Сюэ Ян уверен, что если кому вздумается снова устроить раскопки в его кишках, он даже после этого не сможет вспомнить, хотя бы в какой стороне находится священная даосская гора, а уж о том, как именно туда попасть, и речи нет. Не соврала Баошань Санжэнь — в голове как шаром покати, правда, все прелести пребывания во владениях прославленной заклинательницы в памяти остались. И не сказать, что это приятные воспоминания.
Похоже, что возле обрыва, с которого ушлая старуха сбросила задержавшихся гостей, нацарапано что-то мудреное, что работает сродни талисману Переноса — очень уж знакомые ощущения дурноты настигли после пробуждения в каком-то захолустье посреди непролазной чащи. Интересно, она сама это изобрела или подсмотрела у каких-то Цзиней, с которыми имела честь ручкаться пару сотен лет назад?
Но, сказать по правде, это уже не имеет никакого значения. Просто еще одна загадка вредной тетки с горы, которую не хочется разгадывать. Как, например, полагается ли этим подобранным детишкам настоящее бессмертие, и всем ли страждущим даруется спасение или же случаются промашки, о которых в миру никто не слышал за неимением свидетелей. Сюэ Ян не борец за правду, чтобы его это как-то заботило — смог выбраться живым, а дальше хоть трава не расти, своя задница ближе.
Ладно, не только своя, потому что если сейчас что и волнует Сюэ Яна, так это когда его дражайший спутник на пути самосовершенствования намедитируется всласть. Тот без лишних споров сразу же выбрал себе корягу поудобнее, чтобы на ней предаться восстановлению истраченной духовной энергии. Даочжан со всей серьезностью воспринял то, что теперь от его состояния напрямую зависит не только собственная жизнь, но и чужая. И это дарит надежду, что впредь он будет относиться к себе с должным трепетом и забудет про свою неуемную любовь к самопожертвованию по поводу и без… До сих пор передергивает от его дурного предложения забрать Золотое Ядро.
Наверное, придется все-таки тоже пристраститься к этому высокоодухотворенному занятию. Может, Сюэ Ян отныне в прямом смысле живой придаток к Сяо Синчэню, но не настолько же, чтобы бездумно расходовать его ци без всякой меры… Но что-то не верится, что им будет достигнут тот уровень просветления, когда медитация перестанет казаться чем-то невообразимо тоскливым.
Смириться с приобретенной связью все так же непросто, но Сюэ Ян вынужден принять, что это нечто такое же незыблемое, как то, что его палец раздавило телегой прорву лет назад. И даже если ему приставить чужой, это ничего не изменит, ведь его настоящий мизинец уже не вернуть. Вот и с Ядром то же самое — как ни прыгай, все едино. Так что и прыгать ни к чему.
Сюэ Ян бездумно ворошит палкой разожженный костер из собранных неподалеку веток, чтобы скоротать время. Уснуть не получится — выспался на десяток лет вперед, пока его тело изо всех сил потребляло чужую духовную энергию. А мысли о прогулке можно отмести сразу же — рисковать жизнью, чтобы выяснить, на сколько чжанов ему можно отойти от Сяо Синчэня и не познать бесславную кончину? Вот даочжан удивится, как придет в себя и обнаружит высохший труп в ближайшем овраге… Баошань Санжэнь говорила: чем прочнее мост из ци, тем дальше расстояние, на которое он простирается, но что-то проверять, набрехала она или нет, пока не хочется! И тут неплохо сидится.
Сюэ Ян отрывает взгляд от весело трещащего пламени и смотрит на сидящего напротив Сяо Синчэня. От пятен крови на белой ткани ханьфу так и не удалось до конца избавиться, и оно висит на поникших плечах как одеяния заблудшего призрака. В какой-то момент кажется, что проседь в его волосах лишь игра света от костра, и если сейчас он откроет плотно смеженные веки, то глаза под ними будет два, словно он и не терял ничего, столь безмятежно его лицо.
Сюэ Ян дает себе обещание, что в ближайшем же селении позволит этому человеку сделать с собой что угодно и выполнит все его прихоти, даже те, о которых не говорят вслух. Нужно же как-то наверстать упущенное!
