Утреннее небо затянуто серыми облаками, отчего все вокруг кажется каким-то бесцветным, не очнувшимся ото сна или вовсе неживым. Возможно, именно поэтому Сюэ Ян, будто тоже еще не пробудившись, идет к назначенному месту встречи и по пути даже не отпускает ни единой колкости или ехидного комментария по поводу прошедшей ночи и предстоящего дня. А может, он до сих пор пытается до конца осознать свои слова, сказанные в Источнике Откровения, и сложно его в этом винить — Сюэ Яну всегда проще сбежать (даже на тот свет), чем сознаться в своих слабостях. И эта тишина напрягает и заставляет не на шутку беспокоиться; Сяо Синчэню хочется его встряхнуть и расшевелить, но все, что он себе позволяет — сжать посильнее пальцы на чужом запястье.
Все уже подготовлено для ритуала: около сидящей в центре Баошань Санжэнь расставлена глиняная посуда, а на деревянной доске рядком устроились блестящие металлические иглы и нож с тонким длинным лезвием, на который и глядеть-то не хочется, зная для чего он. Вокруг разложены плоские камни с начертанными символами — это очень удобный способ не пачкать площадку для ритуалов, активируя печати по мере надобности из уже заготовленных неразрушаемых талисманов. На самом большом, с иероглифом «Путь», дремлет Проводник, обернув вокруг себя хвост.
Сюэ Ян, лишь слегка скривив губы, молчаливо кивает в знак приветствия Баошань Санжэнь и покорно садится перед ней, ожидая дальнейших указаний. Сяо Синчэнь же не удостаивается даже взгляда от бывшей наставницы, и чувство вины привычно царапает где-то внутри. Безусловно, Сюэ Ян в чем-то был прав, когда пытался его убедить, что не нужно корить себя за уход, но с этим тоже непросто справиться.
Он безропотно принимает роль безмолвной тени, чья очередь еще не настала, и заговорит тогда, когда ему будет позволено. И так уже хватает огромного количества нарушенных всего за один день правил, но Сяо Синчэнь соврет себе, если скажет, что ему не понравилось идти наперекор, казалось, уже намертво вбитым запретам.
— Выпей. Это сонный настой.
Баошань Санжэнь протягивает Сюэ Яну изрядно поцарапанную чашу с плещущейся на дне темно-зеленой жидкостью с горьким травянистым запахом. Сяо Синчэнь неосознанно вздрагивает — когда-то в точности такое же зелье ему под видом чая подсунула госпожа Чуйшэнь, и только вежливость не позволила отвергнуть ее подношение. Пускай все в итоге разрешилось более чем чудесно, все равно трясет по сей день...
Сюэ Ян, пожав плечами, с таким же послушанием прикладывается к напитку, заметно морщится от неприятного вкуса и, проглотив его, хрипло интересуется:
— Значит, я буду все это время без сознания? Признаться, я думал, что ты не откажешь себе в радости распороть меня наживую.
Сяо Синчэню хочется осуждающе пихнуть его локтем в бок, но он сдерживается. Так хотя бы привычнее: с шутками и неуместной бравадой.
— Если честно, взаимодействие с Золотым Ядром предполагает чистый разум, — отзывается Баошань Санжэнь, — но, к сожалению, твое тело простого смертного этого не выдержит.
— Впервые в жизни я рад этому обстоятельству, — Сюэ Ян со смешком отставляет в сторону чашу. Глухой стук глины о камень выдает его нервозность, но лицо он держит все еще на высшем уровне. — Никаких мучений, сразу проснусь бодрым и бойким.
— Раздевайся и ложись.
— Что, прямо так сразу? А как же ухаживания? — в притворном возмущении прикладывает руку к груди Сюэ Ян. — Даочжану, между прочим, пришлось меня конфетами два года откармливать, прежде чем…
— А-Ян, пожалуйста, — обрывает его Сяо Синчэнь.
— Как всегда — никакого веселья.
С этими словами Сюэ Ян спешно начинает избавляться от верхней части одежд и крупно вздрагивает от утренней прохлады, когда ханьфу падает рядом. Если открывшиеся посторонним взглядам темные следы на шее и плечах и заинтересовали Баошань Санжэнь, то виду она не подает. А Сяо Синчэнь стыдливо вздыхает, отводя взор — нужно быть сдержаннее; и, чтобы загладить вину, подстилает снятую одежду под спину Сюэ Яну, чтобы тому не пришлось лежать на непрогретых камнях. От благодарно приподнятого уголка сжатых губ непрошено перехватывает дыхание.
