— Ты этого добивался? — с горестным вздохом спрашивает Сюэ Ян, присаживаясь на корточки возле упавшего тела. Адресуется вопрос, разумеется, стоящему рядом главе Цзинь, а не Сяо Синчэню, который после быстрой проверки оказывается без сознания. Ну или он очень ловко прикидывается таковым, блаженно влипнув в деревянный пол.
— Не уверен, — качает головой Яо. — Но, согласись, это было увлекательно и поучительно! — Он поднимает палец вверх и хихикает, наблюдая за тем, как Сюэ Ян, тихо бранясь, придает своему недвижному спутнику более пристойный вид, переворачивая его на спину. А то негоже лицом доски пересчитывать, позор на всю даосскую братию! Хотя выглядело это действительно смешно.
— Это в каком же месте поучительно? — фыркает Сюэ Ян. Он критичным взором окидывает даочжана и, недолго думая, складывает его руки на груди крест-накрест. Порез под повязкой на шее, кстати, действительно уже практически исчез, но бинты отлично вписываются в общую картину. Еще Шуанхуа положить сверху, и хоть сразу на торжественные похороны!
— Мы выяснили, что ему нельзя пить.
— Я мог бы прекрасно прожить без этого знания, — возражает Сюэ Ян, хотя в этом Цзинь Гуанъяо, несомненно, прав. Больше никогда в жизни нельзя допустить повторения подобного. Он склоняется вниз, прислушиваясь к тихому дыханию, и, убедившись в том, что в ближайшее время Сяо Синчэнь не очнется, интересуется: — Яо, я серьезно, к чему все это было? Я же тебе нахрен не сдался!
— В том смысле, как ты своему ручному даосу, и правда не сдался, — не спорит тот. — А вот в остальном — очень даже. Но это мы обсудим позднее.
— Ты действительно думаешь, что я с тобой что-то буду обсуждать? — раздраженно щерится Сюэ Ян. — Да я вообще с тобой говорить не хочу после этого дерьма!
— Это пока что. Утром ты изменишь свое мнение.
— Я сюда больше не приду, так что мнение буду менять подальше от тебя.
— Разве я могу позволить своим гостям в таком состоянии, — Цзинь Гуанъяо выразительно смотрит на даочжана, очень хорошо вжившегося в роль павшего воина, — идти куда-то на ночь глядя?
Это значит: «А ты никуда и не уйдешь, милый друг!». Ловко, нечего сказать. Сопротивляться смысла нет — будь Сюэ Ян здесь один, ушел бы безо всяких проблем — ну если не считать нескольких трупов по пути, но это явно не его трудности, — но вот с этим чудесным полумертвым грузом...
— И зачем я за гостиницу платил? — со вздохом сожаления закатывает глаз он. — Знал бы заранее…
— Я рад, что ты умеешь делать верные выводы и пользоваться предложенными благами, — улыбается глава Цзинь. Он подает знаки своей прислуге, и спустя несколько мгновений уже в глазах рябит от количества народа в золотых одеяниях. — Доставьте этих господ в гостевые покои, — велит он и вальяжно удаляется. Окликать его тоже бесполезно — если Яо считает, что разговор окончен, значит, так и есть.
Сяо Синчэня и правда будто в последний путь отправляют: несут с почестями, словно он свою жизнь за страну отдал, а не свалился в пьяном угаре, пропахав физиономией пол, перед этим угрожая расчленить Верховного Заклинателя. Впереди даже какой-то мальчишка шествует, неся на вытянутых руках Шуанхуа. Замыкает эту процессию Сюэ Ян, питающий искренние надежды, что на сегодня запас неприятностей исчерпан.
В голове мелькает мысль, что Врушка еще не вернулась, и демон разбери, что у нее там происходит в кустах — как бы не как в той самой книжке! — но, честно сказать, в приоритетах она сейчас на последнем месте. Если что, то это будут исключительно проблемы даочжана, сам ведь отпустил!
***
— Да, давненько я не ночевал в таких местах… — тихонько тянет Сюэ Ян, разглядывая кровать, застеленную расшитым диковинными птицами покрывалом, куда со всеми предосторожностями слуги Ордена водрузили свою ношу (не последнюю роль в этом сыграли угрозы, что если уронят, то потом их самих уронят на что-нибудь острое), прежде чем удалиться. Не то чтобы его сильно заботила сохранность чужого имущества, но он решает избавиться от не самых чистых после гуляний по городу сапог даочжана. Все-таки спать рядом, и лучше без лишней грязи.