***
— Уверен, что не хочешь полететь? — спрашивает Сяо Синчэнь, с некоторым сомнением глядя на размокшую дорогу.
— Ну уж нет, и так разберемся, куда нас занесло, — Сюэ Ян отрицательно мотает головой. Лучше хлюпать в грязи, чем взлететь и вмазаться в ледяной дождь в самый неожиданный момент. На горе царила всегда одинаковая непонятная погода, больше всего похожая на середину весны, и он уже успел позабыть, что во внешнем мире скоро зима. А небо, судя по всему, собирается выдавать все на что гораздо по очереди.
Сяо Синчэнь молча соглашается и хранит тишину довольно долго, размеренно шагая рядом. Надо бы его поближе к обочине сместить, там не так плывет земля.
— Ты считаешь, что было бы лучше, не отдай я Цзыченю оба глаза?
Сюэ Ян аж спотыкается от такого вопроса. И вот это даочжан столь усердно обдумывал?
— Что ты хочешь от меня услышать? — кривится Сюэ Ян. — Тебе — точно было бы лучше не бродить вслепую туда-сюда. А вот мне бы пришлось бегать от парочки одноглазых даосов с нездоровой тягой совать свой нос в чужие дела.
— Но мы бы не были вместе.
Ох уж эти если бы да кабы! Толку размышлять о том, чего никогда не было — это сродни бредням о том, что Баошань Санжэнь могла бы притащить Сюэ Яна на гору.
— Кто знает, кто знает, — с усмешкой тянет он. — Ты же сам признавался, что у тебя еще с первой встречи чесаться начало от моего светлого лика. И я уже не уверен, какого демона ты так усердно меня пытался ловить, даочжан!
Тот издает невнятный стон, уже жалея, что поднял эту тему. Ну каков вопрос, таков и ответ.
— Что мы теперь будем делать?
— Да вроде уже решили: доберемся до ближайшей крыши над головой, а там будем думать, — удивляется Сюэ Ян. Он невольно вздрагивает от порыва холодного ветра и добавляет: — Надо заодно определиться, куда приткнуться, когда снег выпадет… К семейству Ань пристроиться, что ли?
О да, недурная идейка! От одной мысли о еде, которую щедро наваливает в миски мамашка ученичка, внутри все теплеет.
— Я не об этом, — вздыхает Сяо Синчэнь. Его, наоборот, такие думы совсем не вдохновляют. — По твоему телу снова течет духовная энергия.
— Даочжан, — сердечно произносит Сюэ Ян, — если ты жаждешь узнать, по силам ли мне выдержать все блага, которые могут даровать твои чудо-ручки, так ты не волнуйся! Я могу хоть десять раз, но давай из слякоти этой поганой сначала выберемся.
— Безмерно рад это слышать, но и не об этом тоже.
— Удивительно! Тогда о чем же ты?
— А-Ян, мы впервые за много лет не в бегах, не ищем что-то, а просто… Можем жить, ничего не опасаясь?
Ах, вот в чем дело!
— Ты так говоришь, будто это что-то дурное. Неужто обязательно нужна какая-то цель? Мне пока и так хорошо! А тебе разве нет? — пожимает плечами Сюэ Ян, с легкостью перепрыгивая вставшую на пути лужу.
— Наверное, ты прав, — признает Сяо Синчэнь. А вот даосы не скачут, они степенно обходят препятствия.
Конечно, прав! К чему все эти сложности с поиском смысла жизни? Найдется какое-нибудь занятие по уму и по сердцу — только не Орден Темных Даосов, как прочили сестрицы Мин, а что-нибудь получше. По крайней мере, более реальное. Мало ли на свете дел, которыми могут развлечься почти вечно молодые заклинатели? Да хоть огород сажать! Ох нет, это занятие для стариков, так что никакой редьки в обозримом будущем.
Сюэ Яну претит увянуть раньше Сяо Синчэня, однако он никогда не стремился, как бабка с горы, жить вечно. Но несмотря ни на что, ему хочется покинуть этот бренный мир, когда он сам того пожелает, а не когда выйдет срок, отмеренный смертному телу. А уж через сколько лет это случится — через десяток или сотню — решать одному ему.
