Примечание
В прошлых сериях:
Глава 76. "Двух десниц не бывает". Петир ворует колдуна у Вариса. Санса хочет проверить, кому из служанок может доверять - пишет два письма, которые не собирается отправлять. Она отдаёт по одному письму каждой служанке на хранение. Отправителем для одного значится Маргери.
Глава 77. "Жизнь из пепла". Осфрида К. наказывают за то, что он пытался изнасиловать Сару - выдали ему плетей. Капельки крови упали на юбки Сансы. Петир сжигает колдуна, и из яиц вылупляются драконы. Петир в разговоре с Сансой даёт понять, что Маргерри Тирелл больше нет в живых. Санса понимает, какая служанка её сдала, а какой она сможет довериться.
Глава 15. "Полезный навык". Мэт заходит в неудачный момент в шатёр лорда Тайвина. В него летит подсвечник.
Глава 30. "У всего есть своя цена". Варис и Петир сталкиваются на лестнице. Петир загадывает Варису загадку. "Если что-то не подвластно мейстерам… то кому?". Они заключают сделку: Петир отдаёт на время Варису свой корабль, в обмен получая зелье - противоядие от лунного чая. На одолженном корабле Петира Тайвина отвозят в Пентос к Иллирио.
Глава 28. "Пусть звонят в колокола". Джейме сообщает, что корабль, на котором отбыл Тайвин, потонул.
Глава 50. "Все дороги ведут в Тирош". Пентос. Тайвин сбежал от Иллирио и нанялся на первый попавшийся корабль под знаком короны Вестеросса. Оказалось, что это корабль Петира.
Глава 55. "Потерянный лев". Поплавав на корабле Петира, Тайвин сошёл с его корабля в Тироше.
Звёзды мерцали над садом. В дупле кривого дуба, склонившегося над фонтанчиком, царили тепло и уют. Стенки были выдолблены и заботливо обточены клювами — ни одной торчащей грубой иголочки, которая могла бы навредить нежным птенцам, а дно застелено стебельками трав, конским волосом, паутинками да пуховыми перьями из грудки родителей. Конского волоса было особенно много — не так давно шумные люди завезли в потревоженные лесные просторы густогривых коней. Сплошное раздолье для жителей леса, желающих поживиться материалом для норок гнёзд! Щипай — не хочу!
Мягкие голубые лучи, падающие на распушённые пёрышки родителей, распластанных над птенцами, медленно бледнели, меняли оттенок со льдистого на пшеничный. Где-то за лубом дуба да морщинистой корой, где завозился с рассветом сверчок, послышалась первая трель малиновок, поселившихся на крыше. Видимо, это пробудило и юных синичат — они показали из-под пухового бока матери свои красные широко разинутые рты с жёлтой каймой и тоненько запищали. Самка, не раскрывая глаз, требовательно пихнула головой в пушисто-нахохленный бок самца. Тот тяжело вздохнул, зацепился за край дупла клювом, подтолкнул себя лапами и выбрался из гнезда.
Первым делом ответственный отец семейства искупался в фонтане и споро позавтракал сверчком. Потом отправился на поиски пропитания жене и детям. Набивая зоб личинками да многоножками, летал туда-сюда без передышки. Затем решил отправиться на разведку, осмотреть свои владения. Широко расправив сине-зелёные крылья с полосочками, он пролетел мимо окон дома — в одном мужчина с перебинтованной спиной бранился, разглядывая себя через плечо в зеркало, в другом рыжеволосая хозяйка что-то втолковывала послушно кивающей служанке. Тенью пролетел над рабочими — они сновали между крошечными домиками и загонами не хуже трудяг-муравьёв, кисливших язычок. Камнем упал между блестящих дуг купола, обогнул всю арену. Из одного окна восстановленного здания послышался громкий, полный негодования писк — будто птенцы неизвестного для синицы рода требовали еды у неопытного родителя. Самец синицы приземлился на одну из блестящих дуг, кичливо выгнул жёлтую грудку с чёрным платочком и обделал, от полноты души, проходящего внизу по песочку мейстера. Он мог гордиться собой — ведь его птенцы, в отличие от незадачливого самца в каменном дупле, никогда не голодали!
Солнечные лучи проливались сквозь заделанное железной решёткой окно и грели кузнеца в толстом поддоспешнике[1]. Денёк выдался жаркий, оттого по Джендри, облачённого в стёганую многослойную ткань, градом лил пот. А он, не замечая ничего вокруг, укачивал на руках маленький серебряно-молочный когтистый клубок, оглушительно громко, почти плачуще пищащий.
— Тише, тише маленький, — приговаривал он. — Ты уже и воды налакался, и сапог сгрыз — что тебе ещё надо?
Серебряный дракон вдруг резко замер, мигнул поочерёдно золотисто-влажными глазами. А потом грудка начала его угрожающе раздуваться. Джендри, наученный горьким опытом, успел приподнять его и отклонить голову в сторону. Писклявый чих сопроводился тоненькой струёй огня, пронёсшейся над его плечом. Дракон, словно получив облегчение, довольно заворчал и начал сворачиваться в ладонях незадачливого родителя в клубок.
— Наконец-то! — прошептал одними губами Джендри и осторожно уложил серебряный шипастый комок в корзину перед собой, рядом с таким же синим уже посапывающим комочком.
Утерев едкий пот со лба, Джендри на цыпочках прокрался к столу и забрал раскрытую книгу. Решил подождать и убедиться в крепком сне малышей, прежде чем попробовать отлучиться в отхожее место. Вернулся к корзине и сел перед ней, начав читать про себя с того места, где остановился ранее:
— Самцы имеют по две пары гребней. Первая пара располагается на голове и спускается на шею по бокам. Вторая идёт вдоль всего позвоночника… [2]
Дверь отворилась без стука, и вошёл мейстер Квадрон. Тут же споткнувшийся об остатки изгрызенного и изжаренного сапога. Глиняная крышечка с горшочка в его руках от этого сорвалась и ухнула на пол, брызнула черепками во все стороны.
От звона драконы встрепенулись. Выдохнули разом пламя, заставив вспыхнуть корзину высокими рыжими языками, стрелой вылетели из неё и заметались по комнате — грудью бестолково ударяясь по стенам и решёткам окон.
— Вы знаете, сколько времени я пытался их уложить! — взвился Джендри в отчаянии и замахав руками. Потом схватил стоявшее рядом ведёрко с водой и плеснул на полыхающую корзину. Привычным движением спихнул чёрный горелый остов от неё в сторону — в кучу таких же обугленных остатков. Достал из стопки вложенных друг в друга корзин новую и поставил её перед собой.
— Понадобится — уложите снова. Столько, сколько потребуется, — невозмутимо заявил мейстер, переводя строгий взгляд на скрученный и приставленный к стене прожжённый миэринский ковёр, длинные прорехи в бархате занавесок и исцарапанную столешницу столика из редких пород дерева.
— Это не так-то просто, — буркнул Джендри, ожидая, когда мельтешащие под потолком ящерицы угомоняться. — Я рассчитывал, что мы вдвоём с Кэттлблэком будем заниматься их дрессировкой.
Наконец, драконы выдохлись, не умея пока рассчитывать силы: один свалился за кровать, а второй — за сундук с гербом шагающего охотника.
— Сир Осфрид пока не в состоянии вам помогать. Я прилагаю все усилия, но не могу совершить чуда. — Мейстер недовольно поджал губы, лицезря повернувшегося к нему седалищем кузнеца. Джендри встал на четвереньки и, не церемонясь, за хвост вытащил из-под кровати запыхавшегося синего дракончика. — На вас возлагают большие надежды. И вы знаете, почему. В вас, как и в вашем отце, должна течь кровь Таргариенов. Вы обязаны стать наездником. Их дрессировщиком, воспитателем... — Джендри поставил за сундук ногу, и по ней шустро взбежал вверх серебряный дракон. Обогнул по кругу коленку, живот, вынырнул из подмышки и уселся на плечо, обвив шею хвостом. — Понадобится — хоть кормилицей или септой.
— Кстати о кормлении. — Джендри нахмурился, усаживая синего дракона на второе, свободное плечо. — Они ничего не едят. — Он махнул рукой на железную миску с заветренными кусками сырого мяса. — Телятина, оленина, свинина, перепёлка, лосось...
