Через какое-то время нас сдёрнули в участок. Нашлись новые улики по делу о поджоге. И да, нашлись виновные.

Не только охотники-маньяки.

Но и одна достаточно симпатичная леди, что удивительно. Девушка, по виду не старше меня, надо сказать. Тёмные, почти чёрные волосы, стрижка-каре и злые холодные глаза.

Мне показалось, что она хочет меня препарировать. Судя по её лицу, я угадала мысли, которые крутились в этой голове.

Мисс Алёне Рубник было восемьдесят три года.

И она с детства была влюблена в сына подруги матери. И родительницы, сплетничая длинными зимними вечерами, пророчили её в невесты Глебу.

Я невольно зашипела.

Мой валенок!

Да-да, только вот она была совершенно другого мнения. А мы были настолько беспечны, что ругались слишком громко.

Точнее, громко говорили его родители. Они тоже давали показания, и я чуть расслабилась, видя бледное лицо Изольды Алексеевны. Всё же они не причастны к поджогу, а это уже хорошо. Страшно жить и думать, что от тебя хотели избавиться родители, а Глеб будто выдохнул, когда понял, что они не виновны.

А вот Алёна очень даже виновна.

Услышав наш разговор тогда, она поняла, что не видать ей Глеба - как своих ушей. И по доброй традиции решила: «Так не доставайся же ты никому».

И вышла на связь с охотниками, умело разыграв бедную девушку, которую преследует жестокий оборотень. На этих словах «жестокий и ужасный» изумлённо смотрел на Алёну, явно не понимая, как ей вообще могло прийти в голову подобное.

Я вообще не понимала, есть ли у неё голова.

Суд состоялся, она, вместе со своими подельниками, села в тюрьму. И долго оттуда не выйдет, уж пушистые постарались.

Но Глеб с родителями всё равно до конца не помирился. Слишком уж много накопилось обид.

Хотя, думаю, со временем всё перемелется – мука будет.

А пока мы были в кафе, наконец-то собравшись всей семьёй. Отмечали завершение уголовного процесса и вступление Глеба в «пушистую братию» нашей семьи.

Внезапно все замолкли и посмотрели на меня. Отвлёкшись от необыкновенно вкусного мороженого, я поняла, в чём дело.

Глеб стоял на одном колене, делая мне предложение.

Не утерпел всё-таки, валенок меховой.

Он признался, что готов был подарить мне кольцо уже на вторую неделю общения – у оборотней с влюбленностями быстро – раз, и готово. Влип.

Но он боялся, что я его пошлю. Правильно боялся. Я бы и сейчас его послала. Однако не стала. Что, собственно говоря, я теряю? Всё равно же уже решила - «моё».

Так что на пальце поблёскивало колечко с гравировкой, а рядом излучала флюиды счастья одна возмутительно радостная меховая тапка.

Нужно предложить ему лимончик, точно.

Пожалуй, это десятилетие можно записать в разряд удачных.