В омуте за гранью смерти царило пугающее своей обволакивающей пустотой спокойствие, и покидал Сюэ Ян его так же — мягко и беззвучно. Сейчас же он чувствует себя помойным котом, которого за шкирку отдирают от куска мяса, в который ему посчастливилось вцепиться, пробравшись на хозяйскую кухню. Хочется орать и сопротивляться изо всех сил, дабы остаться при законной добыче. Только вот добычи никакой нет, и лишь это осознание позволяет вытащить себя наружу.
Первое, что выхватывает мутный взгляд по пробуждении — кажущийся черным на фоне белого неба нависший сверху сразу узнаваемый силуэт Сяо Синчэня, а затем Сюэ Яну удается оторвать голову от тверди и посмотреть перед собой. Что за..? Увиденное заставляет его почувствовать словно накопленную и позабытую за долгие годы боль одним махом; хриплый вой дерет горло, дыхание кончается, но удается его перевести, чтобы закричать снова.
Сквозь собственные вопли Сюэ Ян различает чужие голоса, что-то с силой удерживает его на месте, затылок ударяется о камень, но едва ли это ощутимо. Ему было обещано, что он очнется уже в целости и сохранности — даочжан себя кулаком в грудь бил, ручаясь, что все будет хорошо, но это оказалось сплошным враньем! Разве может быть что-то хорошо, когда он только что имел счастье созерцать собственные кишки, в которых радостно копошатся даосы?!
— А-Ян, пожалуйста, успокойся, — Сяо Синчэню удается пробиться через крик.
— Успокойся? Ты серьезно?! — срывающимся шепотом выдыхает Сюэ Ян, не в силах отвести взгляд от этого кошмарного зрелища. Сквозь пелену слез толком ничего не видно, но и этого с лихвой хватает.
— Тебе нужно расслабиться.
Он издевается, что ли? Истерический смешок, сорвавшийся с губ, отдает пульсирующей болью, расходящейся от нутра во все стороны, в каждый уголок тела.
— Он прав, тебе не стоит напрягаться, иначе могут повредиться формирующиеся связки, — равнодушным голосом подтверждает Баошань Санжэнь.
Какие еще связки, о чем она? А какая разница — в данный момент у него совершенно другая проблема!
— Даочжан, я не думал, что когда-нибудь тебе такое скажу, но… Не мог бы ты это из меня вытащить?! — глотая слоги, снова кричит Сюэ Ян. И у него есть полное на это право — ведь Сяо Синчэнь всегда велит ему говорить, если что-то не нравится, а ему определенно не нравится рука в своем животе!
— Я не могу. Меня держат иглы.
Голос даочжана полон вины и отчаяния, и смутно видны очертания его трагично скривившихся губ. Он прикладывает холодную ладонь свободной руки ко лбу Сюэ Яна, убирая в сторону прилипшие от испарины волосы.
— Какие еще иглы?
— Которыми я раскрывала твое Золотое Ядро. И пока я не вытащу их все, вам обоим нельзя двигаться, — отвечает вместо бывшего ученика Баошань Санжэнь, склоняясь над разрезом. И если Сяо Синчэнь там всего лишь одной рукой, то бабуля, кажется, собирается влезть с головой.
— А долго их тащить?
Говорить тяжело, глотку словно обжигает раскаленным воздухом при каждом вдохе.
— Я еще не начинала, — следует все такой же безэмоциональный ответ. — Когда я собиралась достать первую, ты очнулся.
Час от часу не легче!
— А какого хрена я вообще очнулся?!
— Золотое Ядро раскрылось и начало поглощать духовную энергию, и это тебя разбудило.
Хоть какая-то хорошая новость… Или нет. Стоит Баошань Санжэнь двинуться, как все тело пронизывает такой болью, что вынимание собственного глаза здесь рядом не стояло. А можно обратно? Не зря ему так не хотелось выбираться наверх… А старуха точно мысли читает, ее слова вворачиваются в уши, как заточенный ржавый штырь:
— Ты должен оставаться в сознании. После я погружу тебя в целительный сон. Не дай ему провалиться обратно и сделай так, чтобы он перестал кричать!
