Даочжан обращается в каменную статую. Он долго не издает ни звука, даже его сердцебиение замедляется, словно он стремится впасть в спячку.
— Да, светится, — после затянувшегося молчания с тяжким вздохом отвечает он, слегка отстраняясь. — Я, когда доставал, видел.
— А семя? Оно тоже светится, когда… — с азартом начинает Сюэ Ян.
— А-Ян, — прерывает его Сяо Синчэнь. — Это действительно то, о чем ты хочешь сейчас говорить?
Его лицо явственно показывает, что он с радостью обойдется без дальнейших разговоров вовсе.
— Ну должен же я знать, осенило ли меня настоящей даосской благодатью! — с деланной обидой отзывается Сюэ Ян.
— У тебя еще будет шанс проверить. Но не сейчас! — даочжана не на шутку пугает нездоровый интерес его спутника. Тот готов в угоду своему любопытству получить результаты эксперимента немедленно и тем самым пожертвовать взаимным удовольствием.
— Ладно, уговорил — потом явишь мне все чудеса твоего волшебного нефритового стержня, — хихикает Сюэ Ян, заметив, как страдальчески искривились губы партнера от таких красочных эпитетов. — Пока что я и так весьма впечатлен — давненько меня так по койке не катали. Если честно, вообще никогда.
— Кажется, ты хотел мне отплатить, — напоминает Сяо Синчэнь, польщенно прищуриваясь. Его пальцы вновь скользят по животу Сюэ Яна с явным намерением вернуть ему силы для продолжения ночи привычным ему способом.
— О, мой развратный даочжан, дай мне перевести дыхание, — тот от прикосновений не уходит, но и не льнет к ним. — Однако ты можешь сейчас порадовать меня немного иначе.
— Я буду благодарен, если ты начнешь выражаться яснее, — Сяо Синчэнь невольно облизывает губы, чувствуя горячее дыхание на своей шее. И терпеливо ждет ответа, которого не следует, пока на его коже не расцветает несколько ярких отметин.
— Я столько слышал о твоих одиночных даосских забавах, но как-то не имел счастья их лицезреть, — почти мурлычет Сюэ Ян и добавляет: — Досадное упущение, не находишь?
— Ты хочешь, чтобы я… — неуверенно начинает даочжан. Кажется, такая просьба его неожиданно смущает, хотя казалось бы — все границы стыда должны быть давно стерты.
— Ты, твои пальцы и масло. Подготовь себя, — совсем уж доходчиво поясняет Сюэ Ян, откидываясь назад на постель. Он нашаривает за своей спиной подушку и подтягивает к себе, чтобы на нее опереться. — И не говори, что ты ни разу этого не делал, предаваясь своим распутным мечтам, пока меня не было рядом.
— В основном я проверял на себе кое-что… — даочжан ловко уходит от прямого ответа, но его взор, устремленный мимо собеседника, говорит о том, что предположения более чем верны. Так что сдается он очень быстро, через несколько мгновений отрывисто кивая. И решительно хватается за бутылек с маслом, чудом не упавший с кровати, будто за боевой меч, не иначе.
Сюэ Яну даже жаль, что ученики не принесли поднос с едой в комнату: было бы чем себя занять во время созерцания чужих развлечений. Хотя стоит только бросить взгляд на то, как даочжан плавным движением раздвигает ноги, становится ясно, что скучать точно не придется. Масло густыми каплями стекает с его пальцев на простыню, добавляя на ткань еще больше темных пятен — слугам теперь никак не отдать, сплетни разнесутся по всей Башне.
— Больше чувства, даочжан! — усмехается Сюэ Ян и морально почти готов уворачиваться, если в него запустят полупустой стекляшкой. Но его только награждают предупреждающим взором — если кое-кто не сумеет себя заткнуть, то лишится увлекательного зрелища.
Наблюдать за этим процессом Сюэ Яну нравится больше, нежели в нем участвовать. И он даже не знает, что восхищает его сильнее — с предвкушением смотреть на то, как скользкие пальцы медленно погружаются в подрагивающее тело, или же на лицо Сяо Синчэня. Он напряженно закусывает нижнюю губу и зажмуривается — может, ему легче снова представлять себя слепым, чтобы сосредоточиться на удовольствии и не отвлекаться на комментарии своего неугомонного спутника.
