Сяо Синчэнь присаживается рядом с Сюэ Яном на скрипучую лавку во дворе перед похоронным домом. Как он понял, где искать соседа — загадка; наверное, ему тоже приспичило погреться в припекающих лучах весеннего солнца, петляющего среди редких облаков. Впрочем, тут блукать особо негде, так что в любом случае нашел бы довольно быстро.
— Оказывается, в этой провинции почти нет заклинателей, которые могут защитить простых людей, — с укоряющим вздохом произносит он.
— Возможно, ты не успел ощутить в полной мере, но это место — вонючая нищая дыра, — с мрачным смешком бросает Сюэ Ян, откусывая от мелкого кислого яблока. Он сплевывает попавшуюся косточку в траву, с трудом пробивающуюся сквозь будто присыпанную пеплом землю, и добавляет: — Ясное дело, сюда никто не рвется — кто захочет махать мечом за жалкие гроши?
— Я захочу. — Кто-нибудь ожидал другого ответа от такого дурака? — Люди же совсем не виноваты, что родились в неплодородном краю.
— Зато, похоже, очень богатом на покойников. Понять не могу, на кой столько гробов? Да тут живых столько не наберется, сколько строгать успевают! Моровое поветрие разве что ждут, чтоб уж наверняка всем хватило… — бормочет себе под нос Сюэ Ян, с неодобрением глядя на стоящее поодаль очередное изрядно подгнившее последнее пристанище, которым никому не суждено воспользоваться.
Сяо Синчэнь в ответ привычно смеется, видимо, не считая предосудительными шутки про чью-то теоретическую погибель. Даосская логика все еще не поддается никакому пониманию, зато кое-что другое…
— А к чему ты вообще этот разговор завел, даочжан? Не пожаловаться же на несправедливость мира?
— М-м-м, — чуть смущенно тянет тот, тем самым выдавая, что беседа-таки не праздная. — В соседнем селении приключилась какая-то беда с водой. Говорят, что в озере и во всех колодцах что-то поселилось, и жители уже который день не знают как быть… Я должен помочь. Сегодня туда поедет обоз, а я отправлюсь вместе с ним. Это может занять пару дней или чуть больше. Но я уверен, ты даже не заметишь, как быстро пролетит время! — жизнерадостно заканчивает Сяо Синчэнь.
Ах, вот в чем дело! Торжественное приглашение на ночную охоту, на которую он ни в коем разе не собирается брать с собой дорогого друга. Не сказать, что тот особо желает ехать куда-то с кучей деревенского сброда — на глазах у изумленной публики трупный яд не доделать, но тем не менее!
— Ты хочешь меня кинуть наедине с этой маленькой слепой напастью? — уточняет Сюэ Ян.
— Ты меня очень обяжешь, если приглядишь за А-Цин, — не спорит Сяо Синчэнь. — Она не очень ладит с местными, боюсь, как бы чего не случилось…
Ишь, выискался, прям лучший старший братец на свете! Всерьез полагает, что рядом с ним сидит тот, кто мечтает защищать его противную мелочь от нападок? Ха, размечтался.
— Я с ней тоже не лажу!
— И это будет прекрасным шансом исправить это недоразумение, — не теряя своего воодушевления, мягко улыбается он. — Ты справишься. А это вам двоим про запас, пока меня нет, — с этими словами он вытряхивает из рукава кулек с конфетами, судя по всему, заранее подготовленный на случай несговорчивости.
Недавно вместо желаемой веселой истории даочжан получил занятную байку про мальчика, который любил сладости настолько сильно, что даже был готов довериться подлому проходимцу. Правда, заставил прерваться на самом интересном месте, решив, что нечего травмировать нежный слух Слепышки — было бы чего травмировать! — явно безрадостным концом. За что Сюэ Ян даже благодарен, ведь уже начав говорить, он запоздало осознал, что придется избегать упоминания раздавленных пальцев, чтобы не наводить на себя лишних подозрений.
Однако Сяо Синчэнь сделал вполне верный вывод: его юный друг, как и главный герой рассказа, питает исключительные чувства к конфетам. А потом начал их подло подсовывать каждый день, вызывая тем самым целую бурю престранных чувств, которые невозможно объяснить. Признаться, когда Сюэ Ян впервые обнаружил завернутый в бумагу сахарный шарик на своей постели, он полдня и слова вымолвить не мог — и совсем не потому, что зубы склеило.
— Я с этой поганкой делиться не собираюсь, — фыркает он, выхватывая предложенное угощение, и прячет его за спиной, пока не успели отнять.
Сяо Синчэнь лишь укоризненно качает головой, а затем заявляет:
— Зря ты так. Ведь если бы не А-Цин, тебя бы здесь не было.