Ну и даочжану, разумеется. Ему-то теперь проще всех решать за них обоих: перережет глотку себе, а Сюэ Яна сразу вслед за собой затащит в омут на той стороне. И отчего-то это уже не так пугает, как раньше. Все еще вызывает смешанные чувства, но не скребущий изнутри страх. С этими мыслями и по грязи шагать как-то проще.
— Даочжан, там впереди какой-то столб торчит, наверное, указатель, — Сюэ Ян щурится, глядя вперед. — Хотя бы узнаем, куда же нас твоя ненаглядная наставница вышвырнула.
С этими словами он срывается с места, желая поскорее выяснить, что же это за глушь и далеко ли еще до какой-нибудь деревни, где можно будет нормально поесть и отмыться. Ну и раздобыть денег — наверняка местные будут счастливы за что-нибудь заплатить. А если не будут, то всегда можно воспользоваться уже отработанной схемой… Ах, вот незадача, даочжан же себе уже свою схему с распознаванием нечисти выдумать успел, тьфу!
К разбухшему от влаги деревянному столбу, стоящему у развилки, которую было не разглядеть из-за непогоды, и правда приколочена доска. Сюэ Ян читает полустершиеся иероглифы и слышит собственный хриплый смех будто со стороны. Ну надо же!
— И чему же ты так рад? — нагоняет его Сяо Синчэнь и охает от неожиданности, когда Сюэ Ян резко оборачивается и вцепляется в его руку, дергая к себе.
— Даочжан, позволь задать тебе один очень важный вопрос и обещай мне на него ответить, — на одном дыхании выпаливает Сюэ Ян, сверля взглядом перебинтованную ладонь, которую сжимает в своих. Он испытывает странное желание сорвать повязку и проследить пальцами каждую отметину, которую оставили иглы Баошань Санжэнь. Или губами.
Сяо Синчэнь порядком озадачен этим внезапным порывом, но руку из захвата не выдергивает. Однако же с легким недовольством отзывается:
— А-Ян, если ты опять заведешь про корзины, то свой шанс узнать, что было написано в той гнусной книжонке, ты уже упустил!
Сюэ Ян поднимает недоуменный взор и лишь через несколько мгновений понимает, о чем речь.
— Нет-нет, кое-что поважнее!
Сомнительно, на самом деле, но лучше даочжана обнадежить.
— Тогда, конечно, спрашивай.
Сюэ Ян набирает побольше воздуха в легкие и кивает сам себе для решимости, прежде чем торжественно заявляет:
— Я спрошу тебя об этом в первый и в последний раз. Скажи мне, почтенный даочжан Сяо Синчэнь, мы сейчас с тобой пойдем направо или налево?
Тот непонимающе вздергивает бровь, а потом все же догадывается заглянуть Сюэ Яну через плечо, чтобы прочитать надписи на указателе.
— На северо-запад город Фэн, десять ли… На восток столько же до храма Ло-Шэнь… Я не могу взять в толк, к чему ты клонишь, — растерянно произносит он.
С губ срывается раздосадованный стон — да чего ж тут неясного, ведь все как белый день!
— Как думаешь, в храме будет какой-нибудь истукан, которому положено кланяться? Или как там принято, понятия не имею, меня в жизни на эти сборища не приглашали… Знаю только про красные тряпки, но уж потерпим и без них.
— Ох. Ты об этом, — после непристойно затянувшегося молчания наконец бесцветно отвечает Сяо Синчэнь. Он закусывает нижнюю губу и с неуверенностью уточняет: — А почему вдруг ты решил… это сделать?
И, судя по его лицу, он больше рад рассказать в красках, что же такое распутное творили с корзинами, чем развивать эту тему. Неужто не верит? Надо сказать, это как-то… Удручает? Не такой реакции Сюэ Ян ожидал.
— Как это почему?! — сипло переспрашивает он. — Да каждый встречный меня при любом удобном случае трясет — мол, где храм, где поклоны проклятые, а после этой херни с Ядром меня так вообще с дерьмом сожрут!