Сюэ Ян сам уже нетерпеливо ерзает по сбитой постели. Кажется, ему даже не понадобится помощь даочжана — возбуждение начинает возвращаться. Невероятно льстит и будоражит мысль, что он единственный, кто в этом мире удостоился чести смотреть на такого Сяо Синчэня: вытянувшись на заляпанной простыне, он неспешно трахает себя пальцами, не забывая дарить ласки и своему члену. По его ладони изредка пробегают почти незаметные голубые искры, и невольно опять возникает вопрос: а нужен ли даочжану тут еще кто-то, если он так прекрасно может сам себя удовлетворять? И как он так наловчился это делать, не на корзинах же тренировался, в самом деле… Частичным ответом становится его отведенная в сторону нога с беспомощно поджавшимися пальцами и чуть слышный стон, в котором Сюэ Ян с трудом различает свое имя.
— Ты меня так в гроб загонишь, — чувствуя, как пересохло в горле, говорит он. Ему больших трудов стоит не кинуться на даочжана, чтобы немедленно заменить эти проклятые белые пальцы своим членом. Вместо этого он резко садится на кровати — опрометчивый поступок для его задницы, потому он вынужден со стоном подобрать под себя ноги — и перехватывает Сяо Синчэня за руку, призывая остановиться. — Хватит. А то мне придется сесть рядом и предаваться рукоблудию за компанию, потому что больше я не выдержу.
Даочжан послушно прекращает это издевательство над возбужденным сознанием своего спутника: с тихим шипением вынимает из себя пальцы и трясущейся рукой отталкивается от кровати, чтобы подняться. Но при этом выглядит весьма довольным: смог произвести впечатление! Без лишних намеков Сяо Синчэнь текучим движением перемещается вперед, садясь на чужие колени и удовлетворенно улыбается, ощущая горячие ладони на своих бедрах.
— Собираешься ли ты представлять кого-то другого? — спрашивает он. И его голос звучит невероятно серьезно, несмотря на трепетную хрипотцу.
— Даочжан, мне же всего-то иногда хочется тебя подразнить, потому что ты слишком очаровательно на это ведешься, — Сюэ Ян издает слегка нервный смешок, вспоминая удар по хребту. Это было не то чтобы верхом очарования, и совсем не хочется испытывать на себе еще раз!
Он болезненно выдыхает, когда ласково поглаживающие по плечам руки перемещаются к нему на голову и тянут за волосы. Заколка, удерживающая несколько тонких косичек, заплетенных ученицами, со щелчком раскрывается и падает рядом. Приходится найти ее на ощупь и откинуть подальше — поймать сие украшение в процессе собственной задницей не входит в планы. Хотя, может, в случае такой деликатной травмы ему бы светил целительный поцелуй в израненные места… Но его и так можно будет выпросить чуть позже.
Пока совсем не до этого — к уже полностью возбужденному собственному члену, прижимается член Сяо Синчэня, также истекающий смазкой, а руки живут собственной жизнью, вцепляясь до синяков в обманчиво податливое тело, которое является прекрасным полем для оставления следов. Этим четырем жалким засосам на шее явно безумно одиноко!
Как удается снова отыскать масло, чтобы спешно размазать его по себе — одним демонам известно. А момент, когда член входит в опустившегося сверху даочжана, так и вовсе начисто стирается из памяти. Внутри все кажется просто раскаленным, что впору расплавиться самому.
— Почему ты всегда такой горячий, если твой Шуанхуа может что угодно заморозить?
Не самый уместный вопрос, но от этого не менее волнующий.
— Зачем ты об этом спрашиваешь? — сипло отзывается Сяо Синчэнь, замедляясь. Он едва заметно покачивается, словно из чувства мести стискивая бедра, отчего невозможно сдержать громкий раздосадованный стон.
— Это… исследовательский интерес.
