Новый яркий знакомый Ренджуна Донхёк не отличался почитанием личных границ. Уже к третьей встрече он тёрся носом о щёку Ренджуна и прижимал к себе, точно плюшевую игрушку. Ренджун и не против, вроде, но разве это похоже на дружбу? Для Донхёка, видно, это обычная манера общения, точно если бы он перестал держать собеседника за руку, или всячески его касаться, то он бы вмиг исчез из поля зрения. Эта жажда внимания Ренджуна утомляла, но по первости он прощал почти незнакомцу его небольшую особенность. 

После школы Донхёк пригласил Ренджуна вместе прогуляться до магазина электроники. Поиск кабеля для зарядника, тем более в морозный день, лишь предлог, чтобы неугомонный зверюга (как его ласково окрестили) как и всегда громко рассказывал о своих прошлых успехах к месту и не к месту, о вымышленных и взаправдашних. Слова лились из него, точно бы его выжимали как тряпку. И он скручивался перед Ренджуном до самого предела, чтобы выплеснуть все последние капли. Ренджун, конечно, не обязан впитывать всё это, и последние десять минут только кивал или хмыкал в такт чужому монологу, сам занятый мыслями. 

Как вдруг знакомый силуэт вдали зацепил рассеянное внимание. Это Джено. Ренджун всегда походку «вразвалочку» и приподнятый вверх подбородок мог узнать с любого расстояния. Сейчас старый знакомый издалека напоминал большую птицу. Несоразмерное серое пальто, не скрывающее ног, делало верхнюю часть фигуры очень громоздкой, а оттопыренные локти, чуть подрагивали при каждом шаге, будто сложенные крылья.

– О. Привет! – Джено вежливо поздоровался, поравнявшись с парнями. – Прогуливаетесь или по делу шляетесь?

– Да просто так асфальт топчем, – ответил Ренджун миролюбиво, прервав донхёково замешательство.

– За кабелем же шли вроде?  – малость недоумённо пробурчал болтун, но повернувшись к Джено, точно бы забыл о планах, продолжил сорить словами уже в его сторону.

Джено, признаться, менее сговорчив чем Ренджун. Мягко, но настойчиво он попросил Донхёка сбавить обороты, а когда его не услышали, то просто подхватил друга под руку.

– Я краду твоего провожатого. Увидимся!

Из вежливости Ренджун сам второпях попрощался, как будто очень сожалел. Однако стоило им отойти немного Джено увидел полные благодарности глаза. 

– Его так много всегда, да? – отметил он, выпуская облачко пара через шарф. 

– Твоя правда, и не знаешь куда деться.

Джено сдержанно посмеялся и крепче укутался шарфом. При этом на макушке шапки не наблюдалось. Ренджун находил забавным, как друг утеплил ровно середину тела, а ноги/голова, это так, ерунда, чего там греть. 

– Ты хороший слушатель, вот он и цепляется. Глядишь, друзьями скоро станете.

– Да ну брось. Скольких моих друзей ты знаешь?

– М-м-м… Дай подумать. Да каждый второй. Тебя любят люди.

Ренджун смутился. Не сказать, что Джено ошибался, есть уйма тех, кто считает Ренджуна другом, но сам он из всего списка людей выделял лишь нескольких. Серый ворон, идущий рядом с ним вразвалку, – один из них.

Джено уже с пятого класса увлёк Ренджуна за собой в приключенческую кутерьму. Ночи под звёздами, совместные походы в кино, миллион глупых ситуаций на двоих – всё то, чем приятельские отношения были ценны. А дружба для Ренджуна была в том, как Джено готов приехать с другого конца города в пять утра, чтобы позвать кататься на велике, и Ренджун ему не откажет; как молча готов выслушивать всякие бредни и улыбаться в конце. Ренджун обожал запах его комнаты и его вещей, в чём даже себе не мог признаться. 

– И откуда такой взялся, – продолжив обсуждение за спиной, сказал Ренджун. 