Сюэ Ян едва успевает протянуть руку, когда Сяо Синчэнь резко садится на кровати, обводя мутным взглядом незнакомую комнату. Рефлекторно потирая ушибленный лоб, на котором заметен красноватый след, он не сразу замечает Сюэ Яна, мягко говоря недовольного пробуждением своего соседа. Впрочем, недовольство тот не замечает вовсе.
Сам Сюэ Ян уже практически обрел ясность ума, чего не сказать о Сяо Синчэне. Он все еще слабо соображает, но покорно разрешает себя выгулять до нужника, после — на балкон, на воздух, а затем все же расстается с сапогами и заодно верхними одеяниями. От подсунутой под нос чаши с водой он морщится и отворачивается; ну ничего, потом захочет. Причем всю помощь даочжан принимает как нечто само собой разумеющееся, словно ничего другого и не ожидал, что невероятно бесит.
— И кто здесь наказание, спрашивается? В жизни ни с кем так не носился! А почему? — интересуется у пустоты Сюэ Ян, в изнеможении садясь на край кровати. Он чувствует невероятную усталость и теперь вполне понимает, почему Яо так быстро наскучила игра: быть единственным трезвым крайне утомительно.
— А ты разве не знаешь?
Пришел-таки в себя. Неужели нельзя просто отправиться в царство снов, в кровати ведь уже, разве что колыбельную не спели!
— С тобой я тоже не хочу разговаривать, даочжан, — цедит Сюэ Ян, чувствуя запоздалую обиду. Молится Небожителям, чтобы дар речи отняли! Так чего лезет с беседами, пускай с камнями воркует, они молчат.
— Но ты же спросил… — голос у Сяо Синчэня до сих пор не слишком тверд, а между словами долгие паузы. То ли на него второй волной накатило, то ли удар головой сказывается, и хочется верить, что первое.
— Даочжан, иногда, если я что-то спрашиваю, это не значит, что я хочу услышать ответ! — оборачивается в его сторону Сюэ Ян, тычком возвращая обратно в горизонтальное положение. — Особенно от тебя! Мне Яо хватает с его бреднями!
Конечно, орать сейчас на даочжана дело абсолютно бессмысленное — тот вряд ли даже поймет, по какому поводу крик, но сорваться на ком-то надо. За неимением других кандидатов. На упоминание имени своего свежеприобретенного соперника Сяо Синчэнь реагирует незамедлительно, вновь подрываясь. Ладно, обидеться на этого беспокойного даоса можно и попозже.
— Этот мел… мелочн… мелкий человек! Чего смешного? — в замешательстве смотрит даочжан на Сюэ Яна, искренне недоумевая, почему тот развеселился с его попыток подобрать нужное слово.
Даже если ошибся, то попал точно в цель. Хорошо, что это не состоялось чуть раньше — иначе чей-то труп в белых одеяниях плавал бы в ближайшей выгребной яме. А это Сюэ Ян еще боялся, что Врушка может ляпнуть что-то не то!
— Ничего, — отмахивается он, стаскивая уже собственные сапоги и верхнюю одежду. Сюэ Ян продолжает питать надежды, что сейчас даочжан затихнет и больше не доставит неприятностей.
— Как он посмел так поступить! Я ему!.. — вдруг ни с того ни с сего осуждающим тоном заявляет тот. Вкупе с запинками звучит не слишком угрожающе, зато вызывает усталый стон. Ну нашел из-за чего бесноваться, подумаешь, гадостей наговорили, в первый раз, что ли?
Больше всего Сюэ Яну сейчас хочется вломить тяжелым валиком-подушкой своему спутнику по лицу, чтобы тот угомонился. Но… Эти пустые сотрясания воздуха неплохой повод прояснить кое-какие волнующие детали.
— Ты ему — что? — любопытствует Сюэ Ян, подтягивая к себе подушку под бок, чтобы было удобнее лежа наблюдать за соседом по кровати. Ну и воспользоваться ей по назначению, в случае чего. — Нашпигуешь его темной энергией под завязку? Обезуметь не боишься?
Хотя ему и так недалеко, если пить продолжит.
— Я… Не очень понимаю, о чем ты, — медленно и неуверенно произносит Сяо Синчэнь. Он настороженно смотрит на Сюэ Яна, который, в свою очередь, сверлит его изучающим взглядом, словно зверушку в загоне.
— Не бери в голову — неудачная шутка.
