Пальцы все еще скользкие от остатков масла, и их вполне хватает, чтобы размазать по собственному члену. Это уже действительно тот максимум заботы, который может позволить себе Сюэ Ян, прежде чем сделать первый толчок. С его губ срывается несдержанный стон. Именно в этот момент Сюэ Ян понимает, что у него действительно никого не было уже целую прорву времени, а все стараниями Сяо Синчэня: тот отлично отваживал своим присутствием от любых мыслей о плотских утехах, а в итоге сам оказался с ним в одной постели. Будто так и задумывалось. Но, опять же, подозревать даочжана в таких сложных интригах попросту глупо.
Внешне Сяо Синчэнь совершенно спокоен и не сопротивляется вторжению в свое тело, но Сюэ Ян чувствует, как тот напряжен. Все его мышцы словно окаменели, а былое возбуждение рискует сойти на нет, и это весьма усложняет ситуацию. Больше всего сейчас хочется просто сжать до синяков пальцы на его бедрах и потянуть на себя, чтобы до конца войти в горячую тесноту и взять свое, но опускаться до жалкого подобия изнасилования откровенно не хочется. Во-первых, чтобы это было весело, жертва должна хотя бы дергаться и выказывать недовольство, а во-вторых, быть на порядок слабее, чтобы это самое недовольство без проблем подавить. Насчет даочжана Сюэ Ян не обольщается: знает, что даже будучи слепым, тот может при желании если не проредить конечности, то как минимум хорошенько отделать. Так что приличным изнасилованием тут и не пахнет.
Скорее уж, если ничего не предпринять, все это станет напоминать совокупление с трупом. Не то чтобы Сюэ Ян имел что-то против покойников; он соврет, если скажет, что ни разу не задумывался об их привлекательности в процессе подробного изучения. Но Сяо Синчэнь вполне себе живой и, чтоб ему гореть, возмутительно желанный на почве долгого воздержания.
— Знаешь, даочжан, ты просто поразительный, — Сюэ Ян не врет, он сейчас и правда испытывает смесь досады и восхищения, потому что редко кто может вынудить его считаться со своими интересами. Ласковые речи все еще не входят в планы, но это ведь не считается? — С другими я…
— Хватит, — Сяо Синчэнь прерывает его на полуслове. Его голос звучит надломленным. И, прежде чем Сюэ Ян успевает что-то сказать, торопливо поясняет: — Я прекрасно понимаю, что я у тебя не первый и не второй, но я ничего не хочу знать об этих людях. Пожалуйста, — после короткой паузы добавляет он.
— Неужели это ревность? — а это уже действительно вызывает у Сюэ Яна полный восторг. Он наклоняется вперед, чтобы получше разглядеть в полумраке не слишком довольное лицо Сяо Синчэня, которое теперь выражало хоть какие-то эмоции. Практика в очередной раз показала, что тот не умеет правильно реагировать на комплименты, но отлично на них отвлекается; он протяжно вздыхает, наконец впуская в себя полностью. — Тебе станет легче, если я скажу, что ты мой первый и последний даочжан?
Сюэ Ян говорит чистейшую правду — даосов до этого к нему нелегкая не приносила, себе дороже с этой святой братией связываться. Да и ничего, кроме взаимного отвращения, они обычно не вызывают. Но на Сяо Синчэне это срабатывает: он рассеянно кивает на это предложение, соглашаясь, и честно пытается расслабиться. Конечно, его сдавленное шипение резко контрастирует с несдержанными стонами уже начавшего двигаться партнера, но главное, что он перестал походить на коченеющий труп, старающийся дойти до своей конечной стадии как можно скорее, лишь бы его оставили в покое.
Сяо Синчэнь никак не может определиться, куда деть свои руки: то ли продолжать терзать ветхую простынь, то ли вцепиться мертвой хваткой в Сюэ Яна, то ли попробовать подарить себе хоть какое-то удовольствие. Эта довольно неловкая возня умиляет, хотя и порядочно сбивает, не давая двигаться в желаемом темпе. Чтобы угомонить, приходится схватить его за запястье и заставить сжать собственный член. Пускай не стесняется, развлекая себя, и не мешает другим.
