Публика в восторге. Сюэ Ян хочет даже раскланяться, но потом вспоминает, что его все равно никто из присутствующих не увидит и толку с этого ноль. Но он не может удержаться от широкой ухмылки, когда Сяо Синчэнь мягко обращается к А-Цин:
— Думаю, тебе стоит поблагодарить нашего друга за столь усердный труд.
Слепышка кривится, будто в нее влили кувшин уксуса и предложили сушеной рыбы на закуску. Ее корежит от самой мысли о том, чтобы благодарить Сюэ Яна, который не стесняясь с лихвой приукрасил свои усилия в поисках крова для нее. Правда, беседа в веселом доме осталась в тайне — эту историю лучше пока оставить при себе и при случае переработать.
— Да он, небось, что-то задумал, а не помочь решил, — сипло бормочет А-Цин, и, конечно же, недалека от истины.
— Ну конечно, — голос Сюэ Яна сочится сахаром. — Я просто хочу, чтобы ты отдала концы не в нашем доме. Хотя гроб там уже имеется, и долго искать, куда тебя деть, не придется…
Брови даочжана над повязкой ползут вверх. Он в очередной раз стоит перед дилеммой: можно ли смеяться над сомнительными шутками своего не менее сомнительного друга. Сюэ Яна подобная реакция всегда умиляет до крайности, и каждый раз, когда ему удается рассмешить Сяо Синчэня чем-то не слишком высокодуховным, он ощущает, как выиграл небольшой бой с чужой моралью. В этот раз он терпит поражение.
— А-Цин, просто скажи «спасибо», — без улыбки снова настойчиво просит даочжан, кладя руку рядом с головой насупившейся девчонки, слишком комфортно устроившейся на чужой слегка пропыленной кровати.
— Ладно! — с огромной неохотой соглашается та.
— Не трать голос, иначе кто будет меня потом бранить? — Сюэ Ян щелкает ее по носу, отмечая, как Слепышка вся вжимается в засаленную плоскую подушку. Будто она ножа в горло ожидает, в самом деле. Хотя можно это с легкостью проделать, остановить его никто не успеет.
Сюэ Ян поднимается с края кровати и выходит из комнаты. Ему еще надо обсудить детали сделки со старухой-травницей и желательно провернуть все максимально в свою пользу, а в присутствии Сяо Синчэня это просто нереально. С его патологической честностью он так и на пожизненное рабство договориться может, причем уж явно не для себя.
***
— А ты куда собрался? — непонимающе спрашивает Сюэ Ян, глядя на вышедшего за порог Сяо Синчэня. В лучах едва занимающегося рассвета в своих белых одеяниях он выглядит словно лютый мертвец, и от этого зрелища почему-то ощутимо передергивает.
— Помогать тебе, — уверенно отвечает даочжан, будто это что-то само собой разумеющееся. — Ты мне помогаешь во время ночной охоты, и мой долг — отплатить тебе тем же.
— Ковыряясь в земле? — недоверчиво уточняет Сюэ Ян. — Мечом копать будешь?
У него самого в запасе имеется кривобокая лопатка, которую чуть ли не как последнюю ценность отжалела травница. Правда, она что-то говорила о том, что это фамильное наследие и она открутит заклинателю все, что ниже пояса, если с ее драгоценным инструментом что-нибудь случится. Старуха на деле оказалась не слишком-то радушной, наоборот — наглой и ушлой персоной, которая выманила последние гроши за лечение и кормежку хворой А-Цин. А в качестве венца наглости заявила, что без положенной нормы трав-кореньев в день на ее пороге можно появляться только для того, чтобы забрать обратно Слепышку, которую она незамедлительно выкинет в случае нарушения договора. Ну и, конечно же, даочжан все испортил, явившись в самый разгар ругани насчет зверских условий и заявив, что они согласны на все. Как же он хорошо решает за других!
— А почему нет? Я же могу его направить куда угодно, я весной так помогал А-Цин сажать овощи.
Сюэ Ян издает невольный смешок. Помнит он эту пародию на огород, где ничего не выросло. Однако он не знал, что даочжан приложил руки к этой стыдобище. Да уж, каждый заставляет его пачкать Шуанхуа — кто кровью, а кто землей.
— Тебе настолько нечем заняться? — наконец спрашивает он, прищуриваясь.
Ответ весьма очевиден. Ночные охоты в последнее время строго по расписанию, установленному Сюэ Яном: запас живых людей на будущих мертвецов приходится тщательно экономить, и так уже половина ближайших поселений опустела. Конечно, периодически он приманивает и настоящих тварей, чтобы потом их умертвлять по мигом поступающему из города заказу и тем самым обеспечивать почти добропорядочный заработок. Таким образом, в данный момент для даочжана из занятий остается только сидеть дома да корзины плести. И правда, так себе перспектива.