Что ж, либо у даочжана очень избирательная память, либо и правда попыток побаловаться запретными искусствами он не предпринимал. Или он спешно научился очень убедительно врать, что еще менее вероятно. Прискорбно, на самом деле, но это дает пищу для размышлений разного рода. Например, что если сейчас у святого даоса нетерпимость к темной энергии снизилась до той степени, что он уже поощряет на себе ее использование, то рано или поздно его действительно можно подтолкнуть и к личной практике… Без участия вина, а то последствия будут слишком уж непредсказуемы. Но какое поле для деятельности! Такая месть может оказаться даже слаще. Одно дело — открыть тайну, что когда-то по незнанию убивал невинных, а совсем другое — склонить к осознанному переходу на «темную сторону».
Конечно, эта идея требует очень серьезного подхода и длительной проработки всех возможных вариантов, а сейчас… Мимолетные размышления об этом даруют лишь приятное тепло по всему телу и заставляют мечтательно вздыхать. Это действительно очень-очень приятные мысли. Поэтому Сюэ Ян почти не против чужой ладони у себя на щеке, соскользнувшей на шею. В конце концов, ему обещана компенсация за то, что он соизволил выйти из гостиницы, и — поганые Небожители в свидетелях! — он ее заслужил! Если конечно, у всех этих нежностей будет достойное продолжение. На что-то серьезное можно не рассчитывать, ведь бегать по чужому дому с криками в поисках масла — конечно, крайне увлекательно, но желание отобьет у всех (а, возможно, кому-то отобьют и почки за поднятый шум). А вот руки и рот у даочжана на месте, что тоже весьма неплохо и иногда даже лучше. Осталось подвести его к этой чудной мысли.
Однако Сяо Синчэнь придвигается ближе и вкрадчиво интересуется:
— Скажи честно, что тебя связывает с Верховным Заклинателем? Ты собираешься к нему вернуться?
— С Яо? — с разочарованием в голосе переспрашивает Сюэ Ян. Кажется, ему светят только разговоры, без которых с радостью обойдется. Еще не поздно побыстрее свернуть эту беседу и лечь спать? — Даочжан, да не претендовал он на меня, успокойся! Он просто развлекался за твой счет в силу врожденной вредности. Можешь быть уверен: как спутник жизни я его никогда не волновал, а сейчас — тем более.
Он не отвечает прямо на поставленный вопрос, потому что совсем не может гарантировать, какими будут результаты завтрашнего разговора. Если от Сяо Синчэня увильнуть можно, то от старого друга, который славится своим даром убеждения, точно не удастся. В прошлую встречу тот не настолько нуждался в услугах Сюэ Яна, чтобы использовать все свое красноречие, а в этот раз глава Цзинь очень прозрачно намекнул, что уровень его интереса значительно вырос. Но собеседнику вполне хватает и такого ответа.
— У вас все-таки никогда ничего не было? Ну… Между вами… Вы… не того-этого? — В глазу Сяо Синчэня светится надежда, подернутая дымкой винного тумана. А это прекрасное наивное словечко авторства Врушки! Просто верх очарования.
Сюэ Ян закусывает губу. Если согласиться с этим, то сей глупый разговор больше не будет подниматься, а если возразить… Искушение подразнить даочжана, который показал свою весьма забавную, хоть и несколько разрушительную сторону, очень велико. Может, его разум повернет в нужную сторону и он решит выплеснуть свои собственнические чувства не только потрясая мечом? Это должно быть крайне любопытно; не только же господину Цзинь тут дергать за ниточки, можно и самому немного развлечься, раз смута уже посеяна. Только совсем до греха доводить тоже не следует.
— Если тебе станет легче, в вечной любви мы друг другу после «того-этого» не клялись!
Так, возможно, это не самые верные слова. Потому что даочжану тоже никогда ни в чем не клялись, и это может его навести на дурные мысли, что неплохо бы эти клятвы выбить. К этому Сюэ Ян пока не готов: убедительно соврать у него получится, но лучше вообще избежать подобной ситуации.
— Даочжан, — продолжает он, пока его собеседника и впрямь не посетила какая-нибудь шальная идея, — очень, знаешь ли, сложно с кем-то шататься несколько лет подряд и ни разу не разделить койку. Ну так, по-дружески, понимаешь?
Судя по лицу Сяо Синчэня, ни хрена он не понимает. Для него это все какая-то дикость и попрание всех моральных принципов. Он убирает руку, словно в отвращении, и крепко задумывается.
