2016
Желание. Ржавый. Семнадцать. Рассвет.
Печь. Девять. Добросердечный.
Возвращение на родину. Один. Товарный
вагон.
***
— А он тебя вспомнил. Бедный малыш Баки.
Колени Стеф задрожали, кулак остановился в дюйме от лица Рамлоу.
— Что ты сказал?
— Он вспомнил тебя. Сам видел. Размяк, чуть слезу не пустил. Я пытался рассказать ему о ребёнке, просто хотел посмотреть на реакцию. А они его мозги снова в блендер…
Стеф замерла.
Лицо Рамлоу исказилось в садистском удовольствии, когда он увидел, какую боль причинили его слова.
— Несчастная кроха, как она сейчас? Старку не надоело играть в отца?
— Замолчи…
— Не хотелось бы оставлять твою дочь сиротой, — рука Рамлоу шевельнулась, большой палец лёг на кнопку; Стеф мысленно прокручивала сказанное им и не успела вовремя среагировать. — Ты готова умереть?
Стеф услышала слабый щелчок, после чего её накрыла смесь жара, дыма и тошнотворного запаха горящей плоти. Она была шокирована и едва понимала, что происходит, но затем догадалась.
Ванда.
Её ладони охватывало алое свечение, пока она пыталась сдержать взрыв. Рамлоу кричал в агонии, лишённый шанса на мгновенную смерть.
Однако даже способности Ванды были ограничены. В какой-то момент она вскинула руки, и мощная взрывная волна обрушилась на ближайшее здание.
Выражение ужаса на лице Ванды заставило сердце Стеф сжаться.
— О, господи… Сэм, вызови… вызови пожарных, скорую. К южному фасаду. Срочно.
Ванда стояла, прикрыв рот ладонью, и не сводила глаз с горящего здания. Стеф хотелось утешить её, обнять, сказать, что всё будет хорошо. Но она не могла, по крайней мере, пока. Эвакуация и спасение гражданских были в приоритете. Ванду она поддержит позже.
Оказавшись внутри здания, Стеф заметила, что её старые армейские рефлексы никуда не делись. Ванда была на грани срыва, но продолжала выполнять поставленную задачу, пока Сэм не убедился, что ситуация под контролем и им лучше уйти.
Ванда угрюмо сидела в квинджете вдали от остальной команды. У Стеф почти не было возможности уделить ей внимание, поскольку они с Сэмом были заняты управлением, а также пытались объяснить ситуацию Марии.
К тому времени, как они вернулись на базу, уже стемнело, и Ванда первой покинула квинджет, растворившись во тьме коридоров.
***
«Мои подданные были убиты в соседней стране. И не вследствие действий бандитов, а из-за равнодушия тех, кто призван бороться с ними. Трагедия, где погибли невинные, не может считаться победой»
— Мама! — послышался радостный голос Бек, и Стеф выключила новостной репортаж, поворачиваясь к дочери и заставляя себя улыбнуться. Следом за ней в комнату вошла Наташа. Бек устроилась на коленях матери, с воодушевлением начав рассказ.
Она только что закончила урок балета с Романофф, из её причёски — французской косы, которую Стеф заплела утром — выбилось несколько непослушных локонов, мило обрамляющих детское личико. Бек быстро говорила и активно жестикулировала, рассказывая матери о том, как пыталась сесть на шпагат.
Когда Бек затихла, Стеф услышала приглушённое бормотание телевизора в конце коридора и обменялась взглядами с Наташей. Та едва заметно кивнула. Бек наблюдала за их молчаливым общением, каким-то образом понимая, что именно беспокоит мать и её подругу, и тихо произнесла:
— Ванда очень грустная с тех пор, как вы вернулись.
— Она что-то говорила тебе? — спросила Стеф, обнимая дочь за плечи. Бек, нахмурившись, покачала головой.
— Нет, я просто увидела её. Когда грустишь ты или дядя Тони, я тоже это сразу замечаю.
— В таком случае, — Стеф поднялась со стула, аккуратно пересаживая дочь, — почему бы нам не проведать Ванду? Может быть, у нас получится приободрить её? — ей не хотелось слишком сосредотачиваться на словах Бек о том, что та всегда понимает, когда взрослые грустят. И особенно когда грустит сама Стеф.
Напряжённая атмосфера немного развеялась, Бек кивнула, последовав за Стеф. Наташа помахала им и отправилась по своим делам.
Дверь в комнату Ванды была приоткрыта, и Бек, отпуская руку матери, ворвалась внутрь. Ванда сидела на кровати и смотрела тот же репортаж. Даже когда Бек добралась до неё, запрыгнув на кровать и устроившись рядом, она не отрывала глаз от телевизора.
Не выдержав, Стеф выключила его. Бек не сводила взволнованного взгляда с Ванды, которая совсем не шевелилась, погружённая в собственные мысли.
— Это мой прокол, — наконец произнесла она, глядя в черноту экрана, словно в её голове эхом отдавались голоса репортёров.
— Ничего подобного, — отозвалась Стеф, прислонившись к дверному косяку.
— Тогда включи телевизор. Они так убедительны.
С губ Стеф сорвался вздох. Она прошла вглубь комнаты.
— Я должна была обезвредить бомбу до того, как заряд сдетонирует. Рамлоу… — её голос дрогнул, когда она бросила мимолётный взгляд на Бек, — сказал «Баки», и я будто снова стала шестнадцатилетней салагой в Бруклине.
Стеф села рядом с Вандой, между ними торопливо протиснулась Бек, чьё внимание явно привлекло прозвучавшее имя отца. Стеф не сводила глаз с Ванды.
— Замешкалась. И вот результат.
Ванда какое-то время смотрела на неё с нечитаемым выражением на лице.
— Да мы обе хороши.
Стеф было знакомо это чувство. Самобичевание. Вина. Стыд. Она всем сердцем хотела помочь Ванде до того, как эти чувства съедят её изнутри.
