Неподъёмная громадина из груды костей и внутренностей, отдалённо напоминавшая косу, с чавкающим звуком покинула пронзенную ей когда-то в прошлом плоть, теперь же — жалкие ошмётки материи. Яр переводил поражённый взгляд с того, что немногим раньше было человеком, на своего друга, склонившегося над — с натяжкой — подобием трупа. Его плечи дрожали, и Яр никак не мог решиться окрикнуть его.

Что, собственно, произошло вообще?

***

Это должна была быть обычная миссия. По крайней мере, с самого начала ничто не предвещало чего-то из ряда вон выходящего. Как частенько бывало, его и Федю, как близких друзей из одного отряда, более того, из одной группы, поставили в дуэт: последнего редко выпускали на задания в одиночку из страха, что тот что-то забудет. В последнее время вероятность того стала значительно ниже, но Яр никогда не был против составить ему компанию.

К счастью, место оказалось расположенным неподалёку от обители Резникова, и посему, когда Яр прибыл на место, он лишь оставил свой излюбленный мотоцикл неподалёку от церкви, где и — грубо говоря — проживал его друг (на вопросы, каким вообще образом он ухитрялся тут существовать, он избегал отвечать), после чего они вдвоём проделали оставшийся путь пешком.

Кругом будто бы летали искры какого-то напряжения: Яр их не видел, но ощущал явно, потому что разговор впервые за долгое время не клеился. Фёдор был на чём-то сосредоточен и полностью погряз в своих мыслях. Тут Яр опомнился и встал как вкопанный:

— Так, погодь, а оружие твоё где?

Это заставило Федю выйти из забытья хотя бы на мгновение.

— А?

— Да ёбаный рот, я ж с тобой специально иду, чтоб ты ничего не забыл, а тут такой проёб... Сука, — излил душу он, уже разворачиваясь было на сто восемьдесят градусов.

— А я его больше не беру, — отозвался вдруг его напарник сухо, будто ещё не совсем вышел из транса, — Идём дальше.

— То есть как это — «не беру»?! — всплеснул руками Яр, вскинув брови, — А как?!

— Увидишь... — всё так же заспанно отвечал тот, — Хотя, наверное, лучше не видеть, зрелище не из приятных.

— Нихуя себе, ты чё, каким-то цыганским фокусам научился, пока я не видел? — покосился на него друг.

— Можно и так сказать.

— Ты как сонная муха, серьёзно, — Яр хлопнул его по плечу, — Чё с тобой? Давай выкладывай, а то с тобой каши не сваришь, и я сдохну нечаянно. Искажусь, в смысле, куда мне ещё раз подыхать.

— Просто я знаю измерение, куда мы идём.

На секунду Яр замер, уставившись на Резникова с явным недоверием.

— Чё? Были эти... как оно... — он пощёлкал пальцами, пытаясь вспомнить нужное слово, — ...прецеденты, что ли?

— Нет, просто я оттуда родом.

Разговор на этом был исчерпан. Путь они продолжали, даже не глядя друг на друга: Яр немного смутился. Всё же, возникала вероятность того, что Федя столкнётся там с кем-то, кого когда-то знавал, и лучше, если этот «кто-то» не будет причиной, по которой их туда вызвали.

Возле междумировых ворот они ненадолго притормозили: Резников убрал волосы в хвост, чтобы не мешались. Яр и так на задания заявлялся в основном с небрежной косой, так что утруждать себя лишней вознёй с причёской ему не пришлось. После чего, поморщившись, перешагнули границы материи, оказываясь на вполне приемлемо выглядевшей территории какого-то района на окраинах крупного города. Яр бегло взглянул на напарника; тот нахмурился.

Не к добру.

— Отвернись, — бросил Фёдор, — Это... не очень красивый фокус.

— Хуя с два, показывай, я хочу посмотреть, — но Яр на провокацию не поддался и лишь ободряюще оскалился.

— Я предупреждал.

