Говорили с Пифагором не только по причине сомнительной связи с Гошечкой Аристовым, разумеется, было и другое событие, в нее втекающие. Ну не будут же важные господа Дамантов и Аристов просто так кататься по городу, чтобы выследить какого-нибудь Георгия? Это было бы просто глупо.
Пифагор познакомился с всемирной сетью относительно недавно — разжиревшей на крипто-валюте Гоша, не прям сильно, но достаточно, чтобы преподнести своему милому Пифчику настоящий смартфон. Пифагор не хотел сначала принимать подарок, но Гоша настаивал — в конце концов, вдруг его опять заставят целоваться.
Ну, подарок он принял, с опаской, даже чмокнул Аристова в щеку, чтобы тот не обижался, и с этого момента началось большое приключение юного Дамантова по глобальной паутине, по ее пыльным закоулкам и закромам. До этого он только смутно представлял себе все эти страшные видео блогеров, фото-приколы (кажется, их называли мемы), кишащие обилием современного сленга, и, боже мой, приложение “Тик-Ток”. Оно вмещало внутри две эти перечисленные вещи, от которых итак лопалась голова. Заводные танцы, странная барабанящая по перепонкам музыка. Пифе сначала было очень боязно, но потом, спустя час наслаждения массой этого обильного контента, он захотел стать его частью.
Выбрав потрясающий “трек” от известной исполнительницы “Инстасамки” он решил исполнить танец, очень ловко отображая каждое из перечисленных в тексте слов, и, в финале, выразительно шлепая себя по заднице.
Подобная буйная пляска от лица застенчивого юноши принесла ему в одну ночь известность — небольшую, но очень выразительную. В коридорах университета показывали и пересылали друг другу этот буйный акт хореографического живодерства, прибавляя к данному материалу зловещее слово — “кринж”. Пифа понимал его пока что плохо и даже успел написать, спросить своего дорогого друга, называть его парнем, как наверное, было нужно, в их новообразовавшихся отношениях, не хватало духа, о том, что же значит это страшное словцо?
“Это означает позор.” — Написал Гоша, скромно почесывая свой прямой нос, увенчанный веснушками и большой родинкой на крыле.
“Какой ужас !” — Пифа все еще ставил перед знаками препинания пробел, что очень смешило Гошу, но дальнейшее игнорирование его сообщений (наполненных всякими гневными стикерами-кошками) было проигнорировано.
Весь бледный и дрожащий Пифагор бродил по университету, следуя от аудитории к аудитории, пока его отец и Карл Иванович с большим интересом рассматривали найденное ими в интернетах видео (они тоже пользовались этим страшном инструментом неуверенно).
— Вы поглядите, Лев Дмитриевич! Что дает! — Доктор Аристов даже как-то побледнел от увиденного им шоу с шлепком и и пляской.
— Это он от Вас понабрался. — громко засмеялся Лев Дмитриевич, утирая губы. Он ел какую-то холодную булку с маком, даже не запивая, очень плохо для желудка.
— От меня-с? — Карл Иванович загадочно блеснул глазами, а затем, что-то решил пересмотреть, ну показать, мол, Вы также иногда ножкой своей длинной дергаете — А там у него… Жилетка. На фоне. С этой, буквами латинскими.
Лев Дмитриевич подавился, сухо облизнул губы и переспросил.
— Неужели?
И повисло гробовое молчание. Что было не так с этой жилеткой, повешенной на спинку изящного кресла в гостиной, было неясно. Пифагор даже ее не заметил, но именно из-за нее, кажется, на него были так сердиты, потому что зайдя домой, того самого предмета одежды он не нашел.
Его усадили за круглый стол с кружевной скатертью, весьма парадной, которой точно не было, когда Пифочка покидал квартиру — может он забыл праздник какой? День врача, день отца, ну, может, день матери, так, посмеяться. Один раз Пифу так поздравил кузен — у Пифы же мамы нет.
— Пифа, милый! — заулыбался ему Карл Иванович, показывая желтые от табакокурения зубы и нежно почесывая собственные усы — Мой милый, куда собираешься идти сегодня?
— Д-да, к Гоше по-пойду. — Неловко пожал плечами Пифагор, прикусывая губы. Может Карл Иванович узнал о них… ну с Гошей. Или увидел то видео.
— К Гоше? Как славно, мое золотце, я вот о чем хотел с тобой поговорить… — Карл Иванович хлопнул глазами — Не хочешь ли ты на выходных отправиться с нами на дачу?
Пифагор мечтал об этом все детство! Все взрослые друзья отца и Карла Ивановича ездили с ними на дачу, все! А его никогда не брали. Конечно, он без раздумий согласился.
— Я бу-буду очень рад!
— Только ты Гошеньке ничего не говори об этом, хорошо, зая? И не иди к нему сегодня.
— К-как? Он же м-меня ждет! — Гоша же его совсем разлюбит, а он точно его любит из жалости, если Пифочка резко пропадет. Пифа не хотел. Дача или Гоша? Конечно, Гоша! Но в даче скрывались две самые важные фигуры его жизни, а с этой новой, третьей, Пифочка еще не понимал, что делать.
— С ним поговорит Лев Дмитриевич. Он заехал к нему сегодня, золотце, поговорить там, ну ничего существенного. А то у меня спина болит мотаться туда-сюда! — Тяжело вздохнул Карл Иванович и Пифочка сразу же спохватился, предлагая и мази, и ромашку, и какие-то странные чудо-травы.
Когда в квартиру явился Лев Дмитриевич стало как-то напряженно.
— Пифа, а тебе Гошок телефон купил?
— Ну д-да… Он сказал, что заказывал маме, а раз его мама того, ну, пропала, то пусть у меня б-будет.
— И ты решил покорять интырнет?
— Ну я так, забавы ради. — Пифа засмущался, вжал голову в плечи, но за него заступился Карл Иванович.
— Да будет Вам! Вы все собрали, чтобы мы поехали на дачу, м?
— Все. Но вот телефон свой на дачу Пифа брать не дам!
— Л-ладно…
Пифа все-таки написал Гоше, решил компромиссно сообщить, что пропадет, уедет, куда не сказал, но сказал что с папой и Карл Ивановичем, очень долго извинялся, скромничал, а потом ему дали по голове чем-то тяжелым…