— Хотите сказать, что ваши воспитанники голодают уже второй день, а вы только сейчас сподобились сообщить мне об этом? — возмутился Квадрон. — Вас снабдили книгами. — Он сухим кивком указал на сундук с выкованным охотником. — Неужто там не нашлось нужной информации?
Серебряный питомец попытался прихватить ухо кузнеца клыкастой пастью, и Джендри привычно шлёпнул его по шаловливой мордочке.
— Про только вылупившихся дитёнышей там ни слова.
Мейстер начал задумчиво перебирать пальцами разномастные звенья цепи на своей груди.
— Милорд упоминал, что когда костёр, в который вошла принцесса Таргариен, отжил своё, то её нашли голой — одежда обратилась пеплом, — но целой и невредимой. Один дракон оплёл её шею, а двое других сосали молоко из её грудей... Осмелюсь предположить, что дитёнышам нужно предложить молоко. Я распоряжусь, чтобы вам принесли крынку с кухни. И убрали с пола осколки. — Он поставил горшочек, осиротевший без крышки, на стол. — Мазь от ожогов. Как вы и просили.
— Благодарю.
Второй дракончик, синий, попытался схватить его за другое ухо. Джендри легонько шлёпнул и его.
— Ваш... наряд... — мейстер тактично указал глазами на стёганку на вспотевшем кузнеце.
— С их когтями по-другому никак. — Джендри схватил за шкирки обоих дитёнышей и стащил со своих плеч. Дракончики попытались в них вцепиться когтями и пропороли толстую, подобную одеялу, тёмную материю, обнажив светлую набивку. Джендри опустил драконов за шкирки в корзину, как нашкодивших котят, а потом оттянул ворот поддоспешника, демонстрируя покрасневшее от царапин плечо. — Вот что оставили они, когда пытались цепляться за мою рубаху.
— Я принесу мазь и для этого. — Мейстер опустил глаза, наблюдая за тем, как заходившая ходуном корзина накренилась и упала. Непоседливые дракончики выкатились из неё и шустро поползли в стороны — один под кровать, другой под шкаф. — Кстати, о молоке. На днях прибудет кормилица для наследника нашего лорда. Мия Стоун как раз должна разродиться примерно в одно время с миледи. И леди Бейлиш велела всех предупредить, что её запрет «не обижать никого» также распространяется и на новую гостью.
Джендри равнодушно пожал плечами, не торопясь вставать с кровати. Устало и спокойно наблюдая, как синий дитёныш точит зубы об уже порядком погрызенный за два дня шкаф.
— У меня к вам одна просьба... — вдруг вкрадчиво начал мейстер. — В Цитадели некоторые мейстеры проводили эксперименты с редчайшими материалами — костью и чешуй драконов. Всё, что можно было добыть, с учётом того, что драконы издохли много лет тому назад. На тот момент.
— Чего вы хотите? — Джендри глянул на Квадрона с опаской. Даже отпихнул ногой серебряного воспитанника, показавшего было мордочку из-под него, обратно в подкроватные глубины.
— Самую малость. Свежую чешуйку или кончик когтя живого дракона. И каплю слюны, — глаза мейстера зажглись тем огнём, что свойственен всем учёным.
— Если я причиню им боль, выдрав, например, хоть одну чешуйку, то они перестанут мне доверять. — Огненный чих заставив слегка почернеть одну из ножек шкафа. — Я не стану их мучить. И не позволю никому другому. Меня назначили их наездником и дрессировщиком. Я — главный под этим куполом.
— Не забывайтесь, кто дал вам это всё. — Мейстер провёл рукой, красноречиво показывая и небедно обставленную комнату, и арену Логова за окном. — Не мните себя выше лорда Бейлиша. Не забывайтесь. Он настоящий хозяин драконов... и вас тоже. Вы — его собственность.
— Я благодарен лорду Бейлишу за всё, что он мне дал. И за то, что он спас меня. — Джендри топнул сапогом, в толстую кожу которого вцепились крошечные челюсти. Стряхнул с пятки серебряного нахала. — Мейстер Квадрон, вы не могли посидеть с ними хотя бы немного? Мне нужно посетить отхожее место.
— Вы должны научиться с ними справляться сами, — безжалостно возразил мейстер, кивнул на прощание и вышел за дверь. В ненадолго приоткрывшемся коридоре мелькнули и пропали серые юбки.
Вздохнув, Джендри решил дождаться, пока к нему придут убирать осколки. Или с крынкой молока. Тогда он сможет велеть посидеть им с дитёнышами, пока сам отправится по зову природы. Подняв драконов с пола — они как раз крались к опасно щерившимся осколкам, он усадил их в корзину и сел перед ними с книгой, решив продолжить читать, только уже вслух:
— Самцы имеют по две пары гребней. Первая пара располагается на голове и спускается на шею по бокам. Вторая идёт вдоль всего позвоночника... — Из корзины показалась синяя мордочка. — Гребни начинают сильно увеличиваться через один год после появления драконов на свет. Тогда они считаются уже половозрелыми. Когда драконы чем-то взволнованы или находятся в состоянии возбуждения, то это сказывается и на их гребнях. — Синяя мордочка мигнула поочерёдно глазами и распушила два крохотных гребешка, словно выражая свой интерес и внимательно прислушиваясь к голосу. — Девочки имею гребни только на спине...
Из корзины показалась теперь и серебряная мордочка. Джендри посмотрел на неё внимательно поверх книги, а потом отложил её и почесал шипастую макушку без гребней.
— Так ты, выходит, девочка?
Дракониха утвердительно пискнула и довольно прикрыла глазки.
— Как же мне тебя назвать?
Джендри понимал, что малышам нужны имена. Но пока никак не мог подобрать подходящие. Синий свернулся в клубок и спрятал морду под крыло. Он часто так сворачивался и прятал нос. То ли был более спокойным и стеснительным, то ли просто уродился лежебокой. Его сестра по натуре была более игривой. В какой-то степени даже дерзкой. И смелой. Джендри вспомнил, как чуть не обмер от страха, когда она поутру вылетела в окно и забралась на самую вершину купола. Когда Джендри делал расчёты для металлических дуг, то ему и в голову не могло прийти, что то, что может удержать гигантского дракона, с лёгкостью пропустит крошечного. К счастью, дитёныш спустился к нему сам, насмотревшись вдоволь, как рабочие бестолково бегают по арене с лестницами, безбожно короткими для купола, и вопят от страха. От греха подальше на окна поставили решётки.
Оскалившаяся, будто улыбающаяся смелая дракониха невольно кого-то ему напоминала.
— Так как мне тебя назвать? — спросил её Джендри, почёсывая уже по спине, между изящно сложенных крыльев. — Может быть, Нэн? — Он вспомнил одно из имён Арьи, которое она носила во время их скитаний. — Нет, такое простое имя точно не подходит такой красавице. Может, тогда Арри? — Шипастый молочный хвост мотнулся из стороны в сторону. — Нет, такое имя может не понравиться королеве Серсее, когда вы подрастёте, и мы вас ей представим.
Он задумался, и его рука остановилась. Девочка, недовольная прекращением поглаживаний, боднула носом ладонь, выпрашивая ласку.
— Ласка! — Лицо Джендри озарилось радостью. — Я назову тебе Лаской.
Это имя младшей Старк больше подходило любящей нежность драконихе. Кончик молочного хвоста задел синего лежебоку, и он клацнул челюстью, хватаясь за него.
Идти к нему из прислуги пока никто не спешил. А выпитое утром уже изрядно давило на мочевой пузырь.
— Ну и что мне с вами делать? — спросил он сцепившихся в драке дракончиков. Эти чешуйчатые бестии настолько прикипели к нему за два дня, что не давали ему и шага ступить без них. — Давайте попробуем так, — решительно заявил Джендри и накрыл катающихся хвостатых перевёрнутой корзиной. На плетёное донышко поставил сверху горшочек с мазью, придавив.
Стоило Джендри дойти до двери и схватиться за ручку, корзину перевернули, по полу размазали мазь, а в его плечо и коленку вцепились всеми восьмью когтистыми лапами двое неугомонных чудовищ.
— Ладно, прогуляемся вместе.
До отхожего места он прошёлся по коридору, думая, как поступить с ними в конце. Как назло, никого из прислуги не наблюдалось.