— А кто громче всех орал, что надо меня закопать? Скорее уж наоборот — вопреки ей я здесь, — кривится Сюэ Ян. — Или я что-то пропустил?
Молчание успевает подзатянуться, прежде чем следует размеренный и едва ли не равнодушный ответ:
— Я допустил в своей жизни множество ошибок, которые привели к ужасным последствиям. Мне начало казаться, что каждый мой шаг ведет в бездну, и отчаяние настолько поглотило меня, что я просто решил перестать идти.
— Я не очень понимаю, что ты имеешь в виду, — тянет Сюэ Ян. Все, что ему ясно — даочжану в какой-то момент все здорово надоело. А о каких ошибках речь? Неужто чувство вины за последствия его благородной дурости замучило? Похоже на то, раз он зарекся лезть в чужие дела… Как бы там ни было, начало просто отличное, но что же будет дальше и при чем здесь Слепышка?
— Я желал завершить свой путь в этом мире и был полон намерений уйти из жизни, — терпеливо поясняет Сяо Синчэнь.
— А-а-а… — кивает Сюэ Ян и спустя мгновение спохватывается: — Погоди, что?! Ты же несерьезно, даочжан!
— Серьезней некуда, — возражает тот, и на его лице снова появляется легкая улыбка. — Если каждый миг существования приносит вред окружающим, то лучше это прекратить, не находишь?
— Не нахожу! И что ты собирался сделать? Утопиться, повеситься или разбежавшись, прыгнуть со скалы?..
Предположения не были шуткой, чтобы так громко хохотать! Чего в этом вообще смешного? Проклятый даос…
— Я хотел перерезать себе шею Шуанхуа, — отсмеявшись, делится Сяо Синчэнь. — Даже вдруг дрогни моя рука, он бы не посмел ослушаться приказа.
Сюэ Ян с любопытством и тревогой косится на рукоять меча, виднеющуюся из-за плеча собеседника. В голове тут же зарождается вопрос — что скажет на этот счет Цзянцзай, но клинок сейчас мирно покоится в комнате и знать ни о чем не знает.
— Тем не менее, ты сейчас жив. Только не говори, что когда ты уже был готов прыгнуть на лезвие, тебе на голову свалилась аки благословение свыше эта мелкая пакостница! — Собственный смех выходит не слишком искренним.
— Почти, — не замечает фальши Сяо Синчэнь и спокойно продолжает: — У меня накопилось немного денег, и я подумал, что будет правильным их отдать первому нуждающемуся, а после этого найти спокойное место, где мне никто не помешает совершить задуманное. Я зашел в ближайший по пути город и… А-Цин меня обокрала.
Сюэ Ян кивает в такт его словам, дивясь беспросветной даосской наивности. Если отбросить все эти штуки про самоубийство, то кому вообще придет в голову так поступать: отдавать последнее в руки воровки, а до того еще и защищать от беснующихся горожан? Нет ничего удивительного, что Слепышка тут же вцепилась в даочжана как репей в собачий хвост!
— У меня не получилось сказать маленькой девочке, что она не может пойти со мной, потому что я жажду отойти в мир иной. Она заново наполнила мою жизнь смыслом — я понял, что кто-то во мне нуждается. А через несколько лун мы нашли и тебя, и смысла стало еще больше, верно? — Сяо Синчэнь тянет вперед руку, чтобы положить ладонь на плечо окаменевшему Сюэ Яну.
Может, даочжан в чем-то и прав. Не появись скверная девчонка на его пути, он бы не забрел на ведущую в город И пустынную дорогу, близ которой лежало израненное от заклинательской погони тело его злейшего врага. Скорее всего, тот бы пошел на корм птицам и бродячим псам, потому что никому из местных не пришло бы в голову спасать невесть кого. Обобрать до нитки и бросить гнить — за милую душу, однако не тащить на себе и самоотверженно выхаживать.
Откуда-то из-за забора слышен грохот повозок и зазывные крики.
— О, это за мной. Мне пора идти.
Сяо Синчэнь напоследок сжимает пальцы, а затем встает с лавки, отряхивая свои белые одежды.
— Эй, даочжан, постой! — хрипло зовет его вслед Сюэ Ян и спрашивает: — Скажи, ты об этом еще думаешь? Ну, уйти из жизни?..
Тот, обернувшись, неопределенно пожимает плечами.
— Уже не так часто, как раньше, — после недолгой заминки признается он и быстрым шагом уходит прочь.
***
Слепышка тоже совсем не в восторге, что ее бросили в компании Сюэ Яна, потому когда тот появляется на закате в доме, надменно вздергивает подбородок и сообщает, что идет спать. Можно подумать, кто-то станет ее отговаривать и тормошить, честное слово — даром не надо! Чем меньше от нее шума, тем лучше.
