Второплановая жизнь

Жизнь в последнее время похожа на самое настоящее шоу. И вовсе не в хорошем смысле. Столько ужасных событий, намешанных друг с другом в безумный коктейль, не могут происходить в реально. В нормальной, размеренной, спокойной реальности. Но самое обидное не это, вовсе нет. По-настоящему ее ранит то, что в этом чертовом сериале она чувствует себя героиней второго плана (а то и третьего). Та девочка вдалеке, которая появляется, когда внезапно становится нужна главному герою. Конечно же она в него влюблена - по крайней мере была. Рите самой от себя тошно, и от мыслей этих поганых, дрянных тошно, и от жизни этой дурной тоже тошно. Была бы ее воля выскользнула б уже давно, упорхнула, сбежала - только даже тут ее опередили. И кто? Задрот Илюша с тихоней Наташей? 

Какой позор.

Рите не помогают справиться с этими чувствами даже мальчики - привычное лекарство от всех тревог. Уже не греют крупные мальчишеские ладони, не дарят наслаждения чужие тонкие губы, не утешают крепкие объятья. Она чувствует себя задвинутой, забытой, брошенной, старой игрушкой. Дряблой куклой, закинутой на чердак за ненадобностью. Старой облезлой лопаткой, захороненной глубоко в песочнице. И уже не нужны ей никакие парни, никакие страстные поцелуи и чувственный бодрящий секс.

"Иди отсоси ему и успокойся"

Киса бросается словами, жалит ими, открытые раны на хрупком девичьем теле оставляя. Как будто она шлюха какая-то. В ответ так и хочется язвительно кинуть: "Сам своему отсоси!". Но Рита, в отличие от некоторых, дружбу не предает, не забывает и не забрасывает. Не разменивается друзьями, оттого, как проклятая гоняет до больницы к этому придурку Локону - других друзей-то и не осталось. Все они слишком заняты своими проблемами. И не то чтобы Рита не боялась, не переживала за Мела - стоит о нем подумать, как сердце внутри рвется на части, - но ей слишком жаль всеми оставленного и брошенного Локона. Ей не хочется этого признавать, но, кажется, они действительно в этом плане похожи: никому, кроме них же самих, оказались не нужны. 

Рита оправдывает себя иными словами. Говорит себе, что лучше там, в переполненных помещениях торчать, чем в опустевшем доме. Правда коридоры наполнены друзьями, родственниками, партнерами Мела. Кажется стены этой больницы никогда не видели такой толпы объединенных одним горем людей. Но Рита идет мимо, в другой конец коридора, прочь от реанимационного отделения, в опустевшую часть больницы. Маленький кулачок стучит в дряхлую, облезлую дверь, после одобрительного "Заходите" поворачивает скрипнувшую ручку. Рите всегда хочется руки отряхнуть - кажется, что краска и больничная пыль пропитывает кожу, - но она кулаки тут же в карманы брюк прячет и проскальзывает в палату. Выглядит Локон неплохо - по крайней мере для человека, которому дробью пробило колено. Лежит, улыбчивый, чуть бледноватый, и залипает в видосики на телефоне. Рита благодарна, что он хотя бы порнуху прямо сейчас не смотрит. 

- Ритусь, ты че-то зачастила, - смеется Локон, одаривая ее яркой улыбкой, - Втрескалась в меня что ли?

Рита на это только глаза закатывает, хотя понимает, что он ее так благодарит. Что не бросила, что приходит, что интересуется. 

- Да, Локон, именно так, сохну по тебе, не могу, - язвительно отзывается Рита, подтаскивая стул к больничной койке, - Не могу выдержать муки расставания. 

Локон смешливо фыркает, телефон в руках вертит и взгляд прячет. Рита рассматривает чужое бледное лицо, пока в собственной груди расплывается жалость. 

- Че, как там школа? - Локон не это, конечно, спросить хочет, но почему-то с губ срывается именно такой вопрос. 

