После стремительного признания в отношениях Пифагора Дамантова и Георгия Аристова произошли объективные перемены — субъективно малые для второго, и до боли огромные для первого. Все теперь было как-то иначе, то что казалось раньше забавным жестом превратилось в жест двусмысленный. Пифа стал осторожничать, бояться сказать лишнее — он не понимал, что происходит, и хотя, с начала, наивно обрадовался, что он не одинок, что он, косой и некрасивый, кому-то нужен, но потом понял, почти в мгновение, что это нужен придется неустанно поддерживать, что рано или поздно Гоша найдет его противным, найдет его гадким, или вовсе признается, что это все шутка.
Пифагор теперь старался говорить еще меньше, еще чаще на все подряд кивать головой и прятать глаза, когда ему задавали вопросы — ему было страшно. Гоша это видел, и Гоша не знал, как ему себя вести. Ему казалось, что он какой-то плохой, что он как-то торопит события и слишком давит на бедненького Пифу, что Пифа может вовсе этого не хочет, но поговорить об этом стоить таких усилий, что лучше не надо — если Пифа и правда не хочет, что будет делать Гоша? Сможет ли он пережить две такие утраты в короткий период? Нет, он нуждался в Пифагоре, как в воздухе. Сама мысль о том, что он ошибся, что он противен и что взаимность не обрелась делала его смертельно несчастным.
Им нужно было время. Если люди хотят, они рано или поздно друг к другу притрутся и все пойдет само собой — думали они оба. Нужно просто быть, но просто быть в этом было невозможно. Слишком много страхов разбиться, остаться в полном одиночестве и ошибиться. Страхи всегда все портят, особенно такие страхи, которые никак нельзя обсудить, потому что само их обсуждение может оправдать их существование.
— Тебя не беспокоит больше тот Милош? — вежливо спросил Гоша, когда они шли по какому-то проспекту.
— Да нет. Он куда-то делся после… того дня, — хихикнул Пифа — Не знаю, такое часто случается с друзьями отца. Они вот есть, а потом их нет.
Гоша нахмурился заслышав эту странную информацию. Что-то здесь было не так, причем не так явно.
— А кто-то был еще один такой?
— А? Ну да, тетя была одна — Пифия. Рыжая такая, ее моя мама не очень жалует. Они еще тогда с отцом не развелись, но она тоже куда-то делась. И была одна студентка еще, не помню имя — русенькая и синеглазая.
— А всех ли они таких своих друзей возили на дачу?
Пифа задумался.
— Кажется, что всех.
— И тебя это не смущает?
— Я не лезу в дела Карла Ивановича и отца. Они взрослые люди и без меня могут разобраться в своих делах. В конце концов, что здесь такого? Ну не складывается и не складывается у них с кем-то товарищество, что мне, на стенку прыгать?
— Очень уж хочется посмотреть, что это за дача такая, которую ни ты, ни я в глаза не видывали. Я то черт с ним, меня Карл Иванович не очень жалует.
— Он твой отец, Гоша. Относись к нему с уважением! Он ничего плохого такого не сделал, чтобы его в чем-то подозревать. — возмущенно заявил Пифа и Гоша несколько остыл.
Только, правда, в устной форме. Ему страшно хотелось узнать — а Милош Вилюш пропал только на территории Пифиной жилплощади или в целом исчез? По краткому описанию его внешних данных, а также места обучения, найти его оказалось не сложным. Ну с деталью “Лешей” он был подписан везде до куда можно было дотянуться. ВКонтакте он подавное дело пользовался раз в сорок лет, но вот инстаграм у него был пестрый. Часто в отметках мелькал какой-то азиат невыразительного толка — мешки под глазами, губы бантиком, волосы короткие и противные тонкие усики, как у Хирохито.
Аккаунт у него был почти весь пустой — вот фотка около какой-то граффити с Летовым, вот фотка с выпускного и он в какой-то симпатичной тачке. Вряд ли своей, но с понтом. Описание профиля было короткое и четкое: “не якут, без солей крут”. Гоша противно хихикнул и решил со всей неловкостью ему написать следующие:
“ — Привет. Извини, что беспокою. Ты не против ответить на пару моих вопросов? Они касаются Милоша (Леши) Вилюша. Буду тебе очень благодарен, если ты не откажешься. “
Ответ Гоша получил на паре по Трудовому Праву.
“ — Здравствуй. Я хз кто ты, но Леши нет уже третью неделю. Ты что-то об этом знаешь? “
Внутри Гоши все так и замерло. Он был, черт возьми, прав. Вот оно, на ладони.
“ — Я в этой ситуации вообще крайний чел. Дело в том, что я знаю с кем Леша последний раз был три недели назад. Примерно при тех же обстоятельствах пропала моя мать. Не буду лить воду, это маловажная инфа, но он рассказывал тебе о что-то о том куда собирался идти в последний вечер?”