— Если что-то не нравится, говори, — крайне великодушно разрешает Сюэ Ян. Он не гарантирует, что примет во внимание возможные мольбы прекратить, но разумно это умалчивает.
— Все в порядке, ты можешь продолжать, я думаю, что… привыкну. Ты же постараешься, чтобы мне стало лучше? — бесхитростно предполагает Сяо Синчэнь. Он прерывается едва ли не на каждом слове от размеренных толчков внутрь своего тела.
Проклятый даочжан с его вопросами, которые попросту не оставляют вариантов ответа! Как с ним сложно, а ведь изначально все казалось проще некуда. Очаровать да поиметь — разве ж это трудно? Ага, только вот в каждом пункте плана по десять препятствий.
— Это не только от меня зависит.
Дальше вести одухотворенные беседы у Сюэ Яна просто нет выдержки. Равно как и отказывать себе в получении удовольствия. А раз Сяо Синчэнь сам сказал, что привыкнет, пускай подстраивается. Он и правда пытается найти для себя удобное положение: ерзает по постели, выкидывает куда-то на пол подушку из-под поясницы, видимо посчитав лишней, выгибается и подается навстречу; его тело уже не противится проникновению. В какой-то момент одна его нога соскальзывает с плеча Сюэ Яна, и он не пытается вернуть ее на место, находя эту позу для себя удобной. И, судя по участившимся совсем не болезненным вздохам и почти неслышным стонам, даже слишком. Ну хоть в этом даочжан решил не усложнять жизнь.
Такие старания удостаиваются не особо внятных, но одобрительных комментариев. Сюэ Ян сквозь вихрь из собственных ощущений отстраненно отмечает, что ему неожиданно приятен такой отклик на свои действия. Не настолько, конечно, чтобы не проигнорировать новые попытки притянуть его за плечи с явным намерением подарить поцелуй, но тем не менее. Хотя, может, даочжану просто хотелось таким образом прекратить поток порой откровенно грязных высказываний относительно происходящего, от которых даже у бордельных «девочек» той жуткой тетки уши от стыда загорятся. Но вслух он не возражает, значит, не так уж и против слышать экзотические похвалы.
Вокруг уже сгущается тьма, однако будь сейчас светло, Сюэ Ян бы все равно ничего не увидел: перед глазами пляшут пятна в подступающем оргазме. Он стискивает за бедро лежащую у него на плече ногу, продолжая вбиваться в податливое тело.
— Я сейчас… — обрывочно сообщает он, уже предвкушая блаженное помутнение сознания. И тут в голове все резко проясняется, а источником этому просветлению становится обжигающее ощущение внизу живота, будто кто раскаленным клеймом ткнул. Он смотрит вниз, фокусируя взгляд на чужих пальцах, прижимающихся к его коже и излучающих уже знакомое голубое свечение. — Что ты делаешь?!
— Тебе не по душе? — тяжело дыша, отзывается Сяо Синчэнь, одергивая руку.
— Как бы тебе так сказать… — заплетающимся языком отвечает Сюэ Ян, не зная, как продолжить. По эффекту это более всего напоминает ощущение, словно кто-то со всей дури схватил его за член у основания и пережал, попросту не дав кончить, разве что чуть нежнее.
— Просто ты сказал, что уже скоро, а я еще нет… — оправдываясь, начинает бормотать даочжан, явно пристыженный реакцией партнера. — И я решил, что если воздействовать на определенный поток ци, то… Можно тебе продлить… Чтобы… Вместе?
— Охренеть можно! — прерывает его Сюэ Ян.
Сейчас он абсолютно не намерен слушать изыскания о потоках энергии, хотя, конечно, это все безумно любопытно, и потом он обязательно вернется к этой беседе. Его больше волнует, как это Сяо Синчэнь умудряется еще быть в трезвом уме: подмахивал он очень старательно и совершенно точно не притворно. Да и член у него стоит, что явственно намекает на то, что жизнью он не обижен. Сюэ Ян раньше ни над кем так не трудился, а он, оказывается, и не думает кончать, да еще и одновременно хочет! Он что, до слепоты тоже где-то веселых романчиков обчитался, где все хором приходят к финалу? Что за чушь, в самом деле, эдак ему еще приспичит, чтобы цветы вокруг начали распускаться и птички пели в процессе.
