— Нам нужно срочно уходить? — осторожно интересуется Сяо Синчэнь, хотя вопрос больше звучит как утверждение. Он смотрит в сторону А-Цин, явно намереваясь ее поторопить.
— А толку? — пожимает плечами Сюэ Ян, лениво наблюдая за ней же. Ох, бедная тетка-торговка, мелочь с нее сейчас всю душу вытрясет, пытаясь выяснить, какое платье лучше и не пытаются ли ее обмануть.
— Если Верховный Заклинатель узнает, что ты здесь…
— Я уверен, он уже давно в курсе! — со смехом перебивает Сюэ Ян. — И что ты предлагаешь? Подхватишь меня на руки, аки прекрасную деву, и взмоешь в небо? Тебе тут же в задницу вонзится золотой украшенный цветочками крюк и опустит обратно.
— Тебе смешно?! — морщится Сяо Синчэнь, понижая голос. — Тебя могут арестовать и казнить.
Ах, если бы! Такие угрозы могут исходить от любого другого Ордена, но не от Ланьлин Цзинь. Так что на этот счет Сюэ Ян совсем не беспокоится. Его куда больше волнуют иные последствия неминуемой встречи с дорогим другом Яо. Нет, он очень даже не против с ним поболтать, правда, не сейчас — и именно к этой несвоевременности и относились его сочные ругательства, а не к опасениям за свою персону! Но, понятное дело, этот факт никого не волнует. Самому, что ли, зайти в гости или подождать, когда придет торжественный конвой? Сюэ Ян очень не любит, когда его насильно куда-то тащат.
— А ты, значит, решил меня покрывать? Может, еще готов вместо меня на плаху прыгнуть? — вздергивает бровь он. — Там бабка с волшебной горы, небось, в гробу перевернулась из-за такого попрания ваших даосских принципов.
— Баошань Саньжэнь не волнуют мирские дрязги. И она жива, вообще-то.
— Мои соболезнования.
— Не переводи тему.
— А ты не заводи дурных тем, тогда я не буду их переводить.
Сюэ Ян может так до посинения, и его собеседник об этом прекрасно знает. Будь здесь чуть потише, можно было бы услышать скрип даосских зубов от досады.
— Я могу… — снова заводит Сяо Синчэнь, но Сюэ Ян лишь раздраженно машет руками.
— Ты у меня много чего можешь, дорогой даочжан, я не сомневаюсь. Но давай решать проблемы по мере их поступления.
У него нет никакого желания объяснять, что это от остальной братии можно успешно бегать, а господин Цзинь Гуанъяо может только позволить уйти, если захочет оказать такую милость. Даочжану невдомек, что именно благодаря такому одолжению со стороны тогда еще не Верховного Заклинателя Сюэ Ян жив-здоров; и нечего этому неутомимому борцу за правду знать, как на самом деле устроен мир заклинателей. Так что когда Яо возжелает узреть своего старого приятеля-соратника, встречи не миновать. А если ему вдруг не до того… К чему метаться лишний раз?
— И что ты собираешься делать?
— Не допустить самой главной ошибки в своей жизни. Белое?! Ты с ума сошла, мы не на похоронах! — комментирует он выбор А-Цин, которая, кажется, наконец определилась. Та беседу взрослых заклинателей не слушает, у нее проблемы понасущней.
— И это твоя главная ошибка? — едва ли не стонет Сяо Синчэнь, прикладывая руку ко лбу.
— Конечно, я не выдержу рядом с собой еще кого-то в белых тряпках, — на полном серьезе отвечает Сюэ Ян. — Мелочь, бери зеленое и хватит выделываться! — велит он радостно ускакавшей за ширму девчонке.
— Что мне нужно сделать, чтобы ты начал меня слушать? Связать тебя?!
— Прибереги эту мысль до ночи, а то ты все грозишься, а не делаешь, — почти мурлычет он на ухо мгновенно залившемуся краской даочжану. Но не от смущения, а неосуществимого желания дать ближнему по голове.