— Посидите тут, — заявил он в приказном тоне, сдирая с себя драконов — прорех на стёганке стало больше — и усаживая их на каменную кладку пола. Приоткрыл дверь нужника и перешагнул через порожек.
— Сидеть! — рявкнул он, когда синий, шустро перебирая лапами, попытался проскользнуть по полу между его ног.
Стоило ему наклониться, чтобы поднять непослушную ящерицу, как его по голове огрело крыло пролетающей над ним тушки.
— И что мне с вами делать? — в который раз спросил он сорванцов. Один довольно устроился у него в руках, а его сестра теперь свесилась над деревянным сидением с дыркой, зацепившись когтистыми лапами за дощатую стенку. Правда, долго она там не задержалась — взмахнула прекрасными белыми, как у голубки, крыльями и приземлилась к нему на плечо.
Следующие попытки выпроводить нахалов так же не увенчались успехом.
Джендри тяжело вздохнул, сдаваясь, и прикрыл за собой дверь. Развязал тесёмки штанов. Девочка с интересом вытянула изящную шею, пытаясь рассмотреть, что он достаёт, но он прикрыл ей ладонью любопытную мордочку. Когда он закончил и стряхнул, то Ласка на его плече подняла хвост, отклячив задницу, и оросила рукав его стёганки.
Не так себе представлял дни воспитания величественных драконов Джендри, когда читал книжки с цветными картинками.
Возвращаясь в свою комнату, молодой кузнец столкнулся на пороге со служанкой с крынкой молока в руках.
— Мейстер велел принести вам, — смущённо пояснила она, присев перед ним в коротком реверансе, как перед благородным.
Джендри скользнул равнодушным взглядом по её серому скромному платью, поблагодарил и забрал крынку. Сел на кровать, вылил из миски воду в ведро и налил в неё уже молоко.
— Вам чем-нибудь помочь, сир? — снова подала голос никуда не спешащая уходить служанка.
Джендри растерялся, терзаясь сомнениями — поправлять её или нет. В отличие от Осфрида, сиром он не являлся. Хотя надежда, что он станет не только драконьим всадником, у него была. Вот только мейстеру не стоит знать о его мечтах.
— Как тебя зовут? — обратился он к ней.
— Сара.
Девушка скромно опустила глаза, затрепетав длинными ресницами. Хорошенькая. И она стала первой, кто предложил ему свою помощь.
— Поможешь покормить мне их?
Сара со сладкой улыбкой согласилась.
Джендри усадил в корзину синего дракона, чтобы не мешался, и взял под пузо его сестру. Сара поднесла к шипастой мордочке миску. Дракониху аккуратно ткнули носом в молоко, а она недовольно зафыркала и замотала головой, разбрызгивая белые капли. Её брат ревниво запищал и дыхнул пламенем — корзинка вспыхнула как хворостинка. Джендри подскочил и выплеснул из ведра остатки воды на пламя, облив и обуглившиеся вмиг остатки корзинки, и недовольного поджигателя.
— Можешь принести ещё воды? — попросил он новоявленную помощницу.
Сара кивнула и унесла пустое ведёрко.
После того, как она принесла его полным, она поделилась свежей идеей — налить молоко в бурдюк, чтобы кормить было удобней. К сожалению, это не помогло, но, растерзав бурдюк в клочья, драконы снова решили затихнуть и поспать. Тогда Сара, заметив подранную и замаранную стёганку, предложила принести ему свежую. Джендри не возражал. Стягивая с себя пропитанный потом и попорченный драконами поддоспешник, он невольно продемонстрировал ей предплечье и грудь с ожогами. Сара заохала и предложила принести ему мазь. Джендри выразил и своё согласие, и благодарность.
Сара вернулась быстро с целым подносом вещей. Обтёрла его спину и грудь мокрой тряпицей, окуная её в расписной тазик. Обработала аккуратно — даже тихонько дула, чтобы ему было не больно — ожоги и царапины.
Вскоре пришёл мейстер и доложил, что пришло письмо от лорда Бейлиша. Королева-регент желает видеть наездника на «своих» драконах. После обеда Джендри будет ждать и лошадь, и сопровождение в Красный замок. Сара, в момент диалога с мейстером, бесшумной тенью присутствовала в комнате — веником и совочком собирала в ведро остатки от всех пожжённых корзин. После она торопливо унесла их. И вернулась с куском чешуйчатой кожи.
— Если застелить это в корзину, то драконы не смогу её подпалить изнутри, — пояснила она.
— Где ты взяла драконью кожу? — с подозрением протянул Джендри, не спеша принимать баснословно дорогой отрез.
— Я... — Сара растерялась. — У госпожи взяла.
— Ты его украла?
— Конечно, нет! — Девушка побледнела от испуга. — Я... попросила.
— И леди Бейлиш, решившая вчера высечь одного наездника на драконах, решила ни за что наградить второго щедрым подарком?
Лучше бы она сказала, что она попросила кожу с заботой о питомцах мужа госпожи. Или хоть что-нибудь ещё. Вместо этого Сара стояла, глупо хлопая ртом, как немая рыба. Это не понравилось Джендри. Так поступают те, кто не знают, что ответить. Значит, она никак не могла придумать ложь. И скрывала некую правду.
Отчего вдруг служанка, за притрагивание к которой высекли одного всадника, стала вдруг помогать и хлопать ресницами перед другим? Джендри носом чуял вонь, достойную сточной канавы Блошиного Конца. Эти гнилые игры благородных ему не нравились.
— Веди ко мне свою госпожу. Я с ней поговорю, — угрюмо заявил он ей, отворачиваясь, не желая смотреть больше ей в лицо. А ведь сначала она показалась ему милой. И на что он, дурак, надеялся? Что потный и грязный кузнец может кому-то приглянуться?
Сара бросила отрез кожи на пол и вылетела из комнаты. Подхватив юбки, она понеслась в дом госпожи.
— Миледи, не гневайтесь, но... Сир Джендри велел вам явиться к нему.
Чашечка из тонкого фарфора замерла в тонких пальцах, не коснувшись губ. Санса опустила её на расписанное узорами блюдце, сапфир сверкнул на кольце.
— Мне? К нему?
Служанка боязливо кивнула.
Очевидно, план по налаживанию отношений с кузнецом рушился на глазах. И это тогда, когда он собирался отбыть в Красный замок! Санса велела пересказать Саре её последний диалог с «сиром Джендри», и та постаралась передать его слово в слово.
Санса задумчиво покрутило кольцо на пальце. Какую тактику ей выбрать, как повести диалог с кузнецом? Не просто с кузнецом — с дрессировщиком и будущим наездником на драконах. С тем, кто в жилах имеет капли крови Таргаринов. Спасибо Саре, что преданно подслушала это для неё.
Если разговор с Джендри окончится неудачей, то он всё расскажет мейстеру. Или напрямую Петиру, когда увидится с ним сегодня в столице.
Терзаясь мыслями, Санса поднялась и прошлась по комнате. С туалетного столика, заваленного всякой чепухой, подняла кинжал в ножнах, покрытых россыпью бриллиантов. Покрутила его в руках. Служанка, которая не могла не помнить, как Санса приставила этот кинжал к её горлу, вдруг задала неловкий вопрос:
— Вы умеете им пользоваться, госпожа?
Санса грустно улыбнулась.
— У меня был прекрасный учитель.
Служанка громко сглотнула.
— Вы применяли его когда-нибудь?
— Однажды я всадила его в руку мужчине.
Не желая больше пугать глупышку Сару, Санса отложила оружие обратно на столик. Скрыла его средь склянок с духами из Лисса.
— Сара, подай мне голубое платье, которое я носила вчера перед обедом.
Перед битвой нужно тщательней выбирать доспехи.
Леди Бейлиш вышла в сад в полном облачении, направилась в Драконье Логово. Из тени дома вырос и последовал за ней её преданный Пёс, угрюмый и молчаливый. Нежно-голубые юбки его госпожи с крохотными засохшими каплями крови Кэттлблэка шуршали над мощёными дорожками между пышных кустов камелий.
Санса пересекла покрытую песком арену, бросив лишь один задумчивый взгляд на обугленный столб. Про себя отмечая, что надо бы отдать приказ убрать остатки кострища. В пепле виднелись маленькие ямки, будто кто-то копался там и искал что-то. Снова зайдя в здание-кольцо, но теперь уже изнутри, она поднялась по лестнице и прошла по тёмному коридору с узкими окнами до покоев будущего всадника.
