— Как я понимаю, обошлось без происшествий. — Сяо Синчэнь, как всегда, излучает радушие и доброжелательность даже несмотря на усталость.
— Тишь да гладь, от тоски подохнуть можно, — соглашается с ним Сюэ Ян, подтверждая свои слова протяжным зевком. Он все еще не знает, зачем решил подорваться с кровати, заслышав скрип двери. Как собака какая-то, честное слово, ведь мог бы спать и дальше, никуда бы даос не подевался!
А тот явно доволен таким ответом. Поглаживая по голове кинувшуюся к нему с порога А-Цин, он с улыбкой произносит:
— Что ж, если так, то я рад, что вы смогли найти общий язык.
И как же даочжан пришел к этому замечательному выводу, хотелось бы узнать? Слепышка тоже не разделяет восторга — отпрянув, презрительно фыркает:
— Ха, еще чего! Да мы и не подходили к друг другу, какой уж тут язык…
Сяо Синчэнь огорченно вздыхает, не подозревая, что только что стал жертвой бессовестного слаженного вранья. Спокойными три дня в его отсутствие назвать никак нельзя, и домочадцы их провели отнюдь не порознь. Несмотря на клятвенные заверения А-Цин, что даром ей не сдался Сюэ Ян, она возмутительно быстро поменяла свое мнение — никто просто так от ее несветлого общества не отделается!
Девка невесть почему себе вообразила, что раз уж «докука и пакостник» готов покрывать ее маленькие преступления — хотя он всего лишь сказал, что ему до них нет дела, — значит, это сделало их чуть ли не подельниками. И если хорошенько достать Сюэ Яна, тот радостно ринется помогать в том, к чему бескорыстного и благочестивого Сяо Синчэня никогда не склонить. А доставать Слепышка умеет: пускай те, кто называл бывшего адепта Ланлинь Цзинь болтливым надоедой, познакомятся с этой напастью и мигом поменяют свое мнение!
Само собой, исполнять дурацкие капризы оборванки никто не собирался, но… С некоторыми просьбами было проще согласиться, чем спорить. Нет ничего зазорного в том, чтобы потравить скабрезные байки без всякой морали в конце — с Сюэ Яна не убудет. Но что малявку после пятка глотков выпрошенного вина понесло полоскать в кусты — это исключительное ее трудности, на которые грех жаловаться.
А вот кидаться грязью в свежепостиранное и заботливо развешенное белье противной карги, живущей через три двора, было очень весело. И еще веселей — на пару с давящейся от смеха А-Цин подглядывать через прореху в заборе за беснующейся старухой, обнаружившей на рассвете добрососедский подарочек. Нужно было ей держать рот на замке и не высказываться каждую встречу про «семейство калечных босяков, которых сюда никто не звал»!
Это уже потом, отмываясь в еще непрогревшемся озере, Сюэ Ян спрашивал себя, какого хрена его вынудили участвовать в детских мелочных забавах. Но промелькнувшая в голове мысль, что лучше было бы не пачкать тряпки, а прихватить хоть парочку с собой — в хозяйстве пригодится, — показалась ему настолько пугающе стариковской, что все вопросы исчезли. Осталось только липкое ощущение тревоги, когда нутро чует какой-то подвох, словно Сюэ Ян влез куда-то, откуда даже Цзинь Гуанъяо не сможет достать.
— А у тебя как все прошло? Спас всех обездоленных? — скучающе спрашивает он, отмахиваясь от уже порядком поднадоевших дум. Если честно, ему совершенно все равно на ночную охоту, разве что стоит поинтересоваться, додумался ли нерадивый даос взять с жителей плату. Если не деньгами, то хоть бы припасами...
— Дорога оказалась самой утомительной частью, — Сяо Синчэнь, хвала Небожителям, не рвется вдаваться в подробности своих похождений.
— Так чего на мече обратно не полетел? Всяко лучше, чем трястись по кочкам в компании скотины… — бормочет Сюэ Ян.
— Боюсь, мой полет бы завершился где угодно, но не здесь, — качает головой даочжан и чуть смущенно поясняет: — Шуанхуа, конечно, чувствует источники темной энергии, однако в пространстве без четкого направления он… немного теряется.
Сюэ Ян воочию представляет себе преисполненный одухотворенностью даосский полет до ближайшего дерева и прыскает со смеху. Да, как-то он не подумал, что для того, чтобы лететь, нужно знать куда… А у Цзянцзай свое мнение на этот счет, потому что тут же слышен ее ехидный комментарий:
«Ха, кто бы сомневался, что этот высокомерный ублюдок окажется таким никчемным! Каков хозяин, таков и меч…»
«Ого, а вы, похоже, хорошо знакомы! — мысленно дивится Сюэ Ян, впервые задумываясь о том, могут ли клинки заклинателей между собой общаться, чтобы воспылать друг к другу неприязнью. — Еще немного и я начну ревновать!»
«Не суди по себе».
Сюэ Ян предпочитает оставить замечание без ответа.
