— Хорошо, — сонно соглашается Сяо Синчэнь, убирая руку, чтобы дать свободу своему соседу. — Если ты на рынок, возьми деньги, купи себе конфет… — он машет куда-то в сторону, предлагая порыться в своих одеяниях, валяющихся на полу. — Или нет, постой, лучше я с тобой…
— Нет, — обрывает его Сюэ Ян, отгоняя непрошеное тянущее чувство где-то внутри. — Я не на рынок. И со мной ты не пойдешь.
— Ладно, — не спорит тот, вытягиваясь на постели с явным намерением остаться здесь. — А я, пожалуй, еще немного полежу. Когда вернешься?
Сюэ Ян прикладывает руку к лицу и вздыхает. Этот разговор обещает быть просто невыносимым.
— Тут такое дело, даочжан… — начинает он и замолкает, раздумывая, как же продолжить.
Сяо Синчэнь мигом сгоняет с себя утреннюю негу и садится.
— Ты не собираешься возвращаться, — печально констатирует он, складывая руки на груди. — Что же, я знал с самого начала, что это произойдет. Правда, смел надеяться, что все продлится хотя бы до осени.
Губы Сяо Синчэня страдальчески кривятся, а плечи безвольно поникают. По сравнению с нынешним состоянием вчера он был неприлично весел. Того и гляди под повязкой кровить начнет, чего не было уже довольно давно. Хотя обычно это никак не связано с его душевным состоянием, у него как-то даже в койке в самом разгаре течь из глазниц начало, и пришлось очень постараться, чтобы не подать виду, что это заводит сильнее, чем следовало бы приличному человеку. Но несомненно, общего трагизма в ситуацию кровь добавит по самую плешку.
— Та-а-ак, начинается… — едва ли не стонет Сюэ Ян. Ну вот прямо с порога понеслось!
— Ты мне обещал, что никуда не уйдешь, а теперь говоришь мне это, — точно оправдываясь, произносит Сяо Синчэнь. — Зачем ты меня обманул?
Что там было? Если кто и отчалит, то только в мир иной? Если позволить даочжану еще немного погрузиться в свою печаль, то он вполне начнет рассматривать такой вариант как приемлемый. То ли сам покончит с собой, то ли сперва своего любимого спутника прирежет, а уже потом за ним последует! Зато вместе — жуть как романтично! Хотя сам Сюэ Ян ему тоже обещал нечто подобное, если Сяо Синчэнь не прекратит донимать его со своими приступами самоуничижения. И кстати говоря, даочжан честно держался до сегодняшнего утра, но сейчас он снова выбит из колеи.
— Дай мне закончить, а? — раздраженно говорит Сюэ Ян. — Я просто сказал, что ухожу, я же не говорил, что не вернусь.
— Тогда я повторю свой вопрос: когда же ты собираешься это сделать? — Сяо Синчэнь слегка приободряется и идет на попятную.
— Не знаю. Может, через месяц — два… Может, через полгода. Даочжан, не делай такое лицо!
Тот всем своим видом дает понять, что лично для него нет никакой разницы — уходят от него на такой срок или насовсем.
— Твой уход никак не связан с тем, что я… — он закусывает губу и через силу продолжает: — Вчера не смог… тебя порадовать?
Сюэ Ян зажимает себе рот рукой, чтобы не засмеяться в голос, но не справляется с собой. Он валится вниз, утыкаясь лицом в чужие колени, и долго не может успокоиться. Ну только даочжан мог такое придумать, поразительный человек! Наконец, он приобретает способность связно говорить.
— То, что у тебя не вышло как следует меня трахнуть — наименьшая из моих проблем, — Сюэ Ян чувствует, как замерла рука, гладящая его по плечу. — И решаемая исключительно с твоим участием, а не без него. Уж поверь, прошлая ночь никак не повлияла на мое решение.
Только если очень косвенно, потому что именно тогда стало понятно, что больше играть в спокойную семейную жизнь не получится.
— У тебя что-то случилось и поэтому тебе нужно уйти? — догадывается Сяо Синчэнь. На смех в свой адрес он никак не реагирует, потому что уже давно привык к подтруниваниям по любому поводу.
Ага, даочжан случился, вот что. Сюэ Ян только мычит что-то невразумительное.
— Это как-то связано с твоим прошлым?