“ — Леша с какими-то мужиками че-то зазнокомился. То ли преподы его, то ли еще кто-то. Одного Карл Иваныч зовут, фамилия Аристов. Ну он что-то к ним поехал, пригласили его. Я вообще не знаю, че он туда намылился. Он на солях сидел какое-то время просто, может это как-то связано. Правда, деды на таком не торчат, уж не знаю, какие у них там общие темы для общения были. “
“ — Ты не против если мы созвонимся чуть погодя? Часа через два. “
“ — Ок. “
Звонок действительно состоялся. Голос у неизвестного — он представился Леней — был тихий-тихий, как шелест трухлой листвы.
— Кароче, если общно говорить, я с Лешей снимаю квартиру. Ну типо, я когда еще учился с ним съехался, друзья мы. Пацан он нормальный, ну с херней в бошке всякой, конечно, но это так, жить можно. Торчал когда-то жестко, я ему как-то слезть помог, ну направил там, поддерживал его, как мог. Он правда норм челик, умный очень, но вот была у него черта — дружил с хер пойми кем. Дед этот вот в пример. Я никогда этого не понимал, а ему лишь бы язык с кем-то почесать. Никогда такая общительность до добра не доводит, помяни мое слово. И… пропал он, все. Я ходил писать заяву, что мол сяк и так, ну ее нехотя приняли, сказали, что поди вернется, а куда он поди вернется? Я ему и пишу, и звоню, и даже бывшая его до него достучаться не может — а это такая лярва, из гробу достанет. Нет Леши, Леша капут! Я постараюсь по симкарте почекать, только на этот перфоманс время надо, не очень оно законно, шаришь?
— Шарю, — согласно кивнул Гоша — Что касается дедов этих, смейся не смейся, один из них является моим отцом. Ну они с мамой в разводе были, картину представил. Ее уж год нет, след простыл — последний человек с которым она виделась именно он. Да, тот самый Карл Иванович. А второй дедок это его очень близкий друг — Лев Дмитриевич. Они вместе живут, прости господи, ребенка вырастить даже успели. Картину тоже представил. Так вот, их пасынок мне донес, что Леша частым гостем был у них. При чем слишком частым. Картину представил.
— Представил. — неуверенно промычал Леня.
— Пригласили они его к себе на дачу. Если Милош и исчез, то только там. Я не утверждаю, не подумай. Решай сам. У меня цель одна — найти либо маму, либо то что от нее осталось, потому что в добродетель я отца не верю. Он своего этого приемыша кормит всякой херней, с собственного назначения, чтоб тот ничего, упаси Боже, всерьез не воспринял и не понял. Можешь попытаться дозвониться даже до этих, если хочешь, но толку нет — Карл Иванович скажет, что очень тебе сочувствует и по итогу ничего не найдется.
— А ты адрес дачи знаешь?
— Примерный.
— Скинь мне номера их двоих — Льва и папаши твоего — и примерный адрес любой. Я почекаю, что есть. Может еще одногруппников Леши потрясу. Спишемся-свидимся. Звучит, конечно, это все.
На то их диалог прервался. Гоша, неизвестно каким вовсе образом, заметил Льва Дмитриевича у себя под окном. При чем суть этого была абсолютно неясна. Неужели Пифчик проболтался, что Гоша что-то заметил? Или Лев Дмитриевич боится, что Пифчик проболтается, только уже не ему?
Что он тут делает? Ну, право слово, не умеет же он слышать с такой высоты и через толщину стен? Нет, это нонсенс, его пик.
Мобильник вновь зазвонил и на конце линии раздался учтивый голос Льва Дмитриевича:
— Я зайду к Вам, Георгий Карлович, Вы не возражаете? Мне нужно кое-что с Вами обсудить.
— Боюсь, что меня нет сегодня дома, Лев Дмитриевич. Что конкретно Вас беспокоит?
— Да так, хотел спросить Вас о Пифе. Вы стали в последнее время очень часто видеться, я не возражаю, не подумайте, но сегодня он пришел домой весь бледный и напуганный. Не знаете, что на него так повлияло? Он мальчик странненький, но не в такой же степени… Все спрашивал про нашего недавнего гостя, наверное, и Вам про него рассказал. Милош Вилюш, да. Он сын нашего с Карлом Ивановичем давнего друга, мы с ним свиделись спустя долгие годы. Приятнейший молодой человек.
— Какое у него чудное имя. Нет, я не слышап ни о каком Милаше.
— Милоше. — поправил Лев Дмитриевич, и что-то брякнув своим басом на последок, бросил трубку. Самое страшное было в процессе этой беседы то, что Лев Дмитриевич смотрел Гоше ровно в глаза через окно. Это было по меньшей мере жутко.
— Пифа, идиот. — выругался Георгий, хотя, чего он ожидал? Пифчик был слишком привязан к дому и слишком пуглив, чтобы смолчать о таком.