Кузнец сидел на широкой кровати, застеленным одеялом с подпалинами. Между его широко расставленных ног в высоких исцарапанных сапогах стояла корзина. Из плетёных стен выглядывали кончики проложенного внутри отреза чешуйчатой шкуры. Послышалось рычание, а затем звук подобный тому, как дуют в мятый рожок. Лицо Джендри и его плечи в тёмной стёганке озарились отсветами огня. Шатающаяся корзина, проложенная кожей, уцелела.
— Вижу, вы оценили мой подарок.
Санса прикрыла за собой дверь, оставив снаружи на страже Сандора. С ним никто не рискнёт приблизиться и подслушать.
Джендри сдвинул густые чёрные брови, бросил на неё недоверчиво-недовольный взгляд.
— Леди Бейлиш, я мало знаком с играми знати. Но знаю, что нередко от них страдают люди.
То, как он мало знает, Санса уже поняла. Просто кузнец велел позвать к себе жену своего лорда, не поклонился или хотя бы не встал в её присутствии и свою речь начал без какого-либо приветствия. Что ж, она могла понять его в какой-то степени. Бастард короля должен был знать, к чему приводят интриги. Приказом Джоффри ублюдков его отца умертвили в один день. Но, очевидно, не всех. Если у Джендри есть хоть капля ума, то найдутся и крупицы страха. В бегах, живя под гнётом мыслей о разоблачении, не находил он места для этикета. Да и перед кем, для кого ему учить придворные ужимки? Драконам скорее уместней будет твёрдая рука.
— Леди Бейлиш, вы подослали ко мне свою служанку, велели ей меня соблазнить, послали отрез драконьей шкуры для моих воспитанников. Вы либо задумали меня расположить к себе, осыпая всякими милостями, либо собрались мне угрожать наказанием. — Он пальцем, вымазанным золой, ткнул в сторону её юбок, замаранных кровью его друга. — Что вы от меня хотите?
Санса почувствовала себя ошарашенной его словами. У неё и в мыслях не было положить свою служанку, которую она совсем недавно спасла из лап сира Осфрида, под кого-либо, не считаясь с её чувствами. Чтобы потом угрожать Джендри карой за якобы изнасилование. Как вела себя эта глупышка с юным горячим кузнецом? Оставалось лишь посетовать на то, что сама Санса не продумала все её речи, не заготовила ложь на случай, если спросят Сару про отрез кожи для дитёнышей. Надо будет учитывать это на будущее.
— Я слышала от мейстера, что вы не справляетесь, — со спокойным, как гладь озера в безветренную погоду, ответила Санса. — Драконы — ценное вложение моего мужа. Поэтому я велела своему человеку позаботиться и о дрессировщике, и о его... воспитанниках. Считайте это подарком не лично вам, а вашим дитёнышам.
— Почему тогда служанка не смогла ответить на вопрос об отрезе? Или почему не послать слугу, хотя бы ваше верного Пса? От сильного мужчины пользы больше, чем от девушки, привыкшей бороться лишь со шнуровкой вашего платья. — Он поднялся и сделал шаг вперёд, закрывая собою корзину с малышами. — Я вам ни капли не верю, леди Бейлиш. Вы лжёте мне, собираетесь использовать. Запугивать. — Он махнул рукой на юбки с бурыми пятнышками. — Я ненавижу ложь. Уходите подобру-поздорову. И никогда не приближайтесь к моим детям.
Санса побледнела, в груди словно остыл воздух, покрыл лёгкие изморозью изнутри. Она уже успела десять раз пожалеть, что рискнула надеть именно это платье. Что понадеялась, что сила и страх именно то, что всегда проложат дорогу. Увы, не вышло ни наладить отношения между Сарой и Джендри — не передаст он письмо, послушавшись подругу. Ни вызвать в нём страха или тем более уважения к ней. Санса словно стояла на тонкой каменной перемычке, ведущей от галереи к галерее высоко над двором Красного замка. И боялась сделать неверный шаг, оступиться, полететь вниз на беспощадные камни далеко внизу.
— Вы сказали, что ненавидите ложь... — прошептала она, опуская ресницы в смирении. — Готовы ли вы услышать тогда правду, сир Джендри? — Она чуть польстила ему. И изобразила скорбь на лице. Неуловимо вновь почувствовала, как её хрупкая фигура закостенела, превратилась в зажатую загнанную жертву. Так, как ходила она некогда по коридорам Красного замка. «Маленькая жертва в руках Ланнистеров,» — сказал Осни. Именно сейчас Джендри должен увидеть эту жертву, как хищник почувствовать её страх и отчаяние.
— Сир Джендри, сможете ли вы сохранить мою тайну? Тайну, которая погубит меня и моё нерожденное дитя, если вы меня решите предать. — Она подняла на него невинные затравленные глаза.
— Вам что-то угрожает? — Джендри растерял всю свою грозность. Грубому кузнецу привычнее махать молотом перед атакующим в открытую противником. Перед девушкой в беде он явно почувствовал себя неловко, сам стал беззащитным.
Санса кивнула.
— Я никогда бы не пошла на бесчестный поступок. Я пришла к вам, сама ещё не зная, как вести себя с вами. Но мне отчаянно нужна ваша помощь, я не могла не попытаться. — Она сложила руки перед собой на юбках, чувствуя, как неуловимо сжимаются её плечи. Словно вся она пытается стать ещё меньше, спрятаться от чужих глаз. Она представила, как к ней приближается сир Меррин Трант, чтобы ударить её по приказу Джоффри. — Вы обещаете, что сохраните в тайне всё, что я вам расскажу?
— Конечно, миледи, — торопливо и простодушно отозвался Джендри, от волнения даже провёл пятернёй, взлохматив буйные вороные, как у его отца, волосы на голове. Хорошо бы смотрелась на них изящная золотая корона. Бастард, если его отмыть и приодеть, был статен, плечист. За такого любая леди вышла бы замуж охотно, стала его королевой. И он никогда бы не посмел обидеть её даже словом. Увы, бастард был бастардом.
— Я ношу не своё имя... Меня выкрал и увёз силой лорд Бейлиш, — начала Санса, обнимая себя потерянно руками. Джендри хотел только правду? Он её услышит. — Я вышла за него замуж по его указке. У меня не было выбора. Перед септоном смиренно сказала «да». — Она вспомнила изумлённое выражение септона и опешившего Петира, когда сказала «нет». И как потом Петир объяснял ей расклад дел на Севере, как она говорила с мейстером, септоном, дозорным со Стены... Как Петир, когда она уже согласилась, застал её в их супружеской спальне не одну, а с маленьким лордом Робином, слушающим сказки. Удивление в глазах её мужа мешалось почти с восхищением. Он позволил ей выставить его из спальни. — Вы правы, сир Джендри, от игр знати нередко страдают люди. Мне ли не знать это теперь? Мой отец, моя мать, мои братья... — Она смахнула с ресниц слёзы. Взмахнувший меч над отцом на площади Бейлора, тело матери, сброшенное в ров с перерезанным горлом, голова Серого Ветра, пришитая на потеху к шее её брата. От воспоминаний щипало душу. — У меня никого не осталось. Кроме мужа, за которого меня выдали насильно. — Щёки покраснели уже не от слёз. Невольно вспомнилось, как она впервые прижалась к нему губами в Тироше, как позволила ему расшнуровать на ней корсет. Горячая крепкая грудь под её ладонями, щекочущие пальцы волоски у пряжки ремня. — И ребёнка, которого изначально не желала. Я знаю, что это грех. Но вы просили, сир, правду. — Она уронила руки на пышные юбки. Глаза не смея поднять выше корзины на полу с притихшими малышами. Вспоминая, как в далёком военном походе поняла, что носит дитя Тайвина под своим сердцем. Ключ к Северу, который внезапно для них двоих стал нечто большим. — Клянусь вам, сир Джендри, что это теперь не так — я смогла полюбить это дитя. Ещё не прижав его к своей груди, оно стало для меня всем миром. И, клянусь, я готова ко всему, чтобы его защитить.
