— Сделай лицо попроще, если не хочешь, чтобы это вызвало массу вопросов у твоего благородного защитника, — ухмыляется Цзинь Гуанъяо. — «Не делал ничего дурного»… Великолепная речь, я так расчувствовался, что чуть слезу не пустил.
— Я тоже, — цедит сквозь зубы Сюэ Ян, отпивая из чаши вино. Может, хоть это как-то скрасит мерзкий вечер.
— Но с историей девчонки не сравнится. Значит, стоял и выл, самозабвенно выковыривая себе глаз? Она мне оказала огромную услугу, а то я все не знал, как изящно подвести к этой теме.
Сюэ Ян мрачно зыркает в сторону А-Цин, которая, обиженно надув губы, уничтожает дармовые угощения. Еще бы — даже даочжан ее одернул, не дав опозорить еще сильнее! Впрочем, печаль не так уж и сильна, раз на аппетит ее дурное настроение никоим образом не повлияло. Тем временем Яо ведет светскую беседу с Сяо Синчэнем, в нужных местах многозначительно кивая и задавая наводящие вопросы, а между делом обмахиваясь проклятым заговоренным веером, умудряется поддевать соседа своими комментариями.
— Наверное, мне стоит отдать тебе должное — такая великолепная маскировка! Никому и в голову не придет тебя искать рядом со своим якобы злейшим врагом. Даже меня это поначалу чуть не ввело в заблуждение, поэтому мне потребовалось убедиться во всем лично. Уж не обессудь! — с милой улыбкой попеременно кивать, он услужливо отводит веер в сторону, давая незаметно для окружающих ответить собеседнику.
— Убедился? — хмуро спрашивает Сюэ Ян.
— Еще как. Правда, тебе не хватает одной детали в твоем новом образе. Подарить тебе черную мухогонку, чтобы вписываться?
До Сюэ Яна доходит не сразу. А когда он понимает, с кем его посмел сравнить этот верховный недомерок, тот уже вовсю ведет очень оживленную дискуссию об отличиях образа жизни бродячих и орденских заклинателей, и ответить ему на такое оскорбление удается не сразу.
— Я и предположить не смел, что твоя даосская проблема приобрела такие масштабы, — снова улучив момент, замечает Цзинь Гуанъяо.
— Сейчас у меня появилась верховнозаклинательская проблема, которая несмотря на свой малый рост, почему-то гораздо масштабнее, — шипит Сюэ Ян.
— Осторожнее со словами, дорогой, иначе эта проблема действительно станет твоей главной, — хмыкает Цзинь Гуанъяо. И как предупредительный залп выдает, опуская веер: — Друг мой, какое премилое крестьянское украшение у тебя на шее. Не подскажешь, откуда оно у тебя?
Пока Сюэ Ян мычит нечто невразумительное, проклиная себя за то, что до сих пор не избавился от этой поганой бусины, а упорно вязал узлы на истершемся шнурке, на помощь с ответом ему приходит Сяо Синчэнь.
— Я ему когда-то подарил эту безделицу. Честно сказать, я тогда даже не знал, что покупаю, пришлось поверить торговцу, — он простодушно улыбается, продолжая топить Сюэ Яна, которому от торжествующей ухмылки Яо хочется свернуть шею ближнему (и даже неясно, какому из): — Я и не ожидал, что мой подарок так сильно придется по вкусу.
— Прошлым летом он ее в озере потерял, такую истерику закатил, — вносит свою лепту доселе молчавшая А-Цин. — Мне даже нырять пришлось и искать.
— Да не так все было! — вспыхивает Сюэ Ян. Здесь есть вообще хоть кто-нибудь на его стороне?! — Обронил, и демоны с ней, ты сама в воду полезла зачем-то, а потом ныла целый день, что наглоталась...
— Просто очаровательно, — ямочки на щеках господина Цзиня грозятся стать сквозными, настолько ему весело. Он вновь начинает обмахиваться, чтобы сказать: — Он тебе дешевую побрякушку, а ты ему целый глаз! Какие у тебя высокие отношения со своей зазнобой.
— Он мне не зазноба! Что за идиотское слово вообще?!
— Сейчас узнаем, что думает твой личный даочжан на этот счет. — Яо кладет веер рядом с собой, чтобы у Сюэ Яна не было ни единого шанса возразить (и выдрать из рук, как уже порывался несколько раз). — Прошу прощения, почтенный, но можно мне задать вопрос, который, возможно, покажется неловким? — он неспешно отпивает из своей чаши вина, словно подавая пример своему соседу, который готов уже в себя влить целый кувшин залпом, дабы облегчить свою участь.
— Задавайте, — великодушно разрешает Сяо Синчэнь, то ли впрямь не заметив, как отчаянно мотает головой Сюэ Ян, умоляя отказать, то ли успешно сделав вид. Пускай еще попробует отбрехаться, что ему с этого положения одним глазом плоховато видно, вот и не узрел конвульсий спутника!
