— Ты пока раздевайся, — бросает Сюэ Ян, любовно расправляя смятую повязку. На ней остались застарелые пятна крови, но, по его мнению, это только придает куску ткани особую ценность. Он поднимает взгляд и одобрительно замечает: — Ого, как быстро. Тоже тренировался?
Сяо Синчэнь едва улыбается, не особо впечатленный шуткой, и стаскивает с себя нижние одежды. Покончив с одеяниями и сложив их аккуратной стопкой, он протягивает вперед руку, словно ждет награды за свои старания. Ему наверняка уже не терпится оказаться в привычной обстановке, где у него не будет повода испытывать неловкость и поддаваться ненужной панике.
— Погоди, даочжан, — качает головой Сюэ Ян, но при этом не спешит делиться повязкой, на которую Сяо Синчэнь кидает жадные взоры. — Ты же не думал, что все будет так просто и скучно?
— Вот, значит, как, — голос Сяо Синчэня вновь приобретает скорбный оттенок.
Кажется, словом «скука» и всеми его производными даочжана можно довести до нервного тика, не прилагая особых усилий. Это, конечно, очень забавная особенность, но не в данном случае. Придется быть с ним поласковее. Сюэ Ян садится на кровать и поджимает под себя уже порядком замерзшие ноги.
— Я всего лишь хотел сказать, что проблему надо решать, а не игнорировать, — поучительным тоном говорит он и приглашающе хлопает по постели рядом с собой. — Я не дам тебе снова себя ослепить, потому что это никак не поможет. Но если эта тряпка так мила твоему сердцу, не беспокойся — ей отведена главная роль. — Сюэ Ян наконец торжественно вкладывает повязку в руки севшего рядом с ним Сяо Синчэня.
— И что же ты предлагаешь? — интересуется тот с обреченным вздохом (да когда у него иссякнет запас этих стенаний?!). Он явно чувствует себя не слишком уютно под насмешливым взглядом, но при этом ему также действительно интересно. Его пальцы мнут ткань, выдавая волнение, а выражение лица навевает ассоциации с рыбой, примеряющейся к крючку. Ага, почти уже попался! Теперь нельзя дать ему соскочить…
— Ох, ну что же тут непонятного? По-нормальному ты не хочешь, так что эта штучка, — Сюэ Ян показывает на повязку, — сегодня для меня, а не для тебя. Я просто не буду видеть твои потуги сообразить, с какой стороны ко мне подступиться, и ничто тебя не будет смущать. Полная свобода действий без всяких помех! — он взмахивает руками, показывая, насколько щедрое с его стороны это предложение. Он навешивает на лицо шальную улыбку и выразительно облизывает губы, старательно делая вид, что это всего лишь элемент пикантной игры, который не несет в себе ничего более.
Однако Сяо Синчэнь, похоже, не впечатлен. Он долго молчит, размышляя над такой перспективой смены ролей. А потом тихо спрашивает:
— Тебе очень важно, чтобы я тебя видел, не так ли? Можешь не отвечать, — быстро добавляет он, все поняв по мигом помрачневшему лицу собеседника.
Небось надеется равнодушно отлежаться, представляя себе в голове кого угодно, кроме настоящего Сюэ Яна. И плевать, что даочжан себя как безразличное бревно ни разу не показывал да и уже только что не проорал, что у него нет никаких проблем с личностью своего партнера. Но кто его знает — а вдруг переклинит?
Лучше лишить зрения себя, чем позволить ему такую роскошь. Эта уступка — предосторожность.
— Да ладно тебе, даочжан, не ты ли говорил, что быть слепым очень легко и весело? Может, мне тоже хочется! — деланно смеется Сюэ Ян. Ему очень не по нраву, что его так легко раскусили, однако это не повод отступать!
— Я не говорил, что это весело, просто мне было так проще, — бормочет Сяо Синчэнь, но все же кивает. Наживка успешно проглочена, и уже неважно, по какой причине. — Хорошо. Кажется, это действительно имеет какой-то смысл. Повернись, — просит он. Его пальцы быстро затягивают концы белой ткани, которая ложится поверх темной повязки на один глаз, и аккуратно достают попавшие в узел волосы. — Все хорошо?
