— А-Ян, почему ты здесь?
Голос с нотками удивления прорывается сквозь вязкую дрему, вынуждая Сюэ Яна очнуться. Он медленно поворачивает голову, чтобы осоловело посмотреть в склонившееся над ним лицо Сяо Синчэня, и со смешком вздыхает.
За жизнь у Сюэ Яна накопилось достаточно того, что он мог бы смело назвать личными прописными истинами. Например, что конфеты — это вкусно, а еще они способны хоть немного, да скрасить даже самый паршивый день. Но не абы какие, а желательно заботливо всунутые в руку или лучше сразу в рот. Или же что самым странным явлением будет созерцать собственный глаз, укоренившийся в чужой глазнице. Каждый раз как обухом по голове от осознания — да, сам туда впихнул и ни капли об этом не жалеет. А еще что его дражайший спутник на пути самосовершенствования неизменно задает дурацкие вопросы, как вот буквально только что.
— Ну а где мне еще быть? — хмыкает Сюэ Ян, ведя плечами, чтобы и устроиться поудобнее, и при этом снова не сомлеть.
Вот, кстати говоря, очередная истина: быстрей и слаще всего засыпается, если вместо подушки не отличающиеся мягкостью, но оттого не менее уютные даосские колени. А если до кучи по волосам гладят… Однако в этот раз не сложилось — Сюэ Ян слишком поздно примостился, когда Сяо Синчэнь уже успел погрузиться в медитацию, потому пришлось довольствоваться малым.
— Не знаю, — тянет даочжан, переводя взгляд на окно комнаты постоялого двора, где они остановились вчерашним вечером. Через пожелтевшую натянутую бумагу пробивается тусклый свет — время перевалило за полдень и близится к закату. — Я думал, ты захочешь пройтись по улицам, развлечься — тебе вовсе не обязательно меня ждать…
Это имеет определенный смысл в свете того, что его медитации со временем стали весьма… затяжными, и можно от тоски стухнуть, целыми днями сидючи рядом в ожидании пробуждения. И не упрекнуть же его за это! Тащить на себе еще одного взрослого заклинателя — нелегкая задачка, особенно если этот заклинатель так и не научился самостоятельно запасаться духовной энергией. Но даочжан тоже никогда вслух не высказывал недовольства, даже когда седина на его волосах из десятка прядей постепенно расползлась по всей голове.
— Мне не по нраву, что из-за меня ты изводишь себя скукой, — услышав лишь невразумительный стон, продолжает Сяо Синчэнь. — Тебе, наверное, это уже до смерти надоело.
Поначалу Сюэ Ян охотно пользовался этими «пропажами» своего спутника, сразу же отправляясь слоняться по округе, стоило Сяо Синчэню принять позу лотоса. Очень удобно, будто все как прежде: никто не смотрит дурным глазом, коли вздумается забавы ради отвесить скабрезную похвалу идущей мимо разукрашенной девице, не волочет прочь от чужой разгоревшейся свары, где так и просится подлить масла в огонь… Хотя уж не даочжану морду кривить, что Сюэ Ян не в свое дело лезет, сам тем же славится!
И при этом волноваться не нужно, что Сяо Синчэнь без присмотра куда-то денется и тем самым спихнет в могилу, ведь он-то как раз будет смиренно дожидаться Сюэ Яна с прогулки, главное — самому не забрести за пределы невидимой черты. Но чем дальше, тем меньше хочется куда-то идти, да и зачем, когда можно прикорнуть на живой подушке? И все равно, что ночью выспался… Спать — это хорошо, почти что как есть.
— Больше похоже, что это я тебе надоел, что ты мою рожу видеть не хочешь каждый раз, как просыпаешься, вот и силишься выгнать, — с притворной мнительностью цедит Сюэ Ян, с наслаждением жмурясь в последний раз, прежде чем рывком принять сидячее положение. Ух, а от долгого лежания все затекло похлеще, чем в те деньки, когда Золотое Ядро было запечатано! Все же сотня с лишним лет, пусть и за чужой счет — это вам не шутки.
— Мне на этом свете уже давным-давно надоело все, кроме этого, — отзывается Сяо Синчэнь, навешивая на лицо знакомую до боли мягкую улыбку.
