Когда Сюэ Ян открывает глаз, он тут же зажмуривается обратно, чтобы избежать слепящих солнечных лучей, бьющих в лицо. Все тело ноет, будто его кто-то хорошенько отходил ногами или палками, а во рту сушит, что в той проклятой пустыне, — и это уже почти забытое за несколько лет спокойной жизни ощущение в восторг не приводит. Что произошло, где он сейчас находится и кто это здесь шарится? Сюэ Ян чувствует около себя какое-то движение и легкое прикосновение к своей руке.
Это заставляет с громким хриплым стоном сесть, превозмогая сопротивление собственных затекших мышц, и все-таки оглядеться, одолев не желающее разлепляться веко. Вокруг все еще слишком светло, будто понятие тени здесь не существует как данность, а рядом можно заметить какую-то фигуру. И она услужливо протягивает чашу, из которой можно утолить жажду; правда, сделать это, не расплескав, не так уж и просто.
И мир постепенно начинает приобретать четкость, свет уже не кажется настолько ослепляющим, а некто рядом принимает форму незнакомой женщины в белых одеждах. В голове быстро восстанавливается цепочка событий: Барьер посреди дороги, пафосные речи вперемешку с жалким нытьем даочжана и бесконечный путь на драную гору, чтобы в конце отыскать мифическую Баошань Санжэнь. Похоже, Сюэ Ян ее все-таки нашел. Или это какая-то другая тетка промышляет тут спасением всех сирых и убогих.
Сколько ей лет сходу сказать нельзя: с равным успехом она может оказаться как ровесницей Врушки, так и старше покойной старухи-травницы раз эдак в пять. Но спрашивать как-то не хочется, ведь что-то подсказывает, что за такие вопросы можно запросто получить в глаз, а он всего один. Сюэ Ян с некоторым ужасом осознает, что, похоже, он разучился нормально, по-мужски, оценивать женскую привлекательность: вроде бы в сидящей перед ним заклинательнице нет ничего отталкивающего, но смотреть на нее отчего-то неприятно.
Он сидит на каменной ровной площадке, а его спасительница даже не удосужилась ему тряпку под зад подстелить; немудрено, что у него все кости выворачивает. Зато рядом лежит его сумка с вещами и обмотанный тканью меч, судя по всему, все нетронутое, что несказанно радует. А вокруг практически ничего нет, только редкие деревья среди здоровенных камней, да вдали виднеются какие-то неказистые домики, окутанные туманом. И это так выглядит знаменитое даосское поселение? Разочаровывает, но не удивляет.
— Проводник привел ко мне еще одного страждущего, — Баошань Санжэнь решает первой нарушить молчание. Голос у нее какой-то бесцветный, будто растерял все свои оттенки — ни старческой хрипотцы, ни звонкости, присущей юным девам. Он, как и ее лицо, застрял где-то в безвременье.
— Проводник? — сипло удивляется Сюэ Ян, отставляя пустую чашу в сторону. — Это та ящерица, что ли?
Несложно догадаться, что это была непростая чешуйчатая тварь — обычные не рассыпаются на искры, а подыхают, как положено. И ведь действительно вела, не поспорить! Баошань Санжэнь медленно кивает, протягивая вперед ладонь, и на нее из рукава выскальзывает уже знакомая блестящая ящерица. Из-за крупных размеров ее задние лапы грузно свисают вниз, не помещаясь в руке, а хвост обвивает запястье заклинательницы. Заметив Сюэ Яна, тварь высовывает белесый язык и насмешливо щурится.
— Проводник находит заблудшие души и помогает им отыскать путь наверх. Я вижу его глазами, а он — моими.
Судя по всему, это какая-то техника. Вроде бумажных человечков Старейшины Илин, только без материального носителя и, скорее всего, получившееся создание из духовной энергии обладает собственными зачатками разума. Очень впечатляет, на самом деле, — не каждый до такого додумается да еще и сможет воплотить в жизнь!
Сюэ Ян с опаской интересуется:
— А слух у вас тоже связан?
— Нет.
И очень хорошо! А то он много всякого успел наговорить, пока пытался взобраться на гору, всего уже и не припомнить! И это определенно были не те слова, что предназначались для посторонних ушей.
— И долго я тут разлеживался? — интересуется Сюэ Ян.
