— Кто все эти люди?
— Я не запоминаю слуг по именам, даочжан.
— А-Ян, не делай вид, что ты не понимаешь, о ком я.
— С этими я тем более не имел счастье ручкаться.
Сюэ Ян зеркально повторяет чужой жест: трет пальцами между бровями. Ну чего даочжан к нему снова цепляется, казалось бы, уже все выяснили!
— Поверь мне, я не собираюсь делать с этими трупами ничего противоестественного, — терпеливо добавляет он.
— Ты считаешь это непротивоестественным? — Сяо Синчэнь выразительно показывает в сторону дверного проема.
Там, в одной из подвальных комнат, сидит на столе Мин Лицинь в окружении свечей. На коленях у нее лежит чья-то отрезанная голова, у которой она увлеченно орудует во рту каким-то металлическим штырем, даже что-то напевает под нос. Подходящих, на ее мнение, зубов ни у кого не нашлось, и она клятвенно пообещала, что все устроит в лучшем виде. Но челюсти, которые уже имелись у выбранного покойника, не удовлетворили девичий вкус, потому она все же отрезала кому-то голову и взялась за нее со всем прилежанием. И эти старания не уступают тем, когда она вместе со своей сестрицей колдует над чьей-нибудь прической, может даже с еще большим вдохновением. Скорее всего, старшей Мин просто очень хотелось кого-нибудь обезглавить, и Сюэ Ян не стал ей отказывать в маленьком удовольствии.
— Уверен, покойнику уже глубоко плевать, что с ним сейчас делают. Тем более, эту славную компанию ждет упокоение по всем правилам, что и вовсе тебя должно неимоверно радовать! — оптимистично заверяет он, приобнимая Сяо Синчэня за плечи и выводя его прочь из подвала.
Свою часть работы с Барьером он уже завершил, вот и мается от безделья, шатаясь где ни попадя. Возможно, стоило попросить Мин Шу подержать его на улице подольше, чтобы удостовериться в том, что все сделано правильно, и заодно избавить его от лишних травм, вроде этой… Хотя у даочжана было настолько благодарное лицо, когда он понял, что ему больше не нужно оставаться с юной девой наедине, что как-то не поворачивается язык отправить его обратно. И чего ему она такого наговорила? Ладно, пускай лучше отдыхает, набирается сил перед самой важной частью…
— Меня неимоверно порадует, если ты наконец объяснишь, что именно задумал.
У даочжана очень хмурое лицо и вместе с тем крайне многообещающее. Копилка для будущих серьезных разговоров скоро переполнится, и Сюэ Ян уже всерьез задумывается, а стоит ли ему вообще оживать с такими нерадужными перспективами.
— Да, пора бы уже, — соглашается он. — Времени у нас в обрез, и я надеюсь, что мы покинем это гостеприимное место еще до рассвета.
***
— И что мы вынесли из сказанного? — спрашивает Сюэ Ян у сидящей перед ним публики.
— Что у тебя очень много свободного времени и невероятно богатая фантазия. — Скептицизм даочжана вполне простителен. Чем ближе к ночи, тем сильнее падает его настроение и угасает энтузиазм. Если тот у него вообще был.
— А вы что скажете, мои сладкие? Все поняли свои задачи? — Сюэ Ян глядит на учениц. Сяо Синчэня сейчас лучше лишний раз не нервировать, у него и так руки трясутся. Дать ему, что ли, вина какого, чтобы успокоился? О нет, дурная идея! Вспоминая его предыдущие подвиги… До сих пор оторопь берет.
— Я должна сделать как можно больше огненных амулетов, чтобы поместье полностью сгорело со всем содержимым до того, как в Башне Кои успеют среагировать, — бодро отчитывается Мин Шу. Перед ней уже лежит ворох заготовок. — Думаю, что мне стоит в некоторые добавить дополнительную печать Воздуха как преграду.
— Зачем?
— Потому что в замкнутом пространстве горение несет в себе более разрушительную силу, — поучительно говорит она, откровенно наслаждаясь тем, что в очередной раз показала свое превосходство. И снисходительно добавляет: — Я заложу их в основание дома.
— Великолепно, — не спорит Сюэ Ян. — Это и правда должно сработать.
— Я уже почти закончила с «вашим» телом, — вносит свою лепту Мин Лицинь. — Едва отличить! Зубы совсем как ваши, палец я отрезала, осталось только стеклянный глаз вставить… — говорит она, не обращая внимания на то, как кривится в отвращении сидящий поодаль от нее Сяо Синчэнь. Его эти трупные забавы ни капли не вдохновляют и загоняют в самые глубины болота печали. — Еще мне нужна ваша заколка, она ведь тоже не должна сгореть.
Сюэ Ян с серьезным видом кивает, вынимая из волос украшение темного металла, и протягивает деве. Старшая Мин тоже старается изо всех сил, не отстает от сестры.
— Потом даочжан избавляется от остатков Барьера, и мы с ним улетаем куда подальше от загребущих рук господина Верховного Заклинателя, — подытоживает он, пропуская пальцы сквозь распущенные пряди. — А вы картинно оплакиваете мою безвременную кончину и всем брешете, что ваш учитель в последнее время слегка подъехал крышей и не справился с собственным экспериментом.