— А может, тебе настолько по душе мое общество, что ты не можешь со мной расстаться? — излишне игривым для такого пасмурного утра тоном предполагает Сюэ Ян в ответ на кивок собеседника.
— Я никогда не говорил обратного, — Сяо Синчэнь склоняет голову набок и мягко, как умеет только он, улыбается.
Сказать на это совершенно нечего.
***
На самом деле, оставаться наедине с Сяо Синчэнем удается не так уж и часто. Либо по пятам следует вездесущая Слепышка, либо вокруг нежить, и не до задушевных бесед как-то, разве что по пути. Но сейчас больше приходится под относительно невинные шутки и средней свежести байки вести своего спутника по буеракам и приглядывать, чтобы и правда не споткнулся — это не по протоптанным дорогам ходить. Хотя Сяо Синчэнь уверяет, что все в порядке, и помощь ему не нужна, свой рукав из чужой хватки не вырывает и стойко терпит подтрунивания над своей якобы беспомощностью.
Также Сюэ Ян вынужден заодно следить за окрестностями: старуха подробно описала, в какой части леса она свою гниль собирает, главное — не пропустить приметные деревья. Чего ему точно не хочется, так это тратить время впустую. Он уже и так ощущает себя липким, словно измазанным в смоле, из-за того, что по итогу он все же оказывает величайшую услугу девчонке, к которой не испытывает никаких теплых чувств. Сюэ Ян ощутил к ней какую-то долю симпатии лишь однажды, когда она искренне возмутилась несправедливостью по отношению к любившему конфеты мальчику из рассказанной им «сказочки» про свое безрадостное детство.
Нужная поляна заботливо помечена выцветшими лентами, повязанными на нижних ветках деревьев, что вызывает ассоциации с каким-нибудь темным ритуалом. А вот Сюэ Ян тоже мог бы сейчас заниматься чем-нибудь полезным, да хоть бы и собственными исследованиями, но разве под бдительным оком Сяо Синчэня это возможно? Он-то, конечно, ничего не увидит, а вот его Шуанхуа мигом прилетит в какое-нибудь чувствительное место заклинателю, вздумавшему побаловаться темной энергией. Но сегодня этот меч предназначен для более приземленных в прямом смысле слова целей.
— Можешь приступать, — разрешает Сюэ Ян, выводя Сяо Синчэня в центр прогалины. — Где-то на три чжана вокруг все твое.
Тот сосредоточенно кивает, поворачивает голову, словно оглядываясь: прикидывает расстояние. Потом достает из ножен меч, а свободной рукой притягивает охнувшего от неожиданности Сюэ Яна к себе.
— Мне нужно знать, где ты находишься, чтобы не задеть.
Это вполне разумное объяснение, однако Сюэ Яну откровенно неуютно находиться в этом подобии объятий. Но меч уже взлетел в воздух и, мелькая ярко-голубыми вспышками, принялся нарезать круги, вонзаясь в землю и буквально вспарывая ее. Сюэ Ян прикрывает лицо от летящей снежно-земляной крошки. Ему приходит в голову мысль, что стоит активировать хотя бы каплю темной энергии и лезвие на чистых рефлексах на огромной скорости прошьет его насквозь. Заодно с самим владельцем меча — вот уж бесславная кончина, зато прямо как в романтических историях, которые страсть как любят глупые девицы.
— Достаточно или еще нужно?
Голос Сяо Синчэня заставляет Сюэ Яна вынырнуть из размышлений. Он оглядывает раскуроченную поляну и присвистывает — даочжан потрудился на славу, хорошо, если тут остались целыми те самые корешки, за которыми они пришли.
— Ты во всем такой… старательный? — с усмешкой интересуется он и поспешно отстраняется, осознав, что чужая рука до сих пор держит его за плечо.
На лице Сяо Синчэня непонимание — он не улавливает, над ним сейчас опять попытались подшутить или это такая странная похвала. Он тщательно вытирает лезвие меча выуженным откуда-то куском ткани.
— Ладно, хватит. Садись. — Сюэ Ян подталкивает Сяо Синчэня в сторону чудом уцелевшего единственного пня неподалеку. Даже ногой счищает снег с поверхности: конечно, даочжан с мокрым задом — это очень смешно, но еще одного простудного он просто не потерпит. Тут разве что позволить запустить болезнь до крайней степени, а потом, трогательно держа за руку на смертном одре, выдать все ставшие общими грязные секреты… О нет, слишком скучно для такого количества проделанной работы, Сюэ Ян представляет себе завершение истории совершенно не так. Он пока еще не определился с самым предпочтительным вариантом, но простуженная задница никакой роли там точно играть не будет.