– Было б чему удивляться. Средний ребёнок в многодетной семье, родители строгие, занятые вечно. Представь себе каждодневную борьбу за маломальское внимание с юных лет, тогда и результаты очевидными станут. 

– Ему бы это... В театр. Выступать перед публикой.

– Ты хотел сказать в цирк, я же вижу! – оба колко рассмеялись.

– Нет всё-таки ничего приятнее, чем кому-то кости промыть. Согласись?

Ренджун кивнул, сдаваясь красиво прищуренным глазам и сам разулыбался. 

Немного погодя Джено оставил приглашение к себе домой на выходных в облачке пара у Ренджуна перед носом. Ушёл, оставив друга перекатываться с носков на пятки от молчаливого предвкушения.

В субботу Ренджун на секунду забылся хлынувшим на него ароматом знакомой квартиры. На секунду показалось, что даже выступили слёзы от того: как же он скучал.

С момента как Джено перевёлся в другую школу и время вместе порядком сократилось, не было ни дня, чтобы Ренджун не вспоминал совместные ночёвки, и ревность начинала пожирать веточки рёбер. Всё болело. Ренджун ничего не говорил. 

– Ну, рассказывай, как живешь нынче, – в стариковской манере начал Джено, разливая молоко в чашки с чаем.

– Держусь потихоньку.

– Ага. Донхёк не слишком на нас обиделся?

– Поворчал немного, но потом я его попросил рассказать что-нибудь и всё, сразу оживился.

– В его духе.

– А ты что мне расскажешь?

Джено внезапно замялся. Он наклонил голову, и темная чёлка скрыла глаза.

– Да есть тут одна новость.

– Вещай, – Ренджун махнул рукой, следом опираясь на локти подбородком. – Сегодня суббота и нам некуда спешить.

Друг и не спешил с ответом, только маялся, ёрзая на стуле, да чесал затылок.

– У меня появился парень, – в возникшую паузу Джено поднял ладонь вверх, чтобы отвлечь внимание и сразу продолжить. – Я хотел спросить. Этого ведь ничего страшного, что я встречаюсь с тремя людьми одновременно?

Ошарашенный Ренджун (хоть по виду и не скажешь) цеплял внутри головы фрагменты всех историй о свиданиях Джено и не мог мгновенно удержать их разом. Уже были пройдены два лагерных романа и расставание. Когда он говорил про трёх, он имел в виду свою нынешнюю девушку, онлайн-любовь и того, о ком Ренджун пока не имеет понятия, но уже жутко переживает. Ведь для Джено это очевидно не всерьёз.

– Сколько ему? – ровным тоном спросил Ренджун, поднося чашку к губам.

– На два года младше.

– Восьмиклашка?! – чашка не успела достичь рта и расплескала пару чайных капель. 

– Зато какой смышленый, – с самодовольной ухмылкой протянул Джено, точно бы выбрал из коробки с конфетами самую вкусную и радуется этому. – Я у тебя спросил, зная, что ты судить не будешь. Ну так что думаешь?

Ренджуну оставалось только тяжело вздохнуть. Верно, суд не ему вершить, принимать последствия чужих деяний тоже не его задача. Но болеть и переживать за друга – его обязанность. Он сам так решил однажды, и этого решения придерживается.

– Какой он? – решив уклониться от темы, продолжил расспрос Ренджун.

– Милашка. Восхищается мной, гордится тем, что я его парень. Я был у него дома, – здесь Джено приостановился, очевидно испытывая Ренджуна на прочность. Глаза стали тёмные-тёмные, страшно было подумать, какие черти там водились. – Но мы даже не целовались.

– Рановато ещё для поцелуев, – ответил Ренджун, раскапывая себе могилу. Он прятал половину лица за чашкой, точно бы если рта не видно, то и слова все ненастоящие. 

