— Одному? — удивляется Сюэ Ян, делая шаг навстречу. — Что это значит?
Но Сяо Синчэнь игнорирует вопрос, продолжая водить ладонью по незримой преграде; вместо ответа он предпочитает заговорить сам с собой:
— Признаться, я надеялся, что все же смогу пройти. Конечно, это правильно: для меня здесь больше нет места, но ведь в прошлый раз мне было позволено… — он с горестным вздохом опускает руку.
— Что ты там несешь? — возмущается Сюэ Ян, подходя еще ближе. Он внимательно смотрит на даочжана и замечает эту практически невидимую переливающуюся пленку, натянутую в воздухе между ними. Опускает взгляд, дабы убедиться, что она упирается в землю, расходясь вдаль по обе стороны и вверх. Барьер. — Куда ты меня притащил?
— Только здесь тебе могут помочь, — кристально честным голосом отвечает даочжан. И добавляет безумно раздражающие надрывные нотки: — Нет, я не имею в виду, что это твой последний шанс, но я уже не в силах искать решение, надеясь лишь на удачу, возможно… Ты должен меня понять!
Что там Сюэ Ян должен понять?! Он оборачивается, чтобы оглядеться. Редкий пролесок заканчивается через пару десятков шагов, и в просветах виднеется каменистая местность, неуклонно идущая куда-то вверх. Достаточно лишь еще раз взглянуть на виновато-обреченное лицо Сяо Синчэня, чтобы сделать верные выводы. Есть только одно место, где никто не ждет его распрекраснейшего и достойнейшего во всех отношениях спутника на пути самосовершенствования— кроме Башни Кои, там его тоже не жаловали, — но куда единожды он все равно смог вернуться, несмотря на запреты.
— Дорогой даочжан, скажи мне на милость, когда твою прелестную полуседую голову посетила отвратительная идея притащить меня на свою даосскую гору? — обманчиво-ласковым тоном вопрошает Сюэ Ян. Ему почти смешно от осознания, что его занесло именно в эти края, откуда повыползали самые скорбные на голову даосы. Как они, кстати, вообще здесь оказываются, не из яиц же вылупляются? Но, кажется, это не самое подходящее время для изысканий.
— Во время твоего винного траура по Цзинь Гуанъяо, — неожиданно холодно отвечает Сяо Синчэнь. До сих пор обижен за это? Да мог бы уже и успокоиться, в самом деле!
Сюэ Ян шипит сквозь зубы. Дал себя провести как последнего дурачка, доверился опасному в своем неуемном желании помогать любыми способами даочжану, а тот и рад был его тут водить за ручку кругами, изображая бурную деятельность! То-то он ни капли не расстраивался, а упорно продолжал бродить по Поднебесной — это было-таки не бездумное блуждание, а тщательно выверенный маршрут.
— И что же ты мне сразу не сказал, куда мы идем?
— А ты бы со мной пошел?
Разумеется, никуда бы не пошел. Ох, надо было начать беспокоиться еще тогда, когда Сяо Синчэнь признался, что иногда ложь во благо для него в первую очередь не ложь, а благо! Следовало пересмотреть все его недавние поступки и вывести на чистую воду! Но как же, это же даочжан, очаровывающий своей невинной улыбкой — разве такое наивное создание способно загнать кого-то в угол? Да десяток раз уже так делал! Иногда, правда, с посторонней помощью.
— В этом великолепном плане как-то замешаны мои ученики? — интересуется Сюэ Ян. Просто на будущее, надо ли будет им головы пооткручивать, или пускай живут.
— Нет, они не знают, куда я собирался тебя отвести, — качает головой Сяо Синчэнь.
Что ж, это даже вызывает восхищение — столько месяцев держал в себе! И ведь почти сработало.
— Знаешь, тебе стоило ввести их в курс дела. Хотя бы для того, чтобы узнать, что твой коварный замысел обречен на провал, раз уж ты сам это понять не в состоянии.
— Почему же? Ты ведь уже здесь, — вполне резонно замечает даочжан, однако его голос уже звучит не столь уверенно.