Не подозревая о том, какие прямо сейчас строятся планы на его жизнь, Сяо Синчэнь прячет за спину меч и послушно садится на предложенное место, привычным жестом расправляя полы одеяний. И с таким одухотворенным видом, будто он не на пне сидит, а на постаменте перед храмом, как статуя какого-нибудь небожителя! Красота, только гадящих сверху птиц не хватает.
Сюэ Ян ставит на землю рядом с собой пустую корзину и опускается на колени, чтобы начать поиски. Даже несмотря на помощь в виде столь необычного применения меча, земля твердая и неподатливая. Ну это не из льда выковыривать кусок вмерзшего плесневелого хлеба неполным набором пальцев, так что с этим он должен с легкостью справиться.
Сюэ Ян сейчас особенно радуется, что его спутник ничего не видит, потому что, честное слово, если бы тот как-то попытался прокомментировать, что вокруг него ползают на коленях, то он бы остался не только без глаз, благо выданная лопатка довольно острая. Во всяком случае, вырезать ей с насиженного места толстый узловатый корень, больше похожий на какую-то опухоль, довольно удобно. Сюэ Ян не знает, какому растению он принадлежит, но, видимо, на этой поляне эта пакость в теплое время года цветет буйным цветом. И, скорее всего, больше не будет — после перепахивания земли Шуанхуа здесь уже ничего не вырастет, только если заново сажать. Сказать об этом вслух или не сказать? Послушать, как Сяо Синчэнь сокрушается о том, что испортил бедной травнице будущую торговлю, безусловно, очень забавно, но ведь он сегодня же вечером пойдет к бабке с повинной! Так что лучше промолчать. Или…
— А ты знаешь, что на тебя запала хозяйка веселого дома? — спрашивает Сюэ Ян, выкорчевывая очередную находку и закидывая ее в корзину с глухим стуком.
— В каком смысле? — после недолгой паузы осторожно интересуется Сяо Синчэнь.
— В самом прямом, — усмехается Сюэ Ян. — Она предлагала забрать нашу хворобу в обмен на то, что ты ей согреешь койку. — Он не собирается упоминать о том, что сам тоже пытался ей выставить весьма грязные условия.
— Вот как, — даочжан звучит порядком растерянно. — И что ты ей сказал?
Сюэ Ян оборачивается, чтобы посмотреть на лицо Сяо Синчэня, выражающее вежливый интерес.
— Что ты ждешь чистой и светлой любви, конечно, как и положено приличному человеку, — фыркает он от смеха. — И что вряд ли старая шлюха подходит на роль хоть чьей-нибудь страсти, она же страшна, как смерть! Хотя, будь она мужиком и лет на пятнадцать помладше… — продолжает рассуждать он. В голове немедленно всплывает образ кокетливо хихикающего Цзинь Гуанъяо. Так, пора с этим прекращать, а то он не только хихикать будет, а что похлеще откалывать начнет!
Сюэ Ян ожидает отвращение и возмущение в свой адрес, но никак не чуть нервного смешка. Сяо Синчэнь неосознанно сминает пальцами подол своих припорошенных нападавшим снегом одежд и бормочет:
— Ну ты же в любом случае отказался… И нашел более достойный кров для А-Цин… В общем, ты все правильно сделал, — заверяет он, излишне энергично кивая. На его щеках проступает легкий румянец.
— Чего ты так распереживался! — Сюэ Ян беззаботно хлопает смущенного заклинателя по колену, оставляя земляное пятно на белой ткани, отчего тот едва ли не подскакивает с места, растеряв половину своей одухотворенности. — Мне что, надо было согласиться? — с подозрением спрашивает он.
— Разве что если бы это был единственный вариант… — Сяо Синчэнь страдальчески вздыхает и морщится. — Но я рад, что этого не случилось.
Сюэ Ян, посмеиваясь, возвращается к своему занятию. Вообще, есть нечто медитативное в методичном ковырянии в земле, не будь она такой холодной. А в краснеющем даочжане есть нечто притягательное. Он еще не решил, что именно, но нужно будет обязательно вернуться к этой теме разговора, чтобы выяснить. Однако Сяо Синчэнь его опережает.
— Если быть честным, ты угадал про чистую и светлую любовь, — говорит он таким спокойным тоном, будто только что не заикался на каждом слове.
— А разве вам, даосам, на это дело не плевать? — любопытствует Сюэ Ян. — А как же «отринуть все страсти и желания» и прочая чушь?
— Не думаю, что я смогу достичь настоящего идеала даосизма, так что если мне выпадет шанс с кем-нибудь вместе пойти по пути самосовершенствования, я не стану от этого отказываться.