— Даочжан, не забудь собрать мои потроха и следи за руками нашей дорогой подружки: пускай не сует слишком глубоко, я не любитель, — Сюэ Ян говорит быстро-быстро, глотая слоги, но под конец его слова начинают звучать медленно и тягуче, как расплавленный сахар, прилипший к палочке. — А если…
Договорить он не успевает, оседая вниз, прервавшись на полуслове, и Сяо Синчэнь едва успевает его подхватить и уложить как следует. Сам-то он когда-то свалился прямо лицом в стол… Дыхание Сюэ Яна ровное, как у крепко уснувшего человека, а не скрытый повязкой целый глаз плотно закрыт, и совершенно невозможно справиться с искушением легко коснуться пальцами этих длинных ресниц.
— Хорошо, что настой действует на обычных людей так быстро. Твой спутник на пути самосовершенствования на редкость болтлив.
Сяо Синчэнь вздрагивает, отдергивая руку, будто его уличили в чем-то непристойном, но как можно более уверенным тоном отвечает:
— Я не считаю это чем-то плохим. И мне бы хотелось узнать, как будет проходить… процесс исцеления, — раз уж к нему обратились, он имеет полное право вступить в разговор.
Баошань Санжэнь несколько мгновений молчит, обдумывая ответ.
— Сначала потребуется сделать разрез, чтобы получить доступ к Золотому Ядру. — Она ведет рукой над животом Сюэ Яна, прочерчивая в воздухе вертикальную полосу от пупка и ниже, до края чуть приспущенных для удобства штанов. — Затем я его раскрою, чтобы можно было установить связь и передать твою духовную энергию.
— Звучит весьма… просто?
— Не сказала бы. Не буду скрывать: я ни разу не сталкивалась ни с чем подобным, потому буду действовать по наитию. Но смею надеяться, что мои ожидания оправдаются.
— То есть… Вы даже не уверены, что это сработает?! — неверяще переспрашивает Сяо Синчэнь.
Возможно, не стоило повышать на нее голос, но слишком уж шокирует это заявление. Имей Баошань Санжэнь чувство юмора, можно было бы подумать, что это какая-то дурная шутка…
— Я уверена в своих силах и знаниях, — с нажимом говорит бывшая наставница, и в ее голосе можно расслышать неодобрение. — И сделаю все, что от меня зависит.
— Но вы не можете мне обещать, что все будет хорошо?
— А кто вообще такое может обещать? Даже в этом месте, далеком от хаоса, существует вероятность случайности.
У Баошань Санжэнь с Сюэ Яном гораздо больше общего, чем они могут предположить: он тоже никогда не дает никаких гарантий на успех, когда проверяет безумные теории Старейшины Илин на практике, но это не является для него поводом бросать эксперименты. Однако почему-то его энтузиазм вызывает больше доверия, нежели этот холодный расчет. Может, не стоит так рисковать — ведь есть проверенный способ добровольной передачи Золотого Ядра, А-Ян, конечно, будет очень недоволен, но точно останется жив… А остальное будет уже неважно, ведь Сяо Синчэнь готов слушать упреки хоть до конца дней своих.
— Если твой спутник погибнет, я позволю тебе остаться на горе, и печаль уйдет рука об руку с поселившейся в твоей душе тьмой.
Это отрезвляет почище ведра ледяной воды на голову, но вместе с тем отнимает дар речи. Как Баошань Санжэнь смеет ему такое предлагать, неужели она думает, что это одолжение сможет скрасить утрату? Не нужна ему никакая гора, он сюда вернулся не за тем, чтобы остаться! Как на такое может кто-то согласиться?!
— Вынужден отказаться. Меня связывают узы обета: я пойду вслед за ним, куда бы ни вела эта дорога, — Сяо Синчэнь слышит себя словно со стороны, будто кто-то другой говорит его голосом, и он невероятно ему благодарен.
— Твое право, — не спорит Баошань Санжэнь. — Мне кажется, пора приступать, пока сон еще достаточно крепок. Ты же не хочешь, чтобы твой спутник проснулся и тут же скончался от боли из-за того, что ты тоже любитель поболтать?
— Не хочу.
Она права: нельзя тянуть и отвлекаться на свои страхи и тревоги.
— Тогда начнем.
Она щелкает пальцами, и из стоящей рядом с ней миски медленно поднимается в воздух трепещущий водяной шар, чуть отливающий зеленью. Закатав рукава белых одеяний к локтям, она погружает в прозрачную сферу руки и трет их между собой. Сяо Синчэнь следует ее примеру, когда шар подплывает к нему, и ладони обжигает почти кипятком, но он даже не меняется в лице — это такие мелочи. Не все лекари, с которыми доводилось сталкиваться, утруждали себя мытьем рук, и, наверное, это должно воодушевлять.
Солнце лениво выплывает из-за облаков, и отсвет на лезвии ножа кажется почти ослепительным. Сяо Синчэнь искренне завидует способности Баошань Санжэнь настолько бесстрастно резать живую плоть. На коже, щедро измазанной какой-то рыжеватой жидкостью, появляется длинная полоса, и края раны покрываются капельками крови, как травинки утренней росой.
— Раздвинь и держи разрез открытым.