Торговка посматривает на них с любопытством, но не спешит что-либо говорить — очень разумно с ее стороны. И шустро прячет протянутые деньги.
— Что происходит? — А-Цин выглядит крайне раздосадованной, что ей не перепало должного внимания от даочжана (в жизни его таким раздраженным не видала!), даже Сюэ Яну и то было интересно! На ней красуется новое платье, а свои обноски она запасливо держит под мышкой — вдруг на что еще сгодятся? Какая хозяйственность, однако.
— Мы идем в гостиницу, забираем вещи и немедленно покидаем город, — цедит Сяо Синчэнь непререкаемым тоном и добавляет печально: — Если получится.
Дорога проходит в гнетущей тишине, даже девка помалкивает.
***
— Врушка, тебе повезло, сможешь еще погулять по городу в обновках, пока меня дожидаетесь, — очень бодро говорит Сюэ Ян, взмахивая рукой в сторону приветливо открытых ворот гостиницы, за которыми, не скрываясь, бродят по двору фигуры в золотых одеяниях в ожидании несложно догадаться кого. — Даочжан, ты тоже не скучай — я скоро вернусь.
— Я не позволю тебе пойти туда в одиночку, — Сяо Синчэнь хватает его за шиворот, не давая бесстрашно рвануть навстречу судьбе. — Больше я на это не поведусь! Один раз я тебя уже отпустил, и такого не повторится.
Он что, боится, что это снова затянется на полгода? Тут он недалеко от правды ушел — время в компании Яо летит незаметно!
— Давай ты не будешь лезть не в свое дело, а я постараюсь разобраться со всем как можно скорее, обещаю, — уже порядком взбешенный, говорит Сюэ Ян, вырываясь. Он не дите малое, чтобы его за шкирку хватать!
— Ты мой спутник на пути самосовершенствования, так что у тебя нет «своих дел».
— Проори об этом еще громче, а то не весь Орден Цзинь услышал! — шипит он.
Сяо Синчэнь смотрит в ответ так, будто ему в лицо плюнули, не меньше. Может, так даже лучше — обидится и не будет приставать со своим неуемным желанием помочь.
Спор прерывает возникшая в воротах девица в золотом платье, расшитом пионами. Пока та чинно кланяется, А-Цин смотрит на нее с неприкрытой завистью: ее губы досадливо кривятся, а руки тянутся хоть как-то привести в порядок растрепанные волосы. На фоне этой красотки даже в новом платье она редкостная замарашка. Сюэ Ян же разглядывает орденскую посыльную с праздным интересом и терпеливо ждет, когда эти церемонии кончатся.
Когда та поднимает лицо, он усмехается и кивает ей: старая знакомая, именно эту служанку он подумывал поиметь от скуки, пока сидел над пыльными дневниками Старейшины Илин в Башне Кои. Поднялась в звании, однако — или же ее попросту не жалко, если вдруг Сюэ Ян решит прикончить гонца. Не исключено, что именно она и опознала где-то в городе своего бывшего подопечного и мигом донесла хозяину.
Девушка, осознав, что ее раскрыли, чуть виновато улыбается в ответ и поворачивается почему-то к даочжану, который просто немигающе на нее пялится единственным глазом как на внезапно свалившегося с дерева мертвяка во время ночной охоты. На мгновение ее зрачки расширяются, словно от испуга — нашла, кого бояться! — и она торжественно произносит:
— Господин Верховный Заклинатель приглашает к себе почтенного даочжана Сяо Синчэня вместе с его спутниками. Отказ будет принят как оскорбление, — поспешно добавляет она.
— Там Яо ничего не попутал?! — от удивления вырывается у Сюэ Яна. — Какого, нахрен, «даочжана со спутниками»? Я и один могу сходить.
