Сюэ Ян приходит к не очень светлой мысли, что у него вошло в дурную привычку рано просыпаться. Во всяком случае, раньше Сяо Синчэня. После недолгих раздумий он все-таки делает вывод, что сейчас это очень даже неплохо: есть время сбежать из постели в зал и хотя бы ненадолго отвлечься от полного раздрая в собственном разуме. Ночью удавалось вполне успешно, после наступил спасительный сон без сновидений, а утро оказалось не так благосклонно.
Девы Мин уже на месте, успели встретить слуг с завтраком, отправив их восвояси, и продолжают являть собой воплощение заботы. Их щебетание проходит мимо ушей, а хлопоты вокруг персоны любимого учителя воспринимаются как должное. Эдак и привыкнуть к обслуге недолго! Уже привык, если честно, за без малого целый год. Будет немного жаль терять таких ценных помощниц… Еще бы рот без разрешения не раскрывали, цены бы не было.
Когда Сяо Синчэнь выходит из комнаты, у Сюэ Яна есть отличный повод даже не поднимать на него взгляд. Дневников Старейшины Илин осталось чуть меньше половины, а кто-то разбираться с ними должен. Проигнорировать приветствие можно по той же причине. Сюэ Ян совершенно не готов с ним говорить спокойно, если даже думать про то, что даочжан вытворил, не в состоянии. Стоит только помыслить о его выходке с ритуалом, хочется немедленно кого-нибудь вскрыть.
И мальчишке очень повезло, что он уже уехал навстречу своей судьбе в лице Врушки: сейчас малой кровью отделаться у него бы не вышло. Но можно потешить себя мыслью, что девка расплющит ему кулаком яйца, это она умеет! Главное, чтобы после этого у нее все же хватило ума послушать и пойти куда велено… И как же она все-таки не удержала своего обожаемого Сяо Синчэня от этой дурости? Неужто он против нее применил какую-то технику?.. Ведь иначе не выйдет — разве что по башке колодой врезать, чтобы не рыпалась, и то не факт.
Сюэ Ян чувствует, как у него снова трясутся от злости руки, а страница в пальцах с хрустким звуком рвется надвое. Проклятье, а на ней-то вполне толковые вещи написаны, без этой чуши про редиску, Ланей и домиков на краю света! Также Сюэ Ян ощущает на себе испытующие взгляды всех присутствующих, но старательно делает вид, что ничего не происходит. И не произошло.
Ведь злость он испытывает не только на Сяо Синчэня, но и на себя. Ему кажется, что в его голове прорвалась плотина, которая была возведена, как он надеялся, на века, и не должна была дать течь ни в коем случае. Но не такая уж она и надежная: проворные ручейки иногда вырывались наружу, но до того удавалось постоянно затыкать бреши, несмотря на чужие старания расковырять кладку. Однако, может, она уже давно обрушилась, и растекшуюся реку Сюэ Ян заметил только теперь? А что, если ее вообще никогда не было?
Из горла вырывается истерический смех. Так он скоро стихи сочинять начнет, раз уже на метафоры потянуло! Что там на очереди? Плести венки, любоваться звездами и держаться за руки? А нет, за руку даочжана и так постоянно водить приходилось, в этом нет ничего постыдного. В голове эхом прокатывается гнусное хихиканье Яо — дражайший приятель сидит на размытом берегу и бесстыдно мочит в речном потоке босые ноги.
— А-Ян, с тобой все в порядке?
Этим же вопросом явно задаются и сестры, потому что только на них Сюэ Ян и в силах посмотреть. Ох, знали бы они, насколько их наставник не в порядке… А будь им известна причина! К эфемерному Яо уже успела присоединиться покойная Чуйшэнь. Травница с брезгливой жалостью качает головой и сплевывает в воду. Если вдруг на мысленный бережок принесет Сун Ланя, Сюэ Ян бережно возьмет его под руку и утопится вместе с ним. Хотя он-то как раз не повинен в порче казенных плотин! Разве что своим несвоевременным появлением.