— С тех пор, как мои ученики тебя принесли, прошло три дня.
Сколько-сколько?! Да там даочжан, наверное, за это время уже успел себе напридумывать невесть чего и с ума сойти от беспокойства! И… Ученики? Нет, в общем-то, правильно, не на своем же горбу бабка его приволокла на вершину, а запрягла своих подопечных, но… А их много вообще? Они похожи на Сяо Синчэня? Впрочем, даже если и похожи, то значения это не имеет — Сюэ Яну одного даоса с лихвой хватает, другого не нужно…
— И ты все это время сидела и на меня любовалась? — не слишком польщенно хмыкает он, переглядываясь с вольготно расположившейся на руке собеседницы ящерицей. Та широко зевает и смеживает полупрозрачные веки, что заставляет невольно вздрогнуть от отвращения. Пугающая штука.
— Вы, — безэмоционально говорит она.
— Что — «вы»? — вскидывает бровь Сюэ Ян.
— Так ко мне следует обращаться.
Из горла вырывается надломленный смех. Старушка решила его поучить, как нужно расшаркиваться? Ах, точно, даочжан что-то говорил насчет того, что к его дорогой наставнице нужно быть исключительно почтительным и подобострастным. Но не на того напали — Сюэ Ян уже давно ни перед кем не лебезит! Налебезился.
— Слушай, «выкал» я за всю свою жизнь только дохлому Гуаньшаню, и то лишь потому, что его красавцы в золоте мне могли ноги выдернуть и на новое место воткнуть, если б я при виде его сиятельной персоны подолом мести не начинал, — доверительно делится он. — Так что сейчас я, пожалуй, воздержусь.
В конце концов, зря он тут, что ли, стареет, как не в себя; его собственные ученики чуть ли не в лицо дедом обозвали. Так чего ему с бабкой любезничать? Они тут практически в одной поре, самое время вместе на завалинку сесть и гонять детишек от свежевысаженной брюквы меткими плевками! А в глазах Баошань Санжэнь загораются едва заметные искорки любопытства. Она внимательно разглядывает Сюэ Яна и произносит:
— Ты забавный.
Ага, судя по ее выражению лица, смешной, как мертвец на похоронах! Хотя как раз-таки они бывают действительно очень уморительными, особенно если встают в неурочный час… Да уж, по сравнению с этой бабкой даже Сун Лань фонтанирует эмоциями — тот, по крайней мере, хоть морду скривить может, а этой все едино.
— Мне это многие говорят. Но я здесь не для того, чтобы кого-то развлекать.
Сюэ Яна немного беспокоит, что ему не задают никаких наводящих вопросов, даже имени не спросили — неужто он недостаточно интригующая персона? Даочжан, правда, его предупреждал, что его исключительно высокоодухотворенную наставницу никоим образом не интересуют мирские дела, так что с чего бы ей гореть любопытством… Она и сама не представилась — понимает, что просто так, по незнанию, здесь не оказываются.
— Ты пришел за помощью.
— Ага, помоги мне отсюда выбраться, — морщится Сюэ Ян. — Не любитель я этих ваших монашеских угодий, да только вот Барьер вокруг меня не выпускает, потому я сюда и залез. Дверку мне открой, и я тут же отчалю.
— Ты выберешь просто уйти, нежели получить спасение? — Наверное, чуть приподнятая бровь Баошань Санжэнь должна означать бескрайнее изумление.
— А ты можешь его предложить? — скептически кривит губы Сюэ Ян. — Ты хоть знаешь, от чего меня спасать-то?
— За это время я многое успела о тебе узнать.
— Удиви меня, — фыркает он.
Баошань Санжэнь недолго молчит, глядя куда-то мимо собеседника, прежде чем равнодушно отвечает:
— Ты полон тьмы.
Ящерица вздрагивает всем телом и, презрительно дернув задней лапой напоследок, предпочитает скрыться в широком рукаве хозяйки. Б-р-р, гадость.
— Твоя правда, — соглашается Сюэ Ян. А тетка-то глазастая, увидела. У нее что, тоже какие-то облака над всеми клубятся, или она это как-то по-своему различает? Щупала в каких-нибудь интересных местах, может? Этим даосам только волю дай… За три дня, пока он тут дохляком валялся, небось, только что руку по локоть ему в задницу засунуть не успела! Сюэ Ян ерзает на месте, на всякий случай проверяя. Нет, там на него уже пол-луны как никто не покушался — ничего не болит. — От этого я спасения точно не ищу, чистить меня не нужно. Еще что-нибудь?