Девушка возмущенно ахает от такого неуважения (ну хоть не требует извиняться перед господином Цзинем!), но стоически повторяет, на всякий случай еще раз кланяясь:
— Я передаю приглашение для почтенного даочжана Сяо Синчэня. Это же вы? — несчастным тоном уточняет она. За ее спиной маячат орденские охранники, готовые чуть что вмешаться, если вдруг уважаемые господа будут против. На самом деле, убить их совсем не сложно, но перспективы потом будут не слишком радужные. И проблемы будут исходить совсем не от славного Ордена.
— Да, это я, — Сяо Синчэнь одаривает девушку доброжелательной улыбкой, но тепло в его голосе очень уж натянутое. — Я думаю, что мне не следует отказываться от такого щедрого предложения посетить столь достойного господина.
Он поворачивает голову в сторону застывшего столбом Сюэ Яна. И глядит с горьким торжеством: мол, выкуси, никакого тебе «пойду один»! Склонившись к его уху, он тихо говорит:
— Если ты сейчас попытаешься на кого-то напасть, мне придется тебя остановить. Пожалуйста, не делай глупостей, а я не позволю причинить тебе вред, клянусь.
Защитничек нашелся! Если Сюэ Яну и снесет кто башку, то исключительно он, даосский спаситель, чтоб его! Можно подумать, от этого смерть слаще станет…
А ход со стороны Яо и правда очень хитрый. Уже успел прознать, с кем шляется Сюэ Ян, и решил выяснить из первых рук причины такой компании. Наверняка подлецу смертельно скучно, и ему пришла в голову замечательная мысль устроить себе самодеятельный театр с вынужденными актерами. Потому что Сюэ Яну придется очень хорошо постараться, чтобы доказать ушлому Цзиню, что… А что ему, собственно, доказывать нужно?! Какого демона перед ним оправдываться придется?
Не его Цзиньское дело, почему у его бывшего соратника такие спутники — какая кому разница, как тот решает свои даосские проблемы? А если вздумает снова доставать со своими любовными глупостями — на это тоже найдется ответ! У Сюэ Яна есть доказательства: он целое исследование недавно проводил, чтобы убедиться в том, что Яо чушь городил.
Но все это не отменяет того, что в гордом одиночестве он бы себя чувствовал уютнее. Чем меньше участников в балагане, тем легче их контролировать и тем скучнее искушенному в изысканных представлениях зрителю.
— Пускай хоть девка в гостинице останется, чего ей с нами плестись? — кривится Сюэ Ян. У даочжана есть понятия о правилах приличий, и потому теплится надежда, что тот его не будет позорить. А за Врушку никто не ручается — скорее, тут можно быть уверенным, что руку от лица оторвать будет сложно.
— А чего это ты тут решать взялся? Не тебя позвали! — мгновенно начинает ерепениться та, позабыв обо всем. — Я тоже хочу в гости к этому… Высокому Заклинателю!
С губ Сюэ Яна срывается истерический смешок.
— Смотри, ты ему вслух такое не сказани, а то еще решит, что издеваешься!
На лице девицы-посыльной откровенный ужас. Видимо, тоже воочию представила, что может приключиться, если такое будет произнесено вслух. Она еле выдавливает из себя, срываясь на сипение:
— Господин Цзинь сказал, что желает видеть всех троих.
— Мне будет спокойнее не оставлять А-Цин одну после сегодняшнего происшествия.
Ага, спасти ее от детишек из Ланьлиня, чтобы притащить потом в их рассадник — очень умно!
— Смотри мне, Врушка, будешь вести себя как обычно — отлуплю так, что неделю сидеть не сможешь. И никакой даочжан тебя не спасет, за компанию получит, — предупреждает ее Сюэ Ян, осознавая неизбежность грядущего кошмара. То, что он сам неоднократно получал по лбу от Цзинь Гуанъяо за дурные манеры, которые якобы заставляли краснеть всех окружающих, он в расчет не берет. — И причешись хоть, голодранка, в приличное место идем все-таки!