С восьми до шести Тэхён находился в доме совсем один. Наксу вставала рано, собиралась на работу и уходила почти бесшумно. Но Тэхён плохо спал и слышал всё: скрипы, шорохи, завывание ветра, щелчок замка и душ. Бессонница рисовала под глазами тёмные синяки и отнимала бодрость. Но собственное бессилие и нежелание вставать с кровати утомляли больше.

В выходные всё изменилось.

Наксу всё также проснулась около шести, отправилась в сад, пропав до десяти, занялась уборкой, включила шоу об айдолах, выполняющих дурацкие задания ведущего, а к вечеру отправилась гулять с подругой. И Тэхён не заметно для себя включился в рутину: в шесть он еще даже не ложился, но с холодным душем и кофе удалось продержаться с тётей в саду часок-другой, после которого дрёма привела тяжёлую голову к скамейке в беседке. Проснувшись, Тэхён с усердием помогал избавиться от любого напоминания пыли и паутины и драил ступеньки. Шоу смотрел, даже хихикал. И с госпожой Пак, подругой Наксу, познакомился. Приятная женщина.

Когда женщины вернулись с прогулки, до полуночи говорили о розах. Роза принадлежит Венере. Роза — объединение женского и мужского начала, земного и небесного. Роза открывает путь к магической любви. Словно впадая в транс, как маленький ребёнок на встрече взрослых, подслушивающий непонятные разговоры, Тэхён думал о нелепости и страстности одновременно. Придавать вещам больший смысл, чем есть, — нелепо. Видеть больший смысл в простых вещах — страстно.

На следующий день Тэхён снова завис в саду, фотографируя на камеру смартфона белые и красные розы.

В понедельник Тэхён принял несколько не прибыльных заказов на сайте и понял, что следовало бы найти работу хотя бы для того, чтобы не торчать в четырёх стенах, но… вышла новая глава вебтуна, да и потом нужно было газон подстричь. Нахлебничать Тэхён не привык, так что долго он всё равно не продержится, если, конечно, не привыкнет. Но тётя ведь сама предложила отдохнуть.

Раньше по вечерам Тэхён бегал и решил возобновить привычку, затыкая звуки внешнего и внутреннего мира наушниками и запоминая повороты переулков. Он снова наткнулся на тех придурков, но они не заметили его, или не узнали, или, может, не вспомнили. А вот крутого парня он больше не встречал, что особенно отзывалось разочарованием в сердце. Тэхён даже и не понимал, почему так зацепился, перед закрытыми веками воспроизводя черты лица. Такое клише — переехать к родственнику в другой город и заинтересоваться первым встречного. Если бы у Тэхёна были друзья, он бы почти наверняка написал им об этом, и они бы вместе похихикали. Если бы у Тэхёна были друзья, они бы наверняка знали о нём всём, и он смог бы признаться хоть кому-то, какой он. Но там, в Инчхоне, были всего лишь мимолётные приятные люди, с которыми иногда можно было сходить в кино или послоняться по улицам. В конце концов Тэхён был один.

В гостиной на одной из полок лежала старенькая потёртая книга. От скуки она сама прильнула к рукам, а диван заботливо пригласим раскинуться на нём. Тэхён быстро прошёлся по названиям глав, пропустил введение и открыл первую, погрузившись в рождение мифа.

Сначала был Хаос, и Хаосом было всё: и небеса, и земля, и воды, и время, и вселенная, — пока не приобрели форму четыре сущности и не возвели смысл.

Чем больше Тэхён погружался в чернильные буквы, тем больше понимал, насколько, должно быть, увлечённая женщина Наксу. Сам он не читал ничего умнее школьной и университетской литературы, а по своей воле брался лишь за гору вебтунов, поглощая один за другим. Остановившись на свержении Хроноса, Тэхён поднялся и положил книгу на прежнее место. Как раз в этот момент, хлопнула входная дверь.