Озабоченная публика никуда не исчезает, поэтому следует все-таки что-то ответить. А вот вчера Сяо Синчэню не особо-то слова нужны были! И… на самом деле, это прекрасное решение. Временное, но даст небольшую отсрочку.
— Мои любимые ученицы, — нарочито официальным тоном начинает Сюэ Ян, награждая вышеозначенных особ взором прищуренного глаза, и от неожиданности подобных эпитетов те подбираются и цепенеют, внимая. — Передайте, пожалуйста, моему почтенному спутнику на пути самосовершенствования, что я с ним не разговариваю, если он еще этого не заметил.
На этом он считает свой долг выполненным и перелистывает страницу. А чего даочжан хочет-то? Он думал, Сюэ Ян молчал столько времени исключительно ему на радость? Пускай почувствует хоть немного вины за содеянное, раскается и заодно осознает, что молчание может быть наказанием не только для тех, на кого накладывают печать Немоты. Сяо Синчэнь это дело любит, ему полезно!
— Учитель Ян-Ян сказал… — послушно начинает ошарашенная этим откровением Мин Лицинь.
— Спасибо, я слышал, — отзывается Сяо Синчэнь. Краем глаза можно уловить, как он прикладывает руку к голове, взмахивая персиковым рукавом. А клумбу в волосах ему сегодня будут ваять или нет?
— А что случилось? — изумленно интересуется Мин Шу.
Даочжан тяжело вздыхает, и в этом вздохе слышно его бесконечное терпение, которое он готов дарить своему глупому спутнику на пути самосовершенствования.
— Ваш учитель сделал для себя одно открытие, которое его поразило гораздо сильнее, чем он мог себе представить. И ему нужно кого-то в этом упрекнуть.
Это он сейчас серьезно? Вот прямо будто по полочкам разложил, гореть этому даосу в Преисподней! Вместе с самим Сюэ Яном. Но, вообще-то, его главная вина в ином.
— А может, любезный спутник вашего учителя очень жаждет отъехать на тот свет и почему-то считает это подвигом, — цедит Сюэ Ян. — И довольно разговоров, пора садиться за работу. А кое-кто пойдет заниматься Барьером, как и обещал.
Даочжану, равно как и сестрам, явно есть что на это сказать, но тихий перезвон сигнального колокольчика отвлекает их от мысли. Звук отличается от того, что свидетельствует о скором приходе слуг: значит, Сюэ Яна, — то есть господина Цзинь Ю, — ждут в Башне Кои. До чего же невовремя… Неужто Яо уже вернулся?! Не должен же! И он бы не отказал себе в удовольствии свалиться как снег на голову: заявился бы, чтобы лично проконтролировать процесс и поделиться какими-нибудь мерзостными испражнениями своей отсутствующей души. Видимо, что-то иное…
— Принесите глаз, — раздраженно велит Сюэ Ян сестрам. Опять цеплять Мнимую личину, как же надоело! — Я постараюсь вырваться обратно как можно скорее, а вы продолжайте искать хоть что-нибудь.
Он задирает голову вверх, привычным движением проталкивая стеклянный шарик в пустую глазницу. Глаз становится на положенное место, но вызывает неудобства на порядок больше обычного. С внутренней стороны нижнего века противное ощущение чего-то инородного, от которого не удается избавиться, и Сюэ Ян вынужден снова вытащить глаз. Влажный от слюны палец проходится по нежной коже, расчерченной самолично нанесенным себе шрамом от ножа.
— Да ладно?! — возмущается Сюэ Ян, рассматривая засохшую белесую пленку, прилипшую к коже, и спрашивает в пустоту: — Сколько раз я просил одного даоса не осенять мне лицо своей благодатью? У меня, в отличие от него, глаз до конца не закрывается! Надо снова начать повязку носить, чтобы не попадало ничего…
И все же бросает гневный взор на Сяо Синчэня, который выглядит так, словно его сейчас разорвет от еле сдерживаемого смеха. Да хоть бы покраснел, в самом деле! И не веселил сестричек, до которых не сразу дошло, о чем речь. А как поняли, уткнулись друг дружке в плечи и похабно хихикают, гадюки пионные… Вот Врушка точно тут же запунцовела бы от смущения и отвращения! Что за девы пошли, никаких приличий.
