— А давайте вы без меня? — несчастным тоном тянет Сюэ Ян, награждая страстным взором манящую его кровать.
Он с гораздо большим удовольствием останется здесь, уткнувшись лицом в подушку, чем пойдет обратно на шумные улицы города. Как вариант — подушку можно заменить чем-нибудь теплым и податливым, точнее, кем-нибудь. А если сверху накинуть конфет… Ах, мечты, мечты!
— Тебе разве не будет скучно одному?
— Я похож на человека, которому может стать скучно?
Сяо Синчэнь издает невнятное хмыканье на такое заявление. Уж он-то как раз точно знает ответ на этот вопрос, благо испытал на себе все прелести скуки своего спутника.
— Ладно, — соглашается Сюэ Ян. — Может, и станет.
Он понимает: даочжан попросту не хочет оставлять его без присмотра. Можно оскорбиться таким недоверием, но если взаимоотношения строятся на нем изначально — толку с этого ноль.
— Но… — вздыхает он. Если уж ему придется пойти на попятную, то нужно получить с этого максимальную выгоду, поэтому он продолжает: — А что мне за это будет?
Предложения, которые ему озвучивает на ухо Сяо Синчэнь, весьма заманчивы, чтобы согласиться. Настолько, что хочется потребовать плату вперед.
— Фу, — не стесняясь, комментирует представшую перед ней картину А-Цин. Она разделяет точку зрения Сюэ Яна: пускай сидит себе в гостинице и не мешается, но кто ж ее послушает?
— Ты же даже не слышала! — усмехается тот, глядя на набычившуюся девчонку. Какой грозный вид: руки на груди сложила, брови нахмурила — умора!
— Уверена, что это что-нибудь отвратительное, — фыркает она.
— Слышал, даочжан? Ты отвратительный, — пожимает плечами Сюэ Ян.
А-Цин, поняв, что ее только что провели как младенца, несколько раз открывает и закрывает рот, прежде чем разражается гневной тирадой:
— Негодник, как ты вообще смеешь просить у него что-то, после того, как чуть не угробил! — в завершение она топает ногой.
— Все в порядке, это была просто случайность. Он не хотел, — Сяо Синчэнь с привычным горестным вздохом примирительно поднимает руки, становясь между оппонентами.
— Не хотел, — подтверждает Сюэ Ян, невольно бросая взгляд на широкую перевязь бинта, украшающую шею даочжана. Он не то чтобы чувствует за это вину, скорее… нечто сродни сожалению с примесью облегчения, что все обошлось. Иначе это был бы самый грандиозный провал в его жизни.
Тренировочный бой они таки провели. Сюэ Ян считает, что больше успешно, чем нет, если рассматривать этот вопрос глобально, не размениваясь на мелочи. Во всяком случае, он все же остался удовлетворен, а это и было желаемым результатом.
Поначалу он чувствовал себя довольно глупо, не зная, с какой стороны к Сяо Синчэню подступиться: тот стоял перед ним с таким безмятежным видом, словно вообще не ощущал никакой угрозы, что было даже оскорбительно. Оскорбился и Цзянцзай, наконец вспомнив, что он вроде бы боевой меч, предназначенный не только простолюдинов крошить. Хватило его, правда, ненадолго, но это уже вторично.
Элемент неожиданности — одна из главных особенностей Сюэ Яна в бою. Будь то откровенно несерьезные проделки, вроде подножки и щипка за интересное место, или смущающие и вгоняющие в ступор ехидные комментарии; подойдет все, что может отвлечь и сбить с толку. Он не гнушается никакими методами, чтобы достичь своей цели, которая на этот раз — даже неожиданно! — не являлась уничтожением противника. Но и от этого, как оказалось, можно получить свою долю удовольствия. Использование уже начинающих подводить духовных сил отходит на второй план, когда Сяо Синчэнь, кажется, уже позабыл, что сам дал дозволение применять против него темную энергию.
