Сюэ Ян чувствует, что у него скоро отнимутся пальцы так крепко держать чашу с вином уже целую вечность, но пить он не спешит. Просто вцепился в глиняные бока посудины и смотрит в мутную багровую жижу, которая вроде как должна его развеселить, если окажется в его желудке. Что-то сомнительно, если честно… Разве что в нужнике за едальней, куда его обязательно понесет после этого пойла, устраивают для страждущих представление с песнями и плясками.
— Ой, да хватит уже! — с раздраженным шипением сидящая рядом Слепышка награждает его весьма болезненным тычком под ребра и выдирает из рук чашу, чтобы со стуком поставить ее на стол. — Говори уже, в чем дело!
— А что не так? — вяло огрызается Сюэ Ян, передергивая плечами.
— Тебе перечислить? — кривится А-Цин и, не дожидаясь ответа, начинает загибать пальцы: — Ты сначала меня выгнал, потом среди ночи побежал искать, нашел… И вместо того, чтобы привести в дом, поволок в какой-то непонятный город хрен знает где! На мече! И вот мы здесь уже второй день, ты ни с чем не споришь, покупаешь мне все, что я хочу, а сам напиваешься… То есть пытаешься напиться… По-твоему, все так? — она задумчиво разглядывает обе руки, на которых осталось торчать по несогнутому мизинцу, словно в насмешку.
Сюэ Яна из всего списка удивляет только то, что Цзянцзай не сбросила с себя вопящую сначала от страха, а потом от восторга девчонку вместе со спятившим хозяином. Наверное, дело в том, что при выборе — Сяо Синчэнь или Слепышка — меч испытывает больше теплых чувств ко второй. Остальное не так уж и удивительно.
— Ладно, раз уж ты так недовольна… — кривя губы, желчно тянет Сюэ Ян. — Рынок еще открыт, вернем твои обновки. Разувайся.
— Еще чего! — А-Цин, до того сидящая на лавке на корточках, спешно опускает ноги на пол, чтобы не дать сдернуть с себя выпрошенные утром туфли. Переведя дыхание, она спохватывается: — И хорош тему переводить! За дурочку-то меня не держи!
Видимо, больше отвлекать ее не выйдет, а жаль. А может, и к лучшему… Молчать так долго — без всякого кляпа, следует заметить! — Сюэ Яну невероятно сложно.
— Ну сама-то как думаешь, что произошло? — кисло спрашивает он, опираясь локтями на край стола. — Говоришь, что не дура, а догадаться ума не хватает?
— Это как-то связано с тем человеком, о котором я пыталась тебе сказать, но ты меня не послушал и дал пинка? — ехидно предполагает Слепышка. Обиды в ее голосе нет — знает, что на Сюэ Яна губы дуть бесполезно. Извиняться не станет, а вот дерьма сверху насыпать может столько, что потом в три ручья рыдать придется. — Так что же, получается, он нашел даочжана? И прям к нам в дом ввалился?
— Ну да, что-то вроде. Заглянул в недобрый час в поисках старого друга, — с нервным смешком соглашается Сюэ Ян, невольно потирая неистово чешущиеся запястья под рукавами рубахи. Сколько времени уже прошло, а следы от веревок не сошли, никакая ткань не защитила.
— И ты из-за давнего приятеля даочжана подхватился и сбежал? — недоверчиво щурится Слепышка. — Что ты с ним не поделил-то?
Девка уже давно догадалась, что ее дражайшие домочадцы были знакомы еще задолго до встречи в канаве близ города И, однако подробностей ей никто не раскрывал. Слишком сложно объяснить все хитросплетения судьбы, да и ни к чему малявке эти знания — мало ли где языком по дурости трепать начнет?
— Ничего я с ним не делил, — отрезает Сюэ Ян. — Будем считать, что рожа мне его не нравится, а ему — моя.
Если кто что и делил с Сун Цзыченем, так это даочжан свои глаза, и как раз толком поделить не смог, в дураках остался. А у Сюэ Яна с этим даосским ублюдком что было? Ага, косо посмотрел да мухогонкой вломил, чем положил начало неприязни, из которой все и потекло. Но, положа руку на сердце, самым честным будет сказать, что Сун Лань просто водил дружбу не с тем человеком — сам виноват, что его задело шальной ненавистью. Можно ли тогда считать, что Сюэ Ян с ним не поделил Сяо Синчэня?.. Возможно.