Скорее уж с настоящим и будущим за компанию.
— Можно сказать и так.
— И ты мне, конечно, ничего не расскажешь, — на редкость проницательно заканчивает со вздохом даочжан.
— Как вернусь — все расскажу, — клятвенно обещает Сюэ Ян.
— Даже свое имя?
— Его в первую очередь узнаешь, — усмехается он. Сейчас в его голосе нет ни толики лжи, только чистейшая правда. Если, конечно, все пройдет по плану, с чем у него не слишком хорошо ладится в последнее время. Сюэ Ян называет это стратегическими отклонениями, но уже сам себе не очень-то верит.
— Я предпочту его никогда не узнать, лишь бы ты оставался на своем месте.
Сюэ Яна берет неожиданная злость. Это место — не его. Это место для ублюдского сладенького спутника на пути самосовершенствования для не менее ублюдского Сяо Синчэня с его наивными тошнотворными убеждениями. А Сюэ Яну здесь уже давно делать нечего.
Он хочет подняться, но рука, плавно переместившаяся с плеча, так приятно покоится на его голове, что нет ни единого шанса вырваться прямо сейчас. Пальцы перебирают волосы, массируя кожу головы, и от этого привычно отнимается все остальное тело. Из горла вырывается довольный стон. Вот же подлец!
— Я очень редко жалею о том, что потерял зрение, но теперь… Если я пожелаю тебя найти и вернуть, то все равно у меня ничего не выйдет. А мне этого захочется. Уже хочется, — признается Сяо Синчэнь.
Сюэ Ян порывисто вздыхает. Ну к чему эти глупые откровения, они ничего не изменят. Даочжан тут решил годовой запас своих внутренних переживаний вылить, что ли? На дорожку, так сказать, чтобы веселее в пути было!
— Ты уверен, что все-таки должен уйти? Или что тебе не понадобится моя помощь? — с надеждой интересуется он.
— А местным кто поможет? — спрашивает Сюэ Ян, прекрасно зная, что взывание к совести — лучший способ вести беседы с такими святошами. Ему самому глубоко плевать на жителей города и его окрестностей. — Куда они без своего любимого защитника? А лично мне ты очень поможешь, если меня дождешься. Не пытайся удержать, это бесполезно.
— Как будто я этого не понимаю, — грустно соглашается Сяо Синчэнь. — Я же не могу тебя посадить на цепь и запереть. Но если бы я только мог…
— Ну даешь, даочжан! — Это заставляет Сюэ Яна оторваться от чужих колен и приподняться, скидывая с себя руку. — А говорил, что распутных фантазий нету! — он пытается игриво усмехнуться, чтобы перевести все в шутку. На деле ему не слишком смешно, потому что у даочжана большие проблемы с иронией, и, скорее всего, он более чем серьезен. А если вспомнить историю, как упорно он старался поймать Сюэ Яна, в которой по итогу как раз фигурировала та самая цепь, так и вовсе не по себе становится. Бежать нужно немедленно и как можно скорее, пока еще есть возможность.
В ответ на такое обвинение Сяо Синчэнь заливается краской.
— Я знаю, что тебе очень нравится меня смущать, но сейчас совсем не подходящее время, — он закусывает губу и отворачивается. Прямо в цель — в таком состоянии даочжан уже не способен продолжать свои лирические страдания, от которых сводит зубы.
Сюэ Яну довольно любопытно развить эту тему, но не настолько, чтобы позволить себе тратить время. Он не может гарантировать, что твердость его намерений не пошатнется, и за это он безумно на себя зол. Но от привычных поддразниваний удержаться невозможно.
— Ох, а я только хотел сказать, что могло бы получиться интересно, правда, лучше цепи заменить веревкой и никого нигде не запирать, а то потеряется половина веселья… И кто знает, вдруг у тебя все получится!
— Пожалуйста, не пытайся сгладить ситуацию. Ложные надежды сделают мне только хуже, — просит Сяо Синчэнь, отстраняясь, чтобы наклониться за своей одеждой.
***
— Не вижу слезы радости.
Слепышка даже не трудится поднять голову: как полоскала в тазу какую-то тряпку, так и продолжает. В последние дни она почти не выходит из своей комнаты, если есть риск столкнуться с Сюэ Яном, или сразу же бежит на улицу, лишь бы не находиться с ним в одном помещении. То ли разумно опасается, то ли ей просто тошно от одних мыслей о нем.