Приказ слышен как через толстый слой ваты, и не сразу доходит его смысл; Сяо Синчэнь ошарашенно смотрит на Баошань Санжэнь, чьи ладони уже испачканы алым. Он трезво осознавал, что ему придется быть на подхвате, потому что других учеников наставница не позвала, но… Не настолько же! Взгляд от расцветающей невиданным пугающим цветком раны мечется в сторону бледного недвижного лица Сюэ Яна и обратно. Он все еще выглядит как спящий человек, но стоит только подумать об этой дыре в животе…
— В чем дело? Это не должно быть сложнее, чем его убивать.
От этих слов к горлу подступает тошнота, и Сяо Синчэнь сейчас как никогда рад, что не смог заставить себя с утра проглотить и крошки. Мгновенно нахлынувшие воспоминания о воистину кошмарной ночи в поместье накрывают с головой — да, это не должно быть сложнее. Даже проще, ведь он не лишает жизни, а пытается ее продлить. А ведь тогда ему еще угрожали сестры Мин… Но почему же ничего не выходит?!
— Живее. Или ты начнешь мне помогать или можешь идти бросаться с обрыва прямо сейчас. Если ты, конечно, собираешься сдержать свое обещание.
А вот и угрозы! Трясущимся пальцам скользко и горячо, они не желают держаться на месте, а лицо Сюэ Яна, кажется, стало еще бледнее…
— Не смотри на него, это тебя отвлекает.
Еще один щелчок, боковое зрение успевает выхватить свет от вспыхнувшей печати на одном из камней, и вокруг повисает густой туман, сквозь который ничего не разглядеть. Единственное, куда остается смотреть — на раскрытую рану, к которой склоняется Баошань Санжэнь. Нож в ее руках сменяет одна из приготовленных игл.
— Удивительно, как Ядро продержалось столько лет и не рассыпалось в прах — связки так истончились… — она продолжает что-то говорить, но Сяо Синчэнь не может слушать, хотя это должно его волновать, и он обязан ловить каждое слово, дабы ничего не упустить. В какой-то момент из завесы выныривает Проводник и заползает хозяйке на плечо — из него более внимательный слушатель.
Золотое Ядро совсем не имеет ничего общего с золотом, но, может, это и хорошо — после Цзиней этот металл сложно воспринимать как нечто хорошее. В слабо пульсирующий комок темной окровавленной плоти воткнуто несколько игл. Баошань Санжэнь закрывает глаза, отрывисто бормоча себе под нос какие-то слова, понятные ей одной.
Сквозь туман видно, как поочередно загораются печати, и иглы тоже начинают мерцать, а из-под них сочится почти черная, быстро застывающая комками жижа. Горло уже сводит от рвотного рефлекса. Сяо Синчэнь столько раз видел разверзнутые туши усекновенной нежити, но ни разу не испытывал к ним такого ужаса и отвращения, как к телу самого близкого человека. Точнее того, что с ним происходит.
— Времени очень мало, — голос Баошань Санжэнь звучит непривычно хрипло. Судя по всему, ее увиденное тоже не особо радует, и она хмурится. — Нужно как можно скорее связать ваши Ядра, и получится ли это сделать, теперь зависит только от тебя.
— Почему же? — Сяо Синчэню наконец удается с появления первой капли крови выдавить из себя хоть что-то. Он явственно понимает, что если ему сейчас будет велено рассечь и себя, то сделает это без малейших промедлений и колебаний. Ему всегда было легко причинять себе боль во имя других, а сейчас — тем более. Однако услышанное его невероятно удивляет:
— Я не зря говорила про чистый разум. Твой спутник без сознания, и это серьезное препятствие. Его разум и дух пребывают не здесь, и все, что я могу — указать туда путь.
— Вы хотите сказать, что я должен буду проникнуть в его сознание?
А она раньше про это сказать не могла? Но возмущаться нет никакого смысла.
— Да. Тебе нужно будет его там разыскать и связать ваши души. Но я даже не могу предположить, что происходит в глубинах разума человека, столь сильно оскверненного тьмой и смертью, — озвучивает опасения Баошань Санжэнь. — Тебе будет нелегко.
Никто и не надеялся, что будет просто, даже сам Сюэ Ян. Казалось бы, что более зыбкого плана, чем стирание энергетического следа для побега из Башни Кои, и придумать нельзя. Но теперь у него появился конкурент. Однако отступать уже поздно.
— Не думаю, что меня можно этим испугать.
Иглы, пронзающие Золотое Ядро, пробивают насквозь обхватившую его ладонь, сшивая их воедино. Боли Сяо Синчэнь не ощущает, он лишь отстраненно наблюдает за тем, как Проводник, ловко спрыгнув с плеча Баошань Санжэнь на его руку, быстро перебирает лапами по окровавленному рукаву, спускаясь вниз.
Яркий фейерверк искр сменяется затягивающей в глубину темнотой.