Джин был прав: любовь – выбор, но Чонгук так и не понял, как выбрал Тэхёна. Он вроде как сам выбрался, цепляясь коготками за всё, что только доставал. О глобальном Чонгук задумываться перестал, потому что не видел больше смысла пытаться вытянуть шею и подсмотреть будущее. Он не жираф, а все эти «если да кабы» честно достали.

      Конечно, перестроиться в один миг трудно, и иногда тревога вылезала из канавы. Подавлять её приходилось силой воли и только ей. Шаткость мыслей тщательно скрывалась: Чонгук и так в сравнении с Тэхёном казался себе подростком с тонкой душевной организацией, неприспособленностью к жизни и суицидальными мыслями. На деле, мозг переживал что-то похожее на пубертат в эмоциональном плане, возводя флаг «Долой страхи! Даёшь счастливую жизнь!»

      Было ещё кое-что, что до сих пор беспокоило и на что забить не представлялось возможным из соображений совести. Джин. Чонгук переживал, что, забывшись в собственном счастье (равно принятии Тэхёна), он до сих пор не предупредил о совсем немаленькой проблемке в виде главаря преступной банды. И не предупредил он вовсе не потому, что Юнги просил, а потому, что не знал имеет ли права вмешиваться. Тэхён заверял, что Джин и сам разберётся, не маленький, что это их отношения и что Юнги вообще классный.

      Не выдержав, Чонгук все-таки выпалил по телефону:

      – Ты уверен… в Юнги?

      – Нет, он, кажется, и правда того. Ну, нечистыми делами промышляет, – ответил Джин, и сразу как-то от сердца отлегло. Хён – совсем не дурак и не олух. Да и Юнги, с которым Тэхён в это же время говорил на кухне, тоже переживал.

      Чонгук решил тогда, что всё хёну расскажет, если Юнги посмеет дурить.

      В тот день Тэхён включил самый отвратительный фильм, который когда-либо существовал на планете. Смотреть было невозможно. Чонгук силился ради фиг знает чего, но недооценил Тэхёна, полезшего целоваться на тридцать первой минуте.

      Сопротивляться бесполезно, да и не очень-то хочется, даже когда Тэхён скользит вечно-холодными руками под майку, даже когда он лижется в шею, посасывает мочку и оставляет засос. Это слишком вообще-то, но неправильным не кажется. Чонгука распаляют с профессионализмом, но в установленных рамках.

      Между делом Тэхен решает, что делом всей его жизни станет сценаристика.

      – Я себя сам тянуть буду, – смеётся он после того, как Чонгук выходит из душа, а фильм пускает чёрные титры. – И тебя могу, – ухмыляется с вызовом.

      Раздражающе-прекрасный и наглеющий вкрай.

      Наступают зимние каникулы. И, боже, Тэхён такой школьник. Он тащит Чонгука в кино, в парк, в кафе, в океанариум, на коньки и снова в кино – всё это типа свидания. Кроме океанариума, потому что с ними идёт недовольный Чимин. Как оказалось, это мероприятие задумывалось на двоих. На двоих друзей. Хоть и стремновато было, но Чонгук терпел как мог, даже нашёл общий язык с ещё одним школьником в своей жизни. Тэхён обрадовался, и потащил их компанию лепить снеговика и делать снежных ангелов, потому что «охренеть, сколько снега выпало». Чонгук почти не чувствовал себя лишним на этом празднике молодости. Тэхён наделал кучу фотографий. На одной из них чётко запечатлелась даже счастливая старческая улыбка, поставленная позже обоями на экран. Ничего не поделаешь – поймали с поличным. Пришлось даже рассмеяться и потрепать разведчика по щекам.

      Награду самого странного события получило двойное свидание, устроенное Юнги и Тэхёном. Чонгук сроду на таких не бывал и начинать не собирался. Всё прошло неплохо, пусть и хотелось сбежать каждую грёбаную секунду.

      Изысканный Джин, только что спрыгнувший с обложки журнала о моде, и хрипло смеющийся Юнги с недавно сделанной татуировкой, закрывающей фаланги пальцев, создавали впечатление противоречивое. Они были совершенно разными, и общались друг с другом натянуто.

      Походили, погуляли, что-то там ещё поделали и решили пойти в ресторан, а потом вспомнили, что Джин готовит вкуснее и завалились к нему домой.

      – Ну чё, чокнемся за встречу? – Юнги скрипуче засмеялся, подливая Тэхёну. Чонгук незаметно перелил всё себе, зыркнув строго и бескомпромиссно. – Лучше поздно, чем не до дна!

