Сюэ Ян сосредоточенно пытается вытрясти из глазницы стеклянный шарик, который никак не хочет покидать насиженное место. Уже целый день его преследует чувство, что на искусственный глаз что-то налипло и жутко мешает, и наконец выдалось время без посторонних это проверить. А то поражать этим зрелищем изумленную орденскую публику слишком эпатажно даже для господина Цзинь Ю, прочно заработавшего себе репутацию человека с некоторой придурью. Ах, эти дурно воспитанные провинциалы-отшельники, выбравшиеся в мир заклинателей…
Сюэ Яна отчасти даже забавляет эта роль, пускай и приходится постоянно поддерживать Мнимую личину, искажающую его реальные черты. Правда, и тут Яо умудрился испортить удовольствие: после первого выхода в свет заявил, что новое лицо Сюэ Яна подозрительно напоминает одного знакомого им обоим даоса, но он находит это весьма сентиментальным и очаровательным. Тьфу!
— Учитель, можно задать вопрос? — отвлекает от его увлекательнейшего занятия хор из двух голосов.
Сюэ Ян оборачивается и с недоверием смотрит на двух рассевшихся на полу в окружении свитков девушек. Сестры Мин отличаются друг от друга лишь некоторой разницей в росте и заколками в волосах — признаться, это вообще единственный признак, по которому Сюэ Ян в состоянии понять кто есть кто. Кажется, с павлиньими перьями в прическе — это Мин Лицинь, старшая из двух близнецов, а у Мин Шу, младшей, на голове красуется какая-то клумба. А может, и наоборот. Вместе они из себя представляют постоянно хихикающий и крайне раздражающий своим шумом единый организм, но при этом чудно отвлекающий на себя внимание всех желающих завести ненужные беседы с загадочным братцем Верховного Заклинателя.
Однако здесь, в скрытом от посторонних взглядов поместье, куда можно попасть лишь через одну из дальних беседок в саду близ Башни Кои, девицы предназначены не только для отвода глаз. Они удостоены сомнительной чести изучать темные искусства у исключительно не счастливого от такой обузы Сюэ Яна. Ему роль наставника совсем не льстит, и он с радостью бы обошелся без такого чарующего опыта общения с младшим поколением. Хотя кое-какие задатки у сестриц и правда есть: младшая склонна к весьма неординарным выводам и даже порой занятным теориям, а старшая с невероятным рвением готова проверять их на практике под чутким руководством. В паре — эффективны, по одиночке — бесполезны.
Но это с лихвой окупается их неожиданным хладнокровием и отсутствием моральных принципов, когда дело касается непосредственно обучения. Первое время Сюэ Ян чаял от них избавиться и вручить обратно Яо, попросту напугав видом крови — каких девок вдохновит копаться в трупах? Но нет, даже бровью не ведут, будучи увешанными чужими кишками! А старшая Мин испытывает от этого какое-то извращенное удовольствие, что вызывает крохотную долю уважения. В чем-то схожие чувства у него вызывала покойная Чуйшэнь.
— В ваших интересах, чтобы он касался основных принципов управления неживой плотью, — холодно отзывается Сюэ Ян. Глаз с противным хлопком воздуха все же поддается и оказывается на ладони, возмутительно чистый и гладкий. Ладно, все равно было пора его вытаскивать — слишком долго ходить с этой дрянью в башке просто невозможно.
— Так можно, учитель? — Все так же хором. Поражающее воображение единодушие во всем.
Сюэ Ян закатывает глаз — заладили тоже со своим «учителем»! Ну хоть не «Ян-Ян», которое когда-то соскользнуло с чьих-то очаровательных губок, и их обладательница оказалась заперта в подвале для экспериментов на целую ночь, чтобы неповадно было. К сожалению, увечить и убивать учеников Цзинь Гуанъяо строго-настрого запретил — если хочется на ком-то сорваться, для этого есть масса исследовательского материала. А вот детишек трогать нельзя, даже если они просто напрашиваются на прореживание конечностей. Но, сказать по правде, такая воспитательная работа не особо успешна: подвал девиц недостаточно впечатляет, чтобы они отказывали себе в удовольствии периодически тошнотворно сюсюкать.
— Спрашивайте, — устало разрешает он, искренне надеясь, что от него быстро отстанут, а вопрос окажется не слишком идиотским. У него на очереди очень мудреные страницы дневников Старейшины Илин, и не запланировано вбивание в чьи-то дурные головы знаний.
— А это правда, что у вас когда-то был спутник на пути самосовершенствования, которому вы в приступе неистовой любви отдали свой глаз? — парным щебетом спрашивают девицы, в предвкушении ответа замирая и приоткрывая рты. Просто вылитые цветные карпы в садовых прудах!
От неожиданности Сюэ Ян разжимает пальцы и даже не сразу осознает это. Свежевынутый стеклянный глаз со звонким стуком ударяется об пол и весело катится прочь, словно только того и ждал.
— И где же вы услышали эту чудную историю? — прерывая затянувшееся молчание, интересуется Сюэ Ян, тщательно удерживая на лице сладчайшую улыбку, чтобы тем самым не выдать настигшее его замешательство.
Сестры Мин в ответ заливаются смехом и якобы совершенно случайно кидают выразительные взгляды в сторону угла небольшого зала для обучения. Сюэ Ян смотрит туда же и против воли кровожадно усмехается.
— Маленький извращенец, я вижу, тебе не терпится пристроить куда-нибудь еще свой поганый язык, что ты решил им потрепать? — обращается он к встрепенувшемуся адепту, сидящему отдельно ото всех.
