Перед внутренним взором все еще стоит вежливая улыбка Верховного Заклинателя. Конечно, он готов принять извинения за вчерашнее происшествие. О каких оскорблениях идет речь, зачем вообще о них говорить? Возможно, господин Цзинь даже возьмет часть вины на себя, ведь настаивал на распитии пагубных напитков именно он. Ну и, разумеется, никто за такое глупое недоразумение не собирается упечь в тюрьму спутника на пути самосовершенствования почтенного даочжана. Хотя, конечно, если тот настаивает, то в качестве профилактической меры…
Но шутка проходит вхолостую — Сяо Синчэнь с утра чужой юмор понимает с большим трудом. Кроме тянущей головной боли его преследует мысль, что он забыл о чем-то крайне важном, но слова собеседника постоянно отвлекают и не дают сосредоточиться. Впрочем, просящееся наружу содержимое желудка в компании с жаждой, которую не способен унять даже услужливо налитый чай, тоже не добавляют ясности разуму. Не нужно было делать столько резких движений по пробуждении! Где-то в тот момент, когда невесть зачем стоящая на открытой террасе ваза кажется крайне привлекательной для жарких объятий, но недоступной ввиду воспитания, на смену цветущему Верховному Заклинателю появляются адепты Ордена Ланьлин Цзинь.
У молодых заклинателей громкие пронзительные голоса, бьющие по ушам не хуже демонического гонга. Но в голову даже не приходит попросить говорить потише, не то что прервать. Сяо Синчэню удается с приклеенной улыбкой кивать в нужных местах, периодически бросая страстные взоры на вазу. И этого для него вполне достаточно, чтобы сохранить достоинство и соблюсти правила приличий. За долгое время общения с А-Цин он давно уяснил, что юные умы больше склонны говорить сами, нежели внимать чужим речам, если находятся желающие их слушать. Конечно, не очень хорошо так по-хамски игнорировать суть рассказов, но от собственных дум невозможно отмахнуться — чувство, что он что-то упускает, до сих пор никуда не делось. Глядя на затейливое плетение на рукояти меча одного из адептов, Сяо Синчэню почти удается поймать постоянно убегающую вдаль мысль. Но он не успевает с ней совладать.
— А это правда, что вы были слепым? — довольно бестактно задает вопрос один из юношей.
— Да, некоторое время я был лишен обоих глаз, — соглашается Сяо Синчэнь, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее и тверже. Он до сих пор не уверен, какие эмоции должен испытывать при этом напоминании: горечь от обстоятельств потери или же радость от последующих приобретений. — Но благодаря одному человеку, я снова могу видеть.
Задавший вопрос адепт напряженно молчит, словно ему еще есть что сказать на этот счет, но никак не решается. Приходится ему помочь ободряющим кивком. Тот закусывает нижнюю губу и, помедлив, все же неуверенно начинает:
— Значит, наверное, это было про вас… Ну или про кого-то похожего на вас.
— Я не очень понимаю, про что вы говорите, юный господин, — уже вполне искренне улыбается Сяо Синчэнь. Но это не отменяет того, что ваза все еще тешит взор и манит к себе.
— Когда-то я повстречал человека, который искал слепого заклинателя в белых одеждах.
— И кто же был этот человек? — осторожно спрашивает он, не зная, хочет ли слышать ответ. Улыбка меркнет, а взамен нее появляется ощущение, что внутри головы засел некто с крайне острыми когтями, и сейчас самозабвенно решил их поточить о стенки. Зато настойчивое желание испортить чужое имущество отходит на второй план. Комок в горле теперь по совсем иной причине.
— Не знаю, он не представился, — пожимает плечами юноша. Под испытующим взглядом товарищей, жаждущих продолжения, он хмурится, напрягая память. — Но мне кажется, он тоже был даосом. В черном весь, высокий такой… Похож на вас чем-то, но…
— Когда это было? — наплевав на то, что перебивать невежливо, резко спрашивает Сяо Синчэнь. Создание в его голове тоже напрягается и запускает когти еще глубже.
— А меня тогда еще в Орден не приняли, кажется… Когда меня взяли? — адепт поворачивается к друзьям с призывом напомнить. После жаркого спора на тему, когда именно юный заклинатель имеет право называть себя принадлежащим к столь почтенному клану, он наконец говорит: — Года два с половиной назад. Сейчас так и не вспомню. Просто на вас посмотрел, и само всплыло в голове. Прошу прощения, с вами все в порядке? — юный заклинатель смотрит с беспокойством на еще сильнее побледневшего собеседника, цветом лица почти слившемся со своими одеяниями.
— Да, все хорошо, — после недолгого молчания отвечает Сяо Синчэнь.
— Вы уверены? — с сомнением спрашивает один из адептов.
— Это был ваш друг? Или враг? Кто вас искал? Вы тоже собираетесь его искать? — начинают сыпать вопросами заклинатели, их голоса сливаются в сплошной гул. Среди них выделяется чье-то очень душевное предложение: — Может, если кто-то из нас повстречает этого человека, то передаст, где вас можно найти?
Сяо Синчэнь закрывает глаз и глубоко вдыхает. Ему срочно нужно погрузиться в медитацию, чтобы правильно ответить на этот вопрос. Но об этом можно только мечтать.
— Даочжан, вот ты где! — от сложного выбора освобождает его появившаяся на террасе А-Цин. Она сжимает в руках ручку корзины, доверху набитой фруктами и прочими яствами, которые наверняка впервые видит. Остается надеяться, что это знак гостеприимства Ордена Цзинь, а не результат воровства — некоторые привычки изгоняются с большим трудом. Нужно будет уточнить и в случае чего отчитать...