— А ты чего так долго? — вопрос звучит совсем не ласково, но Сюэ Ян так потрясен поведением даочжана, что не в силах вернуть себе роль заботливого спутника на пути самосовершенствования. Хотя он все еще возбужден, горячая плоть вокруг его члена никуда не делась, и сильнее всего ему хочется вернуться к прежнему занятию, только предварительно заломав шаловливые руки даочжана куда-нибудь за голову последнему, чтобы не распускал их без предупреждения.
— Я… Контролирую свои потоки, просто концентрируясь, — нехотя говорит тот и совсем уж виновато признается: — Мне не хочется заканчивать так быстро.
Сюэ Ян давится воздухом и смеется. Концентрировался, будучи на чужом члене, ну надо же! Это приводит в состояние чистого и незамутненного восторга, он будто лишается способности злиться, несмотря на то, что он снова испытал на себе дурную привычку Сяо Синчэня влезать в чужие дела, когда его никто об этом не просит. Сюэ Ян зябко ведет плечами, в пылу страсти он не обращал внимания на холод, но сейчас тот снова подступает. Переведя дыхание, он говорит:
— Даочжан, какой же ты распутный! Нет-нет, не в плохом смысле слова! — тут же заверяет он, глядя на поникшее лицо Сяо Синчэня. Его рука все еще светится, поэтому отлично можно рассмотреть, как досадливо поджимаются его губы. Да и вообще, выглядит он просто потрясающе: черные волосы разметались по смятой простыне, повязка с глаз сбилась наверх так, что стали видны темные щели закрытых пустых глазниц. Даочжан, словно почувствовав на себе взгляд, тут же тянется поправить белую ткань, возвращая ее на место.
— Прости, я не думал, что тебе это настолько не понравится, — он снова пытается извиниться.
— Если тебе когда-нибудь еще придет в голову что-то подобное, предупреждай хотя бы, — отмахивается Сюэ Ян. Он выразительно двигает бедрами, вырывая из чужого горла очередной хриплый вздох. — Я могу уже закончить? Настрой как-нибудь свою ци на нужный лад, а то, честное слово, ты рискуешь оставить меня без яиц, и тогда больше уже ничего не будет!
Эту просьбу-угрозу Сяо Синчэнь воспринимает со всей серьезностью, но Сюэ Ян все равно с опаской поглядывает на его руки, чтобы они не оказались в каком-нибудь неположенном месте. Правда, совсем скоро ему становится все равно: оказывается, после такой резкой паузы ощущения становятся гораздо ярче, и вот уже снова перед глазами все мутнеет, приближая к разрядке.
Одновременно, как в наивных мечтах даочжана, не выходит. Он, кажется, удивлен до крайности тем, что достиг пика первым: замирает изломанной куклой и даже будто дышать перестает. И не обращает никакого внимания ни на собственное разбрызгавшееся по животу семя, ни на чужое, вскоре потекшее между его бедер на изрядно запачканную постель. Сяо Синчэнь приходит в себя только после того, как на него со стоном едва ли не сваливается чужое тело. Он подставляет руки, прижимает к себе и ничего не говорит, переживая потрясение. И с неохотой отпускает, когда Сюэ Ян скатывается с него в сторону, не особо желая тереться липкой кожей. Однако кровать узкая, так что избежать контакта все равно не удается.
— Ну как тебе? — сипло спрашивает Сюэ Ян, подавляя желание ткнуть Сяо Синчэня в бок посильнее, чтобы проверить — живой тот еще или нет, — слишком уж долго молчит. А вдруг рыдать собирается над загубленной невинностью? Сейчас меньше всего хочется чего-то подобного, хотя обычно Сюэ Яна не волнуют чужие слезы.