      Джин закатил глаза, отпивая чуть-чуть, будто назло.

      – Джин-и, детка, – Юнги оплёл его сзади, подтягивая стакан и буквально заставляя выпить больше.

      – Я просил не называть так, – тихо пробубнил тот, но даже несмотря на музыку, его услышали все.

      – Как тебя еще звать, если ведёшь себя как детка.

      – По-человечески, Юнги.

      – Детка – это тоже человек, только строптивый.

      И даже Тэхён впервые за вечер (или за всю жизнь) почувствовал себя неуютно. Позже Джин сказал Чонгуку, что он вообще не понимает Юнги, что они ссорятся из-за фигни и что из хорошего у них бывает только горячий секс. О последнем Чонгук знать совсем не хотел и огородил себя от подробностей, потому что тоже хочется-но-не-можется.

      Уже через день после двойного свидания Джин объявил с порога, что кинул Юнги за враньё и хамство. На этом их многострадальные отношения закончились (вроде бы). Впрочем, многострадальным был и переезд Тэхёна на зимние каникулы. Чонгук прибалдел знатно, но в глубине души был рад.

      Тут и началась череда разоблачений.

      Чонгук приходил с работы поздно, надеясь на душ, ужин и обнимашки, и вот однажды режим был сорван. С порога встретила матерь.

      – Чон Чонгук, вот он и ты, – руки по бокам, на лице крайняя разочарованность. Разочарованность в сыне, который скрыл от неё самое важное.

      Чонгук вздохнул, подняв глаза к небу и спрашивая, за что он проклят.

      – Ты обещала предупреждать, – говорит приглушенно, зная о подслушивателе.

      – Не было такого. А тебе бы хотелось, я смотрю.

      – У меня должно быть личное пространство.

      – Оно у тебя есть, неблагодарный ребёнок.

      – Почему тогда я вижу здесь ту, которой быть не должно? Серьёзно, мам. Я рад, но хотя бы смс присылай, окей?

      – Если бы я слала смски, то сына бы видела раз в три года и не знала бы о нём ничего.

      – Так и работает личное пространство.

      Напряжение рассосалось, как только в коридоре мелькнула вредная макушка. И мать тут же расплылась в улыбке.

      – Уж как я напугалась… Захожу, а тут такая прелесть.

      Сели за стол, а там прямо праздник случился: еды горой. Неловко было только Чонгуку, и только ему кусок в горло не лез. Не обращая на сына никакого внимания, мать принялась расспрашивать без стыда и совести, как познакомились, когда встречаться стали, сколько вместе. Отвечал Тэхён в стиле романтического супергеройского фильма. Не врал, но приукрашивал (хотя, быть может, в его голове так оно и было) и приуменьшал, чтобы сердце бедной женщины осталось в покое, так что никакого Наппына и тигров в повествовании не было. Их заменили хулиганы и подворотня недалеко от дома. Тэхён всего-то шёл от друга поздней ночью, и нате, случился грабёж.

      – Ну, а учишься-то на кого? Язык тебя вон до Пусана, гляжу, доведёт. Журналист?

      Чонгук вздохнул (вот сейчас момент «икс»), не успел он ни рта раскрыть, ни знак подать, как Тэхён махнул ручкой:

      – Да что вы, я в школе ещё.

      Мать и замолчала, а потом перевела взгляд на сына с таким ужасом на лице, что захотелось закопаться во дворе. Ну да, по Тэхёну не скажешь, что малолетка. Не подросток – а ловушка.

      Двойные стандарты общества, помогите!

      – Мы это, мам… истинные, – выпалил Чонгук.

      – Ой, ну… – взгляд матери переменился, но обещал пропесочить по самое не хочу.

      Так и произошло позже, когда Тэхён, смекнув, засобирался, мол, домой уже пора.

      – Да что ж ты, поздно уже. Ты с Чонгуком не ночуешь разве? – хитрая женщина помнила про лишнюю зубную щётку.

      – Ну что вы, мама! Один раз остаться пришлось, я тут заснул, Чонгук-и будить не стал.

      «За Чонгук-и ответишь!» – зыркнул Чонгук напоследок.

      – Я к Чимину, – ухмыляясь, одними губами произнес Тэхён, дёрнув бровями, и скрылся.

      Лекция с элементами ремня и пряника продолжалась около часа с перерывами. Мать выпустила пар, наставила на путь истинный и успокоилась.