Яр успел и посочувствовать самому себе, и поздравить с тем, что не послушался. Хотя процесс занял не больше нескольких секунд, выглядел он и правда неприятно. Наблюдать за тем, как рука твоего друга медленно расходилась в стороны, будто тот норовил исказиться, а через образовавшуюся прореху медленно просачивалась начинка типичного человеческого организма, функционал которой у них, правда, несколько отличался, было... странно. Яр различил кости, сердце и будто гниющий участок кожи. Глаз его напарника чуть дёрнулся. То, что сформировалось из его внутренностей, постепенно приобретало очертания оружия: длинная костяная рука, видимо, служила ручкой... В районе пятки образовался здоровенный глаз, такого же фиолетового цвета, как и у владельца оружия, но радужка заполоняла практически всё око, а зрачок был таким узким, что едва виднелся. Крепилось всё это чудо друг к другу при помощи чего-то, странно похожего на щупальца осьминога. Полотно было чёрным, но вот режущий контур был изрезан зигзагом, а ближе к носику обнаружилось нечто, походившее на клыки. Разумеется, всё это дело было щедро покрыто кровью, иначе бы выбивалось из амплуа Феди. Коса была огромной — учитывая, что ростом его друг был около двух метров, а коса была ещё больше, Яр побоялся предположить, сколько она могла весить. Но, когда оружие полностью сформировалось, он, удивившись, не заметил в Резникове особых внешних изменений, даже глаз был на месте. А он-то ожидал, что он превратится в разваливающегося на куски мяса зомби. Ну блин.

— Ебануться... — только и выдавил из себя Яр, разглядывая косу.

— Круто, согласен, — не без некоторого самодовольства Федя закинул оружие на плечо, — Меня Босс научил.

— И чё... Это больно? — поинтересовался его напарник, коснувшись кончиком пальца полотна. Лиловый глаз «существа» перевёл на него свой взгляд, медленно моргая, но выглядел вполне спокойным.

— Первое время — очень, — кивнул тот, — Потом привык, сейчас и не чувствую ничего. Поэтому и ходил некоторое время один, практиковался.

— И как успехи?

— Ну, удобнее, чем та коса, — хмыкнул Фёдор, вооружаясь маленьким планшетом — радаром.

Яр хотел было продолжить надоедать другу расспросами об оружии, но тут спохватился:

— Ты знаешь, где мы?

Тот помрачнел и свёл брови к переносице:

— Знаю. Я в этом районе жил.

По спине Яра пробежали мурашки.

— Вон там — церковь, рядом — кладбище, а вон тот особняк... — он перевёл палец на белое каменное здание вдалеке, но Яр не дал ему договорить, заглянув в планшет:

— ...поражён аномалией.

Лицо Фёдора приобрело какой-то неописуемый оттенок. Он медленно опустил голову, тупо уткнувшись в экран. На карте маячило неоново-зелёное круглое пятно, как раз на месте того особняка. Пока что не слишком большое.

— Идём, — засуетился он и первым направился в сторону здания с косой наперевес. Яр поспешил следом.

Он надеялся, что никого, знакомого его напарнику, в здании не окажется. Почти готов был молиться.

Здание явно было Феде знакомо — он знал его даже лучше своих пяти пальцев. Дёрнув ручку высоченной входной двери и убедившись, что она заперта, он, недолго думая, пробил ручкой косы окно. Яр только подивился его силе — толстое стекло разлетелось по полу с оглушительным грохотом. Его напарник кое-как отбил остатки окна от рамы и влез внутрь — не то, чтобы царапины были им страшны, даже глубокие, но всё равно неприятно. Яру не оставалось ничего, кроме как последовать за ним.

— Ему не привыкать, — объяснился Федя, — В этом доме вечно что-то падает, ломается, взрывается...

Его друг не понял, кого он имел в виду, говоря «ему» — сам особняк или его владельца.

Радар возмущённо запищал, будто дом сам по себе был сплошной аномальной зоной.

— Да завали ебало! — Яр прикрикнул на устройство, которое всего лишь выполняло свою функцию.

— Внизу чисто, — оглядевшись, подытожил Резников, — Аномалия наверняка в столовой. Я уверен.

— С чего такая уверенность? — хмыкнул в ответ Яр, неспешно доставая из кобуры по пистолету в каждую руку. На всякий случай.

— Чувствую, — многозначно отозвался тот, поднимаясь по широкой лестнице наверх.