— Боюсь узнать, сколько раз я за сегодня это услышу, — вставляет ехидную шпильку Сюэ Ян, пытаясь понять свои ощущения. Ничего такого ужасного он не чувствует: тому, кто в свое время успел побывать в кромешной тьме тюремного подземелья, а также не раз испытывал на себе прелести мешка на голове, повязка, сквозь которую можно различить хотя бы световые пятна — ерунда. И сама ситуация не вызывает никаких опасений: вот уж на что можно рассчитывать, так это на то, что Сяо Синчэню не придет в голову причинить вред даже с выданным ему правом творить все, что захочет. А еще всегда можно будет содрать с себя эту тряпку, когда даочжан разогреется и войдет во вкус, отбросив свои глупости в дальний угол.
— Ты все еще уверен, что хочешь этого? — Вопрос, заданный невероятно серьезным тоном, сбивает с мысли.
— Если бы я не хотел, то меня бы здесь не было, не находишь? — фыркает Сюэ Ян, чувствуя прикосновение горячей ладони между лопаток и непроизвольно подается назад.
Сяо Синчэнь молчит долго, видимо, подбирая нужные слова. Его рука медленно движется, оглаживая плечи, но совсем не торопится переходить к более решительным действиям. Сюэ Ян же понимает: возможно, это все будет сложнее, чем он предполагал — его запас терпения не бесконечен, а даочжан решил его испытать прямо со старта своей неспешностью.
— Просто… я много размышлял о своем… промахе, — наконец говорит тот. — И я думаю, что хотел бы его исправить, — слова даются ему с явным трудом.
Сюэ Ян сразу понимает, что даочжан имеет в виду — это вполне ожидаемое желание. Но все еще смешно от того, что Сяо Синчэнь, печалился об этом такую прорву времени! Столько лун себя изводил мыслями, что не смог как следует засадить — настоящая даосская трагедия! Впрочем, с такими настроениями не факт, что у него и сейчас выйдет... Но если уж он так хочет, придется уважить и позволить ему вести — вернее сказать, дать попытку, — чтобы завершить эту главу и двигаться дальше. Вынужденная мера с далекой перспективой, все по заветам дражайшего друга Цзиня! Хорошо, что даочжан все еще за спиной и не видит лицо Сюэ Яна, выражающее ехидство напополам с недоверием к его рвению, иначе он наверняка очень оскорбится.
— Ты запугать пытаешься, что ли? Я себе глаз недавно вырвал, неужели ты думаешь, что меня еще можно чем-то травмировать? — спрятав истинные эмоции за бравадой, восклицает Сюэ Ян.
Невнятное бормотание не дает четкого ответа на вопрос. Руки Сяо Синчэня смещаются ниже, к ним добавляется едва ощутимое скользящее касание губ по плечам, волосы щекочут кожу, заставляя вздрогнуть. То ли дразнит, то ли все еще опасается насмешек, готовый в любой момент отступить. Это приятно, но недостаточно, чтобы сильно заинтересоваться процессом. Руками себе, что ли, помочь, или на это тоже можно обидеться?
Сюэ Ян успешно маскирует слегка разочарованный такой медлительностью вздох под стон и машет куда-то наугад в сторону.
— Там где-то есть масло, только не изведи все, умоляю. Я на поклон к Чуйшэнь больше не пойду выпрашивать, — предупреждает он, слегка кривя душой. Его попросту поймали на воровстве, и пришлось выложить чуть ли не тройную стоимость, лишь бы вредная старуха не задавалась вопросами, на кой Сюэ Яну вообще понадобилось шуровать в ее запасах без спросу.
Он почти жалеет, что это сказал — касания только едва стали смелее и напористее, как тут же исчезли. Слышны шорохи — поиски идут полным ходом. Сюэ Ян же флегматично ложится на живот, вытягиваясь на постели в ожидании своей участи. Он не ощущает себя унизительно в такой позе (о каком позоре может идти речь, если все добровольно?), даже пытается пособлазнительней выгнуться, приподнимая бедра. Кто знает, вдруг даочжана проймет таким потрясающим зрелищем, и он будет пошустрее, чем в прошлый раз? Не особо, впрочем, надеется — за волнующими формами точно не к нему. А может, как раз и нет, ведь вздох он слышит более чем многообещающий. Но чего Сяо Синчэнь там застыл?
— Познал смысл жизни от открывшихся видов? — ехидно интересуется Сюэ Ян.
Он чувствует движение рядом с собой и ожидает как минимум звучно приземлившейся пятерни на свою задницу, но вместо этого получает довольно резкий рывок за плечо.