Джено молчал, постукивая ногтями по столу. Через пять секунд душного молчания он сыграл финальный аккорд по скатерти и встал из-за стола. Не ладились разговоры сегодня. То ли настроение не то, то ли начали не с того. Вскоре стена недосказанности стала совершенно невыносимой, и Джено сам увлёк друга в грошовые сплетни.

Распоров возникшее недопонимание, парни обнаружились сидящими на кровати плечом к плечу. Резво гоняя мобов в сетевушке на мобилке и перебрасываясь короткими указаниями, они сыграли пару раундов, пока не заболели пальцы. Телефоны одновременно опустились на колени, и послышался тяжкий выдох, точно парни занимались физическими упражнениями. Ренджун повернулся к другу, который переводя дыхание, успевал просматривать собранные ресурсы и статы своего персонажа. Джено выглядел очень сосредоточенным, и Ренджун немного замечтался, очарованный такой повседневностью. Тот тоже повернулся. Он что-то спросил, но Ренджун ничего не услышал, засмотревшись на едва заметный шрам возле губы. 

Когда Джено был маленьким, он ненароком мог откусить тонкое стекло у бокалов во время питья, и однажды это плохо кончилось. И эту историю Ренджун знал, помнил, как её с обеспокоенным тоном (точно случилась на днях) рассказывала мама Джено, сложив руки на груди.

Внезапно стало тихо. Джено перестал говорить, и тоже вглядывался в чужое лицо. Такое молчание уже не было похожим на кухонное, вязкое и неприятное; это молчание выжидало чего-то.

Ренджун ретировался первым. Он чувствовал, что сильно смущен прицельным вниманием на его губы, нос, брови, глаза (и так по кругу). Пришлось клеить взгляд куда-то вперёд на книжный стеллаж. Джено тоже вскоре отступил. А еще через две катки Ренджун и вовсе засобирался домой.

– Ты ведь не считаешь меня плохим человеком? – спросил Джено в коридоре, вытирая лицо рукой от невидимой усталости.

– Нет, совсем нет, – простодушно ответил друг, разводя руками. – Но по поводу ситуации, – он остановился с шапкой в руке и посмотрел прямо в глаза. – Думаю, что ты с огнем играешь.

Джено замер ненадолго, и в этот короткий момент Ренджун коротко поцеловал его в щёку.

– Не знаю, когда свидимся ещё, так что это на прощание, – он натянул шапку и выскользнул за дверь, весь из себя уверенный. Хотя, на самом деле, пренебрёг даже лифтом, чтобы скрыться с места преступления как можно скорее.

А пострадавший квартиры номер «35» совершенно сбитый с толку от неожиданности, забыл закрыть дверь, за что позднее получил нагоняй от отца, вечно переживающего за имущество.

/=

Сидя в классе, Ренджун рассуждал, что из всех его близких друзей, кто предлагал ему немного больше, чем дружба, лишь один был таким, кому Ренджун предложил бы «больше, чем» сам. Они с Джено редко списываются, редко гуляют вместе, не созваниваются совсем. Донхёк крутится рядом, как и раньше, воплощая прогноз Джено в реальность: они действительно стали с Ренджуном друзьями. 

Донхёк до жути тактильный, и целовал Ренджуна в обе щёки не раз. Но ни разу от этого не чувствовалось смущения, сердце не заходилось бешеным ходом от быстрого взгляда на его мягкие черты лица. 

Ренджун бы давно признал, что влюбился в собственного друга, только не знал, что таким чувствам соответствует это название, и по старинке называл всё «дружбой». От дружбы надсадно укутывался слезами, проходя мимо дома Джено, из которого они с семьёй переехали, но где остались детские воспоминания, ужастики по ночам, под которые Ренджун часто засыпал, а Джено утром пересказывал сюжет и обижался; от дружбы плакал в подушку, слушая треки про друзей; от дружбы тихо стискивал зубы, когда Джено знакомил со своей новой девочкой (с предыдущей уже порвал). Всё это, конечно-конечно, от привязанности и светлой искренности.  