Находясь практически один на один с тётей на протяжении недели, Тэхён так и не привык к тому, чтобы не задерживать дыхание хотя бы на секунду, завидев строгое лицо и чёрное платье. Образ аристократки Наксу к лицу, но Тэхён привык совсем к другому: к кое-как собранным в резинку волосам, удобным джинсы и рубашкам — мама была воплощением лёгкости и простоты.

Поздоровавшись, тётя направилась в ванную. Тэхён знал, что ещё есть время побыть с самим собой, ведь когда Наксу закончит, отправится пить кофе беседке.

Оставленный с прошлого дня ноутбук валялся на журнальном столике. В гостиной было приятнее, чем в комнате на втором этаже, где то и дело отвлекал стук ветвей об окно и серость заливала белки. Тэхён отчаянно нуждался во времени, и, видимо, поэтому с отчаянием тратил его на манхвы в том числе. Он поставил ноутбук на колени, задрав ноги полностью на диван, и привалился боком к спинке, открыв одну из завершённых, жутко популярных в прошлом году работ. Половина комментариев была о клише и чрезмерном наличии NC-сцен, а другая о горячем красивом альфаче с трудной историей детства, который заслуживал оправданий, и интересном историческом сеттинге. Стандартный набор, то, что нужно, чтобы не нагружать мозг и просто отключиться. Был период, когда Тэхён, не вставая с постели, поглощал одну банальную историю за другой и не помнил ни об одной спустя день.

На этот раз Тэхён остался на стороне тех, кто манхвой восхищался: всё-таки ради рисовки можно было закрыть глаза на любую дыру в сюжете. Выдернув себя из реальности, Тэхён так погрузился в яркие страницы, что совсем не заметил, как дошёл до третьего сезона и как оказался не один. На плечо упала ладонь. Тэхён вздрогнул.

— Извини, — голос Наксу врезался в перепонку, как из-под толщи воды, — не хотела пугать.

Она не могла не видеть последних фреймов. Точнее того, что и кто были на них изображены. Тэхён медленно захлопнул ноутбук и бросил взгляд на часы. Прошло более трёх часов.

— Я заварила чай.

Поднявшись, Тэхён последовал за ней. Домашнее платье из лёгкой ткани красиво струилось до щиколоток. Тётя достала белую кружку, поставила на деревянный держатель и, подхватив стеклянный чайник, наполненный тёмной жидкостью и крупицами заварки вперемешку с лепестками и дольками лимона, наполнила до краёв. Лицо Тэхёна пылало, и первый обжигающий глоток продрался сквозь пересохшее горло.

Уже в одиннадцать лет Тэхён подозревал, что с ним что-то не так, а в четырнадцать понял, что ему нравятся парни, когда вкрашился в старшеклассника с байком и плохой репутацией. Но разрыв родителей и последующая гонка за деньгами притупили самокопания и переживания. Тэхён просто забил, а очнулся целующимся в слюни с незнакомцем в туалете на вечеринке первокурсников. Паренёк был ничего, они даже повстречались месяц, пока не поняли, что целоваться и строить отношения — разные вещи. И дальше дело тоже не пошло, своего человека Тэхён не встретил, да и не стремился.

— Ничего не скажете? — не выдержал он, точно не желая, чтобы недосказанность и замалчивание тяготили как в прошлом.

— Мой муж был таким же. Понял после десяти лет брака.

И больше Наксу ничего не сказала, но Тэхёну стало так легко и до слёз тоскливо, будто услышал гораздо больно. Он благодарно кивнув и, подавляя ком, сделал первый глоток. Вкусно. В комфортной тишине они выпили чай, а чуть погодя, поднимаясь из-за стола, тётя вдруг снова коснулась плеча.

— Пойди к озеру, сегодня хорошая погода.

Было тепло, и солнце палило ярким жаром впервые за короткое прибывание в Тэянтэле. Воодушевившись идеей прогулки Тэхён собрался за пару минут, прыгнув в джинсы и накинув бледно-розовую рубашку с принтом и коротким рукавом, подаренную на прошлое день рождение и ни разу не ношеную. Наксу всучила соломенную шляпу, перевязанную голубой лентой, и солнечные очки в золотой оправе. Выглядел Тэхён как нечто среднее между повесой из мегаполиса и фермером с полей. В самый раз.

