Девы Мин потрясенно вздыхают, прикрывая ладошками рты. Хотя как они этой красоты не заметили — непонятно, у них-то в глазах не мутнело! Неужто только на дорогого учителя пялились в ожидании, пока тот определится, на каком свете ему веселее… Сюэ Ян их в этом винить не может. Его пальцы выскальзывают из волос Сяо Синчэня, когда тот поднимается с его колен, опираясь на трясущиеся руки.
— Что-то не так? — взволнованно спрашивает тот, садясь на постели. И тут же сиплой скороговоркой добавляет: — А-Ян, с тобой все в порядке?!
— Со мной-то все в порядке! — раздраженно отзывается Сюэ Ян, останавливая тянущиеся к себе ладони. Если даочжан сейчас кинется полностью его проверять на предмет сохранности, это может затянуться, хотя нездоровое беспокойство за свою персону, конечно, греет. Как и всегда. — А вот ты…
Он болезненно кривится, и не только из-за синяков, покрывающих его тело.
— Я… — Сяо Синчэнь пытается рассмотреть сунутые ему под нос собственные волосы. И когда ему это удается, только недоуменно вздергивает брови, перебирая между пальцами выхваченную поседевшую прядь. Словно не может поверить в произошедшее. — Это что?
— Это я у тебя должен спросить! — рявкает Сюэ Ян. — Я пробыл мертвым всего ничего, оживаю, а ты уже вот такой!
— Наверное, у этой техники такой откат… — неуверенно тянет даочжан, словно оправдываясь. Чего он не ждал, так это нападок в свою сторону. br /> — В Темном Пути нет никаких откатов, потому вы его так и презираете! — резко возражает Сюэ Ян. — Это ты сам с собой такое сотворил, не сваливай на технику!
— Я… — не находится с достойным ответом Сяо Синчэнь и скорбно поджимает губы. Он совсем не может взять в толк, в чем же он виноват на этот раз, но по привычке таковым себя ощущает.
— Учитель Ян-Ян, как вам не стыдно! — встревают сестры Мин, приходя в себя. И начинают тараторить по очереди, не давая даже слова вставить: — Как вы вообще можете быть недовольным! После такого потрясения, которое пережил ваш спутник ради вас, вы еще жалуетесь, что он вам больше не по нраву! Подумаешь, поседел, так ведь еще не древний старец, в самом-то деле… Могло быть и хуже! Господин Син-Син, не беспокойтесь, это можно закрасить…
— Я теперь настолько ужасно выгляжу? Ты поэтому на меня так зол? Я… постарел?.. — Сяо Синчэнь запоздало подносит ладонь к своему лицу, чтобы торопливо его ощупать, и почти забытым, но все еще инстинктивным жестом вытирает тонкий кровавый ручеек, вяло тянущийся от уголка глаза вниз по левой щеке. Видать, от волнения внутри его буйной головы что-то лопнуло... — Я теперь тебе противен?
Сюэ Ян сокрушенно стонет, едва ли не хватаясь за голову.
— Даочжан, если ты не прекратишь на себе выискивать невесть что, и впрямь постареешь, — он перехватывает его за запястье, заставляя оторвать руку от совершенно гладкой кожи. — А вы, дурищи, что за бред несете? Довели его до трясучки только, — шипит он на сестер Мин. — Да мне вообще плевать, как он выглядит! Все на месте — уже хорошо, а вы напридумывали тут…
Он резко замолкает под испытующим взором пяти глаз.
— Тогда в чем же дело? — наконец интересуется Сяо Синчэнь. На его губах появляется легкая улыбка, явственно свидетельствующая о том, что ему-то ответ на этот вопрос известен лучше всех. Но нет, ему хочется это услышать! Да гори он в огне со своими желаниями!
— В том, что у меня твоя жертвенность вот уже где сидит! — огрызается Сюэ Ян, для наглядности тыча себя пальцем в бок. И сдавленно шипит — попал по одному из синяков. — Умер здесь я, но ты снова решил украсть себе титул великомученика и всласть пострадать! Аж кровью истек и поседел, несчастный! А мне что с этим прикажешь делать?
— Ох, как тяжко вам с ним… — с жалостью вздыхают девы Мин, склоняя друг к дружке головы.
И кому это они сейчас сочувствуют? Даочжану? Теперь они снова на его стороне? А какая, впрочем, разница!
— Пошли вон, — Сюэ Ян указывает сестрам на дверь. — У вас еще работа есть: помните, о чем мы договаривались? И еды мне какой-нибудь найдите, а то я сейчас обратно откинусь, — добавляет он.