А это она уже, видать, Сяо Синчэню указания раздает. А все-таки, чего это его к Ядру прибило?.. Даочжан что-то говорит, вроде бы умоляет не дергаться, гладит по голове, и надо сказать, это хоть немного, но отвлекает. Это всегда безотказно работает. Слезы наконец стекают по щекам, теряясь в волосах, и мир становится чуть четче. И лучше глядеть исключительно на чужое белое как снег лицо, а не на свое вспоротое брюхо.
— А-Ян, нужно немного потерпеть, — сбивчиво просит Сяо Синчэнь. Он тоже старается не отводить взгляд от лица своего спутника. — Давай ты постараешься, а я тебе дам конфет?
— Не ври мне, у нас их больше нет, и деньги тоже кончились… Воровать пойдешь? — осипшим от криков голосом спрашивает Сюэ Ян. Баошань Санжэнь резко что-то дергает, и на новый вопль силы все-таки находятся.
— Если понадобится — пойду.
Хотелось бы на это посмотреть… Но конфеты — это хорошо, звучит очень жизнеутверждающее, почти как то, что Золотое Ядро-то… теперь полноценное, работает как у нормальных заклинателей! Только связано с чужим до конца дней, а еще истыкано какими-то иглами, про которые и речи не шло, и… Лучше думать про конфеты!
— Не сжимай зубы! — вдруг вскрикивает Сяо Синчэнь стискивая пальцами челюсть Сюэ Яна и заставляя ее разжать.
Во рту появляется явственный металлический привкус — язык прикусил? Только этого не хватало… Баошань Санжэнь тем временем продолжает свое черное, то есть исключительно по-даосски белое дело, но совсем не торопится. Это просто пытка какая-то, из-за нее вокруг пляшут цветные пятна, почему-то желтые и золотые, как в цветнике Цзиней.
«Ты по мне уже успел соскучиться?»
— Яо, отвали, не до тебя сейчас... — отвечает Сюэ Ян вслух едва различимым бормотанием. Пятна собираются в затягивающий туманный водоворот.
— Нет, я не дам тебе уснуть!
— Уснуть… Мне, кстати, снился очень странный сон! — озарение накрывает вместе с новой волной прожигающей боли. А это он еще на спину когда-то жаловался — теперь у него выкручивает все сразу.
— Какой же?
Сяо Синчэнь выглядит еще более взволнованным, хотя казалось бы, куда уж больше! Можно подумать, что это в нем тут ковыряются. Ну как же так, ведь его просили следить за тем, чтобы бабка не совалась глубоко — вместо этого решил сам приобщиться? Его неуемное желание единолично владеть телом своего спутника до добра не доведет.
— Не помню, — с трудом выговаривает Сюэ Ян. — Но вроде бы я от кого-то убегал. Наверное, от извращенца какого-то…
Откуда эти ощущения?
— И чем все закончилось?
Даочжан изо всех сил старается встать между ним и его болью — так живо интересуется, будто военную тайну пытается вызнать! Это же всего лишь сон...
— Чем-то не очень хорошим, раз в меня все-таки запихнули руку! Да сколько можно-то?!
Это будет настоящим чудом, если Сюэ Ян еще будет способен издавать хоть какие-то звуки, когда все завершится. Солнце почти в зените светит изо всех сил, а ведь начинали на рассвете. Получается, он такую прорву времени уже тут пролежал как туша на прилавке?
— Духовной энергии не хватает, восстановление остановилось, — влезает в разговор Баошань Санжэнь, и в ее голосе звучит даже какое-то беспокойство. Профессионализм страдает?
— Я дам больше, — быстро реагирует Сяо Синчэнь.
Даже не глядя напрямую, видны знакомые голубоватые всполохи, окутывающие его руку. Нутро заполняет мягкое тепло, заметно облегчая мучения, но не настолько, чтобы этого хватило на следующую иглу. Надо было спросить, сколько вообще этой пакости внутри! Чужие слова сливаются в мутный поток, снова заглушаемый криком.
