Месяц, другой Ольга с облегчением вздыхает каждый вечер. Ни один из обычных рабочих дней не несет в себе «угрозы» вовлечь в строительство коммунизма в отдельно взятом месте, столкнуть с аферистом-любителем арбузов, вынудить играть в покер на крупные суммы и, в конце концов, пошатнуть душевное равновесие.

Она обожает эту незамысловатость обычных будней, со всеми дурацкими сплетнями, которые проще всего пропускать мимо ушей, со столовским чаем или переслащенным кофе.

Ольга любит эту привычную университетскую обстановку, которая очень разительно обозначает границы: «нормальная жизнь — какое-то сумасбродство — снова нормальная жизнь». Определенно, возвращение даже в несколько приевшуюся за столько лет обстановку помогает думать, что все случившееся было глупейшим помутнением, как будто бы приснившимся. Так или иначе — ничего не значащим.

Они с Юрой очень редко бывают в плохом настроении, словно, соскучившись по этому нежно-романтическому периоду, к которому они вернулись в Крыму, теперь всеми силами стараются избегать того, что могло бы стать хоть маленьким, но камнем преткновения. Не сговариваясь, они уступают друг другу едва ли не во всем.

Но будничность, такая знакомая и такая странная в контексте их несколько поменявшихся отношений, начинает вгонять в тоску. Поэтому, когда однажды вечером на кухне, помогая с котлетами, Юра говорит:

— А не навестить ли нам Женечку и Макса с Машей?

Ольга соглашается, не раздумывая:

— Было бы идеально, я как будто сто лет их не видела!.. Да и сейчас такая противная осень, самое нелюбимое время, конец ноября. А в Амстердаме неплохо.

Юра улыбается и кивает, соглашаясь.

— Устроим им сюрприз? — вздернув бровь, предлагает он.

— Юрий Анатольевич! — театрально ахает Ольга, — не замечала в вас раньше такой склонности к авантюризму.

— Ольга Николаевна, вы многого обо мне еще не знаете! — смеясь, отвечает он.

Эта шутливая привычка — обращаться друг к другу по имени-отчеству так и осталась с ними, но перестала подразумевать официально-деловой тон и никого не обижала.

— Я теряюсь в предположениях, — проговаривает Ольга, кладя еще одну котлету на шипящую сковороду. — Но боюсь поверить хоть одному из них.

— Хотя… может быть лучше на Рождество и Новый год? — спрашивает Юра. — Мало ли, чем они заняты сейчас.

— Нет, Макс говорил, что Рождество они проведут в загородном доме под Лондоном.

— Правда? Когда?

— Юра, — вздыхает она и переводит на него взгляд. — Когда же ты научишься меня слушать? Макс говорил об этом еще в сентябре. Рассказал, что эту идею подала Женя, а Маша очень ее поддержала. В итоге пришлось немало потрудиться ради осуществления, но вроде как им удалось найти коттедж по оптимальной цене.

— Странный выбор, — хмыкает Юра.

— Мне тоже так показалось, но… это же им решать.

— Обычно летят на какой-нибудь горнолыжный курорт, — с улыбкой проговаривает он. — Ну или вообще в теплую страну, чтобы отдохнуть от холода.

— Они дважды отмечали Новый год в Австрии, как раз на горнолыжном курорте, и однажды даже летали в Сербию, правда, уже после Нового года. Думаю, им просто хочется попробовать что-то новое.

— Тогда летим в ноябре?

— В ноябре. Возьмем два дня за свой счет, ладно? Понедельник и вторник, и полетим. Побудем с ними хотя бы дня три.

Но сколько не планируй, человек предполагает — жизнь располагает. В Политехе увольняется главный бухгалтер — женщина средних лет, которая причиной своего внезапного ухода обозначает беременность. Все поражаются, но решаются высказать то, что вертится на языке: «В вашем-то возрасте!..». Впрочем, бывший главбух стойко игнорирует косые взгляды и на аккуратные вопросы в стиле «А зачем же увольняться и почему не в декрет?» отвечает, что ее муж зарабатывает достаточно, и она работать больше не планирует вообще.

Большинство тихо крутит пальцем у виска, перешептываясь о том, что она всегда была странной: слишком скрытной, от нее никогда не узнаешь правды и с ней невозможно вести диалог.

— Ольга Николаевна, — Александр Александрович Беркович обращается вдруг именно к ней. — Думаю, вы уже догадались, по какому делу я к вам.

Он дергает уголком губ, его улыбка явно должна подчеркивать шутливость интонации, но Ольге видится в ней какая-то странная насмешка.

«Рановато для признаков паранойи… хотя, я уже в том возрасте, когда давно пора перестать считать, сколько мне лет», — думается Ольге.

Возникает желание тяжело вздохнуть.

— Я бы сказала, что у меня есть предположение, но все-таки предпочту не теряться в догадках и услышать прямо, — успешно скрывая раздражение, проговаривает она.

— Тогда не буду томить вас ожиданием и постараюсь быть лаконичнее.

— Потрудитесь.

— Ольга Николаевна, в связи с освободившимся местом главного бухгалтера, университету снова требуется высококлассный специалист на эту должность. Посоветовавшись, мы все пришли к выводу, что вы подходите на нее как нельзя лучше.

Ольга соврала бы, сказав, что не ожидала этого услышать.

— В самом деле лаконично, как и обещали. Я могу подумать?

— Разумеется.

— Благодарю за предложение, — она обозначает улыбку, что, впрочем, получается без труда.