***
Порывистый ветер в лицо заставляет болезненно щуриться, а от горячего дыхания, на миг обжигающего шею, так и хочется прильнуть к стоящему за спиной подрагивающему телу. Но это определенно не то желание, которому следует поддаваться, паря в воздухе на высоте больше полутора десятка чжанов.
Как ни странно, Сяо Синчэнь даже не колебался на приглашение полетать вместе на одном мече, раз уж он в одиночку с этим сладить не может. Правда, усомнился, что его дорогой друг способен унести на своем клинке двоих, ведь для подобных фокусов требуются либо постоянные орденские тренировки, либо прорва духовной энергии. Сюэ Ян ни капли не обиделся — даос, когда делился своими запасами во время лечения, наверняка заметил, что Золотое Ядро его подопечного не может похвастаться чем-то особенным.
«Предатель», — гневно прошипела Цзянзай на прощание. Можно подумать, она бы позволила по себе топтаться, ну в самом деле! И даже после предложения сначала прыгнуть в навозную кучу, а лишь затем вскочить на Шуанхуа, не смилостивилась. Наверное, потому что слишком хорошо знает Сюэ Яна: сапоги-то у него всего одни, и отмыть их будет сложнее, чем лезвие! Оно того не стоит.
Слепышка пыталась напроситься за компанию, но тут даже не отказывающий ей ни в чем даочжан заметил, что полеты — развлечение только для заклинателей. А Сюэ Ян добавил, что несмотря на блошиные размеры, для девки попросту уже нет места. И неизвестно, на кого из них она сильней обиделась, убежав в дом. Какие нежные эти девицы, что она, что Цзянцзай, тьфу!
Между прочим, затеял всю эту муть Сюэ Ян не от большой любви к романтичному пронзанию небес и не оттого, что жаждал, чтобы его хватали за бока. Совместный полет должен убедить даочжана в том, что ему совершенно нечего бояться. Такого надежного человека, как его юный друг, можно без опаски и зазрений совести взять с собой на ночную охоту и следовать любым его повелениям.
Любоваться унылыми видами нищей провинции вокруг города И и изредка бросать сухие указания направления Сюэ Яну надоедает довольно скоро. Он оглядывается через плечо и имеет счастье лицезреть довольное жизнью лицо Сяо Синчэня. Вот уж кого все полностью устраивает — он откровенно наслаждается забытым чувством свободы, хоть и с посторонней помощью.
— Эй, даочжан! — перекрикивая воющие потоки воздуха, зовет Сюэ Ян. — Сделай милость, утоли мое любопытство!
— Конечно, — после недолгой заминки отзывается тот, так же вопя во все горло. — Что ты хочешь узнать, друг мой?
— Ты же отдал глаза своему другу, верно?
Интерес к этой теме не должен вызывать подозрений, ведь все заклинатели так или иначе знают историю некогда легендарного даоса. Даже сам Сяо Синчэнь в самых общих чертах рассказывал о том, как ослепил себя по доброй воле, так что удивляться нечему.
— М-м-м, да, — не слишком весело для человека, склонного к надменной жертвенности, отвечает он.
Сюэ Ян чувствует напряженно сжавшиеся пальцы на своей талии и задает вопрос, который мучает его слишком уж долго, еще с самой последней беседы с Цзинь Гуанъяо:
— Почему ты отдал оба глаза, неужели нельзя было обойтись одним?
Это же, тьма дери всех даосов, самое очевидное решение проблемы, так почему им не воспользовались? Это было осознанное желание Сяо Синчэня или кудесница-бабка с горы не умеет вставлять глаза по одному, нужно сразу два? Как много загадок!
Меч под ногами опасно виляет, что свидетельствует о рассеивании духовной энергии его хозяина, однако быстро выравнивается. Сюэ Ян даже не успевает испугаться, но все равно поворачивается боком, чтобы видеть собеседника. Теперь на его побледневшем лице, почти слившемся по цвету с повязкой, читается потрясение и бескрайнее изумление.
— Я… Я об этом никогда не думал, — выдавливает из себя даочжан. И почему-то ему уже нет нужды кричать, его тихий голос прекрасно слышно.
— Серьезно? Ну ты даешь!
Сяо Синчэнь — самый большой дурак на свете, который своими руками разрушил себе жизнь. А ведь не сглупи он так безрассудно, глядишь, и дорогой Сун Цзычень бы не отказался от приятеля-калеки… Летали бы сейчас на пару и горя не знали! Без всяких Сюэ Янов.
Кажется, даочжан быстро приходит к примерно таким же умозаключениям, потому что Шуанхуа застывает, будто врезавшись в невидимую стену. От резкой остановки Сюэ Ян невольно вжимается всем телом в остолбеневшего Сяо Синчэня и опешивает, когда слышит полное веселья:
— Я бы сказал «спасибо, что раскрыл мне глаза», но сам понимаешь… — Даочжан никогда не перестанет удивлять своим странным чувством юмора. Он весь трясется от смеха над собственным увечьем, податливо заключая в объятиях своего спутника, и задумчиво добавляет: — Что ж, впредь буду знать.