- Все еще стоит, к сожалению. 

- Да, Толстый тоже самое сказал. 

- Он к тебе приходил?

- Ну да, пришел такой весь… кабанистый. Спрашивал что, да как.

Рита на это только кивает, не зная, как прокомментировать услышанное. Глупые вопросы просятся наружу, но она заблаговременно губы сжимает, чтобы не дать словам вырваться. 

- А Маша там как? Вы же все еще общаетесь?

Маша. 

Рита шумно выдыхает через нос, опуская голову, и цепляется взглядом за собственные неоново-зеленые ногти. 

Они познакомились на дне рождении Анжелы. Рита вылетела на улицу из-за звуков стрельбы и столкнулась с проснувшейся, перепуганной, дрожащей девушкой. И отчего-то вцепилась в нее. Они столкнулись перепуганными взглядами, схватились за протянутые ладони и не отходили друг от друга ни на шаг до конца этой ужасной ночи. Рита даже сейчас не может нормально объяснить себе эту странную, иррациональную связь. Но уже в полицейском участке она не могла просто бросить девушку. Потому, стоя над ней, она внезапно для самой себя предложила:

- Поехали ко мне? Все равно никого нет дома. 

Маша вскинула на нее перепуганный взгляд и совсем едва заметно кивнула. 

- Хорошо. 

Дома Рита впервые за вечер почувствовала себя в безопасности. Она устало скинула тяжеленные платформы, бросила парик на первую попавшуюся поверхность и протопала в гостиную. Пол неприятно холодил и без того замерзшие стопы, но это была наименьшая из Ритиных проблем. Хотелось только выпить воды и завалиться в постель, с надеждой, что она проснется в мире, где не было этого кошмара. В голове гудело - отголоски выстрелов бились о черепушку, летая от виска к виску. А потом до нее донеслись негромкое "Ой" и глухой стук. Рита глубоко вздохнула, вспомнив о своей гостье. 

- Ты чего там? Иди сюда, тебя тут никто не съест, - Рита старательно пыталась быть милой, но от усталости это выходило совсем плохо (по ее собственным меркам). 

Правда на и без того перепуганной Маше словно совершенно не сказался чужой тон. Рита взглянула на ее слипшиеся от хлорированной воды волосы, потерявший свой былой блеск свитер, на содранные коленки - видимо разбила их, упав с Кислова, подорвавшегося от звуков пальбы. 

- Сейчас найду тебе полотенце и одежду - в душ сходишь, - вздохнула Рита, проскользнув мимо девушки.

За подружками Кислова она еще не ухаживала. Хотела бы Рита сказать, что он ей после этого должен, но понимает, что Кисе никакого дела до Маши в действительности то и нет. Побесился разок, очевидно поссорившись с Хэнкиным, и все: интрижке пришел конец. Нерушимый дуэт будет и дальше ебать друг другу мозги, а вот бедная девчушка ляжет целиком и полностью на плечи Риты. 

"Как будто это навсегда," - мысленно одернула себя Рита, - “Отогреется, выспится, да вернется к беспокойным родителям в руки (где бы они там у нее не были), и забудет об этом.”.  

Пока Маша приводила себя в порядок, Рита достала бутылку вина, поняв, что просто так уже не уснет. Оправдания за оправданиями, как будто ей мало пережитого сегодня и нужно добавить еще чего-то острого. Но сидеть и молча втыкать в телефон не было никакого желания, и Рита сдалась.

- А родители?... - спросила Маша, вышедшая из ванной. 

- Их не будет еще… не знаю короче сколько, поэтому, - Рита встряхнула рукой, сжимающей горлышко бутылкой, - можем себе позволить. Ты будешь?

Рита обернулась, окинула взглядом девушку в своих вещах и поймала себя на странных мыслях. Во-первых зеленый цвет Маше совершенно не шел. Во-вторых у Риты никогда не было такого опыта: подружки у нее не ночевали. Да у нее особо и подружек никогда не было. С Анжелкой они скорее были приятельницами, но уж точно не закадычницами. А с остальными девочками из класса она не то чтобы много общалась. 