Яр чувствовал себя так, будто находится в старом замке — атмосфера была странной, в равной степени современной — все блага цивилизации присутствовали и подчёркивали богатство владельца, — и старомодной. Всё какое-то гиперболизированно-вычурное, показушное, будто кто-то кого-то хотел впечатлить изысканным вкусом. Поднявшись на второй этаж, Яр замер у большого портрета в широкой золотистой раме. Черты лица женщины, изображённой на нём, показались ему смутно знакомыми. Длинные светлые волосы, тяжёлыми кудрями спадающие на грудь, взгляд такой уставший и в то же время пронизывающий насквозь, будто портрет располагался здесь для того, чтобы отпугивать непрошенных гостей, заставляя их кубарем скатиться вниз по лестнице от ужаса, которым был пропитан холст. Яру даже на мгновение показалось, что рядом с картиной было холоднее, чем в остальном доме. Одета женщина была роскошно, но даже дорогие одежды не помогали отвлечь внимание от её лица, бледного и будто фарфорового, как у куклы. И как художнику вообще удалось передать... всё это?

— Боюсь представить, сколько денег ушло на такое, — хмыкнул Яр. Фёдор не ответил, и по его напряжённому молчанию Яр понял, что стоит помолчать. Только когда они продолжили путь, он понял кое-что. Во-первых, взгляд женщины был таким тяжёлым потому, что она, верно, изображалась на этом портрете уже мёртвой — на фоне виднелась обивка гроба. Её глаза были даже не уставшими, а стеклянными и пустыми. Огонёк жизни в них потух. А во-вторых... они тоже были фиолетовыми.

Двери в столовую были приоткрыты; когда они оказались возле них, детектор вышел из себя, сообщая, что предположение Резникова было верным. Некоторое время оба не решались ни войти, ни даже заглянуть в щель. Наконец, Федя взял себя в руки и решительно ударил дверь ногой, заставляя её распахнуться.

В столовой царил бедлам. Обеденный стол — явно рассчитанный больше, чем на одну семью, — валялся кверху ножками. На полу виднелась разбитая посуда, сплющенные столовые приборы. Кое-где пол был пробит насквозь и время от времени от него продолжали отваливаться доски, с характерным треском падая на нижний этаж. Стулья висели в воздухе, причём почти крепились к потолку, будто изначально там должен был находиться и стол и обедать нужно было именно так. Обои на стенах были порваны и висели клочьями, штукатурка сыпалась, в стене зияла дыра. Аномалия была здесь: похожее больше на крокодила, но бывшее когда-то в прошлом человеком существо сидело на стене, нетерпеливо стуча хвостом (когда-то это был позвоночник) в попытке проделать очередную дыру. Но, и Яр почувствовал это сразу, в комнате был кое-кто ещё.

У окна стоял высокий мужчина, который выглядел здесь так неуместно, будто всё происходящее вообще никак его не беспокоило. Яр мог видеть только его идеально прямую спину и коротко остриженные каштановые волосы. Он мог предположить, что то был хозяин дома — костюм на нём был сшит идеально, явно по заказу, но сейчас и от него не было пользы. Он не шелохнулся ни от звука распахнувшихся дверей, ни от очередной обвалившейся доски, ни от ударов хвостом по стене. Яр задумался, а не помер ли он уже от ужаса: процентный показатель выживаемости простых людей при столкновении с аномалиями стремился к нулю. Тут мужчина обернулся, и Яр чуть не исказился.

Спереди ситуация обстояла куда хуже: от торса мужчины почти ничего не осталось. Рубашка, когда-то бывшая идеально белой, сейчас приобрела оттенок почти коричневый от пропитавшей её крови. Аномалия избавила их от живописного зрелища человеческих органов, на которое Яр и так сегодня налюбовался; на их месте теперь находились обрывки материи, скомканной и изуродованной, но всё ещё по-своему прекрасной. А вот лицо мужчины пока что не пострадало — резкие, прямоугольные черты не успели смешаться, а ледяные голубые глаза смотрели прямо перед собой, но вторженцев не воспринимали.

— Ну, аномалия уже его пожрала, значит, прибить обоих — и дело с концом, — Яр уже заряжал пистолеты, когда Фёдор прервал его:

— Разберись пока с тем, что на стене. Подождём ещё.

— Подождать? Ты ёбнулся? — тот, однако, послушался и без особых трудностей всадил в аномалию на стене несколько пуль — та было начала двигаться в сторону второй жертвы, но не доползла и испустила дух.