— А-Ян, замолчи, прошу тебя! Не заставляй меня накладывать на тебя печать Немоты!
Ах, точно, теперь она уже работает! А даочжан, видать, спал и видел, когда наконец сможет это сделать!
— Лучше заткни по-старинке… Что, до носка далеко лезть? — надтреснуто смеется Сюэ Ян, уже не способный контролировать дрожь в теле. Эта боль такая сильная, что дальше уже просто некуда.
— Да как угодно! — раздраженно рявкает Баошань Санжэнь. И добавляет сухим приказным тоном: — И еще больше ци Ядро не выдержит, нужно с другой стороны.
— Но как? — уже не скрывая паники, вопрошает Сяо Синчэнь. Его взгляд мечется из стороны в сторону, не зная, на чем остановиться.
— Как убить — придумал, а как помочь — не знаешь?
Вот же даосская стерва… Ничего умнее не нашла что сказать?
— Ой, ну ты и дурак, даочжан, совмещай приятное с полезным. Я же знаю, ты давно мечтал, лови момент… — на остатках прерывающегося дыхания, произносит Сюэ Ян. И, превозмогая себя, поднимает до того скребущую до сломанных ногтей камни руку, чтобы схватить Сяо Синчэня за будто потускневшую прядь волос и потянуть на себя. Какой сообразительный даос все-таки — когда он послушно склоняется навстречу, меж его приоткрытых губ ярко полыхает собранная на кончике языка духовная энергия.
Боль все еще остается, но вскоре ее поглощает туман блаженного забытья, однако Сюэ Ян не может отследить, когда же наступает этот долгожданный миг. Но кому это уже нужно?
***
— Вам пора уходить.
Сюэ Ян отчасти согласен с тем, что злоупотреблять гостеприимством — дело неблагодарное. Особенно у такой нерадушной хозяйки. Обещанный целительный сон длился без малого два дня, но едва ли этого хватило. Под тканью ханьфу скрывается уродливый шрам внизу живота, а каждое резкое движение все еще отзывается остаточной болью. Но это пройдет, и даже отметина через некоторое время превратится в тонкую полоску, оставшись лишь напоминанием…
Чего не сказать об изрешеченной ладони Сяо Синчэня; мерзкие иглы, в отличие от ножа, которым вспарывали Сюэ Яну живот, оказывается, считаются духовным оружием, и шрамы от них не пропадут никогда. Но даочжан совсем не считает это чем-то значимым. Он только отмахивается и просит ни о чем не волноваться, кто бы сомневался!
Они стоят на краю обрыва далеко к югу от общины, и, честно сказать, Сюэ Ян не припомнит, чтобы он поднимался с этой стороны горы — скалы выглядят отвесными. Но именно сюда их привела Баошань Санжэнь, которая стоит поодаль со вновь приобретенным бесстрастным выражением лица, будто ее совсем не волнует, что ее лакомый кусочек, полный ци, снова убегает. Только на этот раз уже точно больше никогда не вернется, равно как и его возмутительный во всех отношениях спутник на пути самосовершенствования. Прямо за их спинами закроется Барьер, а память Сюэ Яна обзаведется белыми пятнами в тех местах, где сохранились воспоминания о местоположении священной горы. Это она уже с десяток раз проговорить успела, чем наскучила даже Проводнику, который в какой-то момент попросту испарился с ее плеча.
— Точно не буду скучать по этому месту, — передергивает Сюэ Яна. — Только можно сначала кое-что сказать?
Баошань Санжэнь приподнимает бровь, но милостиво кивает. Ждет слова признательности? Самонадеянно. Да и Сяо Синчэнь все-таки успел ей в ножки накланяться, оставшись без присмотра, так что хватит с нее.
— Впрочем, я бы все равно это сказал, — кривится Сюэ Ян, дабы собеседница не обольщалась на сей счет. — Ты говорила, что для этого фокуса подойдет любой заклинатель, даже со слабым Золотым Ядром. Но разве на такое был бы способен кто-то другой?
