Поначалу Сюэ Яну кажется, что его подло обманули, вынудив принять чужое решение, и ощущается это сродни тугому поводку на шее, за который его периодически дергают, стоит сделать пару шагов в сторону. Нечто подобное он переживал, сидя в поместье под чутким надзором Яо, каждое проклятое мгновение осознавая, что ему ничего не остается, кроме как прыгать по указке через палочку, чтобы не прогневать хозяина, который по щелчку пальцев может усложнить ему жизнь. Сейчас ему тоже нужно хорошенько постараться, чтобы не сдохнуть — какая ирония!
Но, как ни странно, он довольно быстро перестает испытывать раздражение по отношению к Сяо Синчэню и его неумелым интригам, раскрывшимся с одного пинка. И даже начинает получать какое-то странное удовольствие от происходящего. Очень удобно переложить ответственность на кого-то другого, даже если это ответственность за самого себя. На даочжана же она и ляжет в случае неудачи — сам отобрал это право у Сюэ Яна, так что пускай наслаждается.
Если Сяо Синчэню так захотелось в это ввязаться, вперед — сам выбирает дорогу, сам пристает к людям, сам ищет ответы в библиотеках. Все как и пять лет назад, когда он был одержим поисками исцеления и пытался всеми правдами и крайне неубедительными неправдами заманить к какому-нибудь шарлатану. Сюэ Ян согласен потерпеть раз в несколько дней на себе руки какой-нибудь очень одухотворенной персоны, которая скажет все, что и так уже известно. Да и сам даочжан от этого бесится гораздо сильнее, если честно — он бы предпочел показывать своего спутника на расстоянии нескольких шагов или желательно вовсе на картинке.
Хотя время неумолимо утекает, Сюэ Ян готов подождать, пока даочжан утратит свой энтузиазм, и тогда уже можно будет начать шевелиться самому. Сейчас же ему нравится просто бесцельно куда-то идти, заново открывая Поднебесную, да и в компании это и в самом деле… не так тоскливо. Хотя щедрый жест — не использовать меч для полетов, чтобы у Сюэ Яна это не вызывало чувства зависти, — оценен не был. Он вообще не любитель этого дела, налетался за свою жизнь. Ах, так может поэтому они не летят?
Только вот Сяо Синчэнь почему-то не расстраивается, терпя очередную неудачу, даже порой кажется, что и путь выбирает он неслучайно и решение у него уже давно есть, просто подходящего момента ждет. Но, как уже давно выяснилось — свои коварные замыслы в себе он держать не может, потому сие предположение абсурдно. Но ведь скрывал же, что разгадал, кто его спутник, будучи слепым, и молчал так долго… Не понять его. Да и неважно, честно говоря. Если у даочжана есть какой-то план, пускай ему следует — жалко, что ли? От этого всего-то зависит продолжительность жизни Сюэ Яна!
Приближается середина осени, но пекло стоит такое, будто в разгар лета. Сюэ Яну нравится тепло, потому он ничего не имеет против неспешного, даже ленивого шага по неровной, но протоптанной дороге — сейчас они далеко от одного из основных трактов, однако путники здесь встречаются. Он идет с полуприкрытым глазом, щурясь от яркого полуденного солнца, погруженный в размышления об одной довольно любопытной записи, которую ему оставила Мин Шу. Выведенная в ней теория на удивление очень бредовая, что почти подозрительно, но Сюэ Ян, бормоча себе под нос, подбирает слова, как бы половчее разбить логическую цепочку, потому что это занятно.
И он настолько погружается в подобие разговора с самим собой, что даже не сразу понимает, что что-то не так. Идущий на пару шагов впереди Сяо Синчэнь, тоже от жары не склонный к бурным беседам, застывает посреди дороги и почти позволяет в себя врезаться. А причиной этой внезапной остановки является… осел. Осел, перегородивший путь. И, кажется, он обгадился, точнее, находится в активном процессе этого достойного занятия, чем весьма расстраивает скачущего вокруг него хозяина. Сюэ Ян, встряхнув головой, чтобы согнать сонливость, наблюдает за причитаниями незнакомца в черно-красных одеяниях с длинным растрепанным хвостом. Как, однако, интересно выходит.
Живое препятствие наконец замечает зрителей; осел начинает реветь дурным голосом, а его владелец — это еще как посмотреть, — поворачивается в сторону стоящих рядом заклинателей. Он с любопытством смотрит в ответ, оглядывая обоих с головы до ног, и замирает, будто чего-то ждет.