Она прижала ладони к своему животу, боясь взглянуть на кузнеца. Страшась узнать, что её речи не подействовали на него. Прикладывая маску мученицы к лицу, она выверяла каждое своё слово. Из выбранных нитей правды сплела проникновенно-жалобную картину. По крайней мере, если у неё ничего не выйдет, то Джендри расскажет её мужу только то, что никак не отразиться на Сандоре. И ней самой. Мейстер говорил, что бремя беременности нередко сопровождается перепадами настроения — это она уже успела познать на себе. Скажет мужу, что в плаксивом настрое наговорила глупостей кузнецу. Петир лишь пожурит её за то, что неосторожно рассказывает о себе первому встречному.
— Леди Бейлиш, я клянусь, что помогу вам всем, чем смогу!
Испытывая огромное облегчение, Санса искренне его поблагодарила. В общих чертах, без опасных подробностей, она рассказала, как в путешествиях с мужем встретила своего дальнего родственника. Страшась, что Петир убьёт его, она попыталась ему помочь. Купила раба, дала ему еды и серёжки, чтобы он их продал. Теперь от подозрений мужа может пострадать и она, и Сандор.
— Мне некогда будет бегать по всему дворцу в поисках ювелира. — Джендри с задумчивым выражением покачивал корзину с мирно сопящими дракончиками. Говорили они от этого шёпотом.
— Я понимаю это. — Санса про себя радовалась, что успела найти общий язык до того, как он отбыл в столицу на поклон к Серсее. — Я знаю человека, которому могу доверять в Красном замке. И хочу через вас передать ему письмо. Но оно никому другому не должно попасть в руки, иначе погубит нас всех.
— Я сделаю для этого всё.
— Как часто вы будете ездить Красный замок?
— По правде говоря, я не думал, что отправлюсь туда так скоро... Скорее тут сыграл каприз королевы. Но у меня есть мысль, как вернуться потом туда снова. Если задумка выгорит, то я смогу помогать вам.
Ласка, не открывая глаз, потянулась всей тушкой в корзинке, выгибаясь как кошка, в потолок выставляя чешуйчатое белое пузо. Брат рядом с ней посапывал, спрятав морду под крыло.
— Как вы их назвали? — не удержала любопытство Санса.
— Серебряная это девочка. Я назвал её так в честь одной своей подруги, у них схожий характер... Вы её не знаете. А второму, мальчику, я пока не смог придумать имя.
— А какой нрав у него?
Джендри пожал плечами.
— Сложно пока судить. Слишком мало времени прошло. Он довольно скрытен, умеет красться, бесшумно припадая на лапы. И прячет всё время морду под крыло, особенно когда спит. Хотелось бы найти какое-то грозное имя, достойное его предков...
Дракончик, будто бы услышав, что говорят о нём, показал один глаз из-за крыла. Узкий вертикальный зрачок повёл в их сторону. И тут же снова спрятал всю мордочку за перепонку.
— Безликий, — Санса сама неожиданно для себя назвала это слово. — Так зовут легендарных убийц Браавоса. Они прячут или меняют лица, бесшумно подкрадываются к своим жертвам, и про них ходит множество красивых и леденящих кровь сказаний.
— Достойное имя для дракона, — согласился Джендри. — Жаль «Ласка» звучит не так благородно. Хотя оно мне нравится.
— Таргариены родом из Древней Валирии. И оттого давали порою своим питомцам имена на этом языке. Что если... перевести её имя на валирийский? Мустелла[3].
— Мустелла... — протянул Джендри, словно пробуя имя на язык. — Ей подходит. — Он устало потёр ладонью помятое лицо. — Леди Бейлиш, я тоже вынужден попросить у вас помощи. Только вылупившиеся дитёныши не знают, что такое день и ночь. Они буянят, пищаще плачут, коротко спят и всё повторяется вновь. Я не спал с момента их вылупления, не успеваю нормально поесть и не имею возможность даже отойти по естественной нужде, когда требуется. И голова уже идёт кругом от криков. Такое ни один человек не вынесет!
Санса не сдержала улыбки.
— Поздравляю, сир Джендри, вы познали счастье быть матерью.
Он глянул на неё обижено-оскорблённо.
— Мне нужна помощь. По вашей... — он не рискнул сказать «вине», — ...вашему приказу сир Осфрид мне пока что не помощник. Если бы Сара смогла бы хоть иногда сидеть с ними. Или хоть кто-нибудь. Я был бы даже вам рад.
— Если я к вам буду часто наведываться, мейстер Квадрон может заинтересоваться нашими разговорами. — Она покачала головой. — Лучше, если мы в основном будем общаться через Сару. И через неё я передам вам письмо для моего человека в замке.
Безликий вытянул шею и уставился на них сонно-недовольно, будто они мешают ему своим шептанием спать.
— Давайте продолжим нашу беседу в другом месте, — поспешил подняться будущий наездник.
В огромном загоне, спланированном, очевидно, для ящериц не меньше слона, а никак не для крохотных малышей, Джендри расспрашивал Сансу про «её человека» и сам Красный замок. Ему необходимо будет там ориентироваться, если ему удастся перемещаться там без мейстера. Санса не знала, как он собирался улизнуть от бдительного Квадрона, но надеялась, что ему это удастся.
Разговаривая, они прошли мимо чугунной драконьей кормушки со стоком для крови. В такой могла бы искупаться и Санса. Или утонуть несмышлёные дитёныши. Рядом лежал растерзанный местами матрас. Видимо, тут пытался поначалу ужиться с дракончиками Джендри. И только после осознания, что они не всё продумали, переместился в жилые комнаты. Ох уж эти мужчины! Только плёткой махать горазды, дрессировать. А перед малышами всегда теряются.
Когда Джендри узнал от леди Алейны — он не рискнул спросить её настоящее имя, есть знания, которые убивают — всё, что хотел, то поспешил проверить своих посапывающих воспитанников. Он надеялся, что всё ещё посапывающих, а не жгущих всё, что они ещё не дожгли в его спальне.
Дверь в комнату была оставлена приоткрытой. Это насторожило его, ведь он точно помнил, как плотно её закрывал. Он постарался бесшумно подкрасться и заглянул внутрь одним глазом. Догадываясь, что может обнаружить гостей — драконы бы скорее вышибли дверь с петель или прожгли её насквозь, нежели решили бы её слегка приоткрыть.
Ветер качал подранные занавески. Из корзины, проложенной негорящей кожей, свисал хвост Безликого без единого движения — значит, спят ещё, хвала Семерым. А вот под столом, к своему изумлению, Джендри увидел мейстера на четвереньках. Этот рьяный любитель науки и ученик Цитадели длинными серебряными щипцами собирал драконий помёт и складывал его в склянку. Для своих экспериментов. Хорошо, что хоть в его отсутствие драконов не разобрал на ингредиенты!
— Мейстер Квадрон! — зашипел возмущённо Джендри, стараясь всё же сделать это не слишком громко, чтобы не потревожить чуткий драконий сон.
Мейстер от неожиданности подскочил и гулко стукнулся седой головой с проплешинами о столешницу. Драконы пробудились и заметались по комнате. Возмущённые огненные плевки полетели во все стороны.
***
На трёх холмах, гордо носящих имена великих завоевателей Вестероса — Эйгона, Висеньи и Рейнис — величественно раскинулся самый огромный город материка. Его сердце и столица. Каменная лента-стена охраняла покой его жителей. Семь её исполинских ворот — по числу Богов — защищались порткулисами, тяжёлыми створками и вооружённой стражей.
Копыта небольшой процессии поднимали пыль на Золотой дороге, ведущей к Королевским воротам. У Джендри замирало сердце в груди, ёкая каждый раз, когда он подскакивал в седле. Почти четыре года назад он покинул это место вместе с дозорными. Пересёк черту города, будучи простым кузнецом, собираясь отдать свою никому не нужную жизнь Стене на Севере. А сейчас он возвратился в столицу наездником и дрессировщиком драконов. Ступит в замок, где жил его отец. Преклонит колени перед женщиной, которая держала в свои тонких холёных пальцах весь материк и королевское достоинство.
Мейстер Квадрон трясся рядом на сером мерине, уже закончив читать ему наставления. Под начавшим клониться солнцем и под бой копыт они приблизились к величественным воротам, ощерившимся шипами поднятой решётки. Над каменной пастью блестели бронзовые пики. Кузнец, воспитавший Джендри, рассказывал, что вторая жена Мейгора Жестокого родила ему чудовище с искривлёнными ногами и огромной головой. Разгневанный король посчитал, что уродец был не от его семени. И велел разрубить жену на семь частей и водрузить куски над семью городскими воротами — гнить в назидание всем блудницам.