— Не стоит благодарности, — отвечает Беркович и делает несколько шагов к выходу из кабинета, затем оборачивается. — Мы очень надеемся, что вы примете предложение.

Ольга не отвечает.

Не принять предложение было бы довольно глупо, учитывая, что вторая кандидатура на рассмотрение наверняка Елена. Она неплохой исполнитель, но как руководитель была бы отвратительна. Ольга уверена на все сто, что стоит ей только добраться до руководящей должности, она непременно распределит большую часть своих обязанностей на сотрудников, совершенно не заботясь о том, смогут ли они физически выполнять такой объем работы. К тому же, не стоит сомневаться, что Елена, охотница до денег, не откажется от возможности повышения.

Безусловно, очень много причин принять предложение.

И Ольга принимает.

Подойдя к вопросу со всей серьезностью, она с головой погружается в работу. К сожалению, это отнимает много сил и времени, и приходится идти на некоторые жертвы: поездка к детям в Голландию отменяется.

Они с Юрой в очередной раз не знают, когда увидятся с ними вновь.

Юра, разумеется, расстроен, хоть и старается не показать этого.

— Мы обязательно съездим в другой раз, хорошо? — проговаривает Ольга, прокручивая в голове мысль, что у нее толком и было выбора, она должна была так сделать. Теперь мало просто занять это место, важно его никому не отдать.

Поймав его взгляд, она дергано улыбается и старается вздохнуть как можно незаметнее, когда получает в ответ такую же грустную улыбку. Юра просто молча кивает и выходит из кухни.

Провожая его взглядом, Ольга, наконец, позволяет себе перестать держать лицо.

Им еще очень многое предстоит обговорить.

Привыкшая мыслить не абстрактно, а конкретными целями, Ольга утверждается в этом намерении и приходит к выводу, что посещение семейного психолога им если и не необходимо, то очень желательно. Возвращаясь домой из университета позже обычного, она слышит, как часто бьется сердце от волнения — она совершенно не предполагает, как Юра воспримет это предложение. Проживя с ним столько лет, можно было бы представить несколько вариантов, но не факт, что хоть один из них окажется верным. Больше всего Ольга склоняется к одному: Юра нахмурится, внимательно посмотрит, потом отведет взгляд и толком ничего не даст понять. Она снова будет места себе не находить от непонимания его настоящих мыслей и нервничать. Очень много нервничать, в очередной раз.

Но Юра снова подтверждает сказанное однажды «человеческая душа — потемки». Он воспринимает это предложение радостно и говорит, что ему тоже приходила в голову эта идея. Ольга искренне удивлена, но считает, что это первый шаг на пути к успеху.

Когда высококлассный специалист в области семейной психологии — Карина Карловна — не озвучивает на первом сеансе ничего «революционного» и даже больше — ничего из того, что Ольга не могла бы смутно предположить сама, они с Юрой просто переглядываются. Хотелось бы сказать, переглядываются понимающе, но как раз сейчас она не знает, что он думает обо всей этой затее.

Откуда-то появляется совершенно иррациональное чувство вины, потому что именно она привела сюда их двоих. Несмотря на то, что по одному сеансу делать вывод крайне чревато, интуиция просто кричит о том, что что-то не так.

С другой стороны, задача психолога — вовсе не ошарашить неожиданным заявлением, а показать путь к корню проблемы, и подсказать, какими способами ее можно решить. В идеале — пройти это путь вместе с «пациентом».

Но «путь» уже, однозначно, заворачивает куда-то не туда, когда Карина Карловна бросает «неосторожную» фразу о полярности женской и мужской энергии. Ольга чувствует, как заливается краской. Мысль, что это первый и последний сеанс, одновременно и греет, и расстраивает.

Она первая обрывает Карину Карловну на полуслове, бросает взгляд на наручные часы и видит, что они с Юрой бессмысленно потратили около сорока минут драгоценного времени.

— К счастью, это не единственный психолог в Москве, — невесело улыбнувшись, проговаривает Ольга, как только они выходят их кабинета.

— Коть, ты уверена, что нам вообще все это нужно? — неопределенно спрашивает тот.

— Нужно что?

— Психолог… эти сеансы. Неужели мы не в состоянии разобраться сами?

— Я этого и ожидала, Юра! Нет, раз уж решили подойти к делу серьезно, — спускаясь по ступенькам, продолжает она, — то незачем отступать. Нужен!

Юра молчит.

И это совершенно точно уже нехороший знак. Эти моменты неоднозначного молчания однажды довели их обоих до самого однозначного результата. Скандалы, нервотрепка, непростой путь к примирению… они чуть было не потеряли друг друга.

Вопрос, который вертится на языке еще с лета и практически требует задать его самой себе и дать честный ответ: если бы не та ошибка, что еще могло подтолкнуть их с Юрой к примирению? Они бы в конце концов помирились или испортили бы отношения окончательно? Была бы возможна в их случае золотая середина? И возможна ли она теперь, когда они снова вместе?.. Как она должна выглядеть? Что они оба должны чувствовать?

И не слишком ли много вопросов, вместо того, чтобы просто жить, наслаждаясь обществом друг друга?

Именно поэтому им нужен хороший специалист, который вместо эфемерного информационного фастфуда вынудит, наконец, их обоих ответить на самый главный вопрос: нужно ли им разобраться во всем этом, чтобы просто быть рядом и быть счастливыми? Возможно, в их случае уже поздно «копать»?..