— Наша цель… спасти как можно больше людей. Но спасти всех невозможно. И если не принять это как данность, в другой раз… могут погибнуть все.
В комнате воцарилась тишина. Ванда посмотрела на Стеф, затем на Бек, и на её лице отразилась растерянность. Неожиданно все трое повернулись на звук, исходящий от стены.
— Вижн, просила же ведь… — быстро проговорила Ванда, и Стеф с пониманием улыбнулась, чувствуя себя так, будто застала ухажёра своей дочери-подростка, прокрадывающегося в её спальню.
— Да, но поскольку дверь была открыта, я подумал… — Вижн застыл, заметив улыбку на лице Стеф и раздражённый взгляд Ванды. — Капитан Роджерс просила сообщить о возвращении мистера Старка.
— Дядя Тони! — Бек спрыгнула с кровати и помчалась к выходу, испугав взрослых громким восклицанием. Стеф рассмеялась и покачала головой.
— Спасибо, мы сейчас.
— О, и мистер Старк прибыл с гостем, — добавил он.
— Кто-то знакомый?
— Наш госсекретарь.
***
Тони вёл себя необычайно тихо. Стеф поприветствовала его, услышав в ответ лишь невнятное бормотание.
А потом началось.
Росс и Заковианский Договор. Тони походил на призрака и встретился взглядом со Стеф только на обжигающую секунду. Его глаза были красными. От недосыпа? Или слёз? Стеф понятия не имела.
Роуди и Сэм спорили за её спиной. Тони сидел в кресле в углу, с прижатой ко лбу ладонью слушая пререкания товарищей.
Стеф чувствовала себя сбитой с толку. Договор. Его значение для Мстителей и всего мира. Им дали три дня. Три дня, чтобы всё обсудить, а затем дать согласие либо уйти в отставку. Им не хватит трёх дней.
Она быстро пробежалась глазами по страницам, выискивая ключевые слова. Пыталась сохранить хладнокровие и не слушать тревожные звоночки, посылаемые интуицией, настроенной против Договора. От обилия терминов у неё разболелась голова.
— Тони, — произнесла Наташа, — я тебя не узнаю. Сидишь, как воды в рот набрал.
— Он уже со всем определился, — ответила за него Стеф, догадавшаяся обо всём по взгляду, который бросил на неё Старк.
— А ты телепатка у нас. Вообще-то обычная электромагнитная мигрень. Так что мимо, Кэп. Банальная боль. Дискомфорт, — поднявшись со своего места, Тони направился на кухню. На мгновение Стеф отвлеклась от его слов, пока он ворчал о кофейной гуще в сливе. Снова подняв взгляд на Тони, она увидела проекцию неизвестного ей молодого человека.
— Это Чарльз Спенсер, знакомьтесь. Отличный парень. Диплом по компьютерной инженерии, средний балл три и шесть. С осени работал бы в Интере программистом. Но прежде чем влиться в офисный планктон, он решил попутешествовать. Мир посмотреть. Сделать его лучше. Чарли не махнул в Вегас — я бы махнул — не полетел в Париж, в Амстердам — тоже странно. Нет, ему загорелось всё лето строить дома для бедняков. И где? В Заковии, — последние слова Тони процедил сквозь зубы.
В комнате повисла тишина, все взгляды были прикованы к Старку. Стеф чувствовала сердцебиение в горле и поспешила отвести взгляд, уставившись на поверхность стола. Она ощутила на себе взгляд Тони, когда он продолжил:
— Возможно, думал, что так он что-то изменит, но этого мы не узнаем, поскольку он попал под наш замес.
Он вновь выдержал паузу, сделав глоток кофе, после чего обратился к команде:
— Решать-то тут, по сути, и нечего. Нам необходимы вожжи. Я за контроль в любом виде. Без ограничений мы неуправляемы, а, значит, ничем не лучше врагов.
— Тони, то, что он погиб, не повод сдаваться, — Стеф посмотрела ему в глаза.
— Кто сказал сдаваться?
— Мы перекладываем ответственность за свои действия на кого-то другого. Постороннего.
— Прости, Стеф, — вмешался Роуди, — как-то это чересчур самонадеянно. Речь идёт об Организации Объединённых Наций. Не об её Совете Безопасности, не о ЩИТе и не о «Гидре»…
— Которые тоже люди со своими интересами. А они переменчивы, — пыталась возражать Стеф. Договор — не выход, она была в этом уверена. Нельзя слепо доверять незнакомцам, особенно политикам, которые едва ли думают о всеобщем благе.
Голос Тони звучал на удивление ровно, когда он ответил ей:
— Так вот потому я и здесь. Когда я понял, на что способно моё оружие не в тех руках, то сразу же прикрыл производство.
— Тони, но это был твой выбор. Если подпишем, выбирать нам уже не придётся. Как тебе это? — Стеф зачитала вслух несколько строк. — «Если Мститель нарушит одно из положений данного Договора, он будет приговорён к заключению в Рафте. Если у этого Мстителя есть ребёнок, и никакая другая семья не возьмёт его под опеку, новый опекун будет назначен органами местного самоуправления». Понимаешь, Тони? Речь о Бек. О моей дочери.
— Я тебя умоляю, Кэп, — Тони закатил глаза, отчего Стеф мгновенно напряглась, — всё поправимо. Я обращусь к своим юристам, и они оформят документы, согласно которым я стану законным опекуном.
Его слова показались Стеф обжигающей пощёчиной, а небрежное отношение к беспокойству из-за Бек лишь разжигало злость.
— С чего ты взял, что я дам своё согласие на это? — процедила она сквозь зубы. — И что, если ты окажешься в Рафте вместе со мной? Что тогда? Как я вообще могу кому-то доверить свою дочь?
— Как будто у тебя есть выбор…
— Что, если нас отправят куда-то против нашей воли? Или же не пошлют туда, где мы нужны? Пусть мы несовершенны, но надёжнее нас нет никого, — продолжила она, не обращая внимания на комментарий Тони.