Если бы кузнец, воспитавший Джендри, был более набожным человеком, то Джендри осенил бы сейчас себя семиконечной звездой и попросил богов благословить его сегодняшнюю поездку. Чтобы на этих воротах не повесили его внутренности. Хотя скорее королева сочтёт, что его кишки достойны не большего, чем смрадной канавы.
Джендри чуть пригнулся, проезжая под вывеской городской бани. Приставил ладонь к глазам от солнца, задирая голову. На фоне ослепительных золотых облаков с кружевными лапками кололи небо величественные башни цвета невинности и порока. Белые — тонкие и лёгкие, венчанные сверкающим хрусталём и трезвонившие колокольнями — принадлежали Септе Бейлора. Красные — пристанищу королей.
Замок, возведённый при Мейгоре Жестоком, почти три сотни лет возвышался над округой. И будучи желторотым мальчишкой — играя ли в кузнице, где он вырос, или бегая с чумазой ребятнёй Блошиного Конца, на спор прыгая через сточные канавы — он всегда посматривал на эти багровые башни как на нечто недоступное для него. Как дорогую игрушку на ярмарке или огненную комету, которую нельзя поймать за хвост. Тогда он ещё не знал, что так близко и так далёко живёт и пьёт его родной отец.
Ритмично били в землю копыта процессии. Так же они звучали, когда промчались по опускному мосту. Головы на пиках закачались от ветра. Обескровленными губами словно зашелестели, предупреждая о возможной опасности.
Джендри никогда не видел изнутри замков, не считая оплавленного Харренхолла с его скособоченными башнями. Оттого смотрел во все глаза и крутил головой, взглядом пытаясь объять необъятное. Они замедлились, и с звонким цоканьем по брусчатке миновали окна сплошь в цветных витражах — благодаря леди Алейне он знал, что за радужными стёклышками прятался Железный Трон. Проехали по Западному двору, нырнули между кухонным замком и великим чертогом — ветер донёс аппетитные запахи, и в животе у кузнеца заурчало. По второму опускному мосту попали в Восточный двор. Отсюда было видно, как по открытой галерее из здания Малой кухни несёт вереница поварят блюда в Малый чертог. Там, где галерея делилась, как змеиный язык, поварята разделились поровну — половина ушла по вихляющей лестнице вверх, нырнула в бок башни десницы.
Джендри хмуро оглядел Восточный двор — сюда выходили окнами арсенал, казармы золотых плащей, балкончики домика мастера над шептунами, да и окна башни десницы тоже. Здесь, очевидно, и повесили братьев Кэттлблэка. Очередное напоминание ему, что он может закончить так же. Колокол крохотной замковой септы перед ним чистым коротким звоном ознаменовал вечер — звонарь ударил один раз в самый крохотный. От этого чистого, тонкого, полного свежести и невинности звука, стрельную в стороны птицы с макушек деревьев спрятавшегося за высокой кладкой сада — Девичий склеп, где некогда Таргариены запирали неугодных им жён или искушающих их сестёр.
Воспоминания о повешенных Осни и Осмунде навевали ещё одну мысль — королева никогда не разрешит стать наездником их брату. Оттого и Петир велел явиться на поклон к Серсее только Джендри. Интересно, кто тогда станет вторым всадником?
Квадрон велел им поворачивать левее — там они оставили коней в конюшне между псарней и свинарником. Алейна рассказывала Джендри только про королевскую конюшню рядом с башней Белого меча, но туда, конечно же, мейстеру и просто кузнецу хода не было.
Уже своими ногами они прошлись мимо замковой септы, перешагнули разлёгшуюся свинью, перешли из Восточного во Внутренний двор и застучали каблуками по дереву третьего опускного моста. Про себя Джендри подивился, как многого боялись Таргариены, раз окружили себя таким количеством опускных мостов, рвов и порткулис.
— Ты просто кузнец, — снова начал шептать ему на ухо грозные наставления мейстер. По обе стороны от них и под дубовыми досками был лишь воздух. Пики на дне рва глухи к людским тайнами. — Не забывай об этом. Не смотри королеве в глаза, падай перед ней на колени, как увидишь. Держи язык за зубами и открывай рот, только если обратятся прямо к тебе. И то за тебя скорее ответит лорд Бейлиш. Ты просто кузнец.
Последний ров окружал Твердыню Мейегора. И пышный сад королевы, примкнувший к его стенам. Молодые знатные девицы и придворные юноши играли в какую-то игру вокруг фонтана. Шёлковым платком завязали одному безусому парнишке глаза, и он бегал за ними, растопырив впереди себя руки, пытаясь ухватить их за полы парчовых плащей или край бархатной юбки.
Квадрон, читающий нотации и прожигающий дыханием и взглядом Джендри, никак не мог ожидать, что парень с завязанными глазами врежется прямо в него.
— Поймал! — радостно завопил благородный юноша в роскошном камзоле, крепко обхватив мейстера руками. А потом, держа его одной в обнимку, ладонью начал шарить по его груди и голове, пытаясь нащупать опознавательные детали нарядов друзей. Джендри чуть не задохнулся от сдерживаемого смеха, наблюдая, как ошалелого от такого обращения Квадрона, вращающего выпученными глазами, лапают в районе декольте. Парнишка с завязанными глазами наткнулся пальцами на цепь мейстера. И по его замершей тут же фигуре и исказившемуся от ужаса лицу - по крайне мере видимой его части — виднелось, что он начал о чём-то догадываться. Молодые люди вокруг, до этого затаившие дыхание, теперь уже не сдерживаясь прыснули громким золотистым смехом.
— Мэтьюс Крейкхол! — громко разрезал этот смех голос лорда в чёрном камзоле, вынуршего из лабиринта кустов. На груди его блестела цепь из золотых рук, держащих друг друга. — Немедленно отпустите мейстера.
Юноша, про которого рассказывала Алейна Джендри и просила его найти, отдёрнул руки от старика и стянул платок со своего лица.
— Мы просто играли, милорд! Он ни в чём не виноват, — вступился за Мэта другой парнишка, тут же подлетевший к другу.
— Подрик Пейн. Ещё один оруженосец, — медленно проговорил десница, находившийся явно не в духе. — Потеряли обоих своих учителей, но так ничему и не научились. Всё в игры играете, словно дети малые. Выше оруженосцев и не прыгнете, если ветер из башки не изгнать. — Он поморщился и сложил руки за спиной. Перевёл взгляд на Квадрона с кислым выражением лица. — Подрик, ты должен был остановить друга. Извинитесь перед мейстером. Оба. И потом марш из бабского сада во двор упражняться с мечом!
Десница развернулся и стремительно ушёл, скрывшись в одном из проходов в сочной зелени. Юные леди и лорды, как вспугнутые птицы, разбежались. Мейстер скупо принял извинения юных Пейна и Крейкхолла и двинулся вперёд, в сторону Твердыни за деревьями. Джендри замешкался — пропустил вперёд и Квадрона, и их охрану. Всего на пару шагов, чтобы за ним не оглянулись. Джендри быстро сунул руку за пазуху и сжал в кулак клочок пергамента. Скомкал его единым движением в комок. Затем быстро нагнулся, будто черпая рукой несуществующее в траве рядом с сапогом Крейкхолла. Выпрямился и уверенно сунул ему комок пергамента в руку.
— Вы уронили, милорд, — с деланным равнодушием бросил он.
Мэтьюс вытянулся в удивлении, но пальцы сжал, принимая письмо.
— Спасибо, я и не заметил, — пискнул он, поддерживая ложь незнакомца.
Квадрон коротко оглянулся за плечо и окликнул Джендри, пришлось поспешить за ним. Про себя он порадовался, что парень оказался действительно сообразительным и не стал рассматривать, что ему дали, при всех.