У Шуанхуа разве что припадка не случилось, если это понятие применимо к мечу. Такой нахальный рассадник темных сил, прямо вот перед лезвием вертится, а вонзиться и с хрустом в нем провернуться не дает хозяин, у которого начались явные проблемы с рассудком. Сложно не впасть в истерику!
Трудновато драться, когда мнение заклинателя полярно не совпадает с мнением его оружия. Это и приводит к череде ошибок со стороны Сяо Синчэня, который так и не смог втолковать своему образцовому мечу, что лучше бы не пытаться так упорно следовать за каждым всплеском темной энергии, дабы уничтожить ее источник. Так ведь и своего дорогого хозяина недолго ранить, когда противник, раскидывающийся скверной, чуть ли не трется вплотную, постоянно сыпя сомнительными шуточками. Хотя если бы почтенный даосский воин меньше на них отвлекался и не хихикал бы как девица, все могло сложиться иначе.
Сюэ Ян до сих пор не знает, что именно испытал в момент, когда увидел алый росчерк поперек чужой шеи. Помнит только, как громко бранился последними словами, когда понял, что это всего лишь легкий порез, который только выглядит как смертельная рана. А даочжану, дурню эдакому, почему-то было смешно от воплей, что если кое-кому приспичило вскрываться вне оговоренной очередности, то можно это сделать и менее экстравагантным способом. И что если он вдруг решит это учудить, то пускай даже не надеется на вознесение, ходить ему после этого лютым мертвецом до скончания века! А может, труп в качестве спутника жизни даже гораздо удобнее: от покойников сюрпризов не жди, они милые и послушные, разве что холодные, но в этом тоже есть своя прелесть... И в довершение всего — о своих бедах с башкой надо докладывать заранее, хотя тут уже претензия безосновательна. То, что все даосы с головой не дружат, является общеизвестным фактом.
Но если быть честным, кончина Сяо Синчэня в данный момент ни в коем разе не входила в планы Сюэ Яна (куда разбежался, ему же еще не отомстили!), поэтому он даже не чувствует себя неловко, что так разорался. Рана была тщательно осмотрена, перебинтована и оставлена в покое до ближайшей медитации. После такой гневной тирады в свой адрес все еще неуместно веселый даочжан никак не мог сосредоточиться, чтобы найти точку умиротворения и настроиться на полное самоисцеление, поэтому пока что щеголяет повязкой на шее. Хотя судя по разнообразию его недавних предложений — от раны под тканью сейчас разве что розовая полоска. Заживает все на этих даосах как на собаке...
А Сяо Синчэнь еще и не прочь повторить при удобном случае этот чарующий опыт. Он почему-то свято уверен, что рано или поздно Шуанхуа привыкнет и не будет так бурно реагировать на Сюэ Яна. Привыкнет, ну надо же! А дальше что? Даочжан сам решит причаститься к темной энергии? Вот же вздор! Но интересная, на самом деле, мысль, нужно будет обдумать ее на досуге…
— Ага, ну конечно, — бурчит А-Цин, которая в добрые намерения Сюэ Яна ни капли не верит и искренне считает, что тот пытался бездуховно умертвить ее дражайшего даочжана. Вот мотает же девку из крайности в крайность — то спокойно рядом спит, то готова порвать в клочья! С женщинами порой совершенно невозможно иметь дело! — Так ты идешь или нет?
— Только ради тебя, Врушка.
***
— Ты совсем уже? — Сюэ Ян выразительно стучит пальцем по виску. — Какие тебе платья, чем за них платить собралась?
Он пытается под неодобрительный взгляд торговки тряпками оттащить канючащую девчонку от прилавка. Ну придумала тоже: нарядов ей захотелось!
— Ты только что облапошил того шарлатана на соседней улице и забрал у него все деньги, — вполне резонно возражает А-Цин, активно сопротивляясь.
— Не облапошил, а грамотно сыграл в его же игру, — поучительно поправляет ее Сюэ Ян. Ему не нужны два глаза, чтобы понять, куда деваются шарики из-под плошек. Что забавно: даочжан даже не возражал, посчитав это неким актом возмездия. Совсем блаженным стал, сил нет... — И это мои деньги, а не твои. Заработаешь сама — хоть весь рынок скупай!