У озера скопился народ с шезлонгами, покрывалами и зонтиками. В синем зеркале волн плавало несколько человек, визжа и брызгаясь осколками. Тэхён занял укромное место вдалеке, рядом с деревом, и уткнулся в телефон: манхва сама себя не дочитает. Очки пришлось снять: в тени было хорошо видно и солнце не мешало.

От пронзительного детского визга защекотало в ушах, и Тэхён вскинул голову. Пара девочек кидали друг в друга надувной мяч и случайно попали в мальчишку лет четырёх. Родители столпились вокруг и ругаясь, и утешая. Против воли Тэхён улыбнулся.

Стащив обувь, он вытянул ноги и отложил телефон, засмотревшись вдаль: на людей, на солнце, на небо и озеро. Ветер лёгким касанием щекотал шею и босые ступни, лента на шляпе трепыхала. Может, в этом и есть суть? В свободном полёте. В одном мгновении полного единения с природой. В коротком миге, когда тяжёлые мысли теряют вес, опадают листьями на землю и ударяются со звоном, как разрубленные кандалы. В мимолётном забытьи.

Взгляд расфокусировался. Из дрёмы наяву Тэхёна вывел звук затвора. Внезапно мир снова стал чётким, и в нём с ехидной ухмылкой появился тот самый парень. Сердце ударило, ожив. Он казался другим, и он собирался что-то сказать, его восхитительным рот с родинкой под нижней губой распахнулся и втянул воздух.

— Как тебя зовут? — выпалил Тэхён, опередив.

— Чонгук, — не растерялся парень и привалился рядом, дёрнув бровями в призыве назваться тоже.

— Тэхён.

— Посмотришь? — Чонгук небрежно подкинул фотоаппарат в руке, наверняка тяжелый и дорогой.

Тэхён кивнул, и Чонгук придвинулся ближе и принялся листать фотографии, которых успел сделать не одну и не две. Сколько же времени он тут стоял и не заметно следил? Тэхён поджал губы и стянул шляпу. Ну и убожество. Хотя вроде бы симпатичное. Или просто фотограф талантливый.

— Я тут странный какой-то, — наконец выдал Тэхён. — И вот это незаконно.

— Заявишь на меня?

Тэхён усмехнулся.

— Ты не местный, и не знаешь, что полиция подо мной ходит, — развернувшись корпусом, заявил Чонгук и толкнул языком в щёку. Проколотая бровь дрогнула.

— А-а, так та шпана — твоя банда? — подхватил Тэхён. — Спасал меня от своих же? Или специально натравил?

— Раскусил, я подослал их, чтобы к тебе потом подкатить.

— Мой герой, — покачав головой, Тэхён тихо рассмеялся. Лицо вспыхнуло. Они же не флиртовали? Боже, к чему он сказал «мой»?

— Окей, можешь мне отомстить, подкрадешься и тоже сфоткаешь...

— Просто сотри всё, — снова перебил Тэхён.

— Мне они нравятся, разреши оставить.

При дневном свете Чонгук не казался таким уж большим и опасным, как в тот день, скорее милым с этим его просящим взглядом. Уж точно не бандит, а до ужаса привлекательный наглец.

— Ладно, — пожал плечами Тэхён. Просто отказать Чонгуку не было сил. Всего лишь фото, ничего такого. Зачем-то же они ему нужны?

— Я никому не покажу, — пообещал Чонгук низким голосом, от которого тело покрылось мурашками.

Прочистив горло, Тэхён завозился от внезапно ставшего неудобным положения, сгибая ноги в коленях, и украдкой скосил глаза. Ни на секунду не отвернувшийся Чонгук откровенно улыбался, следя за ним.

— Хочешь посмотреть другие?

— Мгм.

Принимая фотоаппарат, Тэхён заметил на тыльной стороне ладони тату, на секунду зависнув. Чонгук заметил и протянул руку, давая рассмотреть двойной круг, внутри которого были начерчены треугольник, пятиугольник и нарисованы три символа. Были и другие линии, и круг поменьше и мелко-мелко написанные слова на другом языке.