— Мы можем чем-то помочь?
Сюэ Ян не в силах сдержать измученного стона. Сяо Синчэню по жизни заняться нечем или что? Хотя о чем это он — конечно, нечем! Хлебом его не корми, дай поучаствовать в жизни всех сирых и убогих. Одного ему мало будто.
— Даочжан, пошли, я думаю, и без нас разберутся, — Сюэ Ян приобнимает его за плечи, аккуратно разворачивая в сторону обочины; нужно всего лишь обойти живописные кучи ослиного дерьма и двинуться дальше. В руку упирается рукоять Шуанхуа, висящего за спиной Сяо Синчэня.
— На самом деле — можете! — радостно возвещает незнакомец и начинает без остановки тараторить, при этом бурно жестикулируя: — Я вышел погулять на недельку, потом как-то то одно, то другое… Ну вы знаете, как это бывает, да? И вот — я опаздываю уже почти на луну и точно буду отрабатывать каждый пропущенный день дважды, если не вернусь вовремя! Ах, я уже не вовремя. Значит… Хотя я, конечно, не против, но…
Он продолжает говорить и говорить, периодически срываясь на слегка нервный смех, но при этом не отрывает изучающий взгляд от Сюэ Яна.
— Так что вам нужно? — каким-то чудом умудряется вклиниться в поток речи Сяо Синчэнь. Он тоже улавливает это внимание, что, естественно, ему не нравится — и он ловко оттесняет себе за спину Сюэ Яна. Это почти смешно.
— Да мне бы узнать: далеко ли до ближайшего города? Нет, лучше — в какой стороне Гусу? Мне бы вот куда-нибудь туда поближе… А то я что-то уже запутался, давно не ходил в одиночку… В какой мы вообще провинции? Я даже понять не могу — карту Яблочко съел еще три дня назад, и…
У Сюэ Яна начинает болеть голова. У него не получается отрешиться от бренного мира, чтобы пропустить мимо ушей всю речь, как он обычно это делает, когда учениц прорывает на безудержный щебет. Неприлично бодрый и веселый голос вворачивается в уши, пробивая насквозь. Даочжан, кажется, с этой задачей справляется получше (и хочется верить, что это не из-за высоко развитого навыка общения с людьми, способными издавать кучу звуков без передыху): стоит, кивает и искренне сочувствует заблудившемуся на дороге жизни путнику. Ему даже удается снова заговорить, когда собеседник переводит дыхание, чтобы голосом, полным участия, указать направление и подробно объяснить, в какую сторону нужно идти.
На этой счастливой ноте осел, которого со слов хозяина зовут Яблочком — еще там что-то было про каких-то кроликов, и не хочется знать, каких именно, — решает, что можно, так и быть, сдвинуться с места. Ко всеобщему облегчению. На прощание после столь же эмоциональных благодарностей шумный незнакомец бросает неожиданно короткое:
— Вы очень забавно вместе смотритесь.
Обхохотаться можно.
***
— А-Ян, позволь задать тебе один вопрос, — вечером этого же дня говорит Сяо Синчэнь.
Так уж и один. На это можно даже не рассчитывать, но Сюэ Ян только кивает.
— Этот человек, которого мы сегодня повстречали на дороге… Ты его знаешь? Вы друг на друга так смотрели, будто знакомы всю жизнь.
— Ах, это просто была пламенная страсть с первого взгляда, и не будь там тебя, тут же бы предались разврату! Прямо на ослиных кучах, — усмехается Сюэ Ян, вороша длинной палкой угли и проверяя, не рассыпались ли в прах закопанные туда картофелины. Нет, пока еще рано доставать.
— Это не смешно, — не ведется на уловку Сяо Синчэнь, хотя явно борется с искушением. — А все-таки, что это было? Меня удивило, что ты все время молчал.
Ну да, в любой другой ситуации Сюэ Ян бы обязательно зацепился языком за такой неиссякаемый источник веселья, как смешливый хозяин обгадившегося на дороге осла. Но тут и правда хотелось уйти поскорее.
— Знакомы ли мы… — тянет он. — И да и нет.
— Это как? — даочжан награждает его недоуменным взором.
Сюэ Ян шумно вздыхает, размышляя, как бы получше ответить на этот вопрос. И наконец говорит:
— Скажем так, я имел личное знакомство с бывшим владельцем этого тела, а с нынешним… Исключительно по вышедшим из-под его руки бессмертным творениям, которые мне так любезно оставил бывший Верховный Заклинатель в наследство. — Преждевременно и при этом знать не знал о том, что оставляет, но тем не менее.