— Позволь уточнить: в данный момент я у подножия горы, а не на ней. И ничто не заставит меня туда подняться, даже перспектива обвисших до колена яиц, — хмыкает Сюэ Ян и выразительно смотрит на Барьер. — Не будь здесь этой дряни, у тебя бы, может, и получилось меня силком затащить наверх… Но ты же не можешь дальше пройти?
Сяо Синчэнь кисло кивает, признавая свое поражение.
— Ты прав, не могу.
— Скажи мне, даочжан, — говорит Сюэ Ян после недолгого задумчивого молчания, — я столько раз слышал, что если даос слез с горы, то ему уже назад дороги нет. Но, как верно было подмечено, в прошлый раз, когда ты решил поделиться глазами со своим дражайшим Сун Ланем, Барьер с разбегу никто не поцеловал. Почему?
Сяо Синчэнь утомленно прикрывает глаз и трет переносицу, прежде чем не слишком охотно отвечает:
— Когда мы уходим во внешний мир, отказываясь от учения Баошань Санжэнь, то действительно не имеем права на возвращение. Но если мы нуждаемся в ее помощи… Нам позволено вернуться, но после этого придется снова уйти.
— Значит, такая возможность дается только один раз, и ты ее уже потратил на своего разлюбимого Цзыченя, — щедро добавляя в голос яда, смеется Сюэ Ян, замечая, как непроизвольно дернулся даочжан, услышав имя своего дружка. — Лавочка прикрыта, какая жалость!
— А-Ян, — скорбно произносит Сяо Синчэнь, — ты все еще можешь пойти к Баошань Санжэнь и попросить ее о помощи.
Да чем эта старуха может помочь? Вот зенки она может пересадить — так Сюэ Ян и сам не дурак, наловчился, и для этого ему не пришлось сидеть на драной горе сотню лет. С чего даочжан решил, что это его последняя надежда?
— Я уже сказал, что не собираюсь идти к твоей бабке. И, в отличие от тебя, я-то могу пройти через Барьер, а потом… Какого хрена?! — он шумно тянет в себя воздух, отдергивая руку, которую прошибает резкой болью, отдающей в нутро, стоит ему дотронуться до прозрачной стены. Преграда в этом месте еще несколько мгновений грозно плюется искрами и успокаивается.
Даочжан выглядит удивленным не меньше него самого.
— Так быть не должно… — растерянно тянет он, с волнением глядя сквозь Барьер. — Хотя, кажется, я понимаю, почему это произошло.
— Та-а-ак… — выдыхает Сюэ Ян, чувствуя, как в нем внутри все закипает от накатывающей волны гнева. Если до того он был не так уж и зол на Сяо Синчэня, то сейчас он крайне близок к тому, чтобы высказать абсолютно все, что накипело. Ведь больше-то он ничего и не может из-за проклятой стенки — разве что башкой об нее побиться! Рука все еще мерзко ноет, будто по оставшимся пальцам прокатилась телега, желая закончить начатое. — Я здесь оставаться не намерен, так что немедленно говори, как это дерьмо работает!
Может, удастся что-то придумать и обмануть Барьер. О том, чтобы его снять, даже речи не идет. Небогатые знания об этой технике не очень воодушевляют: снимаются энергетические заслоны исключительно с той стороны, с которой ставятся, и, не говоря о прорве времени и знаний, для этого еще нужна духовная сила, которая у Сюэ Яна по известным причинам отсутствует.
— Если честно, я не уверен — я об этом только слышал и никогда не думал, что придется с этим столкнуться…
— Хватит ныть и оправдываться! — раздраженно рявкает Сюэ Ян.
— А-Ян, пожалуйста, успокойся, — просит даочжан, но его голос тоже дрожит. — А я попытаюсь объяснить принцип действия этого Барьера.
Ничего не остается, кроме как слушать, стараясь не сильно источать желчь, но Сюэ Ян считает, что имеет полное право срываться на Сяо Синчэне — тот сам виноват, что загнал их обоих в ловушку. Понадеялся он там на что-то, блаженный… Только все испортил.
