«…я думал, что он порой ведет себя странно еще до изгнания из духовного мира, но какая же это была ошибка — настоящие странности начались теперь, когда мы оба равные друг другу смертные! И эти странности одновременно уморительны и утомительны, не в упрек будет сказано…»
из дневника Вэй Усяня, никакого уже не Старейшины Илин
— Как ты можешь такое говорить! — возмущенно восклицает Снежок. — Тебя так долго не было, да я места себе не находил! Ты же знаешь, что я…
— Ладно-ладно, хватит оправдываться, я же шучу, — беззлобно посмеивается Сюэ Ян, перебивая. Ему прекрасно известно и без напоминаний, что у его спутника жизни вполне может сорвать крышу от беспокойства и тоски.
Он оборачивается через плечо, дабы иметь удовольствие созерцать лицо, которое он не видел столько времени. Вечную свежесть духовного создания Снежок за пять лет в человеческом мире подрастерял, но не свою непристойную притягательность. Особенно когда так скорбно поджимает губы — неужто уловка сработала и он правда почувствовал вину? Сюэ Ян знает, как позволит ее загладить.
— Открой мне тайну, — отнюдь не спеша выпутываться из трепетных объятий, воркует он, — где мои конфеты?
— Что, прямо с порога только это тебе и нужно? — мнительно щурится Снежок.
— Э, нет, с порога у нас ты, а я уже полдня, как вернулся, так что могу просить все, что мне захочется.
— И все равно ты всегда просишь именно их, — в его голосе все явственней звучит обида.
— А потому что твоими стараниями только здесь мне их получить и можно. Ты выдумал это правило, я ему следую — к чему недовольство? — рассудительно замечает Сюэ Ян, с подозрением принюхиваясь. Ему кажется, или несет какой-то сыростью? Где же все-таки Снежка носило — в лужу какую-то окунулся, что ли?
— Да, ты прав, — вздыхает тот, в очередной раз смиряясь с тем, что в словесных пикировках ему никогда не подловить собеседника.
— А как же иначе! И все же — где мои проклятые конфеты? У меня твой запас еще зимой кончился, я скоро с ума сойду… — Конечно, это преувеличение. Сладкое — источник великого наслаждения и успокоения, однако не жизненная необходимость. За три десятка с лишним лет можно научиться переносить любые лишения.
— А-Ян, прости меня, у меня ничего нет. Я… не успел приготовить! То есть успел, но… — с покаянным надрывом произносит Снежок, не в силах даже закончить, и прижимается своим лбом ко лбу Сюэ Яна. На мгновение мерещится, что его глаза затягивает черным чарующим маревом, но этого точно не может быть — хотя бы потому что больше нихрена не работает.
— Но раздал все местным попрошайкам, — кривится Сюэ Ян, ловким движением выворачиваясь из чужих рук, и тактически отступает. — Вот тебе и «места не находил»! А что еще ты делал, не расскажешь? Может, не только конфеты на сторону ушли?
— Ты меня подозреваешь в неверности? — скептически вскидывает бровь Снежок.
— Мог бы, но кому такое счастье сдалось?
— Тебе и сдалось — ты сам меня выбрал. А я тебя.
А вот тут Сюэ Яну крыть решительно нечем. Можно, конечно, покочевряжиться и поспорить, но пушнина драная его насквозь видит — на все оскорбления вечно только хитро улыбается и кивает. А иногда еще и мерзость какую в ответ ляпнет, вроде: «Я прекрасно знаю, что ты не умеешь выражать свои чувства правдивыми словами, и смирился с этим, так что не трудись выдумывать. Я тоже тебя люблю», — тьфу! Никакого спасу от Снежка.
— Пойду прилягу лучше, — с досадой отмахивается Сюэ Ян.
Он расправляет давно сползшую с головы ткань по плечам подобно императорским регалиям и чинно удаляется в направлении спальни. И слышит бормотание:
— Просто поразительное сходство…
Кого с кем, хотелось бы знать? Но уточнить не получается, потому что вслед летит уже весьма дельное заявление:
— Не торопись засыпать. Конфет у меня пока нет, но все остальное — при мне.
Ну как тут отказать!
***
Сюэ Ян успевает с десяток раз пожалеть, что не упал лицом в кровать, как только зашел в пустой дом — побольше бодрости ему бы сейчас не помешало! Так что к тому времени, когда с шорохом открывается дверь, соблазнительная томная поза уже давно перестала быть таковой. Взбудоражит разве что любителей бесславно почивших от защемления спины… Ну и Снежка, само собой, его паршивый вкус — что на жратву, что на смертных — давно не новость.
Разочарованным представшим перед ним зрелищем он не выглядит. Только понимающе хмыкает и текучим движением приближается к постели, останавливаясь на почтительном расстоянии. Сюэ Ян все еще мутноватым после дремы взором провожает изящно сброшенную на пол меховую накидку — хм, а откуда на ней дыра по нижнему краю взялась?.. — и устало вздыхает:
— Может, хоть сегодня обойдемся без твоих ритуалов? Они, конечно, дохрена увлекательные, но…
— Нет, без них все будет неправильно!
— Ладно, если ты настаиваешь, — сразу сдается Сюэ Ян, подтягивая под бок подушку, чтобы занять удобную наблюдательную позицию. Смотреть придется долго.
Когда в самый первый раз, еще в Ланьлине, Снежок, вместо того, чтобы сразу же оприходовать давно желанного человека, усадил его на кровать и принялся нарезать вокруг круги, удивлению не было предела. Все попытки Сюэ Яна себя схватить он пресекал на корню, разрешая только наблюдать и проникаться созерцанием скачков в одном ханьфу на голое тело.