— Ты так хотел, чтобы я на тебя смотрел, а теперь отворачиваешься? — в вопросе даочжана звучат отголоски упрека. — Ну же… А-Ян.
Эти слова действуют как ведро с кипятком на голову. В этот раз Сюэ Ян уже не впадает в ступор: тело словно подбрасывает, он решительно переворачивается, оттолкнувшись руками от постели, и едва ли не шипит, как рассерженный кот. Со стороны даочжана очень подло пользоваться чужими слабостями! Хочется сорвать повязку и прицельно вцепиться ему в горло зубами, чтобы больше не смел прибегать к таким нечестным методам добиться своего.
— Не думал, что тебя так легко смутить. И… впечатлить, — сейчас голос Сяо Синчэня звучит… весело? Это он что, сейчас хихикнул? Щеки и правда горят огнем, но вовсе не от стыда, чего выдумывать-то! А насчет второго… Теперь заинтересованность изображать не придется — и правда, кто бы мог подумать, что возбудиться можно от такой ерунды? На силе негодования, не иначе.
— Рад, что все еще могу тебя рассмешить, — довольно вяло огрызается Сюэ Ян.
Единственное, что радует: произошедшее явно очень воодушевляет Сяо Синчэня — его прикосновения снова осмелели, и ощущаются за счет обостренных из-за отсутствия зрения чувств гораздо волнительнее, чем можно было предположить. А уж за горячую ладонь, сжавшуюся на члене Сюэ Ян даже готов сердечно поблагодарить! Однако в остальном это не такой уж праздник — он решительно не знает, что нужно делать самому, разве что порывисто вести ладонями по чужой коже, пытаясь угадать, какая часть тела ему подвернулась. Он ожидал, что будет проще — ведь даочжан, будучи слепым, весьма быстро и ловко начал со всем управляться! Конечно, он и без зрения пробыл гораздо дольше, но это совсем не оправдание...
— Просто успокойся и ничего не делай, если хочешь, — от всей души предлагает тот, чувствуя замешательство Сюэ Яна. Ну и, похоже, ему куда-то прилетело неосторожным движением, так что решил себя обезопасить.
— Признайся, в твоих фантазиях я исполняю роль окоченевшего покойника, — Сюэ Яну крайне сложно смириться с предложенной ролью того самого безвольного бревна, слишком непривычно.
— В них ты меньше глумишься надо мной и рад поцелуям, но фантазии потому так и называются, потому что несбыточны.
Возмущение столь остроумным ответом граничит с восторгом. Как даочжан осмелел, однако, — почувствовал преимущество над ослепленным партнером? Под такого тем более лечь не зазорно! Наоборот, конечно, было бы определенно лучше, ведь Сюэ Ян хотя бы точно знал, чем ему заняться, но… Возможно, Сяо Синчэнь все-таки сможет приятно удивить. Ай, да чего уж тут таить: Сюэ Ян на самом деле очень не прочь поразиться!
— Я буду крайне рад поцелую куда-нибудь ближе к члену, а не только рукам там, — тихо говорит Сюэ Ян будто сам себе, прекрасно зная, что его услышат.
— Ты совсем не умеешь терпеть?
— Воспоминания о том, что даосы умеют своим языком не только нудные нотации читать, слишком греют душу, — он несдержанно ерзает по сбитой простыне. — К тому же должен же и мой член в тебе побывать, раз уж ты сегодня решил запихнуть в меня свой.
— Если тебе не хочется, ты все еще можешь отказаться, — напоминает Сяо Синчэнь. Сюэ Ян готов поставить второй глаз на то, что даочжан сейчас всепрощающе улыбается.
— А мне потом за тобой еще два месяца бегать прикажешь? Ты… — слова тонут в собственном одобрительном стоне. Вот с этого и надо было начинать, а то только и делал, что доводил до ручки своими фокусами!
Сюэ Ян не может утерпеть — тянется рукой к белой ткани на своем лице, чтобы слегка сдвинуть ее и хоть краем глаза посмотреть. Отсасывающие преступникам даосы — это зрелище, которое нельзя пропустить! Но тут он чувствует себя в проигрыше: волосы Сяо Синчэня плотной занавесью закрывают все самое интересное, и только и остается, что вернуть повязку на место и просто получать удовольствие от скользящего по члену языка, быстро сменившегося плотно сомкнувшимися губами. Звенящая тишина в очередной раз удивляет — даочжан каким-то образом умеет все проделывать без пошлых хлюпающих звуков и вымученных стонов, которыми обычно сопровождается сей процесс у простых людей. Рука без проблем находит чужую голову, чтобы надавить на затылок. Кончить можно прямо сейчас, но, зная Сяо Синчэня с его чудотворными практиками, — лучше сдержаться.