— Желаешь, чтобы Шуанхуа к нам присоединился и ты смог досконально выяснить причины?
Даочжан иногда может быть очень пугающим.
Сюэ Яну хочется выкрикнуть, что ему вполне хватило близкого общения с мухогонкой и пока он не готов разнообразить свою жизнь даосским инвентарем еще больше, но не может. На губы ложится такая же горячая, как и все остальное тело Сяо Синчэня, ладонь, попросту не давая вымолвить ни слова. Его вторая рука снова в волосах Сюэ Яна — от кропотливо собранных косичек уже не осталось и следа. Еще немного такого рвения со стороны даочжана, и у дев Мин уже не будет такого простора для своих утренних ритуалов по украшению наставника. Хотя вряд ли Сяо Синчэнь кому-нибудь позволит к нему вообще подойти, пока он здесь!
Ладонь, затыкающая рот, слегка расслабляется, стоит дотронуться до нее языком. Во рту Сюэ Ян чувствует слабый металлический привкус — наверное, слишком сильно прикусил чужие пальцы, но никто ничего не имеет против. Даочжан снова двигается, и с каждым мгновением все быстрее, не издавая ни единого звука, не считая размеренного дыхания. Горячая теснота сводит с ума, и теперь уж точно ничего связного сказать не выйдет.
Сяо Синчэнь не слишком опечален, что в который раз ему не удалось осуществить свою мечту об одновременном финале. Излившись на живот Сюэ Яну, он позволяет тому двигаться внутри себя, только безвольно опускает руки, отчего приходится его стиснуть посильнее, оставляя на бедрах несимметричные царапины: четыре с одной стороны и три — с другой.
***
— Возможно, эти поганые дети умрут не в страшных муках, — скидывая косточку от чуть увядшего персика на поднос, сообщает Сюэ Ян. Поймав на себе вопросительный взгляд, он делится: — Не оставь они здесь еды, тебе пришлось бы закапывать мой труп на заднем дворе; с тобой от истощения помереть — раз плюнуть.
Закапывать исключительно из предосторожности: девы Мин непременно разберут дорогого наставника по частям, потом соберут обратно и попытаются оживить, если у них вдруг представится возможность. Такую роскошь им нельзя позволять!
— Скорее, меня интересует, чем вообще они заслужили наказание, — сдержанно улыбается Сяо Синчэнь.
— Да так… — отмахивается Сюэ Ян, не без содрогания глядя на покрывало, накинутое на плечи даочжана. Если эту тряпку хорошенько потрясти, то все равно будут продолжать сыпаться пионы-покойники (зачаровали, что ли?). И это не говоря о том, что комнату вообще проще сжечь, чем пытаться привести в нормальный вид — хотя это не только стараниями излишне заботливых детишек.
Ночь перевалила за середину, но рассвет займется нескоро, и есть вполне реальные шансы отдать к утру концы, если даочжан продолжит в том же духе. Не то чтобы Сюэ Ян особо возражает, но перерыв нужен им обоим, и уже практически пустой поднос, оставленный в центральной комнате, очень кстати.
— Мне все еще сложно представить тебя… учителем.
— Это последнее, чем я собирался заниматься в этой жизни.
Сюэ Яну не хочется вести такие беседы — они совершенно не подходят под понятие «делать вид, что все по-прежнему». На утро, конечно, все станет еще сложнее, но сейчас это ни к чему. Он смотрит на сидящего рядом на полу Сяо Синчэня и подвигает к нему по столу миску с остатками фруктов.
— Бери, а то свалишься в самый ответственный момент, и конец истории. Или не конец… Зависит от того, насколько ты красив в мертвом виде.
Он произносит эти слова и замирает, как оглушенный. И дело совсем не в откровенно неудачной шутке, а в другом: том, что было сознательно вытеснено из памяти, но не давало покоя.
— Что-то не так? — спрашивает Сяо Синчэнь.
— Да вспомнил я, как ты один раз свалился… — кривится Сюэ Ян от вставшей перед взором очень реалистичной картинки. — Правда, ты сначала орал от боли, а потом начал истекать кровью.