Лорд Бейлиш встретил их почти у самых королевских покоев. Заткнул за винный пояс жёлтые перчатки, махнул повелительно Джендри, приказывая ему следовать за ним. Джендри постарался присмотреться к нему в этот раз внимательнее. Оценивая своего хозяина уже по другому. Мог ли лорд Бейлиш действительно погубить семью несчастной девушки и взять её в жёны насильно? Есть люди, которых ведёт честь. Впрочем, не очень далеко. Как говорили в народе: «Принц Рейгар сражался честно. И принц Рейгар погиб». Кто не слышал о молоте, проломившем грудь принцу? В Блошином конце поди до сих пор играют в игру «найди все рубины принца»: в наполненный кувшин или канаву кидались камушки или ракушки улиток, олицетворяющие рубины, брызнувшие с нагрудника принца, когда их проломил молот Роберта Баратеона. Чтобы победить, нужно было как можно быстрее больше всех найти сокровищ, шаря руками в воде с закрытыми глазами.
Есть люди, которых ведёт честь. Не очень далеко. А есть, кто готов идти по головам. Лорд Бейлиш, очевидно, был из числа последних. Он сжёг колдуна для достижения всего лишь одной из своих многочисленных целей. Магия требовала жертв. Без драконов не стать Джендри наездником на драконах. Поэтому он заставил себя проглотить эту жертву, напоминая себе, что честный кузнец останется всего лишь просто кузнецом.
— Тебе всё объяснил мейстер? — шёпотом спросил Бейлиш.
— Конечно, милорд, — успокоил его кузнец, которому надоело быть кузнецом.
Джендри прочитал письмо, которое Алейна написала своему верному другу. И прочитанное заставило его не сомневаться в её словах. Предусмотрительно не называя никаких имён, она давала понять, кто она, Мэту, припоминая несколько вещей, которые могут знать лишь они двое. Если она хотела, чтобы он её узнал, то ей незачем было врать. И выходило, что до Бейлиша миледи уже была замужем. И как-то лорд Мэтьюс случайно застал занимающихся любовью лорда и леди, а она запустила в него подсвечником.
В своих покоях королева в винном платье стояла у окна, устремив гордый взгляд в пышный сад под её ногами.
— «Золотые будут их короны...», — прошептала она почти одними губами. Окончание фразы, прозвучавшей словно в рифму, как строчки стихов, он уже расслышать не смог.
— Ваша милость, — обратился к Серсее Бейлиш, глубоко кланяясь. Джендри торопливо поклонился ниже своего хозяина. — Вы велели вам предоставить дрессировщика и будущего наездника драконов.
Королева вздрогнула, будто вырванная из цепких лап горьких воспоминаний, и обернулась к ним. Винные юбки заколыхались, парчовые складки заблестели, переливаясь кровью.
Тяжёлое золото распущенных волос стекло с плеч на идеальную высокую грудь, завиток коснулся ложбинки. Дорогие ткани в пол скрывали наверняка длинные прекрасные ноги и не скрывали её полную гордости и изящества фигуру. Тонкий стан словно не принадлежал женщине, выносившей трёх детей.
Как мужчина, Джендри сейчас понимал и не понимал отца одновременно. К ногам такой женщины можно было положить все семь королевств, возложить на прекрасные золотые волосы изящную корону. Тут сомнений не возникало, не смотря на то, что по всем слухам перед ним сейчас стояла полная стерва. Но вот после неё — красавицы с Запада, — после всех тех нежных юных прелестниц, что Джендри видел в саду звонко смеющимися у фонтана... как у отца вообще мог встать на шлюху из дешёвого борделя? «Он охотится на шлюх и трахает кабанов», — так шутили про Роберта Баратеона в народе.
— Джендри Уотерс — кузнец, — начал его представить Бейлиш.
Джендри вышел вперёд своего хозяина, встал в полный рост перед королевой, расширившей в изумлении свои изумрудные глазищи, и выпалил:
— Я — Джендри, Ваше Величество. Сын Роберта Баратеона. Его бастард.
На его счастье в покоях не наблюдалось белых плащей или кого-нибудь ещё с длинным мечом. Не то бы Серсея наверняка велела немедля отрубить ему голову. В её пронзительно-зелёных глазах разгоралось негодование, ноздри ширились, как у породистой кобылы, готовой встать на дыбы.
Он опал перед ней, скользнул вниз, встав на левое колено и уперев правый кулак в миэринский ковёр.
— Ваша милость, я живу одной лишь мечтой — парить на драконе в небе и служить вам. Благодаря моей крови они будут слушаться меня, уже прикипели ко мне всем нутром. Я подчиню их вашей воле, не будет в истории королевы с более преданным ей наездником. Позвольте мне служить вам душой и сердцем. Ваше Величество, я прошу у вас величайшей милости — я прошу вас разрешить мне вступить в королевскую гвардию! Покрыть плечи белым плащом.
Воздух в роскошных покоях королевы пронзали лучи закатного солнца. Нежно-розовые, почти не греющие. Но накалялся воздух отнюдь не от солнца.
— Ваша милость, — попытался сказать что-то Бейлиш, но Серсея резко взмахнула тонким запястьем, и он осёкся.
— Ты знал, кто он? — жёстко спросила она его.
— Да, ваша милость.
Джендри старался не поднимать головы, рассматривал в томительном ожидании узор на миэринском ковре и кончик туфельки из оленьей кожи. Туфелька, перед которой преклонился отец. И которая могла его сейчас уничтожить. Он поставил на кон свою жизнь.
Королевский гвардеец клянётся не брать жены, не иметь детей, отрекается от титулов, земель, наследства... Белый плащ ознаменовал его спасение и покой для королевы. Согласится ли она на такие условия?
— И когда ты собирался об этом сказать? — в тоне королевы, вылепленной словно из чистого золота, не было ни рудинки драгоценного мягкого металла. Сплошь валирийская сталь. Гольная и холодная, жалящая своей острой кромкой. Джендри не умел работать с валирийской сталью. Но, как и многие кузницы до него, мечтал её хотя бы коснуться.
— Как раз сегодня, ваша милость, — елейным голосом соврал Мизинец. — Драконы своенравнейшие животные. Грешно не использовать текущую в парне кровь. Они слушаются его, как кроткие барашки. В его руках они станут прекрасным оружием, стоит им подрасти. Воплощением чистой силы, повинующейся вам. Другого учителя они не примут. А кузнец... точнее наездник... будет предан вам. И влюблён в полёты в небо. Не нужны ему ни женщины… — Про титулы и земли Бейлиш намеренно не договорил, но подразумевал. — Маленькая тайна, которая никому не повредит, скрытая плащом гвардейца, — добавил лорд.
— Ты знаешь слова клятвы? — обратилась Серсея уже к кузнецу.
— Нет, ваша милость, — признался он, надеясь, что это не изменит её решения.
— Лорд Бейлиш, велите позвать сира Мендона Мура. Он стоит на посту за этими дверьми.
Королева отошла к столу налить себе вина в тонкостенный фужер. Джендри поднялся и оглянулся на хозяина. Перед тем, как лорд Бейлиш вышел, он сделал страшные глаза, давая ему понять, чтобы не смел сказать лишнего ещё и при гвардейце.
Сир Мендон вошёл в покои, громыхая доспехом. Он посвятил Джендри в рыцари — широкое лезвие двуручного меча трижды коснулось плеч бывшего кузнеца. И он поднялся теперь уже настоящим «сиром», чтобы опуститься на колени вновь. За Мендоном повторил слово в слово слова клятвы, уперев взгляд в носки туфелек, и поднялся королевским гвардейцем.
— Сир Мендон, покажите сиру Джендри башню Белого меча. И проводите его в арсенал, чтобы ему выдали всё необходимое. — Скривив тонкие красивые губы, она перевела жалящий взгляд на Петира. — Лорд Бейлиш, а вас прошу остаться. Заберёте вашего... вернее, моего рыцаря после нашего разговора.
Джендри шагал за белым плащом, чувствуя себя пьяным. Голова шла кругом от всего, что он пережил сегодня. Возвысился в небо, как на крыльях дракона, ещё даже не успев оседлать их по-настоящему. Он поставил на кон всё — и выиграл. Настоящим рыцарем, неся почётное звание королевского гвардейца, он спускался по широкой мраморной лестнице вслед за Мендоном. Чувствуя полную свободу. Теперь он сможет выезжать из Драконьего Логова по делам в Красный замок, у гвардейца и тайного наездника королевы дела найдутся. А Серсея наверняка захочет узнавать, как растут её драконы, как можно чаще.