Сестры послушно кивают и спешат удалиться из комнаты, пускай они совсем не прочь задержаться и погреть уши. По их бесстыжим лицам видно!
— А-Ян, — Сяо Синчэнь кладет ему руку на плечо, когда закрывается дверь, — прости меня за то, что тебе это причинило боль. — Он чуть виновато ведет плечами и слегка качает головой, встряхивая волосами с проседью.
— Даочжан, ты сейчас серьезно? — Сюэ Ян не сдерживается и прижимает ладони к лицу. — У меня просто слов нету от того… какой ты.
— Будь я другим, тебя бы рядом со мной не было.
Поспорить с этим сложно. Но пора прекращать, пока кого-нибудь снова не прорвало на драматичные признания.
— Давай мы сойдемся на том, что у нас есть более важные дела, чем спорить, кому из нас сейчас хуже, — с трудом выдавливает из себя Сюэ Ян, со стоном перемещаясь к краю кровати. Как же все тело ломит!
— Мне нужно тебя исцелить, — не перечит Сяо Синчэнь, но выдвигает встречное условие. На его пальцах уже мерцает голубое свечение, показывая его готовность приступить немедленно.
— Обойдусь, — отказывается Сюэ Ян, опуская ноги на пол. Приложиться к волшебным ручкам даочжана даже не с целью развлечения, само собой, очень заманчиво, но не сейчас. — Побереги остатки сил — тебе еще Барьер убирать и потом нас двоих на мече тащить! А на твои медитации времени у нас нет.
Он встает с кровати, на пробу делает несколько шагов, прислушиваясь к ощущениям. Сойдет. Для недавнего мертвеца так и вовсе бодрый и бойкий! В пляс, конечно, не пуститься, но кое-что точно сможет…
— Как скажешь. Что теперь?
— Раздевайся, даочжан, — бросает Сюэ Ян и усмехается, поймав на себе смущенный взор. — Не для того, о чем ты подумал! Ну кто о чем, а даосы о койке… — бормочет он, хватая одно из темных ханьфу, сложенных возле зеркала. — Видишь ли, мы не можем себе позволить разгуливать по окрестностям в столь приметных нарядах.
Он оборачивается, протягивая одеяния подошедшему Сяо Синчэню. Где их раздобыли девы Мин, неизвестно, но это вовсе не важно — главное, что нашли. Они же и напомнили о необходимости маскировки: нынешнее облачение привлечет слишком много внимания.
— Звучит разумно, — соглашается даочжан.
— Хотя я к тебе такому, — Сюэ Ян дергает его за рукав персикового ханьфу, — даже привык. Выглядишь как какой-нибудь господин из заморских краев, особенно когда цветы в голову воткнут. Может, заберем эти тряпки с собой?
— Ну если ты настаиваешь… — все еще в легком смятении кивает Сяо Синчэнь, развязывая свой пояс.
— Вдруг повстречаем того повелителя не пойми чего с дворцом, который мне эту красоту вручил, заживем! Ты только поломайся подольше, нам деньги пригодятся… Эй, даочжан, я же пошутил! — Сюэ Ян хватается за плечо, куда ему с силой ткнули комком из смятой ткани.
— Тебе стоило так пошутить тогда, когда я пытался заставить себя оборвать твою жизнь, — возмущенно отзывается Сяо Синчэнь, скидывая на пол нижний слой своих одежд. — Возможно, мне бы это стоило меньших усилий.
— А как ты решился вообще? — любопытствует Сюэ Ян, набрасывая на пострадавшее плечо ханьфу. Ну не пожалел вообще, так вломил… — Я уж думал, ты и не сможешь, так долго стоял надо мной…
Даочжан явно не хочет отвечать на заданный вопрос. Он молча переодевается, глядя куда-то в стену, и невыносимо долго расправляет каждую появившуюся складку на темной ткани. Однако все же не выдерживает чужого пристального взора и неохотно говорит:
— Представил, что ты меня обманул с помощью этой мерзости, которую придумал твой любимый Старейшина Илин.
— Чего это он мой любимый? — фыркает Сюэ Ян. — У меня к нему исключительно исследовательский интерес, точнее к его писанине. А сам он меня никоим образом не интересует… — заканчивает он, задумываясь над обещанием Цзинь Гуанъяо привезти ему в случае успеха его замыслов «нового друга». Плевать он хотел на всех, особенно теперь! — И постой, о какой мерзости-то речь?
