— Нет, сначала ты полностью приходишь в себя, а потом я даю тебе посмотреть на эту бумажку, — строго говорит А-Цин. Она считает, что у нее есть полное право сейчас быть хозяйкой ситуации.
Одни Небожители знают, каких трудов ей стоило затащить бесчувственное тело Сяо Синчэня на кровать, а после отмыть все от крови. И, разумеется, при этом было необходимо как-то сохранять самообладание и не привлекать внимание других постояльцев. Увидь кто, что творилось в комнате, вылетели бы оба! А то и оказались бы на тех самых позорных столбах — за темные искусства, — ведь простому народу не объяснить, что на самом деле все не так…
— А-Цин, я в порядке. Дай мне просто взглянуть…
В порядке! Пускай кому другому сказочку расскажет… Нет, он жив, спору нет. Да только некоторые мертвецы поживее будут! Конечно, он заклинатель и его выносливость гораздо выше, чем у обычного человека, но это ни капельки не оправдывает его безумный поступок.
— Сиди медитируй, — хмуро бросает она, полоща в выпрошенном у хозяина дома тазу грязное ханьфу. Мало чем поможет, правда, но хоть как-то…
Свернутая карта с отметиной от шпильки лежит у нее за пазухой. Не станет же даочжан отбирать у нее силой? Да и сколько у него там сейчас тех сил — еле поднялся… Но она знает, что стоит ему увидеть треклятый листок хоть одним глазком — Сюэ Ян от души посмеялся бы над этим! — мигом вскочит на свой меч да улетит, позабыв про все на свете! До ближайшего дерева, в которое непременно врежется.
А-Цин все еще невообразимо зла, и Сяо Синчэню лучше помалкивать, а то рискует выслушать все, что у нее накипело. И про его дурость, которую он прикрывает благородством; и про его поганую зазнобу (небось даже не зачесался на той стороне!); и про то, что еще одна подобная выходка, и в гробу она видала обоих! Отметелит так, что друг друга при встрече не узнают, честное слово!
***
Сяо Синчэнь смотрит на развернутую на пожухлой от подступающих холодов траве карту и чувствует, как его сердце пропускает удар за ударом.
— Ну и где этот пакостник? — бурчит А-Цин, заглядывая ему через плечо. Со своим трофеем она согласилась расстаться только на следующий день, когда радушный хозяин постоялого двора указал на дверь, и пришла пора покидать город. Лично ей указатель-дырка ничего не говорит, она всегда бродила по стране наугад — куда глаза глядят и куда ноги заведут.
— Это Башня Кои, — с трудом проговаривает эти слова Сяо Синчэнь, неосознанно комкая край уже совсем истрепанной бумаги.
— А что там такого?..
— Это сердце Ордена Ланьлин Цзинь, — еще более безжизненным тоном говорит он.
— Цзинь… — повторяет за ним А-Цин, садясь рядом. — Это что, дом того мужика в смешной шапке? Ну который на Шуйсянь — хозяйку веселого дома из города И — похож…
В другой ситуации у Сяо Синчэня хватило бы сил улыбнуться такому сравнению, но не получается. Потому он просто молча кивает.
— Вообще, это вполне разумно, — задумчиво тянет А-Цин. — Куда ему еще деться-то, не обратно же в канаву… А почему мы сразу туда не пошли? — со всей своей непосредственностью интересуется она и даже хлопает себя по лбу, мол, как же не догадались-то!
Ответ на этот вопрос дается очень нелегко.
— Потому что меньше всего на свете я хотел найти его именно там.
— А почему? Ну прохлаждается у друга, с кем не бывает… Одни к маме бегут, другие — к приятелям!
— Не просто друга, — горько возражает Сяо Синчэнь.
Такой вариант был бы весьма предпочтительным, но нет. Слишком многое связывает этих двоих, чтобы считаться просто друзьями. Даже если по словам Сюэ Яна все это было не больше, чем юношеское баловство, и он клялся, что с главой Ордена Цзинь давно ничего нет и быть не может. До этого момента не было поводов ему не верить. Это было стабильной установкой, за которую можно было держаться и тем самым не давать себе сорваться. Во всяком случае, Сяо Синчэню успешно удавалось в своей голове обходить мысли, что его могут променять на кого-то другого. Но теперь эта опора в одночасье рухнула.
— А-а-а, значит, к бывшему полюбовничку сбежал, — презрительно фыркает А-Цин. — Тот его небось не мурыжит и признаний слышать не хочет, давно уже все услышал…
— Прекрати!
Сяо Синчэнь даже не знал, что его голос может быть таким высоким. Для окрестных птиц это тоже явилось сюрпризом, и весьма неприятным, отчего они испуганно разлетелись с насиженных мест.
— Не прекращу! — веско заявляет А-Цин, выдирая у него из рук истрепанную карту и, скомкав ее, швыряет в костер, как давно следовало сделать. — Хочешь сказать, что мучил себя только для того, чтобы узнать, что Ян попросту тебя бросил? Так может, раз уж ты так печешься о том, лишь бы ему хорошо было, и ходить за ним не надо? Пускай и дальше себе кувыркается в золотой койке, чего мешать-то…
Она своими словами пытается намеренно причинить боль, чтобы окончательно пристыдить и заставить задуматься о целесообразности таких жертв. Сяо Синчэнь понимает это и не может ее винить. Только вздыхает, глядя на всполохи пламени, уже изничтожившие источник его печали. А А-Цин понесло, потому она невозмутимо продолжает:
— Дурень ты, даочжан. Пожелай Ян на сторону пойти, давно бы уже в постель чужую прыгнул, и без всяких Верховных Заклинателей. Да у него бы нахальства хватило и к вам кого третьим позвать, абы весело было! Не надо ему это, уж поверь.