— Жизнь этой бедной девицы будет невероятно скучной, — с наигранной жалостью комментирует Сюэ Ян, придирчиво рассматривая выуженный из земли комок, пытаясь определить, это корень или чье-то окаменевшее дерьмо. — Хотя, если она будет такая же, как ты, может, от тоски и не загнется…
— Мне неважно, кем будет этот человек, — немного невпопад возражает Сяо Синчэнь и тут же задает вопрос, не давая времени на обдумывание своих слов: — А что насчет тебя?
— А я что? Я трезво оцениваю, что дочка императора мне не светит, — пожимает плечами Сюэ Ян, все же определив находку как негодную. Он переползает вперед, чтобы продолжить раскопки. — Так что я просто делаю то, что захочу, с кем захочу и как захочу.
Сейчас он ни капли не кривит душой. Ему действительно глубоко плевать на глупости вроде высоких чувств, он даже сомневается в том, что они действительно могут существовать, только если в воображении таких наивных простаков, как даочжан. Сюэ Ян всю жизнь приспосабливается к обстоятельствам, и партнеров он воспринимает точно так же. Если ставить целью только удовольствие, то совершенно все равно, каким образом оно будет получено и от кого. И насколько добровольно.
А вообще, конечно, забавно. Вряд ли святой даочжан захотел бы вести такие беседы в присутствии Слепышки, наверняка прервал бы такую проповедь, ведь негоже юным девицам слушать подобное! А сейчас внимательно слушает, даже не перебивает — наверняка придумывает, как повежливее осудить. Скорее мир перевернется, чем Сяо Синчэнь одобрит подобное поведение.
— Я рад, что ты всегда можешь себя развлечь, — после затянувшегося молчания наконец говорит тот. Что-то подсказывает, что это только десятая часть того, что он действительно хочет сказать.
— Ага, вот сейчас такое потрясное развлечение себе нашел! Безудержное веселье просто! — с горечью отзывается Сюэ Ян, с ненавистью глядя на выкопанный корень. Успокоение в этом занятии кончилось слишком быстро, и чем дальше, тем он раздражается все сильнее. В воздухе висит напряженная тишина.
Коренья довольно крупные, и дна у корзины уже не видно. А если досыпать комьями земли, так и вообще будет казаться, что она заполнена. Пускай бабка будет довольна и этим на сегодня, а если не будет, всегда можно со сладкой улыбкой показать нож — безотказное средство в общении с недовольным народом. Да ведь наверняка же эта карга Чуйшэнь наврала, что собирала тут чуть ли не всю поляну! Она небось год копается, чтобы выдернуть хоть одну кочерыжку.
— На сегодня с меня хватит, — говорит Сюэ Ян, поднимаясь на ноги и отряхивая свою одежду от снега вперемешку с грязью. Земля забилась в перчатку, неприятно царапая обрубок пальца. Он ослабляет ремень на запястье, чтобы избавиться от помехи, его взгляд с омерзением скользит по изуродованной кисти.
— У тебя что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает Сяо Синчэнь, тоже вставая со своего места. — Нужна помощь?
— Руки замерзли, — не видит смысла врать Сюэ Ян, поправляя перчатку. — И если ты снова собрался помогать своим мечом, я воздержусь, — шутка выходит так себе, но собеседник улыбается.
Сюэ Ян уже тянется поднять с земли корзину, но его останавливают, перехватывая за обе руки. Неожиданно теплые ладони накрывают его собственные, заставляя сложить их вместе. Проходит несколько мгновений, тянущихся словно вечность, прежде чем он резко вырывается, отступая на шаг.
— Я всего лишь хотел передать тебе немного своей ци, чтобы согреть, — обескураженно говорит Сяо Синчэнь.
Бешено скачущее в панике сердце неохотно замедляет свой ход, возвращаясь в норму. Ничего не заметил. Не успел ощутить, что с левой рукой какие-то проблемы. Нужно успокоиться. Никакой трагедии не произошло. И вообще, всегда можно что-нибудь соврать на этот счет. Это же даочжан, он поверит. Не станет подозревать своего якобы друга в том, что тот на самом деле преступник, которому ему не посчастливилось перейти дорогу несколько лет назад. Хотя кто кому ее перешел, еще вопрос!
— У меня руки грязные, — отрезает Сюэ Ян, стараясь говорить как можно равнодушней. — И вообще, хочешь кого-нибудь схватить — в городе по пути завернем к веселому дому, там тебя всегда ждут! Кто знает, вдруг еще денег отсыпят!
Сяо Синчэнь с натянутой улыбкой только качает головой и ничего не говорит весь оставшийся путь, погрузившись в раздумья.