А купить ей хочется решительно все: сейчас в городе шумно, празднично, на каждом украшенном лотке куча всего, что может вызвать неконтролируемое желание раскошелиться. Только не на того напала — пускай у даочжана выпрашивает! Но А-Цин прекрасно знает, что стрясти с Сяо Синчэня совершенно нечего — тот уже расстался с последними деньгами еще у лотка со сладостями, ведь традиции нарушать нельзя!
— Я бы могла, да только мне же запрещено слепой притворяться… — едва слышно говорит она, сетуя на судьбу. Ага, привыкла попрошайничать да воровать, а теперь лавочка прикрылась! Не повезло, что поделать.
— Смотри-ка, даочжан, мы снова вернулись к тому, что во всем виноват ты, — хмыкает Сюэ Ян.
На последовавшую брань начинают оборачиваться люди. Сюэ Ян любит внимание, но сейчас совершенно не намерен быть главным событием праздника. Их компания и так приковывает слишком много взглядов. Пялятся, конечно, в основном на даочжана, аки на воплощение Небожителя, который вот-вот начнет всех осенять благодатью. А тот и рад стараться: улыбается всем, ручки складывает, кланяется. Тьфу! Ну и на Врушку своя доля любопытных взоров выпадает — ее рыбьи глаза и способность создавать суматоху на пустом месте никуда не делись, есть на что поглядеть. На их фоне хмурый одноглазый мужик в глухих перчатках среди лета совершенно теряется. И хорошо — не хватало, чтобы кто-то из недоброжелателей его узнал и решил призвать к ответу. Заклинателей здесь тоже хватает, на самом деле.
— Все, умолкни, — Сюэ Ян хватает А-Цин за плечи, делая вид, что ласково приобнимает ее, а на самом деле сжимая пальцы тисками под болезненное ойканье. — Не будешь меня бесить — я подумаю, может, и правда пора сменить твою рванину на что-то приличное. А то идти рядом стыдно, того и гляди блохи с тебя скакать начнут!
Как назло, у девчонки в этот момент начинает чесаться затылок, поэтому свою якобы шелудивость она опровергнуть не может.
— Ладно! — словно делая великое одолжение, говорит она, высвобождаясь из хватки.
— Вот и умница. А теперь давай иди прогуляйся где-нибудь и не отсвечивай.
— Далеко не уходи! — напутствует вслед мигом растворившейся в толпе девчонке доселе молчавший Сяо Синчэнь. А потом поворачивается к Сюэ Яну и награждает его долгим изучающим взглядом.
— Ну что еще? — стонет тот. — Она у меня уже вот где сидит! — он показывает себе на бок для наглядности.
— Ничего. Я просто думаю, что это довольно… мило. Ей повезло, что ты о ней заботишься, — даочжан навешивает на лицо самую добродетельную из своего запаса улыбок, чем зарабатывает парочку едва ли не влюбленных взоров от прохожих.
— Ей повезло, что она умудрилась в свое время сесть тебе на шею, а я просто оказался в это втянут за компанию, — кривит губы Сюэ Ян. — Не пытайся мне приписать роль сердобольного родителя. Как я уже говорил: поганка должна быть твоей головной болью, а почему-то до сих пор моя.
В ответ на это Сяо Синчэнь только пожимает плечами и загадочно ухмыляется, будто хочет сказать: мы еще посмотрим. И, ловко схватив под руку, увлекает Сюэ Яна за собой в центр праздника. Ко всяческим фестивалям тот относится довольно равнодушно, но позволяет тащить себя невесть куда и даже изображает интерес, когда того требует ситуация. В том же Ланьлине он когда-то нагляделся и на более впечатляющие сборища, чтобы сейчас восторгаться.