— Ну тут и врать не придется!
— Что вы имеете в виду? — щурится Сюэ Ян.
— Учитель Ян-Ян, да вы последний месяц были таким… Честно, мы думали, что вы скоро и впрямь на себя руки наложите от тоски. А вот как прибыл господин Син-Син, вы прямо ожили!
— Чтобы затем подохнуть, — резко обрывает эти излияния Сюэ Ян, преодолевая желание закрыть лицо руками.
Это что, действительно было так заметно со стороны?.. Но сходил с ума он из-за того, что зашел в тупик с поднятием Чан Пина, а не из-за… Он переводит взгляд на Сяо Синчэня. Вот уж кто прямо ожил сейчас от таких новостей… Светится весь! Сюэ Ян все-таки прикладывает ладонь к своей пылающей щеке. Проклятые девки, проклятый даочжан! Вот кого он сейчас пытается убедить?.. И самое главное — в чем? Как же хорошо, что он скоро умрет!
— А-Ян, можно я задам тебе один вопрос?
— Даочжан, как показывает практика, твои вопросы никогда не оборачиваются ничем хорошим, — обреченно говорит Сюэ Ян.
— Ты же понимаешь, что тебе придется оставить на «себе» не только глаз и заколку? — очень тактично, выверяя каждое слово, говорит Сяо Синчэнь.
Таким тоном подзывают к себе дикого зверька, чтобы не спугнуть, и тот пошел навстречу. Прямо в ловушку. Сюэ Ян инстинктивно ощущает опасность от этого, казалось бы, невинного вопроса.
— А что еще? — интересуется он, заранее зная, что ответ ему не понравится.
— Цзянцзай.
— Знаешь, твои вопросы и правда всегда на редкость дерьмовые.
Как же он мог не учесть такой вещи? Если он заберет меч с собой, на весь этот и так весьма бездарный спектакль не поведется даже ребенок. Разве только его роняли десяток раз головой на камни… Яо, конечно, роняли с лестницы, но, кажется, это ему только на пользу пошло. Где бы самому так хорошо сверзиться?..
— Если ты не хочешь этого делать, мы можем просто сбежать… Ты, конечно, очень ценен для господина Цзинь, но если у тебя не будет энергетического следа, как он тебя найдет? Не будет же он бросать все силы Ордена для того, чтобы тебя найти? — предполагает Сяо Синчэнь. Он ловит в ладони руку Сюэ Яна, пока тот не успел судорожно сжатыми пальцами процарапать стол насквозь, ломая ногти и стирая плоть до кости.
— Из-за меня одного не будет, — бесцветно соглашается Сюэ Ян. — А из-за того, что я заберу с собой, за мной все Ордена побегут наперегонки.
Он поднимает взгляд на озадаченного даочжана и мрачно усмехается. Смотрите-ка, а Сяо Синчэнь уже даже не пытается избежать того, что ему придется участвовать в убийстве! А ведь мог бы попытаться предложить: мол, зачем весь этот ритуал, оставишь себе и меч, и энергетический след — как-нибудь уж укроемся… Это его так с осознания, что без его светлейшей персоны у его спутника ум за разум заходит, кроет? Прямо ни дать ни взять, сама рациональность!
— Вы намереваетесь забрать с собой все дневники Старейшины Илин, — как всегда, первой догадывается Мин Шу.
— Я это собирался сделать с самого начала, — подтверждает Сюэ Ян. — Я же должен хоть как-то отомстить этому ублюдку, раз уж не могу убить. В любом случае я не оставлю Яо такой подарок.
— И ради мести готов оставить свой Цзянцзай?
Сюэ Ян отводит взгляд в сторону на лежащий рядом с ним меч. Чужие ладони поверх его собственной кажутся обжигающе горячими, не давая сосредоточиться на выборе, но он не спешит избавляться от хватки. Он вспоминает, как сильно испугался, когда подумал, что Цзинь Гуанъяо хочет отнять у него Цзянцзай, чтобы тот не привлекал к себе лишнего внимания. Эта потеря может сравниться разве только с потерей второго глаза. Лишиться еще одной части себя? Ради чего?
— Ты не представляешь, на какие жертвы я могу пойти ради мести, — медленно произносит он.
— Ты говоришь это мне?
Это и правда была ирония в голосе даочжана?.. Ну да, кому, как не ему, знать! Ведь в его честь и была принесена первая жертва.
— Мин Лицинь, унеси Цзянцзай в подвал, — говорит Сюэ Ян, все же высвобождая свою руку, чтобы резко встать из-за стола. Не смотря по сторонам, чтобы не наткнуться взглядом на только что преданное им оружие, он продолжает раздавать указания: — Мин Шу, заканчивай с талисманами. А ты, даочжан… У тебя есть время, чтобы зачитать мне свою прощальную речь в интимной обстановке. И учти, я очень обижусь, если ты ее не приготовил.