Сяо Синчэнь удивленно вздергивает брови, осознавая услышанное. Он несколько раз открывает и закрывает рот, прежде чем выдавить из себя:
— Ты хочешь сказать, что это был… возрожденный Старейшина Илин?
— Ну или ланьлинскому дурачку отшибло не только мозги, но и память, и он где-то обзавелся такой темной аурой, будто на днях поднял пару сотен мертвяков, — пожимает плечами Сюэ Ян.
И лучше не упоминать, насколько близкое когда-то было знакомство с Мо Сюаньюем, которого не узнать было сложно даже спустя больше десятка лет с последней встречи. Этот стукнутый, хоть и пускал слюни на прелести братца Цзиня, в приступах великой печали мог утешиться с кем-то более благосклонным. Калечить его было запрещено, ведь хозяйский сынок, пусть и приблудный, но это было весьма забавно — первый опыт с мужчиной все-таки, даже до Яо. Узнай об этом Сяо Синчэнь, тут же побежит догонять!
— И ты… Ты не захотел с ним хотя бы поговорить? — настороженно уточняет даочжан. Даже подвигается ближе, чтобы с недоверием заглянуть в лицо, будто не знает, что если ему захотят соврать, то соврут так, что он в жизни не поймет.
— А о чем мне с ним говорить? — фыркает Сюэ Ян. — О редьке или домике на отшибе? Не думаю, что он придет в сильный восторг, если узнает, где осели его записочки, а я не хочу с ними расставаться. И с чего ты думаешь, что я готов кинуться к нему на шею с криками «учитель Вэй»? Я же тебе давно еще сказал: мне вполне достаточно его дневников.
Ко всему прочему, если верить слухам, да и словам непосредственно самого Старейшины Илин — где-то там замешаны господа из Гусу Лань, а вот уж кого здесь дром не нужно! От таких лучше держаться подальше; у орденских заклинателей очень выборочная терпимость.
— Да, ты говорил, но…
— Не знаю, что должно произойти, чтобы я решил поменять свое мнение, и даже представлять не хочу, — подводит итог Сюэ Ян. Почему, когда он говорит правду, ему не верят? Он с раздражением еще раз тычет в обуглившийся ужин.
Сяо Синчэнь заметно успокаивается, а потом с некоторым сомнением произносит:
— А про какую ауру ты упоминал? Я ничего такого не заметил…
— Ты и не должен там что-то замечать, — усмехается Сюэ Ян, качая головой. — Это, так сказать, только для узкого круга посвященных. Рыбак рыбака…
— Хочешь сказать, темные заклинатели видят друг друга?
— Не все.
— Только самые сильные?
— Вернее будет сказать — самые мертвые.
Сяо Синчэнь невольно кривится, но выглядит заинтересованным.
— Поясни, будь добр. Ну что ты на меня так смотришь? — вымученно улыбается он уголком губ. — Ты всегда выглядишь таким увлеченным, когда тебя кто-то слушает. Мне нравится.
Сюэ Ян шумно втягивает в себя воздух. Увлеченным, м-да… Ага, призвание просто — речи толкать внимающим умам! В голове всплывают абсурдные идеи учениц про Орден Темных Даосов, и от этого передергивает. Но если нравится так нравится. Пусть слушает.
— Когда я побывал на том свете, то прихватил с собой довольно бесполезный сувенир. В первый раз за все время что-то стоящее углядел… Толку мне с сакрального знания, что кто-то развлекается с темной энергией?
Разве что ради интереса выяснить, настолько ли праведный заклинатель, как говорит. Хотя за время путешествий по соседним странам выяснилось, что никто так не кичится своей чистотой как выскочки из Поднебесной.
— И как это выглядит?
— Сложно описать. Может, это даже не видно, а больше ощущается. Просто смотришь на человека и знаешь, кто он есть. — Сюэ Ян никогда не говорил об этом вслух, потому ему действительно нелегко правильно описать. — Но я бы сравнил это… С облаками. У кого-то так, дождиком плюнет, а над кем-то грозовая туча висит. Так вот — сегодня я впервые увидал кого-то с такой дурищей, что полстраны затопить с полплевка можно.
Сяо Синчэнь хмурится, пытаясь себе это представить. Видимо, не шибко выходит — с воображением у него хорошо только в койке.