Сюэ Ян сам не в восторге от ее общества и не особо стремится заходить на ее территорию, но ему нужно сказать девчонке пару слов перед уходом.
— Было бы чему радоваться, — хмуро бросает она, но все же отрывается от своего увлекательнейшего занятия.
— Как это — чему? Ты же добилась своего — я ухожу, — криво усмехается Сюэ Ян, без приглашения садясь на кровать. Ерзает на месте, пытаясь определить, а не удобнее ли она его собственной, не прогадал ли, когда позволил даочжану перебраться к себе. Может, надо было самому сюда переместиться?
— Если бы я тебя еще тогда прогнала, я бы праздник закатила на весь город! А так ты сам сбегаешь, как псина нагадившая, — выплевывает Слепышка, доставая из таза тряпку и начиная ее выжимать. Костяшки на пальцах белеют — с таким рвением она это делает, не иначе как на месте тряпки шею Сюэ Яна представляет.
Тот задумчиво рассматривает девчонку. По его мнению, она должна быть на седьмом небе от счастья при любом раскладе, но отчего-то это не так.
— То есть ты тоже жаждешь, чтобы я остался? — с насмешкой интересуется Сюэ Ян. Он не знает, что сказал ей даочжан, когда ставил в известность, но наверняка не был воплощением радости. — Воспылала ко мне внезапной любовью?
— Мечтай! Ты все такой же гадкий и ничего хорошего не заслужил. — Слепышка не может отыскать своим рукам место, потому тряпка возвращается в грязную воду. — А даочжан заслужил.
— И? — пытается уловить связь Сюэ Ян, испытывая некоторое замешательство.
— А то, что ты, дурак такой, почему-то ему нужен! — с горечью говорит она, болезненно кривясь.
Сюэ Ян вполне может ответить — этот вопрос как раз очень легкий: у даочжана всего лишь нездоровый инстинкт подбирать всех сирых и убогих, просто в его случае эта дурная привычка переросла в самую запущенную стадию. Однако он не делится своими умозаключениями, рано или поздно Слепышка сама дойдет до этой мысли.
— Что, нечего сказать? — продолжает она, воспринимая молчание как вызов. — Никогда не пойму, на кой ты ему сдался, но если ему хорошо, я согласна тебя терпеть. И вот теперь тебе приспичило снова все испортить! От тебя один только вред, что бы ты ни делал.
— За языком следи, — почти дружелюбно советует ей Сюэ Ян. Больше всего ему сейчас хочется встать и макнуть нахалку лицом в таз. И возможно, подержать там, пока последние пузыри не перестанет пускать.
— Ты зачем вообще ко мне пришел? — спрашивает она, поднимаясь на ноги. — Доброго пути желать не стану.
Сюэ Ян тоже поднимается и встает напротив.
— Слушай меня внимательно, поганка, — говорит он, пихая ей в руки небольшой мешочек. Та удивленно взвешивает его в ладони, оценивая непривычно внушительное содержимое. Ну да, там солидная заначка, выуженная из карманов местных простаков, и довольно жаль с ними расставаться. — Не разбазарь все в первый месяц — это не на твои гулянки. Даочжану я даже предлагать не стану, он не возьмет, да и обдурит его первый же встречный.
— Вроде тебя? — ядовито спрашивает она, но все же сноровисто прячет деньги за пазуху. И Сюэ Ян не уверен, что сможет их с первого раза найти, если ему придет в голову забрать подарок обратно.
— И еще кое-что, — со скрипом зубов он игнорирует нападки, про себя отмечая, что ему, на самом деле, ощутимо не хватало препирательств хоть с кем-нибудь: с даочжаном спорить на редкость уныло и бессмысленно по причине нежелания Сяо Синчэня ввязываться в любые распри.
— Ну? — щурится белыми глазами Слепышка. До чего же мерзко выглядит, пускай бы лучше тоже повязку носила, а то похожа на мертвую рыбину...
— Если вдруг когда я вернусь, обнаружу здесь кого-нибудь лишнего… — говорит Сюэ Ян, и, встретив непонимание на лице собеседницы, поясняет: — Бабу какую-нибудь или, не приведи демоны, мужика — отвечать за это будешь ты. Усекла?