— Трупный яд, или как вы там это называли?
Сюэ Ян чувствует, как его сердце пропускает несколько ударов, словно хочет снова остановиться. Он знает, что его лицо сейчас потеряло все краски, и рад, что даочжан избегает на него смотреть, продолжая устанавливать духовную связь с чем угодно, кроме своего спутника на пути самосовершенствования. Приходится буквально с боем вырвать из себя сухой беззаботный смешок.
— Да уж, фантазия у тебя хоть куда, даочжан… — нервно посмеивается он и, когда тот на него оборачивается, торопливо добавляет, переводя тему: — Мне мои дражайшие ученицы сказали, что пришлось тебя припугнуть, чтобы ты вышел из ступора. Чего они тебе такого наговорили?
— На самом деле, они ушли недалеко от моих фантазий, — безжизненно отвечает Сяо Синчэнь. Ему этот разговор доставляет с каждым мгновением все меньше радости, но сопротивляться он сил в себе не находит. — Пригрозили, что если я не займусь делом, то возродят меня как лютого мертвеца и отправят уничтожать невинных людей. Иронично, не правда ли?
Теперь можно засмеяться в голос, не сдерживаясь. Ох, девки, ну и выдумщицы! Вот будто насквозь даочжана разглядеть успели, нашли, за что зацепить и дернуть побольней…
— Вот именно поэтому я от женщин и держусь подальше. Найдут твое самое слабое место и воткнут туда нож без всякого зазрения совести, — не без гордости за своих подопечных комментирует Сюэ Ян. В голову приходит не самая уместная мысль, что он сам делает точно так же при любом удобном случае. Но, конечно же, главный виртуоз по этой части — господин Цзинь! Вот уж кто всегда бьет в цель, прямо к земле пригвождает своей меткостью…
— Наверное, я должен быть польщен.
— Польщен ты должен быть по другому поводу! Для второго раза ты справился с темной энергией прямо как… — Сюэ Ян закусывает губу, пытаясь отыскать сравнение получше. И оно быстро находится. — Как я!
— Вообще-то, третьего, — отстраненно отвечает Сяо Синчэнь. Стена ему снова начинает нравиться на порядок больше.
— Я что-то пропустил?
Сюэ Ян помнит только одну ночь, когда он смог уговорить даочжана попробовать использовать темную энергию, и тот дрожащими от волнения руками растопил снег внутри лагеря. И потом очень долго не мог прийти в себя от осознания, что прикоснулся к чему-то запретному.
Сяо Синчэнь вздыхает и с печальной улыбкой делится:
— Когда ты сбежал, то оставил после себя недорисованную печать на столе.
Сюэ Ян хмурится, пытаясь восстановить это в памяти. Что-то такое было…
— А дальше что?
— Я ее закончил. Мне нужно было выяснить, для чего она предназначалась. Сложно было объяснить Сун Ланю, почему дом почти раскололся надвое, и А-Цин пришлось меня выручать.
Сюэ Ян разворачивает его к себе за плечи, потрясенно всматриваясь в его на удивление безмятежное после таких откровений лицо.
— Даочжан… Я… Я тебя никаким повелителям, даже с десятью дворцами, не отдам! — с чистым восторгом говорит он. И абсолютно все равно, сколько мягкого снисхождения в чужом взоре он зарабатывает своими словами.
— Даже если я действительно подурнею от твоих выходок? — любопытствует Сяо Синчэнь и зажимает между пальцами одну из седых прядей. — Может, мне все же стоит это закрасить? Девы Мин сказали, что это легко устроить…
Сюэ Ян прищуривается, пытаясь всерьез оценить эти изменения.
— Мне так даже больше нравится! — честно признается он и слышит облегченный вздох. Даочжан неисправим: до сих пор не может поверить в то, что достаточно хорош. — И разве ты можешь подурнеть, когда у тебя самый красивый глаз на свете?
— Ну разумеется, — Сяо Синчэнь даже не думает возражать, только улыбается. — Думаю, нам пора.
— Да, пойдем скорее, а то я и правда вот-вот окочурусь от голода, и тебе придется снова меня поднимать.
Уже у самых дверей Сюэ Ян слышит:
— Умоляю тебя, никогда… Никогда больше не заставляй меня делать что-то подобное. Даже не шути про это, хорошо? Иначе это тебе придется меня поднимать, и я не уверен, что у тебя выйдет.
Сюэ Ян тоже не уверен, поэтому он просто молча выходит из комнаты.