Выясняется, что Барьер вокруг горы служит защитой от непрошеных гостей в обители Баошань Санжэнь. Судя по всему, пройти через него может каждый, кроме изгнанников, которым больше нет пути обратно, как это случилось с самим Сяо Синчэнем. Обычный человек даже не поймет, что пересек некую границу и пойдет дальше своей дорогой, так и не узнав, что таит в себе вершина кажущейся ему неприступной горы.
А другие заклинатели, не являющиеся подопечными госпожи Баошань, когда проходят через Барьер во второй раз, чтобы покинуть означенную территорию, подвергаются Забвению, которое навеки стирает из их памяти дорогу к этому месту. И неважно — они сюда просто случайно забрели или же их сюда кто-то привел — тайная даосская гора на то и тайная, что никто не должен знать, где она находится.
— Чисто из интереса: а почему вам, беглым ученичкам, память не стирают? — встревает Сюэ Ян.
— Потому что на гору мы попадаем еще детьми, и опасно воздействовать на юный хрупкий разум. А потом эти воспоминания становятся слишком глубокими, чтобы их стереть. К тому же Баошань Санжэнь нам доверяет; даже если мы оставляем общину ради мирских дел, то не станем без причины раскрывать ее местонахождение посторонним.
— Очень благородно, — насмешливо комментирует Сюэ Ян, не поясняя, к чему это относится. Сяо Синчэнь с величайшим трудом принял методы заметания следов своего спутника во время побега из Башни Кои, но при этом с таким восторгом отзывается о том, как копается в чужих мозгах его потрясающая наставница! Но значит, мелкие даосы не из яиц вылазят, надо же! Сюэ Ян, презрительно кривясь, любопытствует: — А все-таки, почему же я тогда не смог выйти?
Это более насущный вопрос.
— Потому что ты не обычный человек. Я думаю, техника Забвения пытается воздействовать на твою память через запечатанное Золотое Ядро и поэтому ты испытываешь боль.
Скорее всего, это Забвение по составу своих печатей недалеко ушло от того же Дознания, популярного у Цзиней, и вплетено в контур Барьера… Только толку с этого знания? Без использования ци избавиться от него все еще нельзя. Может, попробовать на себе сформировать щит из темной энергии, как это делает при малейшей опасности Ань Цян, тогда удастся проскочить обратно за границу? Кажется, Сюэ Ян размышляет вслух, потому что слышит почти истерическое:
— Даже думать не смей! Если защита посчитает, что ты нечисть, тебя может просто разорвать на части!
— Даочжан, ты меня приволок в самое ужасное место на свете! — стонет Сюэ Ян от безысходности. Вот теперь у него точно нет ни единого варианта. Проверять свое тело на устойчивость к боли он не желает от слова совсем.
— Я надеюсь, что ты когда-нибудь сможешь меня за это простить.
Сюэ Ян делает шаг вперед, приближаясь к Барьеру на безопасное расстояние. Сяо Синчэнь, словно чувствуя безмолвный призыв, тоже подходит вплотную к едва видимой преграде.
— А теперь внимательно посмотри в мой прекрасный глаз с невозможно длинными ресницами под густыми бровями, потому что, возможно, ты делаешь это в последний раз в жизни, — истерически посмеиваясь, проникновенно говорит Сюэ Ян, прикладывая руки к груди. — А знаешь почему? Потому что если кто откуда и покатится, как с моего носа, то это я с этой гребаной горы, когда твоя поганая бабка мне даст пинка!
До Сяо Синчэня не сразу доходит, что это значит. Он оскорбленно вздрагивает, трагично приоткрывая губы, когда слышит свои безвкусные лирические излияния в вольном переложении Сюэ Яна, но через несколько мгновений неверяще выдыхает:
— Так ты согласен пойти к Баошань Санжэнь?
— А ты мне оставил выбор? Хоть узнаю, можно ли мне отсюда вылезти и при этом не загнуться… Куда идти-то?