- Что-то мне не хорошо, - пробормотала Маша, опустившись на диван и опустив голову к коленям. 

- Блин, это Кисины таблетки, наверное. 

- Чьи? - растерянно переспросила девушка, мутным взглядом проскользнув по хозяйке квартиры. 

- Ванины, - торопливо поправила себя Рита, взявшись за чужой локоть. 

"Никогда в жизни больше," - подумала она, отводя волосы Маши, согнувшейся над унитазом. "Иди ты нахуй, Киса," - продолжала ругаться Рита, поднося измученной девушке воду. А потом ругала уже саму себя, не догодавшуюся, что Киса не мог не “угостить” чем-то девушку. Иногда у нее возникало желание утопить друга в море, как самого настоящего котенка. Но она тут же одернула себя  - не вовремя подобные мысли полезли в голову, когда их всех чуть было не переубивали. 

Она устроила Машу на диване в гостиной, заботливо подоткнув плед и поднеся тазик (на всякий случай). Та все бормотала без остановки смазанные благодарности и благодарно сжимала руки в своих. 

Рита вздохнула, лежа в своей постели и уперевшись взглядом в белый потолок - часть свежего, модного ремонта, по всем дизайнерским стандартам. При этом комната Риты казалась какой-то неживой, обезличенной - даже фотокарточки, заботливо прилепленные на стену, и гирлянда, источающая мягкий теплый свет, не спасли ситуацию. Девушка барабанила пальцами по животу, прислушиваясь к тишине в квартире. Казалось бы, что ничего особо не поменялось, но возникли совершенно другие ощущения. Рита понимала, что находилась в квартире не одна, даже если не слышала чужого дыхания, сопения и сонных фраз. 

Все ее мысли раскололись о приглушенный стук и звук шлепающих по полу голых стоп. Рита привыкла спать с открытой дверью - вентиляция была ни к черту, а находиться в комнате с открытым окном всю ночь девушка опасалась. Она приподнялась на локтях, заглянула в темный коридор и позвала:

- Ты если хочешь под дверью постоять, то, конечно, можешь там и остаться.

Маша сразу же выглянула из-за угла, неловко косяк двери придерживая - будто без ее поддержки он мог бы упасть. Она топталась у порога, бегая взглядом по комнате, и очевидно пыталась подобрать правильные слова. А Рита невольно заметила, как внутри зародилось беспокойство. 

- Можно… я с тобой останусь? Я не могу уснуть. 

Рита удивленно моргнула, завозилась на кровати, но все-таки ответила неожиданное для самой себя:

- Ладно, что с тобой сделаешь. Только, чур, в моей кровати не блевать.

Маша сконфуженно улыбнулась, прежде чем пройти в комнату. Она тихо, едва различимо произнесла:

- У тебя красиво. 

Рита могла бы поспорить, но ей все никак не удавалось побороть приятные чувства, закрутившиеся глубоко в животе. Комплименты обычно делали ее внешнему виду и, как правило парни, желающие получить от нее что-то. И от того это так выбило ее из равновесия, что она не могла ничего внятного ответить, пока Маша устраивалась рядом. Рита продолжала смотреть в потолок с глуповатой улыбкой на губах и чувством нарастающей неловкости. Она знала эту девушку - сколько? часов десять от силы. И вот уже легла с ней в одну постель. В шутку она подумала, что еще ни один парень так быстро не завоевывал место в ее кровати. И от этого Рита, самодостаточная, зрелая, опытная, покраснела, как неопытная девчушка. 

- Тебе никогда не казалось, будто бы ты… не главная в своей жизни? - тихо спросила Маша, медленно поворачиваясь на бок. 

Риту этот вопрос прошил, подобно молнии, и заставил буквально взрогнуть. Сердце в ускоренном ритме забилось, пока девушка пыталась понять не смеется ли на ней гостья. Она повернулась всем телом к Маше, всматриваясь в чужие глаза в полумраке. 