Сюэ Ян дергает уголком губ, делая вид, что у него внутри ничего не сжалось от сквозящей в даосском откровении бесконечной усталости и унынии. Он уже отнюдь не в первый раз замечает сей потускневший взгляд, в котором не всегда удается разжечь искры даже в моменты страсти. Нет, покувыркаться в койке даочжан все еще не дурак, однако если сравнить с его былым запалом… Поугасли чудо-ручки.
У Сюэ Яна есть что сказать на этот счет — у него нужные слова наготове уже несколько лет, но это не значит, что ему так просто решиться их озвучить. Поэтому он в притворном воодушевлении хлопает в ладоши и восклицает:
— Раз уж мы оба сейчас до неприличия бодрые и бойкие, давай-ка пройдемся. Вдруг тут и впрямь можно поразвлечься?
***
— Даочжан, и на что ты мне тут предлагал любоваться, когда выпихивал меня наружу? Мне еще вчера было ясно, что в этой дыре разве что кости бросить и дальше пойти… — пренебрежительно фыркает Сюэ Ян, оглядываясь по сторонам.
Заметно, что когда-то этот городок был процветающим, но пал жертвой невнимания своего покровительствующего Ордена и начал хиреть: стены на многих домах потрескались, надписи на вывесках выцвели, а большая часть жителей перебралась в более хлебные места. То-то хозяин гостиницы так удивился гостям, да еще и заклинателям!
— Подышать свежим воздухом? — неуверенно предполагает Сяо Синчэнь, не найдя, чем возразить в защиту захолустных красот.
— Я им и так всякий раз дышу, когда мы не под крышей ночуем, — усмехается Сюэ Ян.
Даочжан покаянно пожимает плечами, хотя очевидно, что здесь нет и капли его вины. По привычке голову пеплом посыпает, если его спутнику что-то приходится не по вкусу. Вот уж что надоедает до зубовного скрежета…
— А тебе не кажется это место знакомым? — спрашивает он спустя недолгое молчание.
— Да демоны его знают, — кривится Сюэ Ян. — Мы уже сколько городов обошли — не диво, что еще раз занесло куда-то…
Других занятий, кроме как ходить туда-сюда кругами по Поднебесной, изредка заглядывая за Стену, у двух всеми позабытыми заклинателей как-то не нашлось. Не Орден же Темных Даосов собирать, в самом деле… Сюэ Ян порою подшучивал, мол, давай у Врушки украдем отпрыска, воспитаем как следует — будет с одной руки благодать раздавать, а второй мертвяков поднимать. Сяо Синчэнь юмора не оценил, всем своим видом дав понять, что подобные беседы лучше и не начинать.
Сюэ Яну сперва казалось, что у даочжана старые обиды играют, — каждый встречный-поперечный ему успел высказаться, что воспитатель из него никудышный, — а потом понял, что дело совсем в ином. Сяо Синчэнь становился все печальнее после каждой новой встречи с А-Цин, ведь обычным людям долголетие, как ни крути, не светит. И глядеть на осунувшуюся под гнетом быта тетку вместо крикливой девицы с вечным шилом в заду, которая в следующий раз может превратиться в старуху навроде той сварливой травницы — как же ее звали-то? — было просто выше его сил. И привязываться к кому-то новому тоже.
Следует отметить, Врушке тоже не в радость было слушать о похождениях заклинателя, по сути ничем не обремененного, кроме спутника-паразита. Пришел тут такой довольный да свеженький — седина не в счет! — на дармовые харчи, а у нее и без того забот валом: спиногрызы, такой же увядающий муженек и его семейство на подхвате последнюю душу выедает. Может, лучше милый даочжан подможет, чем байками развлекать? Тот ничем помочь не мог, потому и перестал навещать. Девка, поди, уже померла десятка два лет назад, а Сяо Синчэнь на ее могилу так и не явился — до сих пор себя уверяет, что она жива-здорова. Как ловко: если чего-то не видел, то того и не было…
Сюэ Ян же чувствовал себя в выигрыше. Может, он с Врушкой еще хрен знает когда закончил открытую войну, однако любовью к ней так и не проникся, потому только выдыхал с облегчением, что не нужно опять видеть ее кислую морду. А что вместе с этим связь с бывшими учениками оборвалась… Ну и тьма с ними, особенно с сестричками с их забавами с Сун Ланем — фу, по сей день его причиндалы в кошмарах снятся! Отрастил же такое… И не пожаловаться никому, скажут — завидуешь!