Не отобьется. Ни от Врушки, ни от ее подружек.
«Про меня не забудь, дорогой друг».
Ну как же без этой погани золотой — первый в глотку вцепится. Хотя сам-то со своим безголовым никуда не ходил да не кланялся как дурак!
«Побойся Небожителей, я умер в храме!»
А ведь и правда!
— Не помню, чтобы я тебя хоть раз об этом спрашивал.
Что?!
— Что? — уже вслух пораженно восклицает Сюэ Ян, от изумления выпуская руку Сяо Синчэня.
Тот глядит в ответ почти с жалостью.
— А-Ян, мы спутники на пути самосовершенствования уже десять лет. И неужели ты думаешь, что желай я пойти с тобой в храм, я бы ни разу об этом не заговорил? — с улыбкой добавляет даочжан, склоняя голову набок. От накатившей мелкой мороси его волосы влажные и идут легкими волнами.
С этим не поспорить — он такой, если ему что-то взбредет, то своего добьется, из-под земли достанет.
— Так тебе что, не нужно? — неверяще выдыхает Сюэ Ян.
Сяо Синчэнь ведет по его щеке кончиками пальцев.
— А разве эти поклоны что-то изменят?
— Не изменят.
Баошань Санжэнь их так крепко связала, что никаким Небожителям не снилось.
— Но, конечно, если это нужно тебе…
— Ох, спасибо за одолжение, даочжан! — с затаенным облегчением смеется Сюэ Ян. — Вот так удружил, буду вспоминать это через много лет и рыдать от счастья! Ну и щедрость...
Сяо Синчэнь, продолжая улыбаться, лишь качает головой и ничего не говорит. И тоже смеется, когда его тянут за собой вперед по дороге, не имея ничего против выбранного пути.
***
Сюэ Ян всего разок обронил, что если уж Врушке так интересно, то можно попросту выследить ее ушлых подружек, когда они снова отправятся в свои распутные приключения, да посмотреть своими глазами, кого ж они себе в спутники записали. Ну в самом-то деле, пора и честь знать! Сестрицы Мин все свои сказки рассказывать продолжают, а самого мужика показывать не хотят и имя держат в тайне. Заинтриговали, гадюки… А уж под давлением распираемой любопытством девчонки делать нечего — раз уж сам предложил, то вперед!
Сяо Синчэнь участвовать в раскрытии великой тайны даосского любовника сестер Мин гордо отказался, сказав, что подождет в ближайшей деревне, благо на пяток ли разойтись можно без всяких опасений, а вот его дорогой спутник на пути самосовершенствования может выяснять, что пожелает, и он даже не будет его осуждать. Вслух. Слабо верится, но слово не воробей, поздно догонять! Да никто его особо и не звал с собой, если честно — шпион из него никудышный, мигом выдаст своими совестливыми вздохами. Или завистливыми?.. Хотя нечему уже завидовать, всего ему хватает, иногда сам в себя прийти потом не может несколько дней кряду.
А Врушка же мигом скинула ребенка на благоверного с его бесчисленной родней и чуть ли не сама на меч вскочила за спиной — да еще подгоняла, мол, давай, шустрее, докука! Так рвалась сбежать хоть на пару деньков, чтобы отдохнуть от роли фанатичной мамаши. С которой, к слову, она справляется с блеском, разве что зубами на всех не щелкает, никого не подпуская. Больно надо — Сюэ Яна чужие дети никоим образом не волнуют. По крайней мере, пока они к нему не залезут на шею и не свесят ноги до земли, но он больше на это не поведется!
Ко всеобщему удивлению (не всеобщему, а только Сюэ Яна), разродилась А-Цин вполне себе обычным на вид ребенком. Без хвостов, рогов и прочих ожидаемых штучек, даже не звериные клыки прорезались — смотреть не на что, тоска сплошная! Золотое Ядро у отпрыска имеется, но насколько сильный из него заклинатель выйдет, судить пока рано. Но им уже заранее все гордятся, а Сюэ Ян никак не может запомнить, как же зовут эту будущую гордость. Даочжан как-то полюбопытствовал, есть ли над сыном А-Цин те самые облака, которые клубятся над темными заклинателями, но на это можно тоже лишь пожать плечами. Ну что там может быть у двухлетнего огрызка, который и говорить-то не умеет, только слюнями все обмазывать? Ни к чему тревожиться раньше времени.