Однажды Донхёк пришел на встречу необычайно тихим. Вернее сказать, он быстро утих, уловив настроение Ренджуна. Тот даже не думал, что он так умел. Но этому есть объяснение: театральность требует чуткости.

– Ты в порядке?

– Я сейчас совру, но скажу «да». Давай только не будем во мне сейчас рыться пожалуйста, – Ренджуну было не по себе отвечать отказом на уже оформившиеся воодушевляющие речи друга, но и слушать гундёж про «верь в себя» и «всё наладится» он не в силах. В конце концов, это нормально иногда не делиться о наболевшем, или рассказать об этом позднее.

– Хорошо, – хорошо, что Донхёк это понимал.

В застуженном ноябрём парке Ренджун быстро распознал бреши в своих старых перчатках, и друзьям пришла мысль прогуляться до магазина.

Перебирая всевозможные варежки и перчатки, парень почувствовал прикосновение к плечу, несмотря на толстые слои одежды. Джено приветливо улыбался.

– Давно не виделись.

Ренджун не нашелся с ответом и перевел взгляд на продуктовую корзину в руке друга. Кола, орео, мыло для рук, три пачки доширака – стандартный набор. Чипсов не хватало. Но через мгновение вместо чипсов в корзину опустился кислый мармелад. Мальчик с пушистой челкой, торчащей из-под капюшона худи, полностью помещался за широкой фигурой Джено. Ренджун всё понял, конечно, и обомлел от того, насколько они с этим «воробушком» похожи. Бросив взгляд на Джено стремительный и грузный, он схватил ближайшие перчатки и зашагал в сторону кассы, столкнувшись там с Донхёком. 

Ренджун проклинал себя за решение пойти не в специализированный магазин одежды, а обычный проммаркет. Хотя иначе и не поступил бы: в промке дешевле.

– Не знал, что Джено с младшеклашками начал дружбу водить, – сказал едва поспевающий Донхёк, стоило им уйти достаточно далеко от магазина.

– Они не дружат, – мрачно отметил Ренджун. – Они встречаются.

– Ого. Даже так.

Ренджун даже остановился с недоумением в лице, от того насколько спокойно это прозвучало. 

– Тебя это не смущает совсем что ли?

– Должно разве? Послушай, я с Джено не так близок, как ты. Для меня такие новости особой ценности не представляют. А ты ревнуешь что ли? – Ренджун закусил изнутри щеку, что от Донхёка не укрылось. – На лице все написано.

Чтобы показать деланную обиду, Ренджун сложил руки на груди и повернул голову в сторону, буквально натыкаясь взглядом на птичью пару и вспарывая себе сердце тем самым. Серый ворон в своем большом пальто глядел открыто на этого лохматого птенца в капюшоне, а затем взгляд самый тёмный подарил Ренджуну – у того по спине пробежали мурашки. В тот момент он убедился: Джено не плохой человек, но бесконечно глупый.

Иначе зачем вся эта постановка? Из вредности Ренджун мог бы подарить поцелуи в щёки Донхёку прямо сейчас, но ему не нужно экспериментировать и проверять на друге свою теорию. В отличие от других играться с чужими чувствами не в его стиле.

Все притирки в голове так и остались не озвученными – до той поры, когда Джено буквально за рукав выцепил Ренджуна с занятий в музыкалке и с лёгкой улыбкой убедил проводить его до дома, прекрасно зная, что Ренджуна это взбесило. Но тот пошёл следом, закусив губу и затаив обиду. 

А дома Джено гладил его волосы и щёки, пока Ренджун таял от вылившихся на него запахов и прикосновений. Потом Джено его поцеловал. Робко, около губы. 

– Всё в порядке? – спросил Джено, неуверенно потирая место поцелуя.

– Додружились, – проворчал Ренджун, устремляясь за продолжением.

Вскоре Донхёк начал гримасничать, будто его вот-вот стошнит, каждый раз видя их сцепленные вместе руки и перекрёстные взгляды полные обожания.