Наверное, это должно было подарить успокоение. Да только не выходит.
— Может, ты и права: ему просто больше некуда было пойти, — после недолгого молчания соглашается Сяо Синчэнь. И говорит то, что делает ему еще больнее: — Но он может там находиться и не по своей воле.
Цзинь Гуанъяо, конечно, даровал личное помилование Сюэ Яну, но только при условии наличия гаранта его благочестия. Который в данный момент сидит в каком-то захолустье и еле сдерживается, чтобы не потерять остатки рассудка. Появление Сун Ланя наверняка пошатнуло намерение Сюэ Яна не развлекаться привычными за долгие годы преступной жизни способами. И это могло его толкнуть сделать что-нибудь… за что он может понести заслуженное наказание. Точнее, не может, а должен.
Наверное, если бы Сюэ Яну просто захотелось с кем-нибудь утешиться и развеять одиночество, то это все-таки лучше, чем если он совершил какое-то преступление, из-за чего оказался в тюрьме. Разумеется, Башня Кои для него самая предпочтительная темница из возможных, однако он все равно оказался пленен...
От этих мыслей гудит голова и начинает ощутимо подташнивать, что уже наверняка последствия ритуала. Однако это не дает никакого права сидеть на месте и ничего не делать. По какой бы причине Сюэ Ян там ни находится, нужно немедленно выдвигаться, чтобы его найти. Кажется, Сяо Синчэнь проговорил это вслух, потому что А-Цин деловито уточняет:
— Значит, отправляемся в Башню Кои?
***
— Вижу, ты в полной мере раскрыл свой талант педагога, — улыбается Цзинь Гуанъяо, наблюдая за тремя учениками, снующими вокруг стола, уставленного плошками и бутыльками. Они уже успели с десяток раз раскланяться господину Верховному Заклинателю, решившему снизойти до посещения поместья, и вернулись к прерванному занятию. — И что вы сейчас делаете?
— Познаем все прелести трупного яда, — равнодушно отзывается Сюэ Ян, тоже предпочитая смотреть на своих подопечных, нежели на своего друга. В воздухе витает резкий запах трав и почему-то гари, что явно намекает на то, что где-то была допущена ошибка. — Вы там что делаете, а? Если напортачите, будете друг на друге это испытывать, я вам обещаю! — для порядка рявкает он на мигом засуетившихся от такой угрозы подростков.
— Восхитительно, — кривит губы в еще более приторной улыбке Цзинь Гуанъяо. — Дорогой, я несказанно рад, что небольшое происшествие с Чан Пином никак на тебя не повлияло.
Сюэ Ян даже не считает нужным отвечать на это заявление. Труп этого ублюдка, пожалованный в качестве подачки, принес одни разочарования. Тот действительно себя убил, в этом нет никаких сомнений. А еще он по какой-то причине никак не желает восставать в виде лютого мертвеца, что доводит Сюэ Яна просто до бешенства. У него даже мелькали подозрения, что он просто разучился это делать, но десяток поднятых других тел его в этом разубедили. Конечно, поиски разгадки, почему труп Чан Пина такой неподатливый, дарят чувство былого азарта, но это явно не то развлечение, которому хочется посвятить остаток своей жизни.
— Чем обязан твоему визиту? — спрашивает Сюэ Ян. Ну не просто же так Яо пришел посмотреть на вверенных детишек и пересчитать их количество — все ли еще живы? Ладно, сказать по правде, эти ученички бывают порой довольно забавны в своей преданности и рвении к темным искусствам. Конечно, от маленького нытика до сих пор мало проку, за него половину заданий делают девы Мин, наивно полагая, что Сюэ Ян этого не замечает, но хоть уже не разносит все вокруг любым неосторожным всплеском темной энергии…
— Зашел проведать и сообщить, что мне нужно отъехать.
— С концами на тот свет? — с надеждой спрашивает Сюэ Ян.
— Мечтай, — ни капли не обижается Цзинь Гуанъяо. Понимает, что особой любви к нему собеседник уже давно не питает, но ему от этого ни горячо ни холодно. Ну конечно, когда держишь кого-то за яйца раскаленными клещами, к чему беспокойство? — У меня возникли неотложные дела, которые могут занять довольно длительное время.
— И что мне делать с этим потрясающим знанием?
— Ничего. Просто ставлю тебя в известность, что твои обязанности приема прихожан пока что остаются при тебе, но по моему возвращению я тебя, так и быть, от них избавлю, — сообщает он.
— Ну хоть одна хорошая новость, — стонет Сюэ Ян. — Меня уже тошнит от твоих просителей — еще немного, и я начну их убивать на подходе к Башне… Так, а что ты мне собираешься впарить взамен? — спохватывается он, подозревая, что не просто так Яо решил его облагодетельствовать.
— Тебе понравится, мой милый, — усмехается тот. — Если мои сведения верны, то Мо Сюаньюй очень резко изменился после некого загадочного происшествия с его семейством. Понимаешь, к чему я клоню?
Умеет Яо держать интригу. Начал с «проведать и сообщить об отъезде», а закончил такими новостями.
— Полагаю, если все сложится, у меня появится интересная компания.
— Я надеялся увидеть в тебе больше энтузиазма.
— О, поверь, у меня его просто через край!
Не говорить же ему, что вместо даже десятка перерожденных Старейшин Илин он бы предпочел встречу с совершенно другим человеком?