— Что это?

— Ошибка молодости.

— Штука для вызова демонов что ли?

Наклонившись ближе, без намёка на улыбку, почти шёпотом Чонгук произнёс:

— Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas.

И Тэхён снова завис, чувствуя, с какой тяжестью сжалось сердце, и, не выдержав серьёзности, засмеялся негромко, неловко опустив голову.

— Что это, боже? Ты знаешь латынь? — взглянул исподлобья.

— Нет, но я смотрел «Сверхъестественное». — Чонгук почему-то не звучал весело, будто не было никакой шутки. Он распрямился и прислонился к стволу дерева.

Замявшись, Тэхён прикусил щеку изнутри и со смущением отвлёкся на фотографии. Они не были обработаны, но каждое из них было полноценным, не требующим вмешательств. Они были прекрасны. От одинокого жёлтого цветка на сыром зелёном поле до бродячей собаки, спрятавшейся в ливень под навесом. От согнутых натиском ветра деревьев, поклоняющихся земле, до искренней улыбки человека с узкими щёлками глаз. Глубина резкости, композиция, ракурс — всё было идеально.

— Я храню здесь самые лучшие.

— Где же худшие? — не отрываясь, отозвался Тэхён, заворожённо рассматривая чёрный пугающий силуэт, рассекающий пустое закатное небо.

— А, они, — Чонгук сделал паузу, — не существуют.

Здоровая самооценка здорового человека. Глупо усмехнувшись, Тэхён вернул фотоаппарат, лишаясь целой истории, целой души, в которую удалось мельком заглянуть. А всем ли Чонгук с такой лёгкость открывался и хвастал?

— Ты первый, кому я всё показал.

— Ты мысли что ли читаешь? И бандит, и телепат.

— Во мне много интересного.

Глаза — отражение души, а в глазах Чонгука плескалась чернеющая бездна. И в ней Тэхён впервые нашёл незнакомый трепет.

☾☼

Родившись в Тэянтэле, Чонгук знал каждый уголок и переулок, что восхищало Тэхёна, потому как сам он запросто мог потеряться в Инчхоне и долго бродить, кое-как следуя карте и выспрашивая прохожих. А с Чонгуком было не страшно. Твёрдым шагом он вёл Тэхёна по незнакомым улицам, без умолку болтая. Фотоаппарат, кажется, всегда был сумке, и то и дело Чонгук заставлял Тэхёна остановиться то тут, то там и принять нужную позу. Камеры Тэхён всегда смущался. Чем старше он становился, тем меньше мелькало его лицо в семейном альбоме. Мама все равно умудрялась подловить сына в важные моменты жизни «себе на память». Вышло правда так, что вспоминать осталось ему самому.

В городе был всего один книжный магазин, и они пришли сюда, потому что Чонгуку нравилось бродить меж стеллажей. У кассы стояла пожилая женщина, словно орлица наблюдающая за посетителями. Вторая — молоденькая консультантка — предлагала помощь, но она оставалась незамеченной для других.

— Замри, — снова послышался приказ сквозь толщу мыслей и щелчок. — Ты очень красивый, когда уходишь в себя, а делаешь ты это ужасно часто, не замечал?

Чонгук часто делал комплименты, Тэхён перестал реагировать, потому что язык отказывался шевелиться, да и уверенности в том, какой контекст вкладывал Чонгук, не было. Озвучивает как факт или пытается смутить? Заинтересован или прямолинеен? Спрашивать на третий день знакомства, а не подкатываешь ли ты часом, духу не хватало, что не мешало проигрывать кучу сценариев, разнящихся от полного унижения до страстных поцелуев. Тэхён чувствовал себя отупевшим, стремительно и фатально.

Прочистив горло, он схватился за первую попавшуюся книгу, переворачивая, чтобы прочесть аннотацию: древний замок, древний вампир, строптивая рабыня и наказание плетью. Вытягивая шею, Чонгук наклонился к самому плечу.