— Все, не дергайся, — напутственно шипит Сюэ Ян. — Я слышу голоса, сейчас придут.
— Да поняла я, поняла, не дура! — с деланным недовольством отзывается А-Цин, тем не менее, послушно замирая в напряженном предвкушении.
Отыскать сестер Мин показанным ими же способом не составило никакого труда — ведь постоянно обмениваются с бывшим наставником всякими бумажками, по которым найти свой вновь обретенный энергетический след совсем не сложно. Потому остается разве что, притаившись, подстеречь их возле логова, в которое они собираются заманить свою даосскую жертву, перехватив на дороге. А уж обнаружить это самое логово — сущий пустяк. Сюэ Ян сегодня битый час наблюдал, как ученицы кропотливо обустраивают поляну в лесу под свои игрища.
Гораздо сложнее остаться незамеченным вместе с шумной девкой! Пришлось трясти Сяо Синчэня, чтобы помог придумать, как же это провернуть, ведь он просто мастер ставить Завесу тишины да и в остальном затейник еще тот. Так и получился Покров — исписанный печатями полупрозрачный отрез тонкой ткани (прорва деньжищ ушла, но из запасов семейки Ань, так что не страшно), под которым не видно и не слышно, если не шибко буянить. От нежити не спасет, а вот от людей спрятаться — самое то.
Однако, едва успокоившись, Врушка тут же начинает ерзать, пытаясь устроиться поудобнее в кустах так, чтобы и все было видно и чтобы в бока ветки не кололи. А практически в обнимку с Сюэ Яном это не так-то просто, тоже ведь щемится, гад, и не выгнать его — Покров упадет.
— Готова поспорить, никакой он не красавец, а какой-нибудь плюгавый мужичонка, — со знанием дела сообщает А-Цин, утихомирившись после щипка в бок.
— Ага, рябой, косой и хромой, — бормочет Сюэ Ян, посмеиваясь.
И правда, вскоре на поляне появляется Мин Шу, сбрасывая рядом с расстеленным одеялом вещи. Затем со звонким смехом возникает Мин Лицинь, таща за собой какого-то высоченного мужика в темной одежде, чье лицо не выходит разглядеть — к сожалению, ошибочка вышла с выбором кустов, точка обзора неудобная, да еще и Врушка вперед лезет!
Но Сюэ Яну нет никакого до них дела, его взгляд прикован только к лежащему на сумках Цзянцзаю, все еще разделенному на две части и покрытому потускневшей от времени позолотой. Он не раз задумывался, что пора бы отнять у девок свой меч да привести его в порядок, но всегда находил причину этого не делать, несмотря на щемящую тоску по старому приятелю, с которым было проведено столько чудесных мгновений.
Похожий на серп меч, который Сюэ Ян притащил с собой из давнего путешествия, разбудить удалось не сразу, но слушается он вполне неплохо: не артачится в небе, но при этом имеет весьма дурное чувство юмора. Каждый раз, возвращаясь в руку, он указывает кончиком изогнутого лезвия прямиком в лицо своему хозяину, из-за чего тот себя неизменно престранно чувствует. Наверное, нужно было ему дать какое-то другое имя, а не то, которое пришло первым в голову. «Цзуймо» — лжец, плут, обманщик… Врагов он, конечно, дурит своей необычной формой, но в первую очередь, похоже, насмехается над самим Сюэ Яном.
Цзянцзай манит к себе, нужно лишь его позвать. А откликнется ли он, захочет ли вернуться к бросившему его в огне бывшему владельцу или же наплюет на него и останется на месте? Может, именно это страшит Сюэ Яна, поэтому он и отказывается от идеи вернуть себе меч… Или все же попробовать? Новым хозяйкам сейчас точно не до него, смеются, шуршат одеждами — ишь, какие шустрые!