— Ну не нравится — плюнь да отвернись. Зачем бежать невесть куда?
Хороша советчица! Сюэ Ян с радостью плюнул бы, да только тряпка в глотке мешала!
— Пускай даочжан в него харкается! Потому что если он этого не сделает, то хрен я к нему вернусь, — категорично отвечает он.
— А-а-а… Ну теперь все ясно, — серьезно кивает А-Цин, хотя на ее лице написано, что едва ли она хоть что-нибудь поняла, кроме того, что все вокруг нее дураки последние.
Но вслух обзываться на того, кто кормит — затея хреновая, а она жизнью уже наученная. А еще подзатыльники при всем честном народе получать не хочется! В городе И за нее только Сяо Синчэнь мог заступиться перед Сюэ Яном, а тут и вовсе некому, только посмеются — скажут, так и нужно! Нечего калечной малявке рот лишний раз раскрывать, если тумаков не желает.
— Погоди-ка, а меня ты на кой за собой потащил?! — вдруг восклицает Слепышка, спохватываясь. — Неужто только затем, чтобы я тебе сопли вытирала? В жизни не поверю!
Оплеуху она получает совершенно заслуженную. Сюэ Ян не нуждается, чтобы ему там что-то вытирали! По крайней мере не сопли, и уж точно не маленькая засранка. Взял он ее с собой совершенно не для этого. Ладно, если ей хочется услышать правду, пускай! Может, хоть А-Цин впечатлится, а то Цзянцзай совсем не оценила, расхохотавшись и назвав Сюэ Яна дуралеем. Зато мешать не стала и выполняла все требования — уже успех!
Он глубоко вдыхает, прикрывая на миг глаза, чтобы вытащить из клубка мыслей тот кончик, за которым тянется замысел его мести, прежде чем начать:
— Видишь ли, у нашего почтенного даочжана Сяо Синчэня за душой ничего толкового нет, только чистых помыслов в достатке, да и те, я скажу тебе, грязноваты местами… — сказав это, Сюэ Ян против воли хихикает, ведь ему-то как раз эти пятна невысокодуховной грязи отлично разбавляют унылый досуг! То есть, разбавляли… И если все хреново сложится, больше никаких развлечений. Смеяться уже как-то не хочется.
— Ближе к сути! — сурово щелкает пальцами у него перед носом Слепышка, даже не намереваясь спорить с утверждением. Уж она не понаслышке знакома даосской непутевостью, особенно по части заработка и ведения хозяйства — камней вареных пожрать тоже успела. А остальное ее волнует мало.
— А в этом и вся суть, — ухмыляется Сюэ Ян, вновь подхватывая со стола чашу с якобы вином — не потому, что собирается пить, а чтобы руки занять. — Если даочжан налажает, я должен буду у него забрать что-то в уплату — не оставаться же мне в обиде? И раз уж взять с него нечего… То выбор очевиден, — он иронично салютует чашей А-Цин, ясно давая понять, что имеет в виду именно ее неславную персону.
Многие — например, Цзянцзай — сказали бы, что для заклинателя гораздо страшнее будет лишиться меча, но… Сюэ Ян себе слабо представляет, как можно отнять у Сяо Синчэня Шуанхуа и при этом остаться при пальцах, которых и так меньше, чем положено. Зато вот девчонка — совсем другое дело! Ценности в ней нет никакой — одни убытки, однако даочжан ей определенно дорожит, и в случае утраты очень сильно пожалеет о своем неправильном выборе. А еще увести ее было проще простого — не почуяв угрозы, пошла как покорная скотина, и вопросы только сейчас задавать начала.
Слепышка ошеломленно глядит в ответ и даже в ее белых глазенках можно прочитать плещущийся там ужас. Она с явным трудом сухо сглатывает и обреченно шепчет:
— Понятно, убить меня вздумал. Я знаю, что для тебя это — раз плюнуть, и что я тебе не шибко нравлюсь… Сколько мне осталось? День-два? Мог бы тогда и не наряжать, все одно — в яму скинешь… Ай! — вскрикивает она, получив звучный щелбан.