      – А вообще очень хороший мальчик. Добрый, вежливый, общительный. Попробуй только обидеть, олух!

      – Мам… С чего я олух-то?

      – А с того: мы сколько сидели, ты хоть бы раз за ним поухаживал. Бедный ребёнок и на стол накрыть помог, и посуду вызвался мыть!

      «Единственный раз в жизни», – закатил глаза Чонгук.

      – Береги сокровище, и как вырастет под венец.

      – Какой венец? Даже думать рано ещё.

      – В самый раз, и не смей матери перечить! Не дорос ещё.

      Сдаться – вариант выигрышный, так что пришлось прикусить язык, и уже через фразу мать снова завелась:

      – Ох, и смотритесь так гармонично, оба такие красивые.

      Вскоре распрощались. А Чонгук вдруг почувствовал себя иначе. Они вообще и раньше с Тэхёном по углам не прятались, но теперь их отношения стали будто реальнее.

      А потом эта реальность выкрутилась на полную мощность, потому что Тэхён пригласил Чонгука в ресторан праздновать день рождения, но забыл предупредить об одной маленькой детали. О просто до жути молодо выглядевшей бабушке. Её чёрные густые брови делали взгляд настолько устрашающим, что даже самые милые вещи звучали как угроза. Чонгук похоронился уже в тот момент, как представился и низко поклонился.

      – Отец в командировке. Мама тоже прийти не смогла, – пожаловался Тэхён. А Чонгук мысленно сложил руки в молитвенном жесте. Бог существует! Кара пришла в количестве одного. Шанс выжить есть.

      – Очень жаль, – не, нихуя. – Надеюсь, я смогу познакомиться с ними позже.

      – Хён, ты правда хочешь? – улыбнулся чертяга и без стеснения прильнул к плечу.

      – Конечно, – с воодушевлением ответил Чонгук под пристальным взглядом бабушки.

      Испытание драконом протекало по большей части мирно, и большинство шишек доставалось Тэхёну, ибо:

      – Тэхён, выпрями спину.

      – Не разговаривай с набитым ртом.

      – Выражения, Тэ, выбирай выражения!

      Тэхён, на удивление, слушался, но недолго. Одного простого «Ну, ба-а-а, не позорь меня» хватило, чтобы женщина махнула рукой и переключилась на Чонгука. Настал и его черёд попотеть. Вопросы были простыми, из разряда «кто по жизни», «чем занимаешься», «что планируешь» и вдруг:

      – Вы ведь предохраняетесь?

      – Ба-а!

      – Что «ба»? Нам же не нужны незапланированные беременности.

      – Госпожа Ким, мои воспитание и совесть не позволяют мне пользоваться… – собравшись, но не выйдя из состояния «пиздец», начал Чонгук, но Тэхён его перебил.

      – Это правда, пальцем не тронул ещё, – сказал с сожалением в голосе, аж за душу взяло.

      – О, что ж, похвальная жертва, – на том и покончили.

      После ужина Тэхён прыгнул в машину Чонгука с широкой лыбой на лице.

      – Одобрила. Сказала, ты вызываешь доверие.

      – В отличие от тебя, блин, мелкий. Ты чего не предупредил?

      Улыбка Тэхёна тут же погасла, только он услышал обращение. Оно всегда заставляло раздражаться, злиться и иногда кусаться.

      – Чтобы не слился.

      Чонгук выгнул бровь, требуя правды.

      – Спонтанно получилось, – не глядя в глаза, всё же сдался Тэхён. – Старуха за яйца взяла. Узнала, что я типа Чимином прикрываюсь. Она следила, прикинь? Типа отслеживала мои перемещения по GPS. Я был у Юнги, так и спалился короче.

      – И ничего лучше не придумал, как обо мне распиздеть?

      – Не поверишь, хён, сработало! Она сразу про всё забыла, как про тебя услышала. Родители теперь тоже знают, но ба их успокоит, так что не ссы. Вряд ли они попрутся тебе харю чистить. Да и вообще с их опытом истинности, они уверены, что мы разбежимся. Даже рады, что ты так рано появился. Типа лучше сейчас время потрачу, – Тэхён усмехнулся с грустью, но быстро переменился в лице и, наклонившись, чмокнул Чонгука в щёку. – Я тоже рад, что не пришлось ждать тебя долго.

      И тут Чонгук понял, что он совсем не злился за эту комедию, и вообще он тоже рад. Блять. Занесло, так занесло.