Андрей вернулся домой после очередного обсуждения поправок к военной реформе. И от вида бумаг в руках он нахмурился. Бумажки, бумажки… Как это бессмысленно! Ему вспомнились те месяцы в деревне, когда он обустраивал Богучарово — тогда он впервые за долгое время начал чувствовать себя живым. Не в полной мере, но всё же… 

«Всё это пустое, всё это бессмысленно», — думал Андрей, бродя по кабинету.

Ему вспомнился и Пьер, теперь постоянно чем-то занятый… А он… А он просиживает целыми днями в министерстве, треплется со всеми подряд, ходит на эти глупые приёмы и балы и воображает, что это и есть дело! Нет, как ему могла прийти в голову мысль уехать в Петербург? 

Андрей с печальной усмешкой взглянул на оригинал своего проекта военной реформы. Да, она никогда не будет принята и тем более уж не будет воплощена в жизнь. Потому как несколько идиотов вообразили, что понимают нужды армии лучше, чем боевой офицер. К чёрту, ему нет смысла торчать здесь. В поместье он гораздо полезнее. Да и там хотя бы есть настоящее дело. 

Он бросил бумаги на стол и пошёл готовиться ко сну. Полчаса спустя, лёжа в постели, Андрей вновь мысленно перенёсся в деревню и принялся обдумывать, что ещё нужно там изменить. Но прежде он должен изучить отчёты управляющего за эти месяцы, иначе как он поймёт, что двигается в нужном направлении? А после… Вновь бумажки? Не от того ли он бежит и… и не то ли почитал настоящим делом всего-то час назад? Не эти ли попытки изменить жизнь в поместье к лучшему? Всё то, что теперь брезгливо именует бумажками. 

Ведь не строгание на станке, коим наслаждается отец, и не жизнь с показательной непритязательностью, которой упивался Андрей, что-то изменили во владениях Болконских! Он повернулся к стене и попытался осознать эту новую мысль. Выходит, зря он так идеализировал своё сельское житьё и презирал нынешнее занятие? Ведь если так подумать, то отличаются они лишь декорациями. Сельская пастораль и блеск особняков. 

Но всё же существовало ещё одно отличие: прежде он мог влиять на жизнь лишь в Богучарове. Или в других поместьях. А здесь ему предоставилась возможность повлиять на жизнь во всей стране! От представившегося воображению масштаба преобразований даже дух захватило. 

— В вас что-то поменялось, — задумчиво сказал Пьер на следующий день, когда Андрей приехал к нему. 

— Видно, я стал ветреным, учитывая, как часто вы мне это говорите, — усмехнулся Андрей. 

— Нет-нет, вовсе нет! Я вижу в вас ту же жажду деятельности, то же оживление, но теперь вы словно обрели прежнюю твёрдость, землю под ногами. Не… не поделитесь? 

— Я лишь обдумал свою жизнь. Сплин слишком захватил меня, это было ошибкой — поддаться ему.