Сюэ Ян смеется, все же пригубливая вино — надо же, оно не такое паршивое на вкус, как на вид, даже сладенькое… Облизнувшись, он говорит:
— Если бы я хотел тебя прикончить, я бы это сделал еще два года назад, когда ты меня действительно бесила одним своим видом. Но сейчас я воздержусь.
— Я ничего не понимаю… — озадаченно произносит А-Цин; страх постепенно уходит с ее лица, но настороженность остается.
— Убивать тебя — как откармливать корову, чтобы потом собакам скормить! — приводит наиболее понятный пример Сюэ Ян после некоторых раздумий.
— Ты меня с коровой сравнил?! — мигом оскорбляется до глубины души Слепышка, шумно втягивая в себя воздух.
— Ага, с очень тощей, и которая молока не дает, — посмеивается Сюэ Ян, не намеренный извиняться. — Но тем не менее, я в тебя уже слишком много вложился. Да любому судье тебя покажи, он скажет, что ты мне должна достаться, если по-честному нажитое делить!
Сравнения с коровой — только теперь уже общей — все еще очень близко витают в воздухе. Сяо Синчэнь за все время ни слиточка не потратил на тряпки для девки… Может, Слепышка сначала прилепилась к нему, но на шее у кого она сейчас сидит, ноги свесив? Вот то-то и оно!
— И что ты со мной делать собрался? — А-Цин настолько в шоке, что даже не может толком поспорить на тему даосского вклада в себя любимую.
— Пока не знаю, — пожимает плечами Сюэ Ян. — Захочу — замуж выдам, захочу — на рынке плясать будешь, а если разозлишь — в веселый дом отправлю. Придумаю еще, какой с тебя толк выйдет.
Кроме очевидного — опечалить Сяо Синчэня своим отсутствием в его жизни.
— Еще чего! Да я от тебя обратно сбегу, негодяй!
— Ты сама-то веришь, что у тебя получится? — вкрадчиво интересуется Сюэ Ян, склоняясь к уху А-Цин и приобнимая ее за плечи свободной рукой, что вызывает у ютящейся за соседним столом стайки престарелых шлюх полный умиления вздох.
— Ты же не собирался меня убивать? — уточняет Слепышка, чувствуя прижатое к шее лезвие ножа, ловко вытряхнутого из чужого рукава.
— Нечего было идеи подавать! У меня-то и в мыслях не было до того, пока ты сама об этом не запела.
В ответ она только фыркает, настолько неправдиво это прозвучало. Сюэ Ян отодвигается и залпом допивает вино, едва успевая убрать чашу, чтобы не проглотить собравшиеся на дне какие-то хлопья.
— Да чего ты боишься? Может быть, тебе повезет, и наш даочжан не поступит как последний дурак? — говорит он, утираясь тыльной стороной ладони. — Пускай вот придет и скажет, что прогнал взашей своего ублюдского дружка, а мы, так и быть, вернемся.
— Тогда надо было сбегать не так далеко и не среди ночи! — восклицает А-Цин. — Как ему прикажешь за тобой бежать, чтобы что-то сказать — он же слепой!
Сюэ Ян награждает ее хмурым взглядом. Да, Сяо Синчэнь тоже ему говорил что-то в этом роде: гоняться за дражайшим спутником жизни ему не с руки, без глаз-то! Неувязочка, м-да… Но не идти же обратно самому? Зачем тогда уходил? Позорней проигрыша не придумать! Что же делать?
Конечно, помариновать Сяо Синчэня в муках совести — дело святое, даже если он ни в чем толком не виноват. Ну да, захотел хер интересным образом почесать, но разве это плохо? Нет, Сюэ Ян сам согласился подсобить… А Сун Цзыченя этого драного никто не приглашал, тоже сам приперся. Но а вдруг даочжан проникся праведными речами благочестивого приятеля и решил вернуться на путь истинный?
— Да неужто ты всерьез думаешь, что он тебя, погань такую, на кого-то променял? Он же как собака на кость на тебя в той канаве бросился, стыдно глядеть было! — продолжает давить Слепышка, жужжа зловредной мухой.