— О-о, — голос завибрировал и защекотал рядом с ухом. Тэхён покрылся мурашками, электрические змеи прокрались по позвоночнику вверх. — Тебе нравится такое?

— Нет, — промямлил Тэхён и поставил книгу обратно.

Позорище. Он и правда тупеет, процесс необратим. Близость переворачивала внутренности, посылая сигналы тревоги в мозг. Чонгук отклонился, отступая к соседнему стеллажу, и Тэхён вздохнул полной грудью. Он обернулся, уставившись на сильные бёдра и подняв взгляд к широким плечам. Свободная серая футболка не скрывала жилистых рук, покрытых еле заметными волосками, и острых локтей, но явно прятала мускулистую спину.

Тэхён замер, но вдруг справа от него повеяло холодом, и мимо проплыла консультантка. Зрачок зацепился за неё, провожая. Она остановилась и медленно повернула голову. Очерченный алой помадой рот приоткрылся. Между губ растянулись тонкие чёрные нити. Стеллажи вокруг поплыли. Фон размылился. В глазах зарябило. Заложило пробки в ушах. Женщина мученически изогнула брови.

— Тут недалеко есть одно прикольное место, — Чонгук толкнул плечом.

Зрение упало до черноты, и Тэхён зажмурился на секунду, ощущая что вот-вот и сам упадёт, но когда картинка обрела чёткость, увидел одного Чонгука, вопросительно смотрящего в ответ. Тэхён заморгал, заозирался, но той женщины не нашёл.

Свежий воздух отрезвил.

Всякое может привидеться. И люди всякие бывают... Пара глубоких вздохов помогла восстановить душевное равновесие. Чонгук расплачивался на кассе. Сквозь стекло Тэхён проследил за тем, как тот развернулся и направился к выходу. Рядом мелькнула и консультантка. Она выглядела… нормально. Тэхён нахмурился. Совсем крыша поехала.

Звякнул колокольчик. Широко улыбаясь, Чонгук попросил:

— Протяни ладонь.

— Зачем?

— Давай же.

Так в руке Тэхёна оказалась жвачка «Love is...», а прикольным местом оказался магазинчик дисков, располагающийся в стареньком здании, которое снаружи не представляло из себя ничего. Крупные ступени и невзрачная вывеска были самыми примечательными. Но внутри дело было противоположно: много тёплого света окутывало крошечное помещение, на стенах без единого пробела ютились диски. Единственным проблеском было место кассы, где висели объявление «В ПРОКАТ НЕ ОТДАЁМ!!!» и два плаката с Фредди Меркьюри и Одри Хепберн. На трёх низких столиках напоказ лежали новинки. На двери, ведущей, по всей видимости, в подсобное помещение, сверкала грудью незнакомая японская модель в почти ничего не прикрывающем купальнике. У потолка висела колонка, откуда играла незатейливая поп-песенка, похожая на те, что крутили в подростковых фильмах двухтысячных. Покупателей не было. Кассира тоже.

С интересом Тэхён брёл вдоль стен, выхватывая бегло названия. Постеры в большинстве выглядели нелепо: актёры были будто вырезаны в фотошопе, шрифт в толстой обводке тоже вызывал сомнения, но были и аккуратные экземпляры в тонких матовых коробках.

— Они не лицензионные?

— Ага, лучшая пиратка на свете, — с оскалом и детским восторгом в глазах проговорил Чонгук.

— Тц, что ты тут забыл? — послышалось позади, и Тэхён обернулся.

Низенькая девушка с каре, в туфлях на застежке с огромной подошвой, шортах, перчатках без пальцев и рубашке застыла рядом с входом в подсобку.

— О-о, а вот и капитан Джек Воробей, — в голосе Чонгука заиграли нотки озорства.

— Кончай, ушлёпок, — девушка зашла за кассу, где, по-видимому, прятался и компьютер, и принялась клацать по клавиатуре, даже не садясь на стул.

— Я так быстро не передёргиваю.

Против воли Тэхён неслышно усмехнулся, продолжая неловко наблюдать.