Кажется, Баошань Санжэнь здорово оскорблена отсутствием энтузиазма — ее глаза темнеют, а губы слегка сжимаются, выражая неодобрение. Привыкла, что ей все с порога в ноги кланяются, умоляя о помощи, а тут попался крайне несговорчивый проситель, не прыгающий от радости, едва заслышав ее щедрое предложение?
— Ты жив, но при этом мертв, — еще недолго помолчав, наконец говорит она.
Сюэ Ян пару раз вяло хлопает в ладоши. Уже поинтереснее.
— Твое Золотое Ядро угасло, но его еще можно разжечь. Но тебе придется здесь задержаться, ты еще не готов.
С этими словами она поднимается на ноги и будто растворяется в подступившем вплотную тумане. Сюэ Яну ничего не остается, как последовать ее примеру и, постанывая от боли, двинуться в сторону поселения. Там хоть какая-нибудь еда водится?
***
Даосская община состоит из пяти покосившихся домов со светящимися от дыр крышами. Неудивительно, что Сяо Синчэнь понятия не имел о том, как следует латать прохудившиеся настилы. От щедрот пришлому незнакомцу выделяют отдельное жилье, видимо, потеснив кого-то из учеников, которых здесь насчитывается восемь штук.
И, честно сказать — это самое жуткое зрелище в жизни Сюэ Яна, а он повидал много дерьма! Кажущиеся почти одинаковыми разновозрастные (от сопливых детей до вполне взрослых) существа — иначе и не сказать! — безмолвными призраками скользят вокруг, точно не замечая гостя наставницы. Приносят скудную безвкусную пищу и тут же исчезают, словно опасаются, что к ним пристанут с разговорами и тем самым разрушат их жалкий уединенный мирок.
Признаться, Сюэ Ян поначалу пытался любопытства ради вызнать у них, что же их заставило сюда прийти и остаться, ведь унылей места не найти, однако быстро смирился с бесплодностью своих попыток. Но зато он понял, почему Сяо Синчэнь предпочел от всего этого отречься и спуститься в мир, полный опасностей и людской грязи. Очень уж сложно представить его, заливающегося искренним смехом от самых дурных шуток, неустанно предающегося плотским утехам и полыхающего праведным гневом от несправедливости среди этих… Больше всего они похожи на дохлых карпов, лениво плавающих кверху брюхом по мутной поверхности затхлого пруда. Несколько дней в их компании напоминает об омуте на том свете, только еще тоскливее.
И на фоне своих учеников Баошань Санжэнь, раз за разом появляющаяся из ниоткуда и так же исчезающая, уже считается очень интересной компанией. Однако она все еще не вызывает никаких теплых чувств — рядом с ней Сюэ Ян чувствует подступающую тошноту и ничем необъяснимое отвращение. Она неизменно игнорирует все попытки заговорить о запечатанном Золотом Ядре, лишь туманно обещая, что, когда придет время, она даст знать, но при этом весьма охотно вступает в дискуссии на другие темы.
— Почему именно ящерица? — как-то раз спрашивает Сюэ Ян, уже без омерзения разглядывая греющуюся на высоком плоском камне чешуйчатую спутницу (или спутника, это же Проводник?) Баошань Санжэнь.
— А почему нет? — едва заметно пожимает плечами та. — Ящерицы, теряя часть себя, способны ее возвращать и двигаться дальше без сожалений.
Сюэ Ян уже почти привык к ее порой излишне витиеватым выражениям, потому просто понимающе хмыкает и невольно глядит на свою левую ладонь, задерживаясь взором на обрубке вместо мизинца. Наверное, он бы не отказался стать ящерицей. Отрастил бы новый палец и пошел себе дальше. Только вот сожаления остались бы вместе с ним. Он не умеет забывать.
— Что будет, если я попытаюсь воспользоваться здесь темной энергией? — задает он давно волнующий его вопрос. Памятуя об истерических воплях Сяо Синчэня, он до сих пор не рискует, потому что это может стать самой идиотской смертью, которую можно придумать. Подыхать на даосской горе — увольте!