— Эй, это же… — ошеломленно выдыхает А-Цин, которая, в отличие от соратника по недостойному делу подсматривания, глядит во все глаза.
А Сюэ Яну не нужно поднимать взор, чтобы понять, что же так поразило Врушку, потому что прямехонько поверх Цзянцзая уже лежит длинный темный клинок, который ни с чем не спутать, потому что в последнюю встречу им жаждали его убить. Фусюэ.
— Да, я знаю, — с нервным смехом подтверждает Сюэ Ян.
Как так вышло, что из всех бродячих даосов его ученицы умудрились окрутить Сун Ланя?! Это же просто… Издевательство какое-то! Желание воссоединения с Цзянцзаем мигом растворяется в ночи — тот тоже предатель, раз так спокойненько почивает в такой мерзкой компании. У Сюэ Яна внутри будто что-то умерло, что не оживить обратно, как ни старайся. Ну как же так… Да как вообще это возможно?.. Кто бы знал, что эта каменная глыба с постной мордой может кому-то понадобиться? И кому — почти что личной гордости! Да лучше бы и впрямь косого да хромого...
— Даочжан об этом знать не должен. — Это единственная разумная мысль, которая способна сейчас появиться.
А-Цин не спорит, в кои-то веки совершенно согласная с Сюэ Яном.
— И что делать? — спрашивает она, будто тот должен знать ответ на этот вопрос.
Сюэ Яну до сих пор не хочется поднимать взор. Но он делает это против воли и отшатывается назад, треща ветками куста — а эта тройка времени зря не теряет, на пустые беседы не разменивается!
— Уж точно не пялиться на задницу Сун Ланя!
А перестать смотреть очень сложно! Отдать бы кому второй глаз… Может, лучше на учениц глядеть? Да это так же погано, как на голую Врушку любоваться, а Сюэ Ян повидал за всю жизнь немало всякой дряни!
— И ты ему ничего не скажешь?
— А что я ему скажу? — чувствуя, как к горлу подступает тошнота, понуро вопрошает Сюэ Ян. — Выплыву из кустов и поклонюсь со словами «Здравствуй, уважаемый Цзычень, давненько не виделись, к слову, отличный у тебя нефритовый стержень»? Даже я так соврать не сумею!
— Врать не придется… — тянет А-Цин, присвистывая.
А ведь она права… Час от часу не легче, это просто кошмар какой-то, в голове не укладывается! Сюэ Ян в жизни так себя не корил ни за одну из своих затей.
— Я слышу какой-то шум… — в уши врывается настороженный голос Мин Лицинь.
— Тебе кажется, — заверяет ее сестра. — Я поставила Барьер, нам никто не помешает.
Сюэ Ян не в силах сдержать громкий стон, успешно заглушенный защитой Покрова. Если есть на свете какая-то техника, которую нужно уничтожить, так это проклятые Барьеры, от них никогда ничего хорошего! Незаметно преграду снять не получится, Сюэ Яну почти стыдно признаться, но он с ними до сих пор никакого сладу найти не может, с этим нужно к Сяо Синчэню. Надо было его таки уговорить пойти… Нет-нет, ни в коем случае!
— Сбежать не выйдет, — безрадостно заключает Сюэ Ян.
— Так что же, нам ждать, когда они тут нарезвятся?!
Одно радует: Врушка тоже в ужасе от такой перспективы, и страдать они будут вместе.
— До самого утра! Про эту даосскую братию не врут. Приготовься к самому долгому и отвратительному зрелищу в своей жизни.
Грядущая ночь грозится стать незабываемым кошмарным видением, но Сюэ Ян искренне надеется, — нет, верит! — что в будущем найдется, чем если не вытеснить, то хотя бы приглушить жуткие воспоминания. У него ведь еще вся жизнь впереди! С тем, кого он некогда ненавидел всем сердцем и без кого сейчас не способен прожить и дня, однако в этом уже давно нет ничего дурного. Что ж, покойный Цзинь Гуанъяо в какой-то мере был прав насчет запущенности даосских проблем своего друга. И вовсе не над чем тут смеяться!