— Если я верно понял со слов этой прелестной юной госпожи, — будто действительно смущаясь, начинает Яо, указывая на зардевшуюся А-Цин, — ваши отношения немного выходят за рамки… дружеских. Я прав?
Сяо Синчэнь обескураженно молчит. Ага, вот теперь он смотрит на Сюэ Яна, словно вопрошая, какой же ответ правильный. Нет уж, пускай даочжан сам выкручивается как знает. Разрешил задавать дурацкие вопросы — вперед!
— А у вас с этим какие-то проблемы? — наконец находит, что сказать тот.
— У меня проблемы… — бормочет А-Цин и ловко уворачивается от щелбана Сюэ Яна.
— Ох, нет, ну что вы! — взмахивает руками Цзинь Гуанъяо. — Я человек широких взглядов! Конечно, я не разделяю подобную страсть, но ни в коем случае не осуждаю.
Сюэ Ян не выдерживает и заходится в каркающем смехе, давясь вином.
— Вот только, друг мой, не рассказывай мне, как ты там чего-то не разделяешь! Не припомню я, чтобы ты в сторонке стоял! Ну разве что пару раз.
Сяо Синчэнь замирает и смотрит на сидящих перед ним заклинателей, словно впервые видит. Переводит озадаченный взгляд с Сюэ Яна, который старательно растягивает губы в кривой ухмылке, на Цзинь Гуанъяо, размышляющего о целесообразности этого разговора.
— Даочжан, так Ян, получается, не только с тобой? — с детской непосредственностью спрашивает А-Цин. И поясняет, на случай, если вдруг кто еще не понял: — Ну того-этого!
А вот теперь уже и Сюэ Ян задумывается: нужно ли было что-то комментировать, кто за язык тянул вообще? Даочжан на него сейчас так таращится, будто тот вздумал предаться безудержной страсти прямо на столе не только с Цзинь Гуанъяо, но и со всем Орденом Цзинь сразу.
— Я уверен, — выдавливает из себя он, — что сейчас моего спутника на пути самосовершенствования не связывает с господином Верховным Заклинателем ничего… такого. Ведь так?
— Вы совершенно правы! — нервно усмехается Цзинь Гуанъяо. — Как говорят: «Кто старое помянет, тому глаз вон»! Ох, прошу прощения. — Он хватается за свой веер, чтобы спокойно за ним отдышаться от душащего его смеха. Сюэ Яну прятаться негде, кроме как за плечом главы, но он воздерживается. Даочжан смешного ничего не видит. А вот Врушке, наоборот, тоже весело, но она изо всех сил старается притвориться, что крайне заинтересована содержимым своей чаши.
— У тебя там что, вино? — с подозрением спрашивает Сюэ Ян, спохватываясь. — А ну, дай сюда! — он отнимает у нее чашу и принюхивается. — Какого хрена, откуда ты вообще себе его взяла, мелочь?
— Ну даочжан же не пьет, — пожимает плечами она. — Я взяла у него.
Ага, стоило только отвлечься!
— Ох, правда? — вздергивает бровь Цзинь Гуанъяо, радуясь, что может перевести тему. — Ну что же вы, почтенный, ведь подали лучшее вино!
— Я ни разу не пил алкоголя и не думаю, что начинать — это светлая мысль, — вяло возражает Сяо Синчэнь, все еще сконфуженный недавней беседой.
Сюэ Ян с ним совершенно согласен. Люди под влиянием вина склонны к необдуманным поступкам и показывают свои не всегда приятные стороны. Вот Яо, например, если хватит лишку, становится крайне любвеобильным и липнет ко всему живому и не очень. Сам же Сюэ Ян в состоянии опьянения совершенно перестает контролировать свои слова и хоть как-то думать наперед, поэтому старается не перебирать. Бывали не слишком приятные инциденты, а кости срастаются долго. Что может выкинуть даочжан — загадка, которую разгадывать совсем не хочется. Хорошо, если его просто с непривычки вскоре вырубит, а если нет? Он порой и так весьма непредсказуем, чтобы рисковать...
— И правда, не стоит, — с жаром соглашается Сюэ Ян.
— Тогда мы чудно повеселимся вдвоем, — улыбается Цзинь Гуанъяо, услужливо подвигая кувшин соседу.
— Я, пожалуй, выпью, — резко меняет свое мнение Сяо Синчэнь.
Сюэ Ян едва ли не стонет в голос. Вот знал же, что нельзя таким святым людям находиться рядом с такими хитрыми манипуляторами! Мигом запудрят мозги и заставят плясать под свою дудку. Сам Сюэ Ян не в счет — он же не просто развлекается за счет даочжана, он мстит, а это абсолютно разные вещи.
— Закусывай хотя бы, — вздыхает он. — Да побольше.
И обреченно смотрит на льющуюся в чашу алую жидкость, как никогда напоминающую кровь. Ох, есть у него предчувствия, что ничем хорошим это не закончится…