Так или иначе, уже нет никакой разницы, все быльем поросло. Пускай и вся эта компашка недо-Цзиней как пить дать страшно разобиделись, что Сюэ Яну после всего, что они для него сделали, на них оказалось плевать с высокой башни, но тому всегда чужие невзгоды были побоку. Кроме даочжановских, но это ж другое! Все-таки сложно не обращать внимание на человека, до которого сузился весь некогда огромный мир.
— Нет, я совсем про другое, — мотает головой Сяо Синчэнь. — Я готов поклясться, что это город, где мы впервые повстречались. Ты тогда сопровождал господина Цзинь и еще устроил погром на рынке… Это ведь та самая улица! Помнишь?
Сюэ Ян-то помнит, но сильно сомневается в памяти даочжана. Тот вообще себе горазд всякое выдумывать, пребывая в полной уверенности, что это чистая правда. Утверждает, к примеру, что в храм они ходили кланяться чуть ли не пять раз, а Сюэ Ян ни одного в своей памяти отыскать не может, как ни старался!
Единственный храм, где ему довелось побывать, — это Гуаньинь, куда его после долгих уговоров Сяо Синчэнь согласился отпустить проведать Яо. Ну, как проведать… Скорей послушать, как там копошится что-то под статуей, но дальше — ни-ни! Учуй вдруг Шуанхуа что-то неположенное, Сюэ Ян бы третьим в гроб лег, раз уж ему так полюбилась история трагичных чувств двух глав кланов. Ну а что, отличная же история, за душу берет…
— Еще скажи, что собрался отыскать тот самый прилавок, который я перевернул, — смеется Сюэ Ян, не скрывая своего недоверия, но и не споря. Кто знает, может, и впрямь они случайно забрели в то место, где начались все даосские проблемы!
— Едва ли у меня это выйдет — он, должно быть, уже развалился и сгнил, — крайне серьезно произносит Сяо Синчэнь, хмурясь, словно его действительно досадует сие обстоятельство.
— В отличие от нас… — ворчит себе под нос Сюэ Ян. Он молчит несколько мгновений, рассматривая темнеющее небо, а затем торжественно вопрошает: — Даочжан, а не желаешь ли ты отправиться со мной в еще одно памятное местечко?
— В какое? — заинтригованно вскидывает бровь Сяо Синчэнь, явно не ожидавший подобного предложения, да еще и в таком тоне.
Сюэ Ян сам не ожидал, что так скоро у него найдется решимость про это заговорить. Но раз уж нашелся повод складно подвести тему… Незачем тянуть!
— В город И.
Даочжан смотрит с подозрением, не в силах понять, с чего это его спутнику ударило пойти туда, куда он клялся никогда не возвращаться. Приглашение на гору в гости к бабке Баошань или в Башню Кои было бы менее странным! Есть от чего насторожиться…
— И зачем же? — сдавшись в битве со слишком сложной загадкой, любопытствует он. — Что нам там делать?
Сюэ Ян, не заботясь о редких прохожих, косящихся с неодобрением, придвигается почти вплотную, берет Сяо Синчэня за руку и с неприкрытой нежностью ведет пальцами по застарелым шрамам от игл на кисти, с годами ставшими только заметнее. Дождавшись предсказуемого изумленного вздоха — нечасто случаются прилюдные ласки! — он принимается говорить. Все, что накопилось. Даочжан слушает, не перебивая, и на его лице, как ни странно, не отражается ни единой эмоции, что не дает угадать его истинное отношение к тому, что он слышит. Лишь по окончании речи он коротко уточняет:
— А-Ян, ты уверен в том, что готов на это пойти?
Сюэ Ян отрывисто кивает. И вздыхает уже сам, получив в ответ скользящее касание губами по щеке — прямо под повязкой, прикрывающей собственноручно изувеченное им веко, — и полный признательности шепот на ухо:
— Спасибо.