— Я… — наконец выдавливает из себя Сяо Синчэнь, прижимая руки к своей груди в поисках поддержки у самого себя, раз уж сосед ее предоставлять не спешит. — Мне сложно описать, но я жалею, что так долго не решался открыть тебе свои чувства.
Сюэ Ян хихикает, дивясь такой возвышенной формулировке.
— Да уж, мог бы и пораньше, — соглашается он, невольно пытаясь представить свою реакцию, если бы такое случилось хотя бы год назад. Получается очень плохо. Надо будет на досуге выяснить, когда же даочжана вообще накрыло сим осознанием, может, получше выйдет.
— То есть… — Сяо Синчэнь приподнимается на локтях, а потом и вовсе рывком садится на постели. Он снова надолго замолкает в попытках подобрать верные слова. — Тебе тоже понравилось?
— Нет, даочжан, я виртуозно притворялся, а между ног у тебя сейчас не мое семя, — язвит Сюэ Ян и тотчас пугается, а вдруг собеседник его сейчас не поймет? И с облегчением выдыхает, услышав легкий смешок. — Хотя… — тянет он.
— Что? — в голосе Сяо Синчэня плещется зарождающаяся паника. Ну все, не надо было этого делать, теперь он погрузится в свои мысли и будет пытаться выяснить, в каком месте нагрешил. Какие же у него беды с головой! Мало того, что умудрился воспылать любовью к самому неподходящему в мире человеку, так еще и постоянно себя в чем-то винит.
— Да просто интересно, почему ты все время был таким тихим, — спешит успокоить его Сюэ Ян, лениво закладывая руку за голову и ощущая, как у него ноют все мышцы. — Нет, поболтать ты горазд, а вот остальное… Не стонал, не кричал — не поймешь, все ли тебе по нраву.
— А надо было? — совершенно искренне удивляется Сяо Синчэнь. — Я могу в следующий раз попробовать, — с сомнением предлагает он.
Сюэ Ян победно улыбается. Значит, даочжан в полной уверенности, что эти следующие разы обязательно будут. Не придется убеждать.
— Но что мне кричать? Твое имя? Я его даже не знаю, — задумчиво добавляет тот.
— Это ты сейчас таким образом пытаешься из меня его вытянуть?
— Мне бы очень хотелось узнать, как тебя зовут, но если ты до сих пор не хочешь говорить, то я не буду настаивать, — Сяо Синчэнь говорит очень серьезным, но разочарованным тоном. Выходит, и правда пытался, но совсем не умеет заговаривать зубы собеседнику. Ох, не знает он, о чем просит! И не представляет, как велико искушение уважить его желание немедленно.
— Ладно, нравится молчать, так и демоны с этим, — спешит свернуть разговор Сюэ Ян, раздумывая, хочется ли ему сейчас вставать, чтобы хоть штаны свои найти, не говоря уже об остальном. Подниматься откровенно лень, да и особых неудобств он не ощущает, притеревшись к чужому горячему бедру. Он чувствует себя словно выжатый лимон; все, на что его сейчас хватает, так это разговоры вести. Вздумай сейчас Сяо Синчэнь кинуться на него с поцелуями, отбиться даже не сможет. — Лучше скажи, что ты там за фокусы с ци показывал?
Кажется, даочжан сам рад уйти от этой темы, потому с энтузиазмом отвечает:
— Все процессы в теле человека можно контролировать с помощью перенаправления энергии, в частности, если перекрыть определенный поток, можно… временно приостановить… — он снова замолкает и после некоторых раздумий выдает: — Не беспокойся, я очень хорошо чувствую ци, потому ничего не мог тебе повредить.
— Чего? — Сюэ Ян вскидывается на кровати и с беспокойством ощупывает свой член — не собирается ли он прямо сейчас отвалиться? Надо было соглашаться на кулек конфет и не затевать весь этот балаган! — То есть и такое могло произойти?!
— Я был уверен в том, что делаю. Я бы не стал на тебе экспериментировать, не проверив сначала на себе.
— А это все даосы так умеют или ты у нас особо рукоблудный представитель? — Сюэ Ян заходится в хриплом смехе, успокаиваясь. — Интересные у тебя медитации, нечего сказать!
