка парфюмов, которые должны быть довольно интересными… Один парфюм она бы даже сварила… Если бы Эиен больше интересовалась делегатами от Айренвиля, попыталась вслушаться в голос и нашла бы его смутно знакомым…

… — Атанор, — громко сказала Грастиера. — Ваша дочь…

Аль резко выпрямился в седле, скинул с головы капюшон и всмотрелся в лица людей за спиной у озерной нимфы. Птица, на которой он сидел, словно уловила его мысли и сделала шаг вперед.

А толпа услужливо выпихнула Эиен навстречу.

Когда Селена нашла в этом мире первого из потерянных друзей, они с Алем молча пялились друг на друга, не зная, как определить: свой или чужой находится перед ними. Здесь можно было не задумываться над проверочными вопросами. Аль и Эиен смотрели друг на друга так, что отпадали все сомнения. Пусть первый возмужал, отрастил бороду и стал шире в плечах, а вторая утратила свой жизнерадостный розовый цвет волос и заколола челку, они узнали друг друга сразу. Кажется, потрясенная Эиен даже не заметила Селену.

 — Сойдет, — кашлянув, произнесла Селена. — Я уже вижу в ее глазах… огромное желание учиться.

Оба опомнились и отвели глаза. Эиен, наконец, заметила Селену и изумленно вытаращилась уже на нее, но ведьмочка не стала играть с ней в гляделки, сосредоточив на ней лишь краешек своего внимания. Наглядятся еще, когда соберутся втроем и будут думать, что делать дальше. А сейчас у нее впереди Грастиера, внимательно наблюдающая за каждым их движением, а позади — увязавшийся с ними Анрильд.

 — Вижу, и сама юная леди не против, — Грастиера улыбнулась уголками губ. — Она может собирать вещи. Вы подождете, или мы сами доставим ее к вам?

 — Подождут! Я быстро! — торопливо крикнула Эиен, опасаясь, что иначе Грастиера передумает.

Озерная нимфа равнодушно кивнула. Тема встречи была исчерпана. Согнанные для пафоса именитые граждане города уже тихонечко разбредались с пристани. Остался на месте лишь белый, как полотно, Атанор Нанарр, дочь которого только что сделали залогом перемирия между Селенттайном и Анкарией.

Эиен торопливо подбежала к отцу и принялась вполголоса что-то объяснять, усиленно улыбаясь и указывая в сторону айренвильцев. Селена сосредоточилась, разливая свою силу — на территории чужого хранителя это было немного сложнее — но разобрала, что Эиен просто успокаивает отца и убеждает, что ничего там с ней не случится. Молодец. Отца бы инфаркт хватил, узнай он, что дочь что прибыла из другой вселенной, где крутила роман с вон тем взрослым мужиком.

Грастиера тронула Селену за локоть, и та почувствовала обжигающий холод даже через все слои одежды.

 — Я все-таки желаю увидеть Дестридера лично, — сказала она. — Дело, ради которого он мне нужен, не терпит посредников.

Селена кивнула.

***

Увидев торчащие из-под простыни светло-зеленые волосы, Селена в первый момент испугалась, что это Алиса. И лишь потом, ругая себя за то, что чрезмерно очеловечивается, устремила на тело свой другой, нечеловеческий взор.

Эта молодая женщина при жизни тоже была феей. Ее лицо изгрызла нежить. Глядя на это, Селена понимала разницу между легкой заварушкой в Анкарии и боем, кипевшим на улицах Айренвиля. Грастиера, мирно улыбавшаяся ей уголками губ, была серьезной угрозой, которую не стоило недооценивать. Если бы Селена увидела это изъеденное лицо до визита в Селенттайн, она бы не стала самовольничать с Грастиерой и соглашаться принимать учеников из ее города. С другой стороны, эта выходка немножко, самую капельку ослабила политическое напряжение, да и Эиен им неожиданно вынесли буквально на блюдечке… Вроде бы и победа, но Селене отчего-то было совсем не радостно.

Быстрее, быстрее разыскать всех и бежать, пока она не увязла слишком глубоко в чужой политике и по незнанию не наломала дров!

Впрочем, ни поганое настроение, ни зеленые волосы не помешали ей съесть труп целиком, включая кости и волосы. Ее телу, находившемуся в плачевном состоянии, нужно было всего и побольше.

Выйдя, Селена увидела, что снаружи ее ждут и Аль с Эиен, старательно не смотревшие друг на друга, и Анрильд, из-за которого Алю с Эиен и приходилось старательно не смотреть друг на друга.

 — Что стоим, кого ждем? — пробурчала Селена. — Шли бы в школу.

 — Селена, ты какая-то бледная, — встревожился Аль. — С тобой точно все хорошо?

Анрильд бросил на него испепеляющий взгляд. Похоже, он сам собирался обеспокоенно поинтересоваться ее самочувствием, и у него украли реплику.

 — Мы ждали тебя, — сказал Аль. — Зачисление такого… дипломатически значимого ученика нельзя откладывать.

 — Размести ее пока в общежитии… так понимаю, факультета травников-алхимиков, — поразмыслив, решила Селена. — Потом утрясу формальности.

 — Селена, и все-таки твое состояние… — не унимался Аль.

 — Это такое «плохо», после которого мне станет более чем хорошо! — заверила его ведьмочка и зашагала по направлению к подвесному мосту, соединявшему этот район города с Анкарией. Не говорить же ей при всех, что для усвоения такого большого куска человечины нужно несколько часов полного покоя, и процесс уже потихоньку начался? Нечего выдавать Анрильду свои уязвимые места. А Эиен от такого просто стошнит…