В ответ Сюэ Ян может лишь нервно хохотнуть.
— А я уже испугался, что ты решил прыгнуть вниз или вроде того… Ты же у нас все мечтаешь отправиться на тот свет, тебе только повод дай!
— Не бойся, я ни за что не стал бы подвергать тебя такой опасности. И я сейчас совершенно точно не хочу умирать.
— Безмерно рад это слышать.
В сих словах нет ни капли лжи.
***
Это был отличный план, который никак не может провалиться. Сюэ Ян специально еще когда заглядывал на кладбище за недостающим ингредиентом для трупного яда, не стал упокаивать поднятую им девицу, а просто отправил обратно в гроб и присыпал землей. И заодно разбудил несколько соседей, чтоб покойница не скучала, когда сможет вылезти наружу. Рано или поздно развеселую компанию, жаждущую живой плоти, должны были обнаружить горожане, желающие почтить память почивших родичей, и Сюэ Ян с нетерпением ждал этого момента.
Наконец дождавшись, он с радостью понес эту весть даочжану, которому положено было принять помощь в тщательно продуманной ночной охоте. И тогда уже в следующий раз благородный Сяо Синчэнь обязательно пойдет туда, куда его позовет его верный друг и соратник. Прямиком к отравленным людишкам, чьей невинной кровью ему предстоит запятнать свой Шуанхуа.
Пора бы уже, трупный яд пол-луны как ждет своего часа, а все никак… Терпение на исходе — Сюэ Ян ведь не Цзинь Гуанъяо, который чуть ли не год изводил названого братца своими треньканьем на гуцине! Он так долго тянуть не умеет. А даочжан, гореть ему в Преисподней, не умеет следовать чужим планам.
— Я уже говорил, почему не могу взять тебя с собой, — отрицательно мотает головой он, едва заслышав предложение. — Благодарю, что сообщил о напасти, мне нужно немедленно выдвигаться, пока не случилось беды.
— Да ничего эти мертвяки нам не сделают, даже если ты по земле от смеха кататься будешь, с ними разобраться — раз плюнуть! — кипя от возмущения и разочарования, взмахивает руками Сюэ Ян.
— Тогда тем более — зачем тратить на эти глупости время? — безмятежно улыбается Сяо Синчэнь, всем своим видом выражая недоумение по поводу претензий в свой адрес.
Это просто что-то невообразимое! Нужно действовать как-то иначе, хитрее. Надавить на уязвимые точки и вынудить согласиться. В кипящую от лихорадочных мыслей голову как назло не лезет ничего достойного. Хотя… Почему бы и нет, терять-то все равно нечего!
— Даочжан, ты так настойчиво отказываешься от моей компании, что я начинаю подозревать самое страшное, — капризно тянет Сюэ Ян, повисая на чужом плече, дабы не дать уйти в сей же час.
— И что же? — предсказуемо дает слабину заинтригованный Сяо Синчэнь.
— Ты нашел себе другого раненого босяка и теперь бегаешь к нему на сторону, прикрываясь ночными охотами! Наверняка с ним гораздо интереснее, ведь я-то уже совсем здоров, что с меня взять… — Горестный вздох, готовый перейти во всхлипы, вырывается наружу.
Даочжан слушает эти стенания с открытым от негодования ртом. Обвинений такого толка он точно никак не ожидал! Его брови трагически надламываются, и выступивший румянец кажется особенно ярким.
— Ох, как ты можешь такое говорить? — обескураженно восклицает он. — Я тебя уверяю, мне не нужен кто-то другой!
С шумным вздохом Сяо Синчэнь подается навстречу и легко касается губами вмиг вспыхнувшей щеки Сюэ Яна. Кажется, он сам немало озадачен собственным поступком, однако, хоть и замирает испуганным зверьком, не спешит отстраняться. А спустя миг, сначала скользяще коснувшись уголка губ, дарит уже настоящий поцелуй. Совсем недолгий и не поражающий страстью, но ясно дающий понять: друзей так не целуют.
— И что это было? — сипло выпаливает Сюэ Ян, когда даочжан отступает назад на несколько шагов, словно обжегшись. Точнее, не получив ответа.
— Прости меня, это вышло случайно, — поспешно отзывается Сяо Синчэнь, поднимая перед собой ладонь в знак мольбы. И так же торопливо начинает вещать, запинаясь чуть ли не на каждом слове: — Я не хотел… То есть…. Не буду врать, я хотел, просто не смог сдержаться. Надеюсь, ты не чувствуешь себя оскорбленным. Знай, я ни в коем случае не настаиваю на взаимности! Ты ничего мне не должен… Так что… Лучше будет обо всем забыть. А впрочем… Подумай об этом. Быть может, мы... Когда я вернусь, мы поговорим, ладно?
Этот вопрос он уже задает, находясь почти у самых ворот, ведущих со двора похоронного дома. А после его уже и вовсе не видать — проклятый даос снова сбежал после поцелуя, оставив Сюэ Яна в гордом одиночестве.