- Потянуло на разговоры перед сном? - прошептала она, пытаясь, как можно скорее, от неприятной темы избавиться.

- Прости. Просто я не могу избавиться от этой мысли в последние дни. 

Рита вздохнула и прикрыла глаза, удивляясь тому, с какой точностью и легкостью Маша попала в самую точку. Она хотела бы усмехнуться, отбрехаться, но в  голове гнилостным червем завертелась мысль: "Не главная в своей жизни". 

- Как второстепенный персонаж? - уточнила девушка, пряча ладони под подушку, чтобы ненароком не схватиться за чужие тонкие пальцы. 

- Или даже фоновый, - Маша принялась теребить края принесенного пледа, - Массовка, созданная, чтобы кадр не был таким мертвым и пустым.

Рита с сочувствием (и пониманием) взглянула на девушку и почувствовала непреодолимое желание обнять ее или хотя бы взять за руку. Такое знакомое ощущение одиночество, исходящее от другого человека, вспороло кожу, сломало кости и добралось до самого глубокого, спрятанного в тайном уголке нутра. 

- Знаю, - Маша вздохнула, по-своему считав чужое молчание, - Звучит глупо, прости, что загрузила. 

- Нет, нет, все в порядке, - Рита завозилась, устраиваясь удобнее, и заглянула в глаза напротив, - Я просто не ожидала. 

В ушах стоял грохот от ускоряющегося сердцебиения, когда она потянулась за ладонью Маши. Ладони у девушки чуть меньше ее собственных, пальцы короче и тоньше - Риту отчего-то такое открытие тронуло. Она задержала взгляд на улыбке напротив, отмечая, как странный клубок из чувств начал ворочаться в груди, заглушая чувство одиночества и ненужности. Невольно мелькнула мысль:

“Вот бы так было всегда”.

- Да, все так же, - Рита как можно непосредственнее пожимает плечами, словно это пустяк, словно она не испытывает странных, противоречивых чувств. 

- Ну, ты это тогда… приглядывай за ней, - внезапно выдает Локон, своими словами окончательно выбивая подругу из равновесия. 

- Ой, Локон, за тобой бы кто приглядел. 

- Тут ты можешь не переживать, Ритусь, я сам по себе, как рыба в воде. 

Но за этим “сам по себе” кроется настоящее отчаяние, рвущее Рите душу. Потому что никого у Локона нет, кроме нее и (видимо) Паши. К сожалению, у самой Риты тоже никого (за некоторым исключением) нет. 

Как оказалось. 

Она выходит из палаты в смешанных чувствах, на разбор которых у нее совершенно нет сил сейчас. Рита отходит к окну, прежде чем покинуть больничные стены, и дает себе минуту на передышку. Тяжело выдыхает, сводит лопатки, и рассматривает треснувшую белую краску на подоконнике. Взгляд бегает по разломам, выискивает хоть какой-то намек на открывшийся натуральный материал, как будто это поможет ей что-то понять про себя, про Локона, про их захолустный городишко. Рита качает головой - от глупых мыслей голова гудеть начинает, - и отступает от окна, окидывая взглядом улицу. Она удивленно вскидывает брови, когда видит внизу ее в серой курточке, очаровательной вязаной розовой шапочке, закутанную с головой в мягкий шарф. Рита невольно плечом к стене прислоняется, глядя на худощавую фигурку, пританцовывающую от холода. У нее никогда не было подруги, тем более такой. Такой, которая примчится в любой момент. Такой, которая будет рядом. Такой, которая не испугается ничего. 

По-настоящему особенной.

Становится немного легче, ощущение второй плановости не пропадает, но на время утихает. На короткий момент для Риты это перестает быть важным. Куда нужнее сейчас спуститься вниз, взять подругу за раскрытую ладонь и почувствовать, что она не одинока.