— Получается, Старейшина Илин в тебе что-то тоже увидел?
— Не сомневаюсь, — кивает Сюэ Ян. Он это с первого взгляда понял — сам ведь смотрел точно так же. — Я-то так, заглянул на тот свет, а он там пробыл столько времени, что и представить страшно, чего нахватать успел.
Снова повисает молчание, прерываемое лишь потрескиванием потревоженных углей. Наверное, хватит их ворошить, но хочется чем-то занять руки.
— А у меня есть это облако? — вдруг резко выдыхает Сяо Синчэнь с явным беспокойством. — Я ведь тоже использовал темную энергию.
Ага, целых три раза. До сих пор отойти не может, болезный! Не Темный Даос, а смех один!
— Когда ты начинаешь об этом думать, кое-что клубится, — посмеивается Сюэ Ян. — Но мне это нисколько не мешает, даочжан.
— Мне мешает, — передергивает плечами тот, снова погружаясь в размышления.
Пока он думает над следующим вопросом, Сюэ Ян подбирается ближе к кострищу и щелкает пальцами, рассеивая жар. Безжалостно истыканная палкой картошка почти разваливается на ладони. Неудачно получилось.
— Я не пойму — ты же сказал, что это новое тело Старейшины Илин, тогда почему у него столь сильная аура?
Сюэ Ян поднимает голову, глядя на темное небо с тонким полумесяцем почти ушедшей луны. Даочжан умудряется задавать на редкость правильные вопросы.
— Темная энергия рассеивается после применения, однако оставляет след. Так что от оболочки это никак не зависит — только то, что внутри нее. — Да уж, конец поэтичным сравнениям, никакой лирики.
— Странно, что мой Шуанхуа на него не среагировал.
— Ты не очень понимаешь, как это работает, — Сюэ Ян ненадолго замолкает, стараясь выбрать не испачканные сажей куски картофелины. Выходит не очень. Тьфу, проще выкинуть, демоны с ней. — Принцип действия твоего Шуанхуа примерно как у Компаса Зла: он чувствует саму темную энергию, а не ее источник. Он же не кидался на меня до того, как ко мне привык? Вернемся к облакам — если пойдет дождь, то меч намокнет и будет этим весьма раздосадован.
— То есть, примени Старейшина Илин какую-нибудь технику, то Шуанхуа было бы очень сложно успокоить.
— Вот поэтому я об этом позаботился заранее — не захотел рисковать. Кто знает, чего ждать от человека с ослом?
Сяо Синчэнь по привычке смеется, а затем склоняет голову набок, одаривая Сюэ Яна подозрительным взглядом.
— И как же ты это сделал?
— Сразу заблокировал Шуанхуа своей энергией. Я ему уже как родной!
— Так вот почему ты меня обнимать на людях взялся… — не без обиды догадывается даочжан. — Ты всего лишь решил обдурить мой меч.
— Избавить от беспокойства! — поправляет его Сюэ Ян, поучительно поднимая палец вверх.
— Кстати, на твоих детей он тоже не реагирует, чтобы ты знал.
— Не называй их так, — в ужасе отшатывается Сюэ Ян. Какое кошмарное слово! Но задумывается над сказанным. И правда — за все время, пока они гостили у клана Ань, воспитанники не раз применяли темную энергию, а Шуанхуа даже не шелохнулся. — Я думаю, это из-за того вихря возле поместья. Там было столько нашей энергии, что ему, по всей видимости, было проще с ней смириться, чем спорить.
Сама по себе темная энергия нейтральна, но приобретает свой уникальный оттенок, когда проходит через заклинателя, который ее применяет. Но это уже нет нужды объяснять даочжану, ведь он и так давно знает, наслушался.
— Я верно понял, что таким образом я смогу определить, не ваших ли рук это дело, если повстречаю какую-нибудь нечисть? — интересуется Сяо Синчэнь, вынимая из складок ханьфу отрез чистой ткани.
Он берет опешившего Сюэ Яна за испачканную в саже руку и начинает ее методично вытирать. Тот позволяет это сделать и только морщится, когда даочжан, немного помедлив, складывает тряпку и слюнит кончик, чтобы заодно стереть темное пятно и с его щеки. Как с маленьким, честное слово! Но приятно.
— Знаешь, мог бы и не напоминать, что ты не только мой спутник, но и пожизненный надсмотрщик, — с деланным недовольством поджимает губы Сюэ Ян.
Нужно отыскать способ, чтобы он остался на этих ролях как можно дольше.