— Ах, это… — даочжан отводит взгляд в сторону. — Не стоит беспокоиться.
— Недавно было новолуние. Это дерьмо до сих пор с тобой происходит?
— Уже нет, — он качает головой. Заметно, что этот разговор его не радует.
— Все прошло? — вздергивает брови Сюэ Ян, не обращая внимания на его недовольство. — И когда же?
Сяо Синчэнь хранит молчание, методично уничтожая дольки яблока, чем испытывает терпение собеседника. Но потом все же соизволяет удостоить ответом.
— После того, как ты ушел.
Что-то такое Сюэ Ян и ожидал услышать, если быть честным. И он не знает, что должен ощущать от этого знания. Наверное, будь это осознанным нанесением вреда, разобраться в своих эмоциях было бы на порядок легче. Ничего не получается, кроме как сидеть и пялиться перед собой в одну точку, впиваясь до крови ногтями в собственные ладони.
— И ты все равно решил меня вернуть.
— Ты совсем не при чем к моей хвори, — твердо возражает Сяо Синчэнь.
— Тогда что же? Неужели тебя исцелил твой дорогой Сун Лань своим появлением? — даже не выходит привычно съехидничать. В голосе нет искры, только горечь.
— Ты можешь мне просто поверить?
— Когда ты так говоришь, обычно меня ждет какой-нибудь странный эксперимент, — хмыкает Сюэ Ян. Наверное, так будет действительно лучше всего: взять и поверить, ведь даочжан врать не станет.
— Если тебя интересуют мои эксперименты… То я могу предложить еще один, — тот, кажется, невообразимо рад поводу сменить тему. И, судя по застенчивой улыбке и проступившему легкому румянцу, у него действительно есть какая-то интересная идея. С семенем вопрос уже прояснен: мерцает несколько мгновений, как роса в лунном свете, прежде чем принимает привычный вид. Что еще он может выдумать?
— Я весь внимание.
— Тебе это может не понравиться. Но если ты готов, закрой глаза… то есть глаз. И не противься.
Возможно, и это было ожидаемо. Сюэ Ян чувствует рядом с собой движение и слышит шорох падающего покрывала. Прикосновение чужих губ к своим вызывают мимолетное желание отстраниться, а также раз и навсегда объяснить даочжану, что тут сколько ни старайся, его поцелуи вдохновлять не будут. Хотя тот, кажется, об этом сам давно догадался, разве нет?
Но сейчас это… совершенно иначе. Язык Сяо Синчэня не ощущается инородным предметом во рту, не вызывающим ничего, кроме равнодушия, граничащего со скукой. Чужое дыхание на миг обжигает, а затем принимается дарить ровное тепло, томительно разливающееся по телу. И теперь Сюэ Ян желает податься навстречу, чтобы узнать, что можно еще получить. Губы приятно покалывает, а приглушенный стон выходит искренней некуда.
Усилием воли удается отпрянуть, но при этом ладони ложатся на чужие плечи, удерживая на месте, чтобы дать понять, что это ненадолго.
— Даочжан, сначала руки, потом член, теперь язык… Что же ты раньше не делился своими идеями? — смеется Сюэ Ян. Голос звучит хрипло, будто он сейчас получил не поцелуй, а дошел до пика наслаждения в который раз за ночь. И это даже слегка пугает.
— Просто как-то не приходило в голову, — словно оправдывается Сяо Синчэнь. Он взволнованно облизывает излучающие затухающее свечение губы и неверяще интересуется: — Тебе такое по душе?
Конечно, это удовольствие не от самого поцелуя, а от чужой энергии, мягко проникающей в тело, но какая разница? Правильно, совершенно никакой. И на такой компромисс пойти отнюдь не сложно, наоборот, хочется поскорее на него согласиться.
— Я пока не уверен, так что нужно проверить еще раз, — ухмыляется Сюэ Ян, дергая на себя Сяо Синчэня, и мстительно сжимает зубы на его нижней губе. К рассвету он сможет дать точный ответ на этот вопрос и заодно выяснить, как еще можно использовать бесстыдный язык даочжана.