Ну если выбирать, кто лучше — какой-то там надменный выродок, которому нужно было несколько лет, чтобы поднять свою задницу, или Сюэ Ян — выбор очевиден. Для самого Сюэ Яна, само собой. И для даочжана, наверное, тоже, если уж даже девка так говорит… Она в этом должна разбираться: столько времени за Сяо Синчэнем прошаталась, ловя каждое его слово! И ведь даже до сих пор не знает, что не вздумай она его когда-то обчистить, то даосский труп давно бы волки в лесу растащили… Или где даочжан там собирался себя вскрыть?
«Сделай милость, потом разыщи для меня Шуанхуа! Буду смеяться над ним до конца жизни, что он такой жалкий, что не смог сопротивляться приказу… Он называет это преданностью, а я скажу, что это глупость — не уберечь хозяина», — звучит из-за спины голос Цзянцзай, пропитанный насмешкой и сладострастием.
Даочжан, конечно, уверяет, что давно уже всерьез не думает сводить счеты с жизнью, но… не стоит недооценивать чувство вины этого блаженного существа! Вздумает, что является причиной всех бед вокруг, а искупление у него одно: меч в глотку и вся недолга. А в похоронном доме его, наверное, крысы сожрут — если их не гонять, сразу же возвращаются, мерзкие твари… Или милый друг будет столь любезен, что останется и закопает? Хотя господин Сун большой мастак кидать, так что это уж вряд ли — рожу скривит и уйдет лирически страдать, по-даосски.
— Эй, что у тебя с лицом? — А-Цин щелкает пальцами перед носом Сюэ Яна, затем трясет за плечо. — Что, прихватило? А я тебе говорила не брать эту отраву, от ее запаха даже мухи мрут… — она брезгливо поджимает губы, заглядывая в пустую чашу с налипшими по стенкам бурыми комками.
Сюэ Ян резко встает из-за стола, не глядя бросая на стол пару мелких щербатых слитков — к сожалению, он со Слепышкой слишком приметная парочка, чтобы позволить себе сбегать без платы — и идет в сторону выхода.
— Зайдем в гостиницу за вещами и двигаем обратно, — сообщает он нагнавшей его девчонке. — Уж крысам я себя обскакать точно не дам.
А даочжан зря на Цзянцзай грешил — она, само собой, редкостная сука, но услугу ему таки оказала.
***
Сюэ Ян застывает на пороге снятой каморки и на всякий случай трет глаза, сомневаясь в увиденном — больше похоже на то, что от трактирного пойла его не только согнуло в три погибели в ближайшем переулке, но и мерещиться всякое начало.
— Даочжан! — радостно вопит Слепышка, начисто позабыв о своем притворстве. И тут же начинает щебетать во все горло: — Хвала Небожителям, ты пришел! Как ты нас нашел? Ты представляешь, что этот засранец хотел сделать — замуж меня отдать! — Серьезно, это ее сильней всего испугало?.. А как же потрясающий пример замужней жизни под боком, неужто совсем не вдохновляет?
Сидящий на узкой одинокой тахте — ее очень тяжко делить с малявкой, которая не хочет идти спать на пол! — Сяо Синчэнь поворачивает голову на голос. Если он и заметил внезапное прозрение А-Цин, то виду не подает, только настороженно хмурится. Тоже думает, что все не по-настоящему?
— А-Цин? — наконец говорит он, поднимаясь на ноги. И взволнованно, даже слегка затравленно и с нотками вины, добавляет: — А-Ян с тобой, верно?
— Ага, — сипло отзывается Сюэ Ян, наоборот, стараясь изгнать из своего голоса все эмоции. Он, в отличие от некоторых, верещать не собирается, хоть и очень хочется.
Лицо Сяо Синчэня меняется за несколько мгновений: тревога уступает место облегчению, а тому на смену приходит… Досада? Гнев? Обида? Все вместе? Что-то очень похожее Сюэ Ян видел несколько лет назад, прежде чем оказался уткнутым мордой в холодную землю и со столь любимым даочжаном кляпом во рту.
Игра закончилась. Только что-то не ясно, в чью пользу.