В конце концов, Сюэ Ян же не горный козел, чтобы тропки в скалах наугад выискивать.
***
Прощание выходит каким-то смазанным: даочжан пытается сыпать вслед кучей бессмысленных указаний, как следует правильно говорить с его наставницей, которым никто не собирается следовать. Единственное условие, что Сюэ Ян готов принять во внимание: по возможности не упоминать имя Сяо Синчэня, ведь кто знает, как его статус спутника изгнанника может повлиять на решение просвещенной старухи. Хотя он все еще уверен, что Баошань Санжэнь ничего толкового не скажет, а если и скажет, то помогать не станет, сколько там перед ней ни кланяйся.
Сюэ Ян хмуро шагает вперед, и даже третья по счету конфета не улучшает настроения. Как оказалось, неживые объекты через Барьер проходят просто прекрасно, и перед уходом Сяо Синчэнь ему отдает целый кулек сладостей, купленных в последней деревне, чтобы не скучать в дороге. «Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется». Очень жизнеутверждающе!
Сюэ Ян смотрит на возвышающееся над ним узловатое дерево, вросшее в каменный склон. Если верить даочжану, именно отсюда начинается подъем наверх, и стоит немалых трудов найти рядом единственный узкий проход, где шанс переломать себе ноги наименее велик. Что любопытно, попасть на вершину можно только пешком; Барьер блокирует не только темную энергию, но и лишает возможности полета на мече, чтобы вдруг кто не узрел с небес тайное поселение. Как они тогда учатся летать — бабуля выпускает на прогулки для тренировок? Или этот навык дается вместе с бесконечными медитациями? Хотя зачем это знание тем, кому запрещено спускаться с горы… Мерзкое местечко.
Единственным развлечением для Сюэ Яна является (кроме нечеловеческих усилий остаться при целых конечностях) нежданная компания в виде выползшей откуда-то из камней довольно крупной ящерицы со светлой блестящей чешуей. Юркая тварь держится на расстоянии, ехидно показывает раздвоенный язык при попытках ее поймать и продолжает следовать за Сюэ Яном. Если быть точнее — это он следует за ящерицей, когда та шустро перебегает вперед и терпеливо дожидается, когда ее нагонят, чтобы снова оказаться в нескольких шагах.
— Ты меня бесишь, — доверительно сообщает Сюэ Ян чешуйчатой спутнице. В лучах солнца, неуклонно идущего на убыль, она кажется почти что ослепительно-белой, неумолимо напоминая о кое-ком таком же сейчас недоступном. И вероломном! — И даосы меня тоже бесят! Угораздило же связаться — теперь до конца жизни его хотелки выполняй…
В полупрозрачных глазах ящерицы нет ни капли сочувствия, но она готова выслушать все жалобы. Почти как Цзянцзай внимал его полубезумному бреду много лет назад. Сколько еще нужно идти? Когда уже будет это обещанное проклятое плато? Ноги просто отваливаются… А передохнуть даже негде, разве что остановиться, хлебнуть воды из кожаной фляги и ползти дальше.
Этот путь точно не рассчитан на незаклинателей, не обладающих достаточной выносливостью. А вот был бы здесь Сяо Синчэнь, можно было бы заставить себя на руках тащить, раз это его затея! Мог бы и не тратить свое разрешение единожды попросить о помощи на поганого Сун Ланя… Но не сделай он так, то никогда бы не наткнулся на раненого незнакомца в безрадостных окрестностях города И. А это хорошо или плохо? Сюэ Ян не знает.
Все, что он сейчас знает: еще пара шагов, и ему обеспечена бесславная кончина в самом даосском месте на свете, хуже смерти не придумать. Вот бы как Яо помереть, с огоньком да развеселой компанией! Из горла вырывается хриплый смех, а перед глазом все меркнет. Последнее, что успевает увидеть Сюэ Ян — как белая ящерица с громким хлопком лопается, оставляя после себя облачко быстро гаснущей светящейся пыли.