«Я вышла замуж. Вы должны,

Я вас прошу, меня оставить;

Я знаю: в вашем сердце есть

И гордость и прямая честь.

Я вас люблю (к чему лукавить?),

Но я другому отдана;

Я буду век ему верна».

— Я оставлю, — тихо сказал Онегин ей вслед, и ему почудилось, что она кивнула в ответ. 

Следующее, что он услышал, — тяжёлые мерные шаги её мужа. Евгений вскочил и бросился в дверь, за которой минутами ранее скрылась Татьяна. Он прижался к стене и увидел, как генерал, бывший ему когда-то другом, прошёлся по гостиной, осмотрелся нахмуренно и ушёл в другую комнату. 

Наверное, правильный мужчина не убежал бы с позором, а остался для объяснений, пусть дело бы и кончилось дуэлью. Но окровавленный призрак Ленского и не думал оставить Евгения, а что ещё важнее — ему вдруг стало так всё равно на эти представления о чести, из-за которых мрут больше, чем на войнах. Только на неё не всё равно. 

Он в каком-то странном, не знакомом прежде забытьи покинул дворец князя и вернулся домой. Так же провёл остаток дня и ночь. А утром обнаружил себя у зеркала, одевающимся для променада. Да, что ж, это бессознательное решение верно: нужно проветрить голову, поехать на Невский, в Летний, на набережную… 

Он честно прошёл по Невскому — слишком быстро для приличного человека, ведь ему некуда спешить, и свернул к Адмиралтейству. Нужно было повернуть не налево, а направо, но он говорил себе, что хочет лишь дойти дальше, до Сената, а оттуда повернуть домой. Но всё же у дворца князя замедлил шаг, а чуть позже сел на скамейку. Через некоторое время из дворца вышла пара и села в карету с золочёными знаками. 

За предыдущие месяцы Онегин наизусть выучил расписание Татьяны: когда она посещает театры, подруг, когда сама ездит в гости… И когда генерал отсутствует дома. Но тогда, до этого признания, до того, как уже Татьяна его отвергла, Евгений не чувствовал себя настолько мерзко. 

Когда-то ему рассказывали, что некоторым мужчинам доставляет удовольствие смотреть, как его женщине доставляет удовольствие другой. Тогда он решил, что пусть он и без особых предрассудков, но на подобное никогда не пойдёт. Одни его любовницы имели разных покровителей, а другие и вовсе были замужем, но знать и видеть — это чертовски разные вещи. Теперь же он вынужден был признать, что стал таким человеком. Однако отказаться от возможности её видеть было тяжелее, чем жить с новым представлением о себе. И также пришлось признать, что он безбожно обманывал себя и её.