— Не подпишем — нас заставят. Договор нам навяжут. Без вариантов. Рано или поздно, — Старк по-прежнему был на удивление спокоен, что по неизвестной причине ещё сильнее злило Стеф. Ей хотелось вывести его на любую искреннюю эмоцию, на что угодно, кроме напускного высокомерия. Как будто он знал, что будет лучше для всех них, и теперь испытывал раздражение из-за необходимости объяснять остальным элементарные вещи.
— Может, Тони прав, — все одновременно повернулись на голос Наташи. Старк, не ожидавший от неё солидарности, выглядел наиболее потрясённым. — И с одной рукой на руле можно рулить. А вот без рук…
— А не ты ли послала правительство куда подальше пару лет назад? — перебил её Сэм.
— Я просто… исхожу из ситуации. Наши ошибки вызвали гражданский протест. Надо вернуть доверие общества.
— Стоп-стоп-стоп. Прости, — наклонился к ней Тони с привычным самодовольством, — мне послышалось или ты со мной согласилась?
— Я уже хочу переиграть.
— Первое слово дороже второго.
Стеф чуть ли не трясло от гнева. Ярости. Как Тони вообще мог такое ляпнуть? Почему он решил, что так будет лучше для команды? Что это единственно правильный выход? Что она не против сделать его опекуном Бек?
Последнюю мысль Стеф постаралась отбросить. В глубине души она прекрасно знала, что, будь у неё выбор, она без колебаний доверилась бы Тони. Даже когда он выводил её из себя — как прямо сейчас — он продолжал относиться к Бек с любовью и заботой. Он ушёл в отставку и жил спокойно. С ним её дочь жила бы в достатке и под защитой. Интересы Бек для него обычно превыше всего.
Обычно. Потому что Тони Старк всё ещё остаётся Тони Старком, а Договор сработает отнюдь не в пользу Бек.
Стеф не собиралась доверять незнакомцам судьбу своей дочери. А Тони с лёгкостью был готов это сделать.
Это заставило её задуматься.
Телефон Стеф завибрировал, она бросила взгляд на экран, затем перечитала сообщение, и все окружающие звуки для неё внезапно стихли.
Неизвестный номер: Её больше нет.
Смерть близкого друга — всегда тяжёлая потеря. Очень болезненная, как бы вы ни пытались к ней подготовиться. Стеф прочитала сообщение и сразу поняла, что речь о Пегги Картер, самой старой (в буквальном смысле) её подруге, покинувшей их мир. Несмотря на то, что Стеф морально готовила себя к этому моменту на протяжении не то что недель — даже месяцев, — после этого сообщения она ощущала себя так, будто бы её пронзила пуля.
— Я должна идти, — пробормотала она, направляясь к выходу.
Стеф не плакала уже довольно давно. Она позволила себе разрыдаться, когда Бек напугала её приступом гнева, а последние масштабные слёзы случились несколько месяцев назад, когда она проснулась от кошмара, в котором Баки сорвался в пропасть, а затем вернулся в облике Зимнего Солдата.
Опухшие глаза горели, пока она спускалась по лестнице, стараясь держаться как можно дальше от знакомых, но её колени подогнулись на полпути, и она неловко схватилась за перила, более не в силах сдерживать слёзы.
Пегги.
Стеф не знала, сколько просидела на ступеньках, пытаясь выровнять дыхание.
Она услышала лёгкие шаги Сэма до того, как он заговорил.
— Всё в порядке?
— Моя… м-моя подруга, Пегги… умерла.
— Соболезную, Стеф, — голос Сэма был полон сочувствия, он положил ладонь ей на спину, утешающе поглаживая.
— Я понимаю, что её время пришло. Просто… — голос Стеф едва не прервался очередным всхлипом, который она успела подавить, — расчувствовалась.
— На похороны пойдёшь?
Стеф смогла лишь кивнуть в ответ, ощущая, как сжимается горло при слове «похороны».
— Бек с собой возьмёшь?
Она пожала плечами.
— Пока не думала об этом. Она видела Пегги несколько раз, и они поладили.
— Тогда ты должна взять её. И заодно небольшой отпуск для себя.
— Ты прекрасно знаешь, что я не могу. Только не сейчас, когда на нас свалилось столько всего, — Стеф махнула рукой в сторону комнаты, из которой они вышли.
— А когда ты в последний раз отдыхала? — спросил Сэм, приподнимая бровь.
Никогда, хотелось ответить ей. И отчасти это было правдой. С тех пор, как её извлекли изо льда, ей едва хватало времени на то, чтобы просто дышать.
— Когда родилась Бек? — ответила она вопросом на вопрос, хотя материнство порой не меньший труд, чем спасение мира. Декретный отпуск тоже был работой, просто немного другой.
— Господи, женщина, — вздохнул Сэм, — значит, так: ты берёшь дочь, и вы отправляетесь отдыхать. Европа отлично для этого подойдёт. Я, так и быть, составлю вам компанию.
— В этом весь ты, — мягко улыбнулась Стеф. — Тогда будешь помогать мне с дочкой? Она порой слишком неугомонная.
— Серьёзно? Ты согласна с моим предложением? — Стеф кивнула, и лицо Сэма озарила широкая улыбка. — Не ожидал, что тебя так легко уговорить.
С глубоким вздохом Стеф потёрла глаза ладонями, пытаясь избавиться от задержавшихся слёз.
— Ну, я нужна своей девочке. А путешествие по Европе у меня давно было запланировано.
***
Церемония была красивой, но Стеф всё время нервничала, ещё и Бек постоянно возилась рядом. Присутствовало слишком много людей, которые знали её и Сэма, но она не могла не прийти попрощаться с Пегги. Стеф старалась не привлекать к себе внимания, насколько это было возможно, а Бек оставила с Сэмом. Только трое из всех присутствующих знали правду, и Стеф даже не осознавала этого, пока не заговорило знакомое лицо.