Нет, глядеть и правда было интересно, даже забавно в какой-то мере. Но в большей степени неловко: ведь, как пояснил Снежок, он исполнял брачный танец своей духовно-снежной семьи перед скреплением союза — для привлечения выбранной пары и демонстрации ей своих намерений. Участие Сюэ Яна в этом, хвала тьме, не требовалось — от него достаточно было только пялиться раскрыв рот, тем самым давая согласие на воплощение этих самых намерений.
«Снежок, я тебе и без этого разрешу схватить себя и за член, и за задницу — руки у тебя уже не ледышки, так что в добрый путь! Я впечатлился по самое не хочу еще когда ты подох…» — едва ли не на коленях умолял его Сюэ Ян, наивно полагая, что это сработает.
Не сработало: новообретенный спутник жизни страшно обиделся на такие возмутительные предложения. Он тут, видите ли, свою любовь и страсть показывает, а кое-кому это даром не надо! И плевать, что уже не умеет обрастать шерстью и сеять хлад, традиции есть традиции. Если так хочется по-человечески, то и загадывать желания нужно было кому-то другому, приземленному и обыкновенному.
На витающий в воздухе вопрос, все ли выходцы из духовного мира устраивают пляски, прежде чем затащить смертных в койку — в дневнике Старейшины Илин ничего такого с его кроликом не было, а похабщины там хватало! — ответ оказался весьма неожиданный. Оказывается, сия великая честь только для равных, и будь Снежок до сих пор высшим созданием, Сюэ Ян остался бы без представления. Однако раз уж теперь они оба жалкие смертные...
Признаться, эти танцы имеют свое очарование даже спустя столько времени, они заставляют чувствовать себя особенным — ну кого еще так упорно будут обхаживать? И всегда ясно, к чему дело идет: просто так пообжиматься Снежок отнюдь не дурак, но если серьезно настроен, сообщит самым наглядным образом. Главное — за собой следить, а то был один совершенно непристойный даже по меркам Сюэ Яна случай на городском празднике… Дернула же тьма навеселе начать пританцовывать под нескладную музыку на площади, а его блаженный спутник мигом решил, что ему ответные знаки внимания по его заветам начали оказывать! С тех пор в ту провинцию только в надвинутом на рожу капюшоне и глухих перчатках, чтоб не признали.
Когда Снежок сбрасывает последнюю тряпку и наконец опирается коленом на скрипучую постель, неизвестно, кто из них с Сюэ Яном сильней дрожит: один от холода, второй от предвкушения. Весь сон уже как рукой сняло, потому что стоит налюбоваться всеми танцами, как начнется такое, что действительно сложно представить; и каждый раз по-новому!
Кому вообще в голову придет, что можно полночи вылизывать кого-то с головы до ног во всех, мать его, местах и при этом не давать ничего сделать в ответ? Или каждое клятое мгновение не разрывать зрительного контакта и дышать по очереди, ловя малейший вздох? Или что-нибудь настолько одухотворенное по своему замыслу, что и не понять, что это было…
Итог же всегда один: к утру душа будет безжалостно вытряхнута наружу, разорвана в клочья, собрана в новом порядке и возвращена на место. А Снежок попросту приткнется рядом, обкрутит собой, словно костей в нем нет, и заснет довольный. Но в ближайшее время от него больше ничего ждать не смейте, у него в башке свои представления, не людские. Мол, для следующего полного принятия и удовлетворения необходимо воздержание. Чем дольше, тем лучше!
Ага, ему-то с его многолетним ожиданием легко говорить, привык терпеть… Впрочем, для тех, кто и видится-то хорошо, если несколько раз в год — самое то. Если совсем невмоготу станет, то можно и в веселый дом завернуть… Сюэ Ян любопытства ради заходил. Постоял на пороге и ушел под улюлюканье отвергнутых шлюх, чувствуя себя как дерьмом облитым. Не так уж и хочется — без конфет протянуть и то сложнее! Но о своих экспериментах лучше помалкивать, а то душу в следующий раз запихнут не куда положено.
Перед тем, как уснуть, Сюэ Ян с беззвучным оханьем — ну откуда в его теле столько мышц, которые можно потянуть? — тянется к полу, чтобы поднять скинутое в пылу одеяло, и набрасывает сверху на Снежка, еще не успевшего погрести под собой соседа. Замерзнет же, пакость такая.
***
Сюэ Ян не был бы по сей день здравствующим успешным убийцей, не умей он быть скрытным. Если он того сам не захочет, его в жизни никто не заметит! И уж тем более лишенный всяких волшебных сил — в первую очередь нюха на своего смертного, — Снежок, который… Да что он вообще творит?! Выполз зачем-то из кровати еще до полудня, свято уверенный, что никого не разбудил, и побежал шуровать по дому. Подозрительно!
И крайне, просто до ужаса, возмутительно! Во-первых, как это Сюэ Ян не нашел этот тайник чуть ли не прям у порога, во-вторых, этот подлый мохнозадый ублюдок ему брехал, что нет у него конфет! Да невозможно не узнать шелест бумажных оберток друг об друга, когда их бережно ссыпают в мешочек и явно намереваются потащить куда угодно, но не любимому спутнику!
Ничего-ничего, Сюэ Ян терпеливый и выяснит, в чем дело. Он будет молча издали наблюдать, как Снежок отправляется на рынок и торчит с задумчивым видом у мясного ряда, будто решил наконец начать жрать нормально. И также скрытно пойдет вслед за ним, пытаясь предположить, что же тот купил и нахрена? Не хоронить же трупик какой-нибудь животины с почестями?.. На берегу проклятого Цзянцзая.