Нельзя отрицать, что исповедь Сяо Синчэня была очень впечатляюща, однако не пробудила никаких теплых чувств к А-Цин. Она все еще маленькая заноза в чьей угодно заднице, обладающая дурным нравом и полным отсутствием воспитания. Хотя кто бы говорил — сам Сюэ Ян о правилах приличий если что и знает, то предпочитает их не придерживаться.
Если чему он и собирается следовать, так это собственному плану. Пускай теперь и известен итог, куда могут даочжана завести муки совести, отчего потерялась добрая доля интереса к затее с трупным ядом, это не повод от нее отказываться. Зря придумывал, что ли? Правда, нужно внести кое-какие изменения…
Отъезд Сяо Синчэня на ночную охоту даже играет на руку. Если нет поблизости готовой оскверненной плоти, придется создать ее самому, и никто не помешает со своим вездесущим Шуанхуа. Коли даосам нужно тихое место без чужих глаз, чтобы ритуально вскрыться от тягот судьбы, то темным заклинателям оно нужно для поднятия трупа в личных целях.
Сюэ Яну едва хватает терпения дождаться, когда Слепышка наконец перестанет ворочаться в своем гробу и заснет. Парочка печатей укрепляет ее сон до почти мертвецкого — можно себе позволить побаловаться в доме темной энергией, все равно к возвращению все развеется без следа. А вот теперь можно отправляться на дело, на кладбище в паре ли от города.
Свежая могила находится едва ли не сразу. Мягкая земля податливо расступается в стороны, открывая нутро. Цзянцзай что-то неприязненно бормочет о том, что не пристало заклинательскому клинку гробы ковырять, но все равно дрожит в предвкушении. Наконец-то хозяин решил заняться чем-то полезным, а не подушки пролеживает в компании скачущего вокруг него Сяо Синчэня!
— М-м-м, нам повезло, — хмыкает Сюэ Ян, разглядывая доставшегося ему покойника.
Точнее, покойницу: весьма свеженькая юная дева, едва тронутая трупной гнилью. Ее весьма миловидное бледное личико застыло в недоумении — как это так, такая молодая, подохнуть умудрилась? Сюэ Ян ставит на то, что скончалась прелестница в родах, уж больно пышные формы для весьма тщедушного тела.
— Что ж, госпожа, пора просыпаться, — он щелкает пальцами, чтобы активировать спешно нацарапанные на разбитой крышке гроба символы. — Эй-эй, куда подорвалась? Не так шустро, мне вполне хватит твоей руки!
Цзянцзай со свистом рассекает мертвую плоть.
***
Вернувшись к рассвету, Сюэ Ян не отказывает себе в удовольствии еще долго лежать в постели. Из-за окна доносятся редкие крики утренних птиц, случайно залетевших в унылый двор, а вскоре слышен плеск воды и стук посуды из кухни. Слепышка проснулась. Когда Сяо Синчэнь здесь, она не гнушается по пробуждении влетать в единственную комнату и будить всех, но сейчас ей делать это незачем. Не станет же просить «докуку» подсобить ей с завтраком или, того хуже, причесыванием?
Когда Сюэ Ян выныривает из дремы, в доме давно царит полная тишина и пустота. Видать, девка уже учесала в город… Может, последовать ее примеру? Например, сходить отпраздновать завершение первой части плана: изрубленная в кашу рука восставшей девицы дозревает в расшитом ограничивающими печатями мешочке, чтобы потом воссоединиться с отравляющим порошком и превратиться в трупный яд. На это уйдет еще пара дней, но успех-то уже налицо! Да, это событие определенно заслуживает кувшина вина, и плевать, что солнце только недавно перевалило за полдень.
Сюэ Ян неспешно идет вдоль улицы, прикладываясь к сильно разбавленному яблочной настойкой напитку, проданному крикливым торговцем на рынке. «Да это почти «Улыбка Императора», зуб даю!» — свежо предание! Но возвращаться и взимать обещанные зубы нет никакого желания, слишком уж хорошее настроение. А ведь недурно, когда никто не стоит над душой, и вовсе и не скучно! Конечно, забавно было бы предложить Сяо Синчэню выпить с ним за компанию — интересно, отнекиваться бы начал или, наоборот, согласился? — но и без него отлично.
От досужих размышлений отвлекает громкий шум и гомон через пронизывающую весь город дорогу. Кажется, кому-то сейчас хорошенько намнут бока! Не самое увлекательное зрелище, но грозит им стать, ведь среди воплей без труда узнается очень знакомый пронзительный визг, полный обиды и отборной брани. Что ж, даочжан просил приглядеть за Слепышкой, так Сюэ Ян с радостью это сделает! Со стороны.