На похоронах выяснилось, что Шэрон Картер, бывшая соседка с подставным именем «Кейт», является племянницей Пегги. По-другому и быть не могло. К этой новости Стеф отнеслась со смесью юмора и раздражения.
Стеф не собиралась подписывать Договор, но Сэм всё спланировал так, чтобы второй этап их путешествия проходил в Вене, куда они отправились вместе с Шэрон и Наташей. Устав предпринимать безуспешные попытки склонить Стеф к подписанию Договора, Романофф решила отвлечь её от грустных мыслей рассказами о местных достопримечательностях и еде.
Бек на новость о Пегги отреагировала на удивление хорошо.
— Бек, дорогая, ты помнишь Пегги? Мамину подругу? — обратилась к дочери Стеф, опускаясь перед ней на колени в гостиной, пока Сэм сидел на кухне.
Бек молча кивнула.
— В общем, она… умерла. И я подумала, что ты могла бы пойти со мной на её похороны, а потом мы отправимся в небольшое путешествие.
Лазурно-голубые глаза Бек расширились.
— Почему она умерла?
— Потому что была старой, милая. Настало время, и она ушла.
— Как папа?
Стеф побледнела. Заметила краем глаза, как напрягся Сэм, а затем взяла руки дочери в свои.
— Нет, папа ушёл слишком рано.
Бек на секунду задумалась, не сводя взгляда с их соединённых рук.
— А на пляж пойдём?
Стеф улыбнулась, чувствуя облегчение из-за того, что дочь не стала дальше спрашивать о Баки.
— Обязательно.
Бек была в восторге от встречи с Шэрон. Стеф не смогла сдержать улыбки, когда Картер пыталась объяснить малышке, что её зовут не Кейт. Стеф не была уверена в том, что их приятельские отношения с Шэрон сохранились, но искренне хотела возобновить общение с ней.
В день подписания Договора Стеф не отвечала на звонки, проводя время с Бек и Сэмом и не обращая внимания на то, что происходило на другом конце города. Их сопровождала Шэрон, без конца проверявшая собственный телефон, и её реакцию Стеф старалась игнорировать. Через несколько часов Картер перестала каждую минуту заглядывать в телефон, и Стеф выдохнула с облегчением.
Отдых. Она давно в нём нуждалась. И Бек тоже.
***
Бек уснула, прижимаясь к плечу Стеф, пока они ждали лифт. Длительная прогулка утомила малышку, и, оказавшись в тёплых объятиях матери, она тут же отключилась.
Они прекрасно провели этот день. Который мог быть ещё лучше, не зависни над их головами страх из-за Договора.
Как только двери лифта открылись, и Шэрон вместе со Стеф вошли внутрь, к ним присоединился запыхавшийся и подозрительно встревоженный Сэм.
— Стеф, у нас неприятности.
Нажав на кнопку лифта, он вытащил телефон и открыл вкладку с новостями.
В венской штаб-квартире ООН взорвалась бомба.
Короткая поездка выдалась напряжённой, пока Сэм зачитывал информацию, а Шэрон яростно набирала сообщения в своём телефоне. Быстрым шагом добравшись до комнаты, Сэм включил новостной канал, на котором транслировались кадры с места происшествия: клубы дыма и пожарные, что прорывались в горящее здание.
Стеф приподняла дочь, чтобы удобнее держать её. Она собиралась уложить Бек спать, но не могла отвести взгляд от экрана.
«…по меньшей мере, двенадцать погибших. Включая короля Ваканды…»
Шэрон ходила позади них, разговаривая с кем-то по телефону. Стеф почти не обращала внимание на её слова, а потом застыла, когда из репортажа услышала отчётливое:
«…Джеймс Бьюкенен Барнс, он же Зимний Солдат…»
Баки. На записях с камер наблюдения. По телевизору в её гостиничном номере в Вене.
Внутри Стеф будто образовался болезненный узел. Она крепче прижала к себе дочь, не в силах оторваться от телевизора. Сердце бешено колотилось в груди, одновременно в восторге и ужасе от того, что всё это значило. Баки был близко, но он…
***
— Советую поторопиться. Приказ стрелять на поражение.
Именно слова Шэрон привели Стеф к тому, что она оказалась в квартире в Бухаресте. В центре комнаты располагался матрас, окна заклеены газетами, на стене — криво прибитая полка. Дышать внутри было трудно, а каждый шаг отдавался скрипом, от чего по спине Стеф всякий раз пробегали мурашки.
Она стояла, осматриваясь в течение нескольких минут и пытаясь изучить каждый уголок. Её взгляд задержался на записной книжке с потёртой чёрной обложкой и цветными закладками.
На первых же страницах Стеф увидела знакомый неровный почерк. Жадно вчиталась в строки.
Воспоминания. Различные фрагменты, которые ей почти сразу удалось собрать воедино, особенно расплывчатое описание Ребекки, пусть и написанное набором случайных слов, но всё равно узнаваемое.
Многие страницы содержали в себе воспоминания о заданиях. О войне, о том году, когда Стеф не было рядом с ним.
А затем она увидела себя. Брошюра с выставки «Капитан Америка», её лицо и костюм. Её имя…
Стефани Роджерс. Написано снова и снова. Целая страница была заполнена её именем. Стеф сглотнула комок, подступивший к горлу и коснулась бумаги, проводя подушечкой большого пальца по хаотичным строкам.
— Время, Кэп. Немецкий спецназ приближается с юга, — сообщил ей Сэм по связи, и она быстро сморгнула пелену слёз.
— Принято, — рассеянно ответила Стеф и, краем глаза заметив фигуру в комнате, резко обернулась.
Баки был там. Стоял, осторожно наблюдая за ней. Она вгляделась в его внешний вид: куртка поверх красной футболки, чёрная бейсболка, длинные каштановые волосы, заправленные за уши. Он казался крупнее и мускулистее, чем она помнила. В Бруклине он был похож на среднестатистического парня. На войне похудел, но в то же время стал более накачанным. Теперь же, как Зимний Солдат, он превратился чуть ли не в гору мышц.