— Ты принес отпечаток тьмы в себе, но ты не можешь ее призвать.
— Что бы это значило? — щурится Сюэ Ян.
— Попробуй — и узнаешь.
Это Баошань Санжэнь так улыбается?! Лучше ей даже не пытаться, выглядит просто кошмарно, будто по челюсти зарядил кто со всей дури, так перекосило!
— Если я захочу подохнуть, мне достаточно просто схватить кого-нибудь не того за задницу… — бормочет Сюэ Ян. — И тогда моя смерть будет хотя бы заслуженной и гарантированно отмщенной, потому что мой дражайший спутник на пути самосовершенствования сначала прикончит меня, а затем и себя.
— У тебя есть спутник? — с неожиданным интересом произносит Баошань Санжэнь.
— Сам иногда в шоке! Не будь его, я бы не оказался в такой заднице… — нервно смеется Сюэ Ян и поспешно восклицает, вспоминая, что не следует приплетать Сяо Синчэня без надобности: — Но вернемся к темной энергии!
— На этой горе нет места скверне.
— Прекрасный исчерпывающий ответ, а главное — очень понятный, — он с измученным стоном закатывает глаз. — Вот за что я терпеть не могу даосов, так это за неспособность говорить по существу и полную зашоренность. Еще за то, что лезут не в свое дело, но к тебе это не относится — ты у нас чужие дела, наоборот, не любишь.
И Сюэ Ян едва ли не уважает собеседницу за такую позицию.
— И все же, если тебе так интересно, попробуй, и поймешь, о чем я говорю, — и бровью не ведет Баошань Санжэнь, как всегда равнодушно относящаяся к чужому негодованию.
Ладно, если Сюэ Яну оторвет руку, придется резко обернуться ящерицей. Он поднимает перед собой ладонь, концентрируясь на сборе частиц энергии в поток и через несколько мгновений понимает, что не может этого сделать. Тьма кружится вокруг разрозненными крупицами, но не желает становиться единым целым, повинуясь его желанию.
— Это как вообще?! — ошеломленно выдыхает он, тряся в воздухе рукой, будто стараясь с нее сброситьнечто мешающее ему воплотить задуманное.
— Я же сказала: здесь нет места этой скверне. Барьер не пропускает внутрь тьму и не позволяет уйти свету.
Так вот в чем дело! Значит, тут стоит не только энергетическая преграда вокруг, но и натянута своеобразная сеть, не дающая сконцентрировать достаточно темной энергии в одном месте. При желании можно даже определить точки пересечения духовных нитей — там Сюэ Яна просто выкручивает, как прачка мокрую простыню, стоит только рядом встать. А он-то думал, что уже совсем ему тяжко, впору в гроб ложиться! Не исключено, что именно в такую дрянь он вмазался, пока на гору лез, потому и упал без чувств.
— В одной местности темную энергию называют Даром Земли, а ци — Даром Тела. И ни о какой скверне речи не идет, — задумчиво делится Сюэ Ян. Жизнь там была как затягивающее болото, похожее на обманчиво спокойную цветущую полянку, но ограниченностью, как в Поднебесной, местные не страдали. — И как ты думаешь, почему?
— Не имею ни малейшего представления.
Не сказать, что Баошань Санжэнь как-то показывает свою заинтригованность, но все же ей отнюдь не все равно.
— А потому что это всего лишь инструменты. Мы оба можем вызвать огонь или заморозить воду, просто сделаем это разными способами.
— Ты никогда не поднимешься на мече с помощью темной энергии.
— Зато ты никогда не поднимешь мертвеца.
— Но мне это не нужно.
— А я терпеть не могу летать, — пожимает плечами Сюэ Ян. — И, насколько я знаю, ты тоже.
— Скажи мне, ты ведь мертв, потому что тебя убили? Я этому ни капли не удивлена.
На этом Баошань Санжэнь считает разговор оконченным. Кое-кто совсем не умеет проигрывать в спорах! Однако этим же вечером на пороге убогого жилища Сюэ Яна появляется Проводник, чтобы привести его на каменную площадку, на которой он проснулся уже неприличное количество дней назад.
— Пора поговорить про твое Золотое Ядро.
Зато обещания бабка держит.