Обратно он шёл в блестящем белом доспехе, снежный плащ спадал до пят и пояс оттягивал тяжеленный меч. Бейлиш, встретивший его на обратном пути у мраморной лестницы, одним взглядом дал понять, что разберётся с ним позже. Но вслух ему сказать ничего не дали — из-за угла вылетели два несущихся как угорелые оруженосцы. Подрик врезался в Петира, чуть не повалив его, а Мэтьюс — в Джендри.
Лорд Бейлиш громко выругался, и оруженосцев, пробормотавших извинения, тут же как ветром сдуло. Вот только вспотевшая ладонь нового королевского гвардейца теперь держала комочек из пергамента. Письмо для леди Бейлиш.
Лишь в Драконьем Логове Джендри прочитает ответ Мэтьюса. Ювелир, к которому он обратился, дал отказ юному Крейкхоллу по трём причинам. Все ювелиры столицы загружены работой перед грядущим балом — по случаю именин короля Томмена Баратеона. Асшайские аметисты — крайне редкий камень. По редкости сравниться лишь с ледяными алмазами. У него таких нет, да и он считает, что тяжело будет найти купца, готового их продать, в Королевской Гавани. И с таким редким материалом в столице умеет работать лишь один человек — ювелир королевской семьи, мастер, который служит сейчас лишь одной королеве Серсее.
Джендри оседлал своего гнедого коня, ещё не ведая, что он везёт в своей ладони слёзы леди Бейлиш.
***
Твердыня Мейгора — воплощение грубой силы, опоясанной рвом. Замок внутри замка. Сосредоточие самых влиятельных персон Вестероса. Здесь располагались королевские покои, бальный зал королевы и ещё множество других величественных помещений, недоступных для глаз простых смертных. О них могли лишь шептаться бедняки и представлять в своих серых снах.
Одним из таких помещений, известным многим лишь по легендам, как палата расписного стола Драконьего камня, являлся верхний внутренний дворик с расписным полом. Двор мира — так его называли. В окружении колонн и четырёх стен палило солнце материк, сотворённый кистью, на крохотном квадрате. На протяжении многих столетий короли и королевы топтали здесь горы и берега миниатюрного Вестероса своими ногами. Попирали целый мир.
Шаг. Шаг. Ещё шаг. Звонко ступали сапоги лорда Бейлиша со стороны Узкого моря. Он выплыл из тени колонн, будто явился с далёкого Эссоса. Зашуршали мягкие сапожки Вариса, развернувшегося ему навстречу. Шёлковые полы его одежд взметнулись над Королевскими землями, пятка придавила столицу.
— Я знаю то, что вы знаете, — с хитрой улыбкой Петир вернул Варису сказанную им когда-то фразу. То, что Паук должен уже был обнаружить пропажу своей живой игрушки, было очевидно.
— Я знаю то, что вы не знаете, — холодно скривив губы, Варис ответил Петиру некогда его же ответом. Спрятав руки в широких рукавах, он спустился южнее, перешагнул Королевский лес, пролетев над Драконьим Логовом, и остановился на Летнем замке[4]. Спиной закрывая все дороги, бегущие из Простора — от самого Рогового Холма — до Королевской Гавани. — Мой дорогой водоплавающий друг... Я подготовил специально для вас одну загадку. Ветер и золото — что тонет, что летает?
Держа своего оппонента под прицелом глаз, Петир самодовольно пересёк море и ступил на берег близ устья реки Путеводная[5]. Драконье логово подпёр носком.
— Владеющий силой имеет власть и ветер потопить, и драгоценный металл заставить лететь. Особой силой, — елейным голосом он подал Варису призрачный намёк на выкраденного колдуна. Грешно было не поиздеваться над тем, кто заставил его топтать пыль из угла в угол замка не раз, потешаясь над незнанием об утраченной цепи десницы.
— Не разочаровывайте меня, мой друг. Вы сами начали эту игру в загадки. — Усмешка мастера над шептунами словно таила в себе угрозу. Будто его загадка действительно могла нести сакральный смысл, предвещающий беды.
— Смею заметить, что моя в ночь смерти льва, была изящнее. — Петир чуть наклонил голову набок, словно изучая его по-птичьи.
— О! — Глаза Вариса плотоядно сверкнули, в широких рукавах зашевелились пальцы, будто у потирающего лапки, предвкушающего добычу паука. — Можно тогда считать, что её не было и вовсе, мой дорогой друг и бедный вдовец.
— Что вы имеете ввиду? — Пальцы Бейлиша сжались, подобрались в кулаки как когти, готовые раскрыться на жертву в падающем полёте.
— Если так можно выразиться, вы действительно обладаете силой... — с насмешкой и наслаждением начал Варис. — В ночь, как вы выразились «смерти льва», вы заставили потонуть «Ветер свободы». И отдали мне — на время — свой корабль «Золотая сардина». Увы, но не знали вы о маленькой рокировке. Я знаю, как вы любите именно этот приём при игре в кайвассу. — Варис сделал шаг вперёд, грудью чуть потеснив Петира и заставив его отступить на Долину Аррен. — В ночь якобы смерти льва вы заставили потонуть Ветер, не зная, что Ланнистера там уже нет. И вы же заставили лететь Золото, не ведая, что возите мужа своей очаровательной гостьи из города в город. — Он упивался каждым небрежно уроненным словом и играющими желваками на лице собеседника.
— Вы блефуете, — с неверием процедил Петир, пронзая его уничижительным взглядом.
— Всего лишь поздравляю с отгаданной вами загадкой, — дразняще осклабился Варис. — И спешу выразить вам сочувствие, так как ваша очаровательная пленница по сути осталась женою вашего врага. А вы — всего лишь вдовцом Лизы Аррен.
Мастер над шептунами приложил пухлую ладонь к сердцу, наигранно изображая скорбь, и с видом победителя ступил с материка на писанные волны, по мазкам барашков пошёл, рассекая море, в сторону края карты.
— Ах да! — Он всплеснул руками, деланно спохватившись, картинно изображая, что вспомнил нечто важное. — Кстати об «особых силах». Можете оставить колдуна себе, лорд Бейлиш. Он уже ни на что негодный старик. Всё, что он мне показывал последнее время, не смотря на все мои старания — видение, которое явил мне и в день, когда его привезли мне в сундуке. Неправильное пророчество.
В бледных глазах Вариса читался вызов. И жажда, чтобы Петир задал вопрос. Но было выше сил его не задать. Тем более, что Петир обладал маленьким преимуществом — он знал, что силы у колдуна ещё были, раз яйца проклюнулись. Значит, он либо получит важную информацию, в которую мастер над шептунами не верит — а значит у него будет преимущество перед ним. Либо сможет понять, что это понапридумывал сам Паук в очередной попытке запугать его.
— И что же это за неправильное пророчество? — с настороженностью спросил Петир, прохаживаясь по берегу Вестероса от Долины до Севера.
— Я видел в пламени, как в Великой пирамиде Миэрина цепочка людей со своими прошениями тянулась к подножию лестницы в тронном зале... а на вершине её на скамеечке из чёрного дерева восседал Тайвин Ланнистер. Цепь десницы блестела на его широкой груди. — Варис уязвлённо поморщился и добавил: — То, что я пытался исполнить собственными руками, но так и не преуспел... Так что вам достался лишь немощный калека, творящий не более чем бесполезные лживые иллюзии. Что бы вы ни задумали — вы ничего не добьётесь с его помощью.
Варис отвернулся — шёлковые пёстрые полы его одежд взмыли за его спиной, как крылья попугая — и скрылся в тени колонн за Узким морем. Там, где за краем карты прятался далёкий и жаркий Эссос.
Примечание
[1] Стёганка/поддоспешник — доспешная одежда (то есть надеваемая под доспех) из множества слоёв ткани.
[2] Джендри читает ту же книгу про драконов, которую читал Сэм Лили в главе 34 "Трактат о пользе древесины".
[3] Мустелла - "Ласка" на латинском. Так как на валирийском Мартин придумал крайне мало слов, то вместо него я решила использовать латынь.
[4] Летний замок - бывшая летняя резиденция Таргариенов.
[5] Река Путеводная - река, устье которой находится в Королевском лесу. Недалеко именно от этого устья Петир сошёл с корабля, вернувшись в Вестеросс после своего долгого плавания.
Глава написана автором, который имеет опыт справления нужды с попугаем на плече и вытаскиваем за хвост второго попугая из-за унитаза/стиральной машинки.