— Пожалуйста, не говори таких вещей, это ужасно звучит, — Сяо Синчэнь прячет лицо в ладонях. А в койке не такой стыдливый был! Он сдавленно добавляет: — И если бы не ты, я бы таким никогда не занимался!
Сюэ Ян застывает с открытым от восхищения ртом. Как ловко даочжан умудрился перекинуть на него свои грешки! И ведь совершенно искренне говорит… Как бы он запел, узнай, что он благодаря своему разлюбимому спутнику не только с собой развлекаться начал? От этой мысли приходит неожиданное раздражение, и Сюэ Ян не может определить его причины, поэтому спрашивает, чтобы отвлечься:
— Так, а что еще ты можешь?
— Ну... В обратную сторону это тоже работает, — Сяо Синчэнь все же убирает от пылающего лица руки, поняв, что осуждать его не собираются. И осторожно, словно пробуя холодную воду в озере, интересуется: — Хочешь, покажу?
Сюэ Ян всерьез обдумывает это предложение, щурясь от внезапно резкого света, незамедлительно появившегося на чужих пальцах. Ему хочется поинтересоваться, а хватит ли даочжана на второй заход, потому что насчет себя он сейчас очень сомневается: все-таки несмотря на все заверения о безопасности, вмешательство в потоки и так не особо стабильной энергии не прошло для него даром, полностью истощив. Он рассматривает лучащееся надеждой лицо Сяо Синчэня и понимает — того еще как хватит! Не только на второй раз, но и на третий, и на четвертый. Поганые даосы с их техниками, чтоб им пусто было!
Да так и помереть можно! А вдруг это такой хитрый план: даочжан давно обо всем догадался и просто пытается избавиться от своего врага? Мечом зарубить ему человеколюбие не позволяет, а вот так — очень даже! И это еще хорошо, что Сюэ Ян не позволил ему быть сверху (хотя пока никто и не настаивал), точно бы укатал до смерти… Он встряхивает головой, прогоняя очень живо вставшую перед глазами картину собственной кончины в объятиях любвеобильного даоса. Ну и глупости же лезут в голову, в самом деле.
— Давай в другой раз, — Сюэ Ян с нервным смешком отстраняет уже тянущуюся к нему ладонь. Он еще раз кидает взгляд на изрядно погрустневшее лицо Сяо Синчэня и беззаветно врет, чтобы не раскрывать истинных причин отказа: — Масло закончилось, а без него, уверяю, тебе не понравится.
— Правда? — брови даочжана недоверчиво кривятся под повязкой. — А я уже подумал, что…
— Дай догадаюсь, — не дает ему закончить Сюэ Ян, подтягивая сбившееся на край кровати одеяло к себе, — что мне на самом деле не понравилось и, вообще, ты успел за это время мне наскучить? — он тяжко вздыхает, дождавшись короткого кивка, и устало спрашивает: — Никак не пойму, с чего ты себе это выдумал?
— Ты же сам мне сказал, — отвечает Сяо Синчэнь, покорно давая вытереть себя краем тонкой ткани, и не возражает, когда его тянут за собой на кровать, укрывая.
— Когда такое было? — удивляется Сюэ Ян, прикидывая, стоит ли ему напрягаться лишний раз, чтобы дотянуться за выкинутой на пол подушкой, или чужая грудь послужит неплохой заменой. После проверки оказывается, что более чем неплохой.
— Несколько дней назад ты говорил, что тому, кто станет моим спутником, будет невероятно скучно. Вот я и… стараюсь не быть таким.
Сюэ Яну уже даже не смешно.
— Ну и дурак же ты, даочжан. После такого представления, какое ты тут закатил, ни у кого язык не повернется назвать тебя скучным. И клянусь, если ты еще раз поднимешь эту тему, я тебя убью. Потом притащу твой труп на ту гору, с которой ты слез, а там уже убьют меня, как только я поделюсь с ними чарующими обстоятельствами твоей гибели.
Сквозь пелену все сильнее накатывающего сна Сюэ Ян слышит мягкий смех. Даочжан думает, что это шутка. Не стоит его разочаровывать.