Со второй попытки глаз принимает нужное положение без всяких препятствий, и Сюэ Ян, гордо вздернув подбородок и скривив под Мнимой личиной чужие губы, удаляется.
— Учитель Ян-Ян, плохие новости? — взволнованно спрашивают сестры Мин, когда Сюэ Ян возвращается в поместье уже после обеда. Ну да, есть о чем беспокоиться: обещал как можно скорее, а так сильно задержался.
— Не радужные, — хмуро соглашается Сюэ Ян. Он оглядывается по сторонам, выискивая Сяо Синчэня. Сейчас не до обид, можно объявить перемирие до лучших времен. — Где даочжан?
— На улице, возле Барьера.
Молодец какой!
— Позовите.
Сюэ Ян садится на свое привычное место за столом и терпеливо ждет, когда все соберутся.
— А-Ян, что-то произошло?
Сяо Синчэнь выглядит довольно уставшим; видимо, тщательное изучение преграды дается ему нелегко. Но ему придется постараться, вся надежда на него. Только у даочжана из всех присутствующих хватит духовных сил распутать контур.
— Яо возвращается, — мрачно сообщает Сюэ Ян. — Времени на все про все у нас четыре дня.
Да, именно для того, чтобы услышать эту неблагую весть, ему пришлось отсидеть скучнейшее собрание всех Цзиней, не-Цзиней и прочих причастных. Честное слово, лучше бы просто слушать про распределение ресурсов Ордена полдня, без таких вот ошеломительных финалов. Хотя остальные, кажется, были очень рады, что любимый глава решил всех осчастливить своим преждевременным прибытием.
— Я успею, — серьезно кивает Сяо Синчэнь. — Я нашел одно место, где Барьер слегка истончился, там будет проще всего начать разрушать печати.
— Прекрасно.
— Ты со мной снова разговариваешь? — иронично вздергивает бровь даочжан. Не сдержался-таки, подковырнул: мол, быстро ты сдался, дорогой спутник!
— Снова перестану, если продолжишь задавать глупые вопросы, — огрызается Сюэ Ян. Уже как-то доспрашивался и каков результат? — Отдохни немного, потом вернешься, — советует он и, игнорируя мягкую улыбку, обращается к девам Мин: — А вы меня чем порадуете?
Мин Шу закусывает губу и виноватым тоном тянет:
— Честно сказать… Мы нашли тот дневник, о котором я говорила, но там совсем не то, что нам нужно.
— Это в каком смысле? — хмурится Сюэ Ян. — Дай сюда, а я уже сам решу.
Он нетерпеливо выхватывает из рук ученицы потрепанную книжицу с оторванной задней обложкой и открывает на заложенных страницах. С каждым прочитанным столбцом его взгляд становится все сосредоточенней; никто не отвлекает его от текста, разделяя повисшее в воздухе напряжение. Сюэ Ян пролистывает вперед, бегло пробегаясь по неровным иероглифам, и выносит вердикт:
— Вообще-то, это именно то, что нам нужно.
— Но как же так? — восклицает Мин Лицинь. — Это просто невозможно!
— А что там написано? — интересуется Сяо Синчэнь, обеспокоенно косясь на деву, слишком уж эмоционально она реагирует на излишне сложную технику. Проблема явно серьезнее.
— Пока человек жив, его энергетический след нельзя никак уничтожить. Лишь когда он умирает, его отпечаток переходит в мир духов или развеивается, — поджимая губы, печально отвечает младшая Мин. И покаянно опускает глаза, словно эта информация — ее личный промах и ничей больше.
— Не вижу никакой проблемы, — кривит губы Сюэ Ян.
— Что ты хочешь этим сказать? — растерянно уточняет Сяо Синчэнь. Ему определенно не нравится начало. Но это он еще конец не слышал!
— Всего лишь то, что тебе придется меня убить, даочжан.