Но всё ещё оставался её Баки. Он был жив и решил войти в квартиру, зная, что она там.
Стеф отложила блокнот и опустила руки, стараясь даже не дышать лишний раз.
— Знаешь меня? — спросила она.
Он ответил не сразу, некоторое время не спуская глаз с её щита:
— Ты Стефани. Я в музее читал про тебя.
Его голос звучал непривычно, как будто он давно не говорил по-английски, но был тем же самым голосом, от которого сердце Стеф забилось сильнее.
Из состояния шока её вывел вновь заговоривший Сэм. Как только он замолк, Стеф сделала медленный шаг к Баки, борясь с собственным желанием притянуть его к себе и заключить в объятия.
— Знаю, ты нервничаешь, и у тебя есть на то причины. Но зачем врать?
Она сразу распознала ложь по тому, как изменилось его лицо, когда он сказал про музей. Баки всегда отличался богатой мимикой, и можно было с лёгкостью уловить малейшие изменения в выражении его лица. Он знал её, но не благодаря музею. Возможно, доберись она до следующих страниц в блокноте, подтвердила бы свои подозрения.
— Меня не было в Вене. Я отошёл от дел, — он проигнорировал её слова.
— Однако за тобой выслали группу захвата. И живой ты им точно не нужен.
— Пуля в лоб — и концов не найти.
— Они на крыше. Меняю позицию.
— Не всё решается кровью, Баки, — было так странно снова обращаться к нему по имени. Стеф ощутила, как её пульс участился.
Баки снял с руки чёрную перчатку, и в полутьме комнаты сверкнул металл.
— А она льётся и льётся, — ей показалось, будто он взглянул на неё с… презрением?
Стеф вспыхнула, позволяя чувствам взять верх.
— Ты мог бросить меня в реке. Зачем спас? — её голос был полон напряжения и отчаяния.
Скажи это. Скажи, что помнишь меня. Скажи, что помнишь нас. Пожалуйста. Умоляю.
— Сам не знаю, — на этот раз выражение на его лице было нечитаемым.
— Снова врёшь, — последнее, что успела сказать Стеф перед тем, как в окно влетела граната, и она бросилась вперёд, чтобы накрыть её щитом. События развивались слишком быстро: попытки выбить дверь снаружи, брошенный Баки стол, солдаты, врывающиеся в квартиру через окна. Стеф едва успела вмешаться, чтобы чужие пули попали в потолок, а не в Баки.
Дверь позади неё с грохотом распахнулась, и в лицо Стеф было направлено оружие. Впрочем, выстрелить мужчина не успел, сбитый с ног мощным ударом металлической руки.
— Баки, стоп! — Стеф схватила его за руку. Он тут же повернулся, достаточно осторожно, чтобы не причинить вред, и Стеф ощутила непередаваемую смесь разнообразных эмоций. Баки был так близко, практически в её руках. — Убьёшь кого-нибудь…
Она переместила ладонь выше, к его шее, и едва коснулась кожи, когда металлическая рука со всей силы нанесла удар. На мгновение Стеф даже перестала дышать от боли. Кулак Баки резко опустился рядом с её головой, пробив деревянный пол. Из образовавшейся дыры он вытащил рюкзак.
— Убивать не стану, — ответил он.
В квартиру ворвалось больше солдат. Стеф вскочила на ноги, услышав, как пули рикошетят от металлической руки, и бросилась вперёд, прикрывая себя и Баки щитом.
Возможно, он мог бы принять её помощь. Возможно, они могли бы сбежать вдвоём и найти уединённое место, чтобы поговорить…
Баки толкнул Стеф на одного из солдат, таким образом вышвырнув обоих на балкон, а сам принялся с боем прорываться к выходу из квартиры.
***
Вид Баки в стеклянной камере заставил Стеф нервничать. Он пристально смотрел на неё, а потом её увели. Она не хотела оставлять его ни на секунду, была готова последовать за ним куда угодно. Но не могла.
— Для протокола, — произнесла Наташа, бросив на неё взгляд, — моё «будет лишь хуже» как раз про это.
— Зато он жив, — ответила Стеф и выдержала паузу, прежде чем продолжить. — Где она?
— Тони позаботился о ней.
Стеф сжала губы в тонкую полоску. Тони. Когда они дошли до конца коридора, из приоткрытой двери послышался его голос:
— Накажем ли? Конечно, по всей строгости, — заметив Стеф, Тони окинул её сочувственным взглядом, после чего завершил звонок. — Госсекретарь хотел отдать вас под суд. Легко отделались.
— Где Бек? — спросила Стеф, когда Тони повернулся, чтобы уйти, в то время как Наташа с нотками язвительности напомнила, что щит и крылья — государственная собственность.
— В безопасности. Не переживай, — после того, как Старк ушёл, Стеф и Сэма проводили в кабинет. Стеф не сводила глаз с монитора, на котором был виден Баки.
Прошло около часа. Вернулся Тони. Наташа увела Сэма, позволив Старку поговорить со Стеф наедине.
Эмоции на лице Тони менялись, чаще всего задерживаясь на смеси сочувствия и разочарования.
— Почему ты мне не сказала? — спросил он, не скрывая обвинения в голосе.
— Не посчитала нужным.
— Что именно, по-твоему, я не должен был знать? Что этот тип — отец Бек? Что он выжил? Что это он избил тебя до полусмерти, едва не прикончив? — Тони чуть не сорвался на крик.
— А Пеппер здесь? — Стеф старалась сохранять спокойствие. — Она с Бек? Её не видно.
— Она как бы… — замялся Тони. — В общем, она…
— Беременна? — перебила его Стеф, однако он покачал головой.
— Да нет, насколько я знаю. Мы разбежались, — уголки губ Тони приподнялись в печальной улыбке. — Так получилось.
— Прости, Тони. Я не знала.
Его взгляд был холодным.