— То есть, ты тоже считаешь, что я что-то упустил? И… Если бы я… То Цзычень бы меня не покинул? — после затянувшегося молчания как-то затравленно спрашивает он.
— Что? — Сюэ Ян даже не сразу понимает, о ком идет речь. — Цзы… Ты сейчас серьезно? Фу, какая мерзость, не заставляй меня об этом думать! — теперь его очередь отодвигаться на край кровати. Ну все, настроение безвозвратно утеряно, о каких утехах может идти речь, если к горлу подкатывает комок и содержимое желудка просится наружу? Подсунутая воображением картина невероятно унылого даосского спаривания — иначе это назвать нельзя! — излишне реалистична. Умеет Сяо Синчэнь все испортить, нечего сказать. Если кому и следует лишиться дара речи, так это ему!
Однако даочжана, напротив, такая реакция почему-то приводит в восторг. Неизвестно, к каким исключительно дурным выводам он пришел, но на его лице появляется улыбка, а сам он начинает под вопросительным взором шарить рядом с собой руками, будто что-то потерял. Находкой оказывается выуженная из вороха снятой одежды перевязь от пояса.
— Ты просил об этом, — продолжая улыбаться, поясняет он, натягивая в руках темный шнур. — Ты просил приберечь эту мысль до вечера, — добавляет он, чтобы стало совсем понятно.
Неожиданный поворот! Может, настроение и можно вернуть при должном старании со стороны даочжана.
— Ты нигде не напутал? — спрашивает Сюэ Ян с некоторым сомнением. Потому что оказаться привязанным за лодыжку к ножке кровати на поверку его не слишком вдохновляет. Он представлял это совсем иначе.
— Я просто не хочу, чтобы ты сбежал, — делится своими затеями Сяо Синчэнь с маниакальными искорками во взоре, которые в мерцании светильника кажутся даже устрашающими. У него действительно очень нездоровый пунктик на этот счет. Давние фантазии Сюэ Яна про уютный подвал в Башне Кои просто ничто по сравнению с даосскими фиксациями! Будь даочжан покровожаднее, мог бы решить, что его спутнику на пути самосовершенствования ноги не слишком нужны или еще что похлеще!
— Слушай, может, руки как-нибудь по-другому?..
— Все под контролем!
Полоска ткани, которой недавно была перебинтована шея Сяо Синчэня, довольно плотно стягивает за спиной руки Сюэ Яна от запястий до локтей, не давая никакой свободы движений. Спереди все же как-то удобнее, да и распутываться легче в случае чего-то непредвиденного. А это «что-то» грозит скоро наступить. Сидящего на чужих бедрах Сяо Синчэня ощутимо покачивает и ведет из стороны в сторону.
— Если тебя сейчас вывернет, я не уверен, что у меня после этого встанет, — считает своим долгом предупредить Сюэ Ян. Нездоровая бледность лица партнера не сподвигает на поэтические сравнения с луной, а вызывает самое настоящее беспокойство. — Я не брезглив, но…
Сяо Синчэнь издает стон, полный боли.
— Ты снова говоришь! Зачем?! — у него голос как у человека, готового зарыдать. Но при этом в глазу плещется решимость того, кто намерен избавиться от всех раздражающих элементов.
— Даочжан, давай обойдемся без глупостей, — нервно смеется Сюэ Ян, замечая в руке у Сяо Синчэня нечто, более всего напоминающий скомканный белый носок. И нетрудно догадаться, где он может оказаться.
Хвала всем кому можно, но даочжан внимает голосу разума в лице своего не на шутку перепуганного спутника и не переходит к столь радикальным мерам. Он отбрасывает свое угрожающее орудие в сторону и подается вперед, опрокидывая Сюэ Яна на постель. Связанные руки доставляют массу неудобств, но это не так уж и важно. Сяо Синчэнь беспрепятственно обхватывает горячими ладонями чужое лицо и подрагивающим голосом просит:
— Пожалуйста, притворись.
Чувствуется явственный вкус вероломно съеденных конфет и терпкого вина. Поэтому усилий прилагать почти не приходится, а в сравнении с перспективой носка в глотке поцелуй кажется действительно чем-то… Приятным? Но точное мнение на этот счет Сюэ Ян составить не успевает — Сяо Синчэнь отстраняется довольно быстро, видимо, удовлетворенный результатом, или же…
— Гореть тебе в Преисподней вместе со всеми остальными даосами! Ну ты бы хоть развязал меня до того, как вырубиться, а?