Вместо ожидаемого страха от поступивших угроз Слепышка несколько мгновений хранит молчание, а потом прыскает от смеха. Заливается она долго, хлопая себя по колену и едва ли не всхлипывая.
Приходится отвесить ей подзатыльник, чтобы угомонить. Сюэ Ян не видит ровным счетом ничего смешного в своих словах, а уж он-то знает толк в веселье. Ему действительно не нужны никакие посторонние лица: если даочжан успеет утешиться с кем-нибудь за время его отсутствия, то вся затея утратит всякий смысл. А ему претит делать что-то впустую.
— Иди уже, надоел, докука, — дует губы Слепышка, потирая голову. — Если ты не вернешься, как обещал, я тебя найду и сама притащу обратно.
Интересная какая. Сяо Синчэнь гораздо трезвее оценивает свои возможности.
***
У Сяо Синчэня лицо как у человека, который с самого рождения мучается сильнейшей зубной болью — кислое, но полное смирения. А следы усталости, будто не он целое утро доводил Сюэ Яна своими скорбными стенаниями, а над ним тяжко измывались, да еще и заставили в поле пахать в процессе, дополняют картину.
Сюэ Ян не знает, как именно называется это чувство, — словно ткнули горячей кочергой куда-то промеж ребер, но ему почему-то даже нравится. И это не то чтобы удивительно — чужие страдания вообще могут неплохо развлечь, а уж если они принадлежат даочжану, то вдвойне приятно. В теории. После долгих раздумий он приходит к выводу, что ему все это безумно льстит, но сколько можно-то?!
— Я рад, что ты все же решил меня предупредить, — вдруг говорит Сяо Синчэнь, доселе хранивший молчание. Пришлось уважить его просьбу хотя бы проводить себя до дороги, ведущей к одному из главных трактов, и во время пути он не проронил ни слова (за что ему большое спасибо!). Только на перекрестке он решает подать голос, потому что понимает, что здесь все закончится.
— Ну как же я мог! — Сюэ Ян старается изобразить праведное возмущение такими подозрениями в свой адрес. Действительно, не мог. Потому что если не предупредить, то потом сам бегай за даочжаном и ищи его. Ведь кто знает, куда его могут завести поиски вслепую! А так все по красоте вышло — сказал сидеть и ждать, а тому и выбора нет. Самое дальнее куда уйдет — на ночную охоту в лес или до ближайших селений, давно опустевших его же стараниями. Нужно будет для него по пути в окрестностях печатей для приманки темных тварей оставить, чтобы без дела не сидел со скуки.
— Я не желал тебя упрекнуть.
— Хотя признаться… — Сюэ Ян выдерживает паузу, не отказывая себе в удовольствии в который раз посмотреть на нервно дернувшийся уголок губ даочжана. — Были у меня мысли оставить записку, да только кто бы ее читал? Пришлось вживую, даочжан, ты меня вынудил.
Сяо Синчэнь застывает, обдумывая сказанное.
— Признайся, что все свое свободное время тратишь на придумывание новых шуток про мою слепоту.
— Ну так тебе же они нравятся, — ухмыляется Сюэ Ян. — Ты только представь, сколько я успею их придумать, пока меня не будет!
— Если они будут несмешными, то я тебя не пущу обратно.
Сюэ Ян смотрит на Сяо Синчэня, широко раскрыв рот от изумления.
— Это ты сейчас так пошутил?
— Попытался, — улыбается тот.
Сюэ Ян смеется. Да уж, ответную шутку он подготовит самую уморительную на свете. Только для него самого, правда, но это уже детали. Он подходит ближе и кладет руку на плечо даочжана. Затем оглянувшись по сторонам, — не идет ли какой бродяга по дороге, — подается вперед, но успевает лишь мазнуть губами по чужой щеке.
— Не мучай себя, я уже давно понял, что поцелуи тебе не по нраву. Возвращайся, как сможешь.
С этими словами Сяо Синчэнь делает шаг назад, разворачивается и размеренным шагом направляется в сторону города. Сюэ Ян долго глядит ему вслед, не понимая, что сейчас только что произошло, но на всякий случай чувствует обиду. Ему ничего не остается, кроме как последовать примеру даочжана и пойти в противоположную сторону.