— Помнишь, её чуть не убили? Так я взорвал все костюмы. Потом на нас попёрла «Гидра», затем Альтрон... вписался, — Тони активно жестикулировал во время монолога, и это была привычка, которую у него переняла Бек. Вспомнив об этом, Стеф мягко улыбнулась. — И опять, и опять, и опять. И так до сих пор. Потому что завязывать не хочу. И терять её тоже. Подумал, может Договор — наш компромисс? Понятно, я ещё тот фрукт. Ну, и папа был муж не подарок, но... у них с мамой как-то сложилось.
— Я рада, что Говард женился. Я-то помню его молодым, холостым.
— Да что ты? Вы были знакомы? — усмехнулся Тони. — Он не упоминал, разве что... сто тысяч раз. Как я тебя ненавидел... — последнее он пробормотал, и Стеф стоило немалых усилий не съёжиться от тона его голоса.
— Я бы не хотела всё усложнять. Если над миром нависает угроза, я... не остаюсь в стороне. Хотела бы, но не могу.
— Ты нужна, Кэп. Пока что ничего непоправимого не случилось. Подпиши, — Тони указал на бумаги, лежащие на столе. — И минувшие сутки нам спишут не глядя. Там Договор и ещё…
— Документы на опекунство? — едва не зарычала Стеф, вчитываясь в содержание бумаг.
— Не кипятись, Роджерс. Я сделал это ради тебя, — приблизился к ней Тони. — Твоя совесть будет спокойна за Бек. Барнс отправится в американскую психушку вместо вакандской тюрьмы. Бек сможет без проблем видеться со своим отцом.
— Я в принципе не против, но... нам нужна подстраховка , — вздохнула Стеф.
Прежде напряжённый, Тони немного расслабился.
— Будет. Пресса угомонится, и пристегнём к Договору поправки. Предлагаю восстановить вас с Вандой в статусе...
— Ванда? — переспросила Стеф. — А что с Вандой?
— Ничего, — раздражённо ответил Тони. — В данный момент безвылазно в Башне с Вижном время коротает.
— О, господи, Тони, — она более не могла сдерживать накопившуюся злость. Голос Стеф становился громче и грубее с каждым произнесённым словом, — стоит мне только поверить в твоё здравомыслие…
— Полтысячи квадратных метров, — ответил Старк, — с бассейном и кинозалом. Прекрасный способ защиты.
— Защиты? Ты так это видишь? Будь на её месте Бек, ты бы говорил о том же? Читал в Договоре пункты о детях со способностями?
— Не сравнивай их. Бек другая. У Ванды нет гражданства, и у нас не выдают визы оружию массового поражения...
— Она ребёнок! — повысила голос Стеф. — И если ты поступаешь так с Вандой, я не доверю тебе свою дочь.
Взглядом Тони можно было резать сталь.
— Зато ты готова доверить Бек её поехавшему папаше? — он тоже перешёл на крик. Стеф сжала кулаки. — Я делаю необходимое во избежание худшего.
Стеф хотелось ударить его.
— Продолжай себя убеждать, — холодно бросила она и развернулась на каблуках, оставляя Тони наедине с собой.
***
Стеф не могла остыть после конфликта со Старком, но желала наблюдать за допросом Баки. Она практически ощущала жар на своей коже от непроходящего гнева, когда стояла, скрестив руки на груди, и слушала.
— Меня зовут Баки.
Она хотела легонько стукнуть себя ладонью по груди, чтобы приказать сердцу успокоиться, но не делала этого, потому что в глубине души совсем не желала успокаиваться. Возможно, причина крылась в том, как он назвал себя. Или в том, что он вспомнил.
Отведённый в сторону взгляд наткнулся на фотографию, на которой был изображён Баки в тёмной куртке с накинутым капюшоном.
Это какая-то чушь. Он не мог причинить людям боль, Стеф была уверена в этом. Она видела правду в его глазах. Баки был кем угодно, но не лжецом. Только не прошлый Баки из Бруклина и уж тем более не нынешний Баки.
Стеф с беспокойством выразила свои опасения Сэму и Шэрон.
— Даже если так, подставивший не смог бы добраться до него вперёд нас, — ответила Картер.
Комнату накрыла кромешная тьма, прорезаемая слабым красноватым свечением. Шэрон и Сэм застыли, когда послышались приглушённые голоса агентов.
Внутри Стеф всё сжалось. Она бросила на Шэрон умоляющий взгляд.
— Подуровень пять, восточное крыло.
Сэм поспешил за ней.
***
Одежда Стеф до сих пор была мокрой, она провела полчаса, распутывая пряди волос. Ей было плевать, во что превратилась её причёска, но это был отличный способ скоротать время и отвлечься от тревоги.
Вот почему она снова и снова проводила пальцами по волосам в поисках узелков. Сэм вышел, чтобы сделать несколько звонков, и оставил её наедине с Баки.
— Ты касаешься волос, когда волнуешься, — первым заговорил он, и Стеф замерла. — Я… помню.
Она почувствовала тепло, разливающееся внутри от его слов. Он помнил. Не только её имя, но и одну из мелких привычек, которую наблюдал в течение многих лет, прожитых с ней в тесной квартире.
— Прости за это, — она указала на его скованную руку.
— Не извиняйся. Так будет лучше. Безопаснее для тебя.
— Баки, с тобой я всегда в безопасности…
— Нет.
— Тогда это был не ты, — настойчиво произнесла она, а затем приблизилась к нему, опускаясь на колени и глядя на него снизу вверх. Баки отвернулся, избегая её взгляда.
— Я чуть не убил тебя, Стеф, — в его голосе звучала боль. Её сердце сжалось при воспоминании о выражении его лица, когда он набросился на неё на геликарриере. — Я избивал тебя, и ты позволяла мне это делать.
— А потом ты спас меня, — Стеф подняла руку, желая коснуться его щеки. Погладить. Ощутить тепло его кожи.