— Не позорься перед своим парнем.

— Это Тэхён, и, да, он парень, но не мой. А это Сыльги́-нуна, как видишь, она местная пиратка.

Не отрываясь от экрана, Сыльги́ подняла руку и показала фак. Тэхён снова беззвучно усмехнулся, на периферии прокручивая мысль о том, что у Чонгука может быть парень. Не девушка.

— Вы типа бывшие?

Одновременно двое воскликнули:

— Фу!

— Боже упаси!

Послышалась душераздирающая громкая вибрация. Чонгук достал телефон и, мельком посмотрев на экран и смахнув «принятие звонка», вышел со словами: «А, да, хён». Оставшись наедине с Сыльги, Тэхён поджал губы и отвернулся к стеллажу, надеясь, что Чонгук быстро вернётся. В ряд расположились диски с альтернативной рок-музыкой. Было время, когда Тэхён слушал только её, так что большинство британских и американских групп, попавшихся на глаза, оказались знакомы хотя бы по одной хитовой песне. Аккуратно вынув чёрный диск с изображением четырёх человек и названием группы, Тэхён перевернул его и на обратной стороне обложки остановился на шестнадцатой композиции. «Гимн ангелов». Тэхён сглотнул ком.

— Так ты новый приятель Чонгука? — Сыльги подкралась со спины. — Нравится рок?

— Мы знакомы всего пару дней, — среагировал Тэхён, чуть сжимая пальцы. — Э, да, нравится.

— Чонгук редко проявляет к кому-то интерес. — Длинные серьги Сыльги раскачивались. — А мне по душе трот. — Щёлкнув зажигалкой, она закурила, не отводя глаз.

Терпкий горький запах вызывал тошноту. Сморщив нос, Тэхён постарался дышать неглубоко. Он ненавидел это. Мама курила до тех пор, пока не рассталась с отцом. Сфокусировавшись на чёрном лаке и зажатой меж пальцев сигарете, Тэхён не позволил себе упасть в трясину.

— Не куришь? — Сыльги затянулась и выпустила дым. У неё были красивые напоминающие бантик губы. Моргнув, Тэхён попытался вытеснить недавнее воспоминание о красной помаде.

— Пробовал пару раз вейп в универе.

— Я слишком стара... Какая разница, чем травиться?

— Сколько тебе?

— О-о, очень много, мальчик. — Бантик растянулся, являя чуть выпирающие передние зубы.

И наконец вернулся Чонгук, спасая от омута блевотной вони:

— Йа! Решила нас тут всех отравить?

— Зожник хренов, — расслабленным голосом произнесла Сыльги.

— Уходим, пока не провоняли, — схватил за ткань рубашки Чонгук, и Тэхён последовал за ним беспрекословно. Он было дёрнулся, чтобы поставить обратно диск, но Сыльги махнула рукой.

— Оставь, ты мне понравился. — Чонгук остановился вслед за Тэхёном. — Хочешь пойти с нами к лесу? Мы собирается там, ну знаешь, молодые ребята и девчонки, песни, алкоголь, м-м?

— А ты не слишком стара?

Скрипучим злым голосом Сыльги рассмеялась, точно ведьма из мультика, и вдруг посмотрела сквозь Тэхёна, наверняка на Чонгука позади.

— Так хочешь?

— Да.

Четыре секунды прошли в молчаливом переглядывании, места в котором для Тэхёна не было. Он даже успел ощутить себя лишним, если не навязчивым.

— Я зайду за тобой, — безэмоционально пообещал Чонгук.

Когда они вышли, он показался Тэхёну странным, закрывшимся и холодным — ничего похожего на радушного паренька, который помог донести пятилитровку. До момента расставания Чонгук не прикоснулся к фотоаппарату. Единственный кадр он сделал рядом с домом Тэхёна, окликнув напоследок и внезапно ослепив вспышкой. Чонгук стал прежним.

Лежа на кровати, Тэхён думал о нём, вертя в руках диск и напевая трек номер шестнадцать, который знал наизусть.