Он в негодовании указывает на стоящего рядом с ним Сяо Синчэня, на которого сейчас и глядеть больно. Он-то, в отличие от своего отошедшего в мир снов спутника, все это время бодрствовал, позволяя себе только кратковременную дрему, чтобы не прерывать поток передаваемой на исцеление духовной энергии. И истратил на это почти весь свой запас ци, а ему даже помедитировать не разрешили после этого, чтобы восстановиться! Идите к демонам, гости дорогие, засиделись вы тут.
— А-Ян, зачем спорить, нету никакой разницы… — откровенно истощенный усталостью, отзывается Сяо Синчэнь, благодарно утыкаясь лицом в чужое подставленное плечо.
— Тихо, даочжан, у нас тут с твоей бывшей наставницей изыскательная беседа. Так что же? — Сюэ Ян вновь переводит взгляд на Баошань Санжэнь.
Та на мгновение прячет взор, едва слышно хмыкает, а затем пожимает плечами:
— Что ж, я ошибалась, — довольно спокойно отвечает она. — Считай, что тебе повезло и судьба оказалась на твоей стороне, что послала столь сильного спутника.
Да уж, везение хоть ложкой черпай!
— В любом случае в уме тебе не отказать, — с неприязнью усмехается Сюэ Ян. И это на самом деле отнюдь не похвала.
Он прижимает к себе изнеможенного Сяо Синчэня, прикрывшего от слепящего солнца веки, за одним из которых скрывается пустой провал, и к нему приходит понимание. Ему наконец становится ясно, почему же легендарная заклинательница у него вызвала такое отторжение, стоило на нее только взглянуть. Дело не в вводящей в заблуждение внешности, когда не понять — это юная дева или древняя старуха, — все гораздо проще.
Баошань Санжэнь ждет продолжения, и Сюэ Ян с радостью его предоставит.
— Скажи мне, раз уж ты такая умная... Неужели тогда, когда сюда пришел твой ученик с просьбой помочь его ослепленному другу, тебе не пришло в голову самое простое решение? Ладно Сяо Синчэнь, он-то блаженный, но ты? Ни за что в это не поверю!
— А-Ян! — выдыхает потревоженный даочжан и ощутимо вздрагивает, мгновенно улавливая, к чему же речь ведет. — Не нужно, пожалуйста…
Баошань Санжэнь тоже весьма понятливая.
— Ты про то, что достаточно было одного глаза? — холодно интересуется она. — Разумеется, это было моей первой мыслью. Ведь очевидно же!
Она даже позволяет себе брезгливо приподнять уголок губ.
— Так почему же ты об этом ему не сказала?! — уже не сдерживаясь, шипит Сюэ Ян, не обращая внимания на пальцы, вцепившиеся до синяков ему в руку. Плевать! А даочжану лучше помалкивать.
— А зачем мне это? — склоняет голову набок Баошань Санжэнь. — Мой ученик волен принимать самостоятельные решения: как уйти, так и отдать свои оба глаза. Кто я такая, чтобы препятствовать?
— Какая же ты сука!.. — с восхищением тянет Сюэ Ян. Такое отвращение пополам с благоговением к чужой злопамятности он испытал лишь раз: когда Цзинь Гуанъяо отправил своего папашку на тот свет.
Повисает напряженное молчание, такое плотное и звенящее, что, кажется, коснись, и осыплется осколками.
— Это не очень похоже на благодарность, — наконец отвечает Баошань Санжэнь, нарушая затянувшуюся тишину. На ее лице вновь застывшая маска равнодушия.
— Позвольте нам уйти! — неожиданно высоким дрожащим голосом едва ли не скулит Сяо Синчэнь, просяще вскидывая руку к заклинательнице.
И та оказывает ему прощальную милость, громко хлопая перед собой в ладоши и посылая вперед порыв ветра. Столь мощный, что почти сбивает с ног и сбрасывает задержавшихся гостей с края обрыва.
Падая в захлестывающую ревущую воронку, Сюэ Ян ни о чем не жалеет. Разве только о том, что не успел на прощание посоветовать Баошань Санжэнь поискать столь желанную ею благодарность в Источнике Откровения. Она бы ее там нашла — вода-то стоячая, никуда не денется!