— Нет, — Баки отстранился от её руки, перехватив запястье металлическими пальцами. — Я… всё ещё пытаюсь вспомнить.
— Я могу помочь тебе, Бак, — Стеф послушно опустила ладонь, касаясь его колена. — Можешь задать мне любой вопрос.
Он скривился и на мгновение прикрыл глаза. Она попыталась убрать ладонь, не желая причинять ему больше дискомфорта, но он вновь схватил её запястье, на этот раз настоящей рукой.
— Всё… в порядке, — произнёс он, возвращая её ладонь на своё колено.
— Ладно, — пробормотала Стеф, после чего замолкла, давая ему возможность собраться с мыслями.
Напряжённо стиснув челюсти, Баки перевёл взгляд на её руку.
— Раньше ты была… меньше?
— Да.
— Ты много болела. И очень долго. Кажется, я помню, как сидел у твоей кровати, — тихо произнёс Баки.
Стеф сглотнула ком, застрявший в горле.
— Да. Когда мне становилось лучше, ты в шутку называл меня соп…
— Соплячкой. Я говорил, что никогда тебя не брошу. А ты отвечала, что не оставишь меня.
— Тоже верно, — Стеф прикусила щёку изнутри.
Губы Баки скривились в подобии улыбки.
— Мы любили друг друга.
Ещё больший ком подступил к её горлу.
— Да.
Улыбка исчезла с его лица. Он молчал, с мрачным видом глядя чуть выше её головы. Они сидели в тишине несколько мгновений, позволяя воспоминаниям взять верх.
— Мы хотели семью.
Стеф начала паниковать, не зная, что ему ответить. Она понятия не имела, как рассказать Баки об их дочери. Почти двое суток назад жизнь буквально швырнула его в неё, когда она меньше всего этого ожидала. И теперь он искренне пытался вспомнить себя.
— Хотели ведь? — на этот раз его слова прозвучали как вопрос, и внутри Стеф всё похолодело. — В музее ничего об этом не говорилось, но я помню Рамлоу… Он пытался что-то сказать, но меня заставили забыть об этом.
Баки говорил об этом с осторожностью. Стеф напряглась. Значит, этот ублюдок Рамлоу всё-таки использовал Бек, чтобы издеваться над Баки. Рассказал о существовании семьи, прежде чем «Гидра» в очередной раз промыла Барнсу мозг.
Вот чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт.
Она должна сказать. Прямо сейчас. Только язык отказывался подчиняться, мысли превратились в сплошное месиво, а ладонь слишком сильно сжала колено Баки. Стеф перестала себя контролировать. Она словно смотрела со стороны на свою фигуру, застывшую на коленях перед Баки.
Как сообщить ему? С чего начать? Она не знала, что была беременна, когда пыталась утопить своё горе в алкоголе после того, как он сорвался в пропасть. А затем и сама утопилась, пытаясь воссоединиться с ним на том свете. Потом проснулась и узнала, что всё это время носила под сердцем их дочь. Или она может поступить проще, ответив на его вопрос без подробностей, но дав понять, что у него есть ребёнок.
Но это будет уже слишком. Слишком сильное давление на него. Слишком много информации, которую нельзя взять и скинуть на Баки перед важным делом.
Сэм успел вернуться, пока она пребывала в ступоре, и нарочито громко прочистил горло, помешав ей произнести хоть слово. Выражение на лице Баки разбило ей сердце.
Если можно считать разбитым то, что давно разрушено до основания.
Баки вглядывался в её лицо, будто бы пытаясь прочесть ответ и приходя к собственным выводам.
— Шэрон встретит нас по пути в аэропорт, — произнёс Сэм.
Стеф, повернувшись к нему, кивнула, затем посмотрела на Баки, крепко сжала его колено, после чего поднялась на ноги. Сэм бросил на неё обеспокоенный взгляд, но она решительно покачала головой прежде, чем он успел задать вопрос.
***
Стеф была почти уверена в том, что Шэрон пытается загладить свою вину перед ней. Восстановить прежние отношения. Вот почему она была так полезна.
Загрузив в багажник снаряжение вместе с костюмами, Стеф вернулась к Шэрон:
— Ты знаешь, где Бек? — тихо спросила она, когда Сэм закрыл дверь машины. Вряд ли Баки мог услышать её, но она всё равно не хотела рисковать.
— Мне точно известно, что она в безопасности. Но не знаю, с кем. Возможно, со Старком, — Шэрон не стала скрывать правду.
— Скорее всего.
— Я чувствую себя ужасно. Но не могу попросить тебя не волноваться или обещать, что ты увидишься с ней… — Шэрон замолкла, осознав, что сказала то, чего не должна была.
— Всё будет хорошо. Мы докажем, что Баки невиновен. Тони поймёт это, и всё закончится, — Стеф улыбнулась ей, на секунду поверив в собственную ложь.
***
Стеф казалось, будто её тело отчаянно закричало, как только ослаб адреналин. Спустя тридцать минут полёта.
Все мышцы болели, руки дрожали, а тяжёлые веки были готовы в любой момент закрыться. Она изо всех сил пыталась сосредоточиться, но в конце концов перевела квинджет в режим автопилота и с судорожным вздохом уронила голову на руки. Стеф размышляла о том, что произошло в аэропорту. И с её друзьями, которых она бросила.
Она должна пережить это. Ей ещё предстоит доказать невиновность Баки. Росс поймёт, что нужно придумать что-то получше, чем Договор. Что Бек должна быть с ней и Баки.
Стеф повсюду мерещился осуждающий взгляд Тони.
«У тебя прицел сбило. Скольких твой армейский дружок вчера положил? Мне плевать, что он отец Бек. Он убийца»
Баки молча сидел за её спиной, поглядывая то на собственные руки, то на облака, проплывающие мимо.
— Сомневаюсь, что я стою всего этого, — наконец заговорил он с нотками обречённости в голосе. Стеф вскочила со своего места, глядя на него. Прямо сейчас Баки казался ей таким маленьким — не по росту, а по поведению. Он был крупнее, чем когда-либо, но выглядел… побеждённым.