— Нет, — сухо отозвался его напарник, — Но если разобраться с ним сейчас — ещё будет возможность его спасти. А мне эта возможность нахуй не сдалась.

Тут паззл в голове Яра окончательно сложился.

Ну разумеется.

Как-то он сразу и не понял.

— Флаг тебе в руки.

Наконец, человеческие черты в мужчине начали расплываться, конечности — меняться местами. Шея его с хрустом вытянулась, а голова повернулась на сто восемьдесят градусов. Тело разбухло и стало походить на туловище паука; монстр двинулся с места, медленно переставляя какое-то жалкое подобие искривлённых лап по полу в тех местах, где он ещё оставался. Повсюду разбрызгивалась кровь и что-то чёрное, и Яр любезно отошёл в сторонку, оставляя аномалию на Федю, который, не сводя с чудища глаз, равнодушно перебрасывал оружие из одной руки в другую.

Вдруг рот существа открылся, при этом порвавшись, и оно издало непонятный человеческому уху хлюпающий рык. Но Фёдор и Яр не были людьми, поэтому смогли различить в этом потоке нечленораздельных звуков слова:

— Так вот, куда ты делся.

Лицо Яра перекосило от ужаса, а вот лицо напарника он не увидел — как назло, аномалия загородила ему обзор.

Даже если это и вправду был Владимир Резников, о котором Яр знал многое — в основном, из рассказов Феди под градусом, — то он не мог помнить сына. Потому что при попадании в их великолепную Организацию существование нового работника стиралось из реального мира, будто бы тот никогда и не рождался.

Но тогда почему?..

Из лишних размышлений его вырвал резкий свист лезвия в воздухе. Краем глаза Яр заметил, как взмыла в воздух коса Фёдора. Удар — и оттуда, куда прежде крепилась шея монстра, хлынула разноцветная кровь. Его голова же отлетела в сторону. Другой удар — и огромное тело было пронзено насквозь. Яр только слышал, как расположенные на полотне клыки рвали смесь человеческой плоти и материи.

И вот они вернулись к тому, откуда начали.

Вот, что произошло.

Федя склонился над тем, что когда-то было его отцом, а теперь — стремительно разлагалось. Он дрожал, но Яр не видел его лица и не мог предположить, что он чувствовал. Некоторое время они провели в тишине, почти звенящей — как будто все звуки мигом прекратили существовать. Даже штукатурка перестала сыпаться.

Наконец, Яр решился позвать:

— Рез? Рез, алло! Алло, приём, как слышно? — тут он уже не на шутку заволновался, — Федь?

— Ага, — отозвался тот. Яр выдохнул: славно, он хотя бы его слышал.

— Ты как? — он нерешительно подошёл ближе и сел рядом, после чего заглянул другу в лицо. На нём невозможно было хоть что-то прочесть: боль, сожаление, недопонимание, счастье... Ничего из этого.

— Ага, — повторил Фёдор. Его коса исчезла: наверное, органы вернулись на свои места, предположил Яр.

Ещё какое-то время никто из них не проронил ни слова. Внезапно заговорил Резников — младший, единственный из них двоих, кто мог говорить:

— А я только что своего отца убил.

Сказано это было так, как обычно сообщались самые будничные вещи, вроде «Я поел». Яр не выдержал и криво усмехнулся.

— И как ощущения?

— Здо́рово.

Ну конечно. Будто хоть у кого-то в этом ёбаном дурдоме могла быть адекватная реакция на подобное.

Оба поднялись на ноги. Яр на всякий случай поддержал напарника.

— Слушай, — Федя вдруг улыбнулся, — Я ведь всё делал назло ему. Сам знаешь.

Яр кивнул. О том, как его друг навёрстывал упущенное при жизни, он знал лучше, чем кто-либо.

— А теперь... Его нет. И я могу делать то, что хочу, не оправдываясь.

— Это точно.

Фёдор посмотрел на него с какой-то надеждой.

— Или ты просто пытаешься себя в этом убедить? — уточнил Яр.

— Не без этого.

Радар смолк и больше не подавал признаков жизни. С работой на сегодня было покончено.

Как и с последним носителем фамилии Резников.