Вот уж от кого Сюэ Ян избавился бы с еще большей радостью, чем от надоедливых девиц — от этого Ань Цяна вообще никакого прока нет, один вред! Как оказалось, мальчишка растерял среди своих товарищей весь авторитет после того, как получил отказ в самой наглядной форме от Врушки. И на волне своих пустых лирических страданий, ввязавшись в очередную драку с бывшими друзьями, практически полностью утратил контроль над своими духовными силами. А вот темной энергии он умудрился пропустить через себя столько, что парочку адептов — хорошо, что не из влиятельных семей! — потом собирали практически по кускам. Уж как это происшествие замяли, и почему этого неумеху просто не пустили в расход — известно одному господину Цзинь.
И дело не в том, что малолетний дурень до сих пор не может понять, как правильно использовать свалившееся на его голову счастье, а только и умеет, что палить во все стороны безо всякого изящества. И даже не в том, что, кажется, это знание никогда не будет ему доступно, сколько ни старайся. Дело в том, что самое любимое занятие дурного мальчишки — беспрестанно ныть о своей загубленной юности, отвергнутых чувствах и прочей романтической чуши. Вот уж у кого приступы неистовой любви! Придумают же такое… А проклятый мальчишка еще до кучи почему-то свято уверен, что Сюэ Ян его поймет в этом как никто другой и неизвестно с какого демона просто обязан оказать ему поддержку! Или же до сих пор считает, что его должна заботить Врушка и вообще что-либо, с ней связанное — хотя вот на кого уж точно абсолютно плевать!
Сюэ Яну совсем не сложно в красках объяснить не унимающемуся юному страдальцу, на каких нефритовых стержнях и в каком положении он вертел всю эту чушь. Возможно, он даже получает удовольствие, раз за разом размазывая этого малахольного героя-любовника в лепешку; впрочем, девы Мин тоже весьма изобретательны в издевках, хотя к ним Ань Цян со своими соплями почему-то не лезет. Однако Сюэ Ян не испытывает никакой радости от того, что, выслушивая пустые жалобы о судьбоносном вечере, невольно вспоминает, что это был и его переломный момент. После каждой порции чужих страданий он ощущает некую пустоту, но, конечно, вовсе не из-за того, что мог бы сейчас находиться в каком-нибудь другом месте, пускай не полном благ, как здесь, но по своей воле. И уж точно не в компании несносных детишек — по крайней мере, не в таком количестве. Его никак не покидает четкое осознание того, что его очень ловко провели, и именно это не дает ему покоя.
— Да ничего я не трепался! — с жаром возмущается Ань Цян. — Разве я где-то соврал? Мне дева А-Цин рассказывала, что вы отдали свой глаз тому господину, который с вами был… А вы с ним… Ну… — энтузиазм пререкаться у мальчишки тает прямо на глазах под взглядом, не сулящим ничего хорошего. Поэтому он сдавленно едва ли не пищит: — Простите!
— Так что же, это все правда?! — напротив, восторженно вздыхают сестры, синхронным жестом прикладывая руки к груди. И продолжают свою трель, по очереди дополняя друг друга: — И что же случилось потом, где теперь ваш спутник? Наверняка произошло что-то очень драматичное… У обрезанных рукавов всегда все очень драматично! С ними происходят такие захватывающие истории… Вот, взять, к примеру, Мо Сюаньюя… Он был очень славный, жаль, сгинул… Но речь же сейчас не о нем! Ох, теперь понятно, почему учитель Ян-Ян иногда такой грустный… Если вы захотите об этом с нами поговорить, мы всегда готовы вас утешить! — под конец этой прочувствованной речи в глазах сестриц Мин стоят самые настоящие слезы. Они даже поднимаются со своих мест, чтобы встать по обе стороны от Сюэ Яна, словно ожидают, что он прямо сейчас кинется в их объятия, все вокруг орошая слезами за компанию.
Тот же кидает быстрый взгляд на замершего Ань Цяна, который явно пытается если не слиться со стенкой, то прикинуться мертвым. Или ему есть что сказать, хотя лучше бы ему в своей жизни больше рта не раскрывать! Девы Мин все еще стоят рядом в ожидании реакции на свое щедрое предложение. Ну все, довольно! Сюэ Ян глубоко вдыхает и, продолжая растягивать губы в улыбке, под счастливое оханье приобнимает сестер за плечи, проникновенно начиная:
— Разумеется, это все правда! Была у нас такая неистовая любовь, всем обрезанным рукавам на зависть! Глаз отдать? Да ерунда! А уж как в койке веселились: такое и вашему Мо Сюаньюю не снилось, — криво усмехается он. Сгинул, да… Честно сказать, вот эта затея Яо, по мнению Сюэ Яна, граничит с крайней степенью бредовости, но если выгорит… И правда, захватывающе будет. — Вот только до храма как-то не добежали поклоны отбить! — тем временем самым серьезным тоном продолжает Сюэ Ян, с некоторым ужасом осознавая, что эти две пташки верят каждому его слову.
— Так почему же вы не вместе? — еле слышно спрашивают они.
— Потому что он задал один очень дурной вопрос, за что и поплатился. И вы тоже, сладкие мои, задаете очень дурные вопросы.
И эти слова — единственная правда из всего, что он сейчас сказал. Во всяком случае, в это он согласен поверить сам.
— А теперь в подвал. Все трое. Живо! — отрывисто велит Сюэ Ян, отпихивая от себя девиц. — У вас будет ровно одна попытка перехватить у меня контроль над лютым мертвецом, которого мы вчера подняли.
— А что будет, если у нас не получится?..
— Моя беседа с господином Цзинь выйдет очень неудобной. А потом мне выдадут новых мерзких детишек, которые не умеют держать язык за зубами.
У них есть время на размышления, пока он ищет свой глаз. И куда он там укатился?..