Ощущение вымазанных в масле пальцев внутри почти теряется на фоне остального вихря. Разве что не слишком приятно, но, разумеется, ничего смертельного. Даочжан скорее вскроется, чем позволит себе лишнее движение, потому приходится его взбодрить легким пинком водруженной ему на плечо ноги.
— Клянусь, если ты спросишь, все ли со мной хорошо, я тебя еще раз пну, — предупреждает Сюэ Ян, когда его член остается без положенного ему внимания.
— Я лелеял надежду, что полная свобода действий без помех означает отсутствие комментариев, — голос Сяо Синчэня слегка хриплый. Отвык от посторонних предметов в горле за столько-то времени, какое упущение!
— Я тоже много на что надеялся, — возможно, излишне ядовито отзывается Сюэ Ян, чувствуя печальную иронию в своих словах. Например, он надеялся с размахом отомстить за все свои обиды, а чем сейчас занимается? Руководит даочжаном, как его сподручнее трахнуть. Так себе месть, слишком уж с далеким загадом, но какие варианты? В данный момент совершенно никаких. — Влетай уже, не тяни.
Сяо Синчэнь не считает нужным отвечать на такое заявление (обиделся, что ли?), но послушно отстраняется и вынимает пальцы. Снова слышны шорохи и неясные звуки. Можно даже подумать, что даочжан решил куда-нибудь отчалить или просто по привычке погрузился в себя, не выдержав морального давления. И каково ему было слепым — постоянно находиться в неведении, что же взбредет в голову партнеру? Хотя с Сюэ Яном у него таких проблем точно не должно было быть — тот не стеснялся сообщать о своих намерениях.
На бедра ложатся горячие, скользкие от масла ладони, тянут на себя. Сдержать раздраженное шипение при мучительно медленном — кто бы сомневался! — проникновении не удается. Возможно, не стоило так рано прерывать даочжана, пока он щедро все поливал маслом и любовался предложенными прелестями... От этого звука Сяо Синчэнь предсказуемо замирает, будто ожидает, что ему заорут дурниной на ухо. Зря надеется — не так у него там много, чтобы переживать на этот счет! Но он все же разумно помалкивает и решается продолжить.
Небожители или кто там еще, пускай достучатся до этой праведной даосской головы и донесут ему простую мысль, что в прошлый раз все не сложилось именно из-за этой однообразной неторопливости. Но высших сил не наблюдается, приходится самому.
— Даочжан, я не хрупкая девственница на брачном ложе, которая будет мотать сопли на кулак и жаловаться мамочке, чуть что не так.
Все продолжается в гробовом молчании. Движения ускоряются, приходится даже сжать ноги на боках Сяо Синчэня и вцепиться в простыню. Но никакого удовольствия это не приносит, разве что от руки, вернувшейся на член. И, судя по едва ли не обжигающей ладони, там дело не обходится без применения ци.
Сюэ Ян очень четко представляет себе снова это траурное лицо даочжана, еще и зажмурился небось — теперь-то можно и не смотреть на того, кто под ним! Он снова тянется рукой, чтобы тайком сдвинуть повязку и подсмотреть так ли это.
— Не трогай, пожалуйста.
Номер не проходит. Но факт того, что на него смотрят, приятно опаляет нутро. Ладно, нужно ему помочь, а то и правда никакой радости с этого никому не будет, если продолжать в том же духе. Все эти монотонные движения навевают тоску — честное слово, даже самые зубодробительные куски дневников Старейшины Илин бодрее шли! Сюэ Ян сейчас не отказался бы почитать, чтобы хоть как-то развеять уныние происходящего, да только единственный глаз закрыт тканью. Как вариант разве что опять представлять реакцию эфемерного Сун Ланя, наблюдающего за нелепым развратом, но от такого точно все опадет.
Конечно, можно просто стиснуть зубы и потерпеть, пока это все не закончится, а потом надеяться, что у Сяо Синчэня не случится очередной приступ самоуничижения, что его дражайший спутник не дошел до финала, и он решит порадовать его как-нибудь иначе. А это весьма шаткие перспективы, надо сказать.
— Наклонись ко мне, — сипло просит Сюэ Ян, протягивая вперед руку, надеясь наугад попасть в цель. Пальцы сжимаются на чужих волосах, которые так удобно намотать на кулак и с силой дернуть, едва ли не роняя на себя подавшееся навстречу горячее тело.
Если Сяо Синчэнь поначалу и против такого самоуправства, но вскоре уж точно совсем не возражает. Еще бы ему возмущаться — уж явно повеселее будет, когда размеренные равнодушные вздохи сменяются поощрительными стонами, пускай даже слегка наигранными. И сам наконец издает громкий звук — удивленное восклицание, — когда на его плече плотно смыкаются чужие зубы. Сюэ Ян не сдерживается — все это время он только и думал, как бы все-таки избавиться от этой возмутительной белизны кожи, словно они тут стихи друг другу читают, а не в койке кувыркаются. Он этого, конечно, не видит, но знает, что все оставленные им следы будут весьма впечатляющими, и он даже готов закатить небольшую истерику, если даочжану приспичит их залечить медитацией.
Смена положения и грамотное руководство приносит свои плоды. Может, это было непривычно и поначалу даже утомляюще скучно, но Сюэ Яну удалось кончить! Что послужило катализатором — неразборчивое ли бормотание даочжана, в котором проскальзывало что-то подозрительно напоминающее его имя, или обволакивающий язык вкус чужой крови, — он не знает. Ну и Сяо Синчэнь не халтурил, поймал темп, — можно будет похвалить.
— Ну что, доволен, даочжан? — хрипло смеется Сюэ Ян, наконец избавляясь от надоевшей повязки, которая и так уже грозится вот-вот съехать на лоб, продлись все чуть дольше. На животе и между ног скользко и липко, хочется вытереться, да только нечем — не одеяло же портить, под ним еще спать.
Вид у лежащего рядом Сяо Синчэня торжественно-задумчивый, словно не он только что излился в своего спутника, а принимал на военном совете судьбоносные решения для всего мира. Вскоре он протяжно вздыхает и поворачивает голову. Волосы у него растрепались и больше не закрывают пустую глазницу, но это не выглядит отталкивающе. Увечье Сюэ Яну не нравится только на собственном лице.
— Думаю, что да, — довольно лаконично отвечает тот. И снова начинает завороженно пялиться в потолок. И что, это все?! А нет, не все. Он закусывает губу и с долей осуждения произносит: — Но знаешь, все же не обязательно было говорить мне столь неприятные вещи.
— Да что я такого сказал-то?! — возмущается Сюэ Ян, поднимаясь на локтях. — Я, вообще-то, изо всех сил сдерживался!
— Про Небожителей и «стиснуть зубы и терпеть» можно было оставить при себе, — на губах Сяо Синчэня появляется сдержанная улыбка. Не так уж он и расстроен.
— Я это вслух говорил? — вздергивает бровь Сюэ Ян. Дождавшись кивка, он почти покаянно тянет: — Ладно, это и правда не очень звучало, наверное. Но ты молодец. — Ну обещал же похвалить! Похвалил.
Даочжан издает только невнятное хмыканье, видимо, означающее благодарность. Он долго не издает ни единого звука, а потом неожиданно спрашивает:
— У тебя хватит сил на… еще раз? Пока А-Цин не вернулась.
Сюэ Ян нервно смеется и инстинктивно отодвигается. Как-нибудь в неопределенном будущем повторить он вовсе не возражает, но ближайшее время он такой опыт точно повторять не желает — слишком трудозатратное удовольствие получилось. Ну и что ему сказать?
— Я безумно рад, что ты так вдохновлен и не собираешься меня больше игнорировать, но… — осторожно начинает он, не очень уже уверенный в выборе слов.
— Я все понимаю, — торопливо прерывает его Сяо Синчэнь, поворачиваясь к нему, чтобы положить ладонь на грудь, легко ведя пальцами по коже. — Но может, ты все же не против повторить… по-старому?
Сюэ Ян не отказывает себе в удовольствии выдержать паузу, изображая тяжкие раздумья. Не только же Сяо Синчэню изводить его своей медлительностью!
— Зажигай свои чудо-ручки, даочжан. Надеюсь, ты все же оставил масла, иначе пеняй на себя.
Пускай даже не рассчитывает на милосердие! И больше никаких повязок.