Адепты по какой-то причине с некоторой опаской расступаются при появлении грозно шагающей юной девы. А-Цин в долгу не остается, награждая шепчущихся юношей презрительным взглядом и не менее пренебрежительным фырканьем. Она подходит к Сяо Синчэню и, привстав на цыпочки, сообщает ему тихим голосом:
— Не знаю, что вы там творили ночью, но этот бесстыдник себе скоро руки сотрет, пока из веревок вылезет.
— Так вот что я забыл! — стонет Сяо Синчэнь, прикладывая руку ко лбу. Когти, раздирающие изнутри, на мгновение уступают место обжигающему стыду. — Какой ужас, нужно поскорее вернуться…
— Почтенный господин, вы не ответили, — напоминает о себе самый смелый (и, видимо, самый невоспитанный) адепт, встревая в разговор. — Скажите, нужно что-нибудь передать тому человеку?..
Сяо Синчэнь смотрит на недоуменно вздернувшую брови А-Цин, которая совершенно не понимает, о чем речь. Взгляд скользит по вышитым цветам на ее новом платье, которое она вчера выбила себе всеми правдами и неправдами. И что-то подсказывает, это не последняя обновка.
— Благодарю, но не стоит, — отвечает он. — Если судьба решит, что мы должны еще раз встретиться — значит, это и так непременно произойдет. А теперь прошу меня извинить, но я вынужден вас покинуть.
На кончиках терзающих когтей яд, который разъедает все живое еще быстрее. Иначе почему так невыносимо больно?
А-Цин идет рядом и разумно не задает вопросов относительно чужой беседы. Она понимает, что даочжан не хочет, чтобы его о чем-то спрашивали, и ей стоит невероятных усилий побороть свое любопытство. Поэтому, навесив на лицо привычно недовольное выражение лица, когда приходится говорить о третьем члене их странной семьи, она делится:
— Я к Яну даже подходить не стала, а то вопил он знатно, как бы не отхватить! Но, так и быть, согласилась поискать тебя. Сам решай, что с ним делать, — она тактично умалчивает, что успела хорошенько (и довольно долго) прогуляться по богатому дому и разжиться не только завтраком, но и презентами, прежде чем отправилась выполнять поручение. — Но лично я бы вообще его в подвале каком замуровала! Может, оставим его здесь? — с надеждой предлагает она. И горестно вздыхает, не получив ответа.
***
— С этим человеком решительно что-то не так, — бормочет себе под нос Цзинь Гуанъяо, потирая складку между бровями. Очень аккуратно, кончиками пальцев, чтобы не размазать киноварную точку. — А вы меня расстраиваете тем, что не можете справиться со столь простой задачей, — обращается он к адептам своего Ордена, собравшимся вокруг.
Юные заклинатели покаянно мнутся, неустанно кланяясь по очереди.
— Но… — неуверенно подает голос один из них. — Что мы могли сделать?
— От вас требовалось донести информацию так, чтобы были сделаны верные выводы. И что же в итоге? «Судьба решит»? — господин Цзинь пренебрежительно морщится.
Может, эти дети для своих лет с мечами управляются мастерски и имеют достойный духовный потенциал, но совершенно неспособны вести переговоры. Будто не из Ланьлина, а… Из Юньмэн Цзян сбежали, честное слово, прямолинейные и простые, как пробки! Сплошное разочарование, никаких перспектив.
Когда-то давно господин Цзинь не придал никакого значения слуху, что один из пары некогда неразлучных заклинателей явно жаждет воссоединения и находится в поисках друга. На тот момент его это никоим образом не касалось. Но сейчас это воспоминание пришлось очень кстати. Цзинь Гуанъяо более чем уверен, что при появлении еще одного участника в глупой игре в семью, которую затеял Сюэ Ян, она будет закончена. Скорее всего, после этого сократится количество даосов на этом свете минимум на одного, но это сопутствующие незначительные потери. Главное — исход. Конечно, бывший соратник будет очень недоволен, но на его эффективность это повлияет разве что в лучшую сторону. Чем сильнее будет его гнев и обида, тем скорее он вернется под крыло Ордена, глава которого с радостью утешит, заняв подходящим делом.
Возможно, стоило действовать самому, а не привлекать к этому делу адептов. Но, к сожалению, ставка на то, что искреннее желание юных адептов помочь обрести друга будет воспринято Сяо Синчэнем более благосклонно, чем эти же слова из уст Верховного Заклинателя, провалилась. Досадно, но поправимо. В любом случае этот мешающий планам даос услышал то, что ему предназначалось, и зерно сомнений было посеяно. Нужно внести корректировки в план и попробовать зайти с другой стороны.
— Вы нас лишите права участвовать в Облаве за наш промах?
Цзинь Гуанъяо одаривает смельчака, посмевшего подать голос, снисходительным взором. Юнцам лишь бы покрасоваться и помериться силой! Тем не менее, это похвально.
— Разумеется, нет. Я вас отобрал отстаивать честь Ордена не просто так. Однако по возвращении в Башню Кои… Вы должны будете исправить свою ошибку.
Адепты очень воодушевлены дарованным прощением и начинают кланяться еще усерднее. Сам господин Верховный Заклинатель решил, что они достойны участвовать в Облаве, и не собирается их наказывать прямо сейчас! Чего еще можно желать?
— Мы сделаем все, что прикажете! — чуть ли не хором клятвенно обещают они. Разочаровать главу Цзинь еще раз никоим образом нельзя.
— Что ж, будем надеяться, что второй даос окажется более сговорчивым, и вы сумеете найти к нему подход, когда разыщете.
Судьба, конечно же, решит. Но ее следует поторопить.