— В том, что ты творил эти годы, твоей вины нет, — она снова опустилась перед ним на колени.
Он избегал её взгляда и был неподвижен.
— Это не твой выбор.
— И всё же... мои руки в крови, — он посмотрел на неё с пугающей уверенностью. С надеждой, что Стеф поймёт, что он делал эти семьдесят лет. Но она отказывалась понимать. А он будто бы хотел, чтобы она видела в нём исключительно врага, Зимнего Солдата.
Стеф переместила руку к его лицу, коснулась щетины, пытаясь свыкнуться со странным ощущением. На этот раз Баки не стал противиться её прикосновениям.
Посмотрев ему в глаза, Стеф почти увидела Бек, и заметно напряглась.
— Что? — Баки заметил испуг в её взгляде. — В чём дело?
Она должна решиться. Сейчас, пока они не достигли Сибири.
— Помнишь, ты спрашивал, хотели ли мы семью?
— Да.
Стеф сделала глубокий вдох, прикрыла глаза и попыталась успокоиться. Бесполезно. Сколько бы она ни тянула, легче от этого разговор не станет.
— У нас есть семья. Но ты её никогда не видел, — медленно произнесла она, избегая смотреть в глаза Баки.
— Что ты имеешь в виду? — спустя несколько секунд тишины спросил он, не скрывая растерянности.
И в этот момент с губ Стеф сорвалась вся их история. От поезда до Нью-Йорка.
— Я проснулась в новой эпохе, удивительной и пугающей одновременно. Меня повели на осмотр, ничего особенного не подозревая. А потом… потом мне сказали… — эта часть далась труднее всего. — Мне сказали, что я беременна. Всё время, проведённое во льдах, я была беременна. И до этого тоже, когда мы были в Европе. Несколько месяцев я была в положении и не знала об этом, Бак.
По щекам Стеф катились слёзы, она всхлипывала, не осмеливаясь встречаться с ним взглядом. Она боялась того, что может увидеть.
— Ребёнок выжил? — спросил он.
— Да. Она выжила.
— Она? — напрягся Баки.
Стеф попыталась улыбнуться сквозь слёзы, глядя на него снизу вверх.
— Да. У тебя есть дочь. У нас есть дочь. Сара Ребекка Роджерс.
Взгляд Баки метнулся к Стеф, когда она сказала «дочь». В его глазах читалась грусть, но на мгновение промелькнуло что-то ещё.
Обожание? Привязанность? Гордость?
Баки смотрел на Стеф, а она смотрела в ответ. Ему требовалось время, чтобы всё осознать. Стеф хотела бы, чтобы у них было всё время мира, но его не было. Лишь несколько часов до Сибири, откуда они могут вообще не вернуться.
Внезапно Баки подался вперёд и обнял Стеф, крепко прижимая её к себе. Лицом она уткнулась в его шею и вскоре услышала, как он тихо всхлипывает.
Баки прижимал её к своей груди, что было не очень удобно из-за того, что их костюмы соприкасались. Стеф чувствовала, как её пояс впивается в её же бедро, доставляя неприятные ощущения, но сейчас она была готова перетерпеть любую боль.
Они могли бы просидеть так до конца полёта. Баки отчаянно цеплялся за Стеф, пытаясь принять тот факт, что у него есть дочь.
Когда он заговорил, его голос был слегка хриплым. И это застало Стеф врасплох. Она не знала, чего ожидать. Предполагала, что Баки будет страшно зол. В первую очередь, на «Гидру» за отнятую жизнь и за все издевательства.
Вместо этого он пробормотал:
— Я же говорил.
«Почему ты так уверен, что у нас будет дочь?»
«Просто чувствую»
Стеф не смогла подавить нервный смешок.
— Ты узнал, что стал отцом, и вся твоя реакция — это «я же говорил»?
Баки рассмеялся, и этот смех поразил Стеф в самое сердце.
— Но я оказался прав, не так ли? Чувствовал, что первой будет девочка. Но надеялся, что буду рядом с ней с самого начала.
Стеф обхватила его лицо ладонями, заставляя посмотреть на себя.
— Ты будешь рядом с ней. Мы всё исправим. Я поговорю с Тони, он вернёт нам Бек, и мы будем счастливы.
Ладони Баки с нежностью коснулись её собственных, а губы скривились в напряжённой улыбке.
— Для неё же лучше, если она вообще не будет меня знать, Стеф.
— Не смей так говорить. Я потратила годы, пытаясь тебя найти, Джеймс Барнс. Годы. Ради того, чтобы вы были друг у друга. Ради того, чтобы снова увидеться с тобой, — умоляюще произнесла она.
— Стеф…
— Я люблю тебя, Баки Барнс. И прошу, не отталкивай меня. Не отталкивай её. Наша малышка — лучшее, что есть в этом мире, и ты заслуживаешь её, а она заслуживает тебя… — слова Стеф начали путаться, превращаясь в бессвязную кашу. Неожиданно Баки притянул её к себе.
Поцелуй был долгим, и Стеф показалось, будто она очутилась во сне (только сны обычно были не такими трогательными, а ещё в них её одежда была куда более удобной). Баки целовал её. После семидесяти лет разлуки. После шести лет воспитания их дочери в одиночестве и страстном желании, чтобы он пережил с ней каждое упущенное мгновение. После двух лет лихорадочных поисков его по всему миру.
Баки отстранился первым, и Стеф испытала лёгкое разочарование, не желая, чтобы поцелуй прекращался. Они прижались друг к другу лбами, подушечкой большого пальца Баки провёл по её щеке, влажной от слёз.
— Пожалуйста, не убегай от нас больше, — всхлипнула Стеф, начиная ненавидеть воцарившуюся тишину, но при этом зная, что должна дать ему время на размышления.
— Набегался уже, — она почувствовала дыхание Баки на своих губах.
И поцеловала его.
«Я с тобой до конца»