Когда какая-то девица на волне всеобщего помешательства с игривым подмигиванием всучивает Сюэ Яну подобие венка из пионов, он иронично хмыкает. Верно говорят: попомнишь лихо… А вот даочжан почему-то на это проявление внимания реагирует так, будто его спутнику пожаловали чумную крысу. Причинами такой реакции задаваться откровенно лень, поэтому приходится как можно скорее избавиться от презента, передарив его восторженно запищавшей мелочи неопределенного пола, вертящейся под ногами. Да и в таком гомоне даже не поговорить толком!
Кое-где, правда, встречаются и островки относительной тишины, особенно возле поворотов на боковые улочки. И из одной из них слышится подозрительно знакомое хихиканье. Это визгливое щебетание Врушки Сюэ Ян узнает из тысячи, потому что именно оно ему дарит нервный тик уже несколько лет. Что там вообще происходит? Бороться с любопытством он не намерен.
Увиденное поражает: нахальная девчонка стоит в окружении кучки таких же детишек, заливаясь смехом. И все бы ничего, да компания состоит сплошь из сопливых мальчишек (разве что чуть постарше), да не простых, а в золотых одеяниях адептов Ланьлин Цзинь. Не ближнего круга, конечно, но это не мешает им по-павлиньи пушить хвосты перед благодарной зрительницей. Нет, ну это просто ни в какие ворота!
— Даочжан, не лезь, я сам разберусь, — сразу предупреждает Сюэ Ян почти змеиным шипением. И полностью игнорируя летящие ему вслед растерянные возражения, быстрым шагом направляется к этому маленькому празднику жизни.
— Ты чего здесь забыл?! — первой приходит в себя А-Цин, понимая, что веселье окончено. На ее щеках румянец, а в руках чуть ли не охапка венков из пионов, которые она к себе прижимает как ценнейшее сокровище.
— Сопляки, расходимся, шутка затянулась, — он машет рукой адептам, которые предусмотрительно тут же рассасываются кто куда, справедливо рассудив, что излучающий волны ненависти неизвестный заклинатель (хоть меч за спиной тряпкой замотан, но не признать в нем оружие нельзя) в черных одеждах не сулит ничего хорошего. — Тебе особое приглашение нужно? — со сладкой улыбкой интересуется он у единственного не сбежавшего мальчишки, вероятно, заводилы этого балагана. — Пошел вон! Еще раз увижу, приятели по частям собирать будут.
Тот что-то лопочет о том, что ничего дурного они не делали, но Сюэ Ян не обращает на это никакого внимания. Он слишком занят тем, что тащит за ухо противно воющую на одной ноте А-Цин; цветы из ее рук падают в грязь, что вызывает у нее бурные рыдания. Ничего, еще спасибо скажет потом, как проревется...
Даочжан, утирающий ей слезы рукавом, тоже ничего не понимает. И только с укоризной смотрит на Сюэ Яна, безмолвно требуя пояснений столь возмутительного поведения. И этот туда же, наивная душа!
— Вы что, ни хрена не поняли? — раздраженно выплевывает Сюэ Ян. — Ладно он, — он показывает на Сяо Синчэня, — этот вообще дальше своего носа не видит и свято уверен, что все радугой гадят, не иначе. Но ты, дуреха! — он отвешивает только-только успокоившейся А-Цин подзатыльник, чем вызывает новый приступ воя. — Хотела с задранной на голову юбкой оказаться? Цветочками поманили и ты побежала? Да еще и с толпой!
— Он мне сказал, — давясь всхлипами, начинает оправдываться та, — что у меня красивые глаза!
Сюэ Ян издает мученический стон. «Он» — это, надо полагать, лидер той компашки. Замечательно. Нет, в общем-то, ничего удивительного — все девицы падки на комплименты, а уж Врушка, которая в адрес своего уродства ничего в жизни хорошего не слышала, так и вовсе от радости наверняка чуть не обделалась! Все внимание от лиц противоположного пола ей доставалось исключительно в виде щипков за задницу от сиволапых крестьян. Но это никоим образом не оправдывает ее дурость.
— Тебя обманули, — жестко обрывает ее Сюэ Ян. — Поверь, если член чешется, всем плевать, какие у кого глаза, и есть ли они вообще.
Этим он заслуживает крайне возмущенный взор Сяо Синчэня, который наверняка эту оговорку воспринял на свой счет. Ой, не до него сейчас вообще, потом с его обидами разобраться можно.
— Это же дети, — поняв, что извинений все равно не последует, встревает тот в разговор. — Может, у них действительно не было в голове ничего дурного? К тому же это воспитанные адепты именитого Ордена, не в их интересах…
— Мой дорогой даочжан, тебе напомнить, что я тоже воспитанный адепт этого именитого Ордена? — передразнивая праведные речи, вопрошает Сюэ Ян. — Будь добр, не говори о том, чего не знаешь. Хотя, конечно, если ты мечтаешь, чтобы девка нам в подоле принесла, — можешь ее за ручку отвести обратно. Только сам потом воспитывать ее выводок будешь, а я сразу же отчалю как можно дальше. Мне хватает одного безмозглого ребенка. Кажется, даже двух, если брать в расчет тебя, — сдерживаться уже нет никаких сил.
— Нам? В подоле? — хлопая глазом, переспрашивает Сяо Синчэнь.
— А ты как думал это происходит? — заливается нервным смехом Сюэ Ян. — Тебе на пестиках и тычинках рассказать или…
— Не стоит, — прерывает его даочжан. Отчего-то на его лице неописуемая радость, словно на него снизошло какое-то озарение. Это его так с того факта, что если в девку сунуть член, она может разродиться, пробрало?
— Пошли отсюда, — сиплым голосом говорит А-Цин. Благодарить она не намерена, равно как и извиняться. Сюэ Ян замечает, что она все еще сжимает чудом выживший последний цветок из растрепанного венка. Дура.
***
— Может, все-таки что-нибудь купите? Смотрите, до чего довели девочку! — сокрушается давешняя торговка платьями.
С покрасневшим от слез лицом Врушка привлекает еще больше внимания, чем раньше. И все теперь косятся на Сюэ Яна чуть ли не как на исчадие Преисподней, что порядком раздражает. Вот и совершай после этого хорошие поступки! Следовало проигнорировать смех из подворотни и позволить ланьлинским детишкам хорошенько повеселиться. Кто знает, вдруг девчонке понравилось бы…
Сюэ Ян уничижительно смотрит на тетку и после непродолжительного молчания цедит:
— Одна тряпка, мелочь. И после этого ты затыкаешься на веки вечные. Хотя, конечно, ты вообще не сдержала наш уговор, где было всего одно условие — не бесить меня!
Девчонка стоит с открытым ртом, явно не зная, как на это реагировать. Приходится ее раздраженно пихнуть к лотку, где она тут же с радостью зарывается в цветные ткани. И слез на лице будто не бывало — вот же голодранка лицемерная!
— Ни слова, — говорит он уже явно собирающемуся толкнуть проникновенную речь Сяо Синчэню. — Я это делаю ради своего спокойствия, а не ее удовольствия. И не твоего!
— Как скажешь, А-Ян, — улыбается он, мимолетным движением касаясь плеча спутника, отчего тот предсказуемо вздрагивает. Никак не привыкнуть.
Сюэ Ян встряхивает гудящей головой, выныривая из наваждения, и обращается к торговке:
— Эй, а в честь чего праздник-то? Чествование Небес давно прошло вроде…
Он осматривает толпу, где периодически мелькают золотые одеяния, на обладателей которых он как-то не особо обращал внимания, — ну мало ли заклинателей по большим городам, да еще и из такого здоровенного Ордена? Потом смотрит на брошенный на прилавок помятый пион. И даже не удивляется услышанному ответу:
— Как это «в честь чего»? В городе сейчас гостят господин Верховный Заклинатель и его свита! Градоначальник ему даже свой дом пожаловал на время. — Женщина охотно показывает на стоящий вдали на возвышении почти что дворец.
— Вот дерьмо, — только и говорит Сюэ Ян. Что-